На Западе припоминают России подписание сепаратного договора и умалчивают о кое-каких подробностях его ратификации
1 августа 2014 года исполнится сто лет с того дня, как в Европе началось вооруженное противоборство, в которое рано или поздно оказались втянуты почти все ведущие государства Старого и Нового Света. Это было событие планетарного масштаба – не просто череда боевых операций, поражений и побед, а рубеж, после которого мир стал иным.
Вот почему, несмотря на то, что этот печальный юбилей будет отмечаться отнюдь не скоро, уже в настоящее время выходят из печати и готовятся к изданию посвященные ему новые книги, проводятся конференции, создано международное Общество памяти Первой мировой войны.
Популярный тезис
Так уж сложилось исторически, что для нашей страны она очень долго являлась «забытой войной», и возродить интерес к ней, вернуть ее в общественное сознание непросто. Между тем на Западе роль России в той войне сводится в основном к вероломному попранию ею союзнических обязательств в 1918 году и заключению сепаратного мира с блоком центральных держав, сражавшихся против Антанты. Как будто не было и в помине русских наступлений, не раз спасавших от поражения французские и британские войска, о которых говорил еще маршал Франции Фердинанд Фош…
Буквально с момента подписания – 3 марта 1918-го Брестский мирный договор стал предметом ожесточенных споров. До сих пор выдвигаются различные версии о причинах, заставивших тогдашних российских руководителей пойти на столь решительный шаг, даются неоднозначные трактовки внутри- и внешнеполитического значения этого документа и т. д.
В работах зарубежных историков популярен тезис о так называемом Брест-Литовском предательстве. Его смысл заключается в том, что пришедшие в октябре 1917 года к власти большевики вопреки союзническому долгу России прекратили борьбу с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией, что поставило страны Антанты на грань военной катастрофы, привело к многократному увеличению числа погибших на полях битв. Вот что, например, пишет американский исследователь Ричард Пайпс в своем знаменитом труде «Русская революция»: «После того как Россия, отрекшись от своих обязательств, оставила союзников воевать с Четверным союзом, они понесли неисчислимые человеческие и материальные потери. В результате выхода России из войны Германия перебросила с потерявшего значение Восточного фронта такое количество войск (от 150 до 192 дивизий), что ее силы на западе увеличились примерно на четверть. Это подкрепление позволило ей организовать яростное наступление… Ценой огромных жертв в конце концов удалось поставить Германию на колени». Далее заокеанский ученый утверждает: именно победа союзников в войне спасла советскую Россию.
Последствия приказа № 1
Что можно сказать по этому поводу?
Когда партия Ленина захватила бразды правления Россией, у страны, которая на протяжении трех лет вела тяжелейшую войну, уже отсутствовала боеспособная армия, так что Брестский мир стал просто оформлением реально существующего положения вещей. Развал же в войсках начался с момента опубликования 2 марта 1917 года приказа № 1 Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Он требовал избрать во всех подразделениях «выборных представителей от нижних чинов, под контролем этих комитетов должно находиться всякого рода оружие… и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям», «о всех недоразумениях между офицерами и солдатами последние обязаны доводить до ротных комитетов» и т. д.
Совершенно очевидно, что подобное предписание уничтожало базовые основы, на которых держатся любые войска: беспрекословное подчинение командиру, четкая иерархия, строжайшая дисциплина. Приказ № 1 отпечатали тиражом девять миллионов экземпляров, притом что под ружьем в России тогда находились 11 миллионов человек. В результате после нескольких месяцев деятельности Временного правительства Российская армия как организованная и централизованная сила не существовала. В оценке пресловутого документа были единодушны практически все боевые генералы – и примкнувшие затем к большевикам, и сделавшие все возможное для их свержения: А. И. Деникин, К. Г. Маннергейм, П. Н. Краснов, М. Д. Бонч-Бруевич и другие.
Занявший 5 мая во Временном правительстве пост военного министра А. Ф. Керенский еще раз подтвердил правомочность указаний Петросовета, а через четыре дня издал свой приказ по армии и флоту, названный «декларацией прав солдата». «Новым» в этом документе было то, например, что офицеры теряли право накладывать любые взыскания на подчиненных и вообще как-либо их наказывать. Вскоре с фронта в тыл хлынул поток вооруженных дезертиров, убийства офицеров приняли массовый характер.
У овладевших рычагами государственного управления большевиков в такой ситуации имелось совсем немного пространства для маневра. Независимо от их дальнейших планов выход из войны являлся абсолютным императивом. Практически сразу им пришлось установить контакты, а потом и начать переговоры с представителями центральных держав, завершившиеся заключением Брестского мира (1918 год).
Хорошо известно, что еще во время дискуссий в Брест-Литовске, когда глава советской делегации Л. Д. Троцкий отверг немецкий ультиматум и прервал их, германские и австрийские войска начали массированное наступление по всему Восточному фронту. Оборонять его было некому: старая русская армия уже распалась, а новая только создавалась. В результате противник стремительно оккупировал огромные территории. Чтобы остановить катастрофическое развитие событий, Ленин телеграфировал немцам о принятии ультиматума.
Все могло быть иначе
Уже после подписания Брестского договора глава большевистского правительства, оказавшегося в полной международной изоляции и столкнувшегося с невиданными трудностями, предпринял попытку установить контакт с государствами Антанты. Им предлагалось следующее: советская Россия отказывается от ратификации «похабного» мира и продолжает участвовать в войне со странами Четвертного блока, если США и Великобритания окажут ей помощь.
В этот период в России находились начальник американской миссии Красного Креста полковник Р. Робинс и специальный уполномоченный британского военного кабинета Р. Х. Брюс Локкарт. Они тесно сотрудничали и единодушно сходились во мнении, что в сложившейся обстановке единственная разумная линия поведения Вашингтона и Лондона – поддержать Россию, дабы она оказала сопротивление Германии.
Робинс и Локкарт встретились с Лениным, который не скрывал, что советское правительство идет на подписание Брестского договора с большой неохотой и готово рассмотреть альтернативные варианты действий. Американский и британский агенты принимают решение убедить свои правительства в необходимости признать советскую Россию, помочь ей и тем самым предотвратить победу австро-германцев на Восточном фронте.
По настоятельной просьбе Робинса Ленин направляет в Вашингтон официальную ноту. В ней говорилось: «В случае если (а) Всероссийский съезд Советов откажется ратифицировать мирный договор с Германией или (б) если германское правительство нарушит мирный договор и возобновит свое разбойничье нападение, то:
1. Может ли советское правительство рассчитывать на поддержку Соединенных Штатов Северной Америки, Великобритании и Франции в своей борьбе против Германии?
2. Какого рода помощь может быть предоставлена в ближайшем будущем и на каких условиях – военное имущество, транспортные средства предметы первой необходимости?
3. Какого рода помощь могли бы оказать, в частности, Соединенные Штаты?..»
Со своей стороны Локкарт 5 марта направил в Лондон очередную и последнюю телеграмму о том, что надо установить с Советом народных комиссаров тесные отношения. В ней говорилось: «Еще ни разу с начала революции обстановка не была столь благоприятна для союзников, и этому способствовали те вопиющие условия мира, которые немцы навязали русским… Если правительство Его Величества не хочет немецкого господства в России, я просто умоляю вас не упускать этой возможности…»
Реакции на оба послания не последовало. На второй день работы IV Всероссийского съезда Советов, 15 марта 1918 года, как вспоминал Робинс, он сидел на ступеньке возле трибуны. За час до полуночи его подозвал Ленин: «Что вам ответило ваше правительство?». «Ничего». «А Локкарту?». «Ничего». Ленин пожал плечами»: «Сейчас я беру слово, я буду выступать за ратификацию договора. Он будет ратифицирован». Этот факт не требует комментариев.
Удивительно, но конкретные сведения о численности и составе германских войск, переброшенных в конце 1917-го – начале 1918 года с Восточного фронта на западный ТВД, в литературе отсутствуют. Есть лишь предположения, основанные на логических допущениях авторов. Главный аргумент – на востоке германской армии уже почти никто не противостоял. Цифры приводятся в большом диапазоне: от 60–80 до 160 (и даже более) дивизий.
С одной стороны, действительно с марта по июнь 1918-го немцы провели на Западном фронте ряд наступательных операций, окончившихся, однако, полным крахом. С другой – на оккупированных территориях бывшей Российской империи, прежде всего на Украине и в Белоруссии, в ту пору развернулось мощное сопротивление местного населения германским реквизициям продовольствия. Достаточно вспомнить такие восстания, как Звенигородско-Таращанское, Нежинское, Рудобельское. Да и знаменитые партизанские армии Махно и Петлюры первоначально имели главной целью борьбу с немецкими оккупантами. Поэтому Германия была вынуждена даже наращивать военное присутствие на востоке…
Первая мировая война длилась долгих четыре года, и самым опасным из них для Антанты был первый, когда едва не удался немецкий блицкриг. Но сорвала его именно русская армия – неожиданным ударом в середине августа 1914-го. Стойкость российских войск в двух последующие кампаниях – 1915 и 1916 годов – сыграла колоссальную роль в том, что страны «Сердечного согласия» сумели накопить силы и средства для противоборства со Вторым рейхом. В 1917-м Россия надломилась, но во многом именно благодаря ее вкладу конечная победа была уже предрешена.
topwar.ru, Александр Сагомонян
Не сумев взять Севастополь сходу, немецкие войска блокировали город с суши и 11 ноября 1941 года начали свое первое генеральное наступление... Представляется, именно в тот год, в те дни в молодом и не очень молодом фронтовом народе проснулась историческая память. Нет, не прервалась связь времен! Кто-то скажет: это ещё нужно доказать. Можно и доказать. Но к этому вернёмся позже. Вспомним те осенние дни. 70 лет прошло.
Разговоры о том, что «при царе-батюшке за 3 рубля можно было купить корову», как правило, вызывают ностальгию. Тем более, что этих «трехрублевых бурёнок» принято поселять не во времена, например, Николая Павловича, а в благословенный 1913 год, в последние мирные времена царской России. Хочется верить, что в эпоху, когда налицо были и балы, и красавицы, и юнкера, и хруст французской булки – жизнь была дешевле и как-то, что ли, естественней, справедливей, чем сейчас.
А СЫНА-ТО ГРОЗНЫЙ НЕ УБИВАЛ!
