Реваншисты в Японии в своих попытках отменить итоги Второй мировой войны рассчитывают на короткую память народов. Делая удивленное лицо, по какой, мол, причине высшие политические и военные руководители Японии были преданы суду Токийского международного военного трибунала, некий публицист Виктор Аннинский берет на себя смелость утверждать: «В Стране Восходящего Солнца не было ни фашистской идеологии, ни самих фашистов, ни тем более − концлагерей с крематориями».
Что касается фашистской идеологии, то сомневающихся в ее распространении в Японии отошлем к материалам Токийского процесса. Среди других военных преступников перед судом там предстал идеолог японского фашизма С. Окава, и избежал наказания он лишь потому, что был признан невменяемым.
А относительно «концлагерей с крематориями» заметим, что японские самураи пошли на то, на что не решился даже гитлеровский Третий рейх – на бактериологическую войну.
Состоявшийся с 25 по 30 декабря 1949 г. в г. Хабаровске судебный процесс над бывшими военнослужащими японской армии вскрыл факты чудовищных злодеяний, совершенных в период с 1938 г. по 1945 г. и связанных с широкомасштабной подготовкой бактериологической войны и ее практическим ведением на территории Китая. Хабаровский процесс не был таким громким, как завершившийся за год до него Токийский международный. Дело рассматривал «всего лишь» военный трибунал Приморского военного округа, и, может быть, поэтому его редко вспоминают сегодня. А вспоминать надо уже хотя бы по той причине, чтобы люди знали, чьими идейными наследниками являются те современные японские политики, которым неймется прихватить чужую территорию.
Дело рассматривалось в открытом судебном заседании под председательством генерал-майора юстиции Д.Д. Черткова. Государственное обвинение поддерживал советник юстиции 3-го класса Л.Н. Смирнов. Будущий председатель Верховного суда СССР, он уже тогда был весьма искушенным юристом: участвовал в работе Нюрнбергского международного военного трибунала в качестве помощника главного обвинителя от СССР Р.А. Руденко, а на Токийском процессе был заместителем обвинителя от СССР С.А. Голунского.
На скамье подсудимых на судебном процессе в Хабаровске оказались 12 бывших военнослужащих японской армии: главнокомандующий Квантунской армией генерал Ямада Отозоо, начальник санитарного управления той же армии генерал-лейтенант ветеринарной службы Кадзицука Рюдзи, начальник ветеринарной службы той же армии генерал-лейтенант ветеринарной службы Такахаси Такаацу, начальник отдела бактериологического отряда № 731 генерал-майор медицинской службы Кавасима Киоси, начальник санитарной службы 5-й армии генерал-майор медицинской службы Сато Сюндзи и еще несколько лиц меньшего должностного уровня.
Всем подсудимым было предъявлено обвинение в преступлениях, предусмотренных указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников». В отношении японских военнослужащих указ был применен по аналогии.
Военный трибунал, рассматривавший это уголовное дело, отдавал себе отчет в том, что привлечены далеко не все японские политики и военные, заслуживающие скамьи подсудимых по обвинению в подготовке и ведении бактериологической войны. Однако осуществлявшие режим оккупации Японских островов американские военные власти не желали идти на сотрудничество с советскими судебными органами и скрывали многих военных преступников у себя (здесь и далее выделено автором).
Одним из них был генерал-лейтенант медицинской службы Исии Сиро. Именно ему, как было установлено в ходе процесса, принадлежала идея подготовки бактериологической войны. С 1936 г. он осуществлял организацию и руководство строго секретного центра японской армии, где и изготавливалось дьявольское варево.
На территории Маньчжурии, оккупированной японской Квантунской армией, были сформированы две воинские части – отряд № 731 (недалеко от Харбина) и отряд № 100 (близ Чаньчуня). Под безликими номерами таились разветвленные структуры по изготовлению смертоносных бактерий и разработке средств их распространения.
Так, отряд № 731, насчитывавший три тысячи сотрудников, включал в себя производственный отдел, который, по показаниям его начальника генерала Кавасима, представлял собой «фабрику по массовому изготовлению различных бактерий». Ежемесячно отдел мог изготавливать до 300 кг бактерий чумы. Отряд № 100 отличался от «собрата» только тем, что производил бактерии, предназначенные для заражения скота и посевов – сапа, сибирской язвы, чумы рогатого скота и пр.
Одновременно шла разработка носителей бактериологического оружия. И. Сиро изобрел специальную бомбу с фарфоровым корпусом, в который помещались зараженные бактериями блохи. Взрыв бомбы происходил на высоте 50–100 м над поверхностью земли, что обеспечивало максимально широкое заражение местности. По праву изобретателя И. Сиро дал боеприпасу свое имя. Смертоносные бактерии также распылялись с самолетов с помощью специальных приспособлений либо распространялись посредством зараженных блохами грызунов. Специальные лаборатории и команды занимались отловом и разведением крыс, мышей, культивировали опасных насекомых.
При этом лабораторными и опытно-конструкторскими работами, как и полигонными испытаниями, творцы невидимой смерти не ограничились. На Хабаровском процессе были приведены доказательства применения японскими специальными формированиями бактериологического оружия непосредственно в ходе боевых действий. Доказано как минимум три случая массового применения бактериологического оружия в 1940–1942 годах в Центральном Китае, когда с помощью авиации и диверсантами на земле было произведено заражение территории, что вызвало вспышки эпидемий чумы, тифа, паратифа и других болезней.
Действие производимых в отрядах бактериологических средств изуверы проверяли на людях – для этих целей в распоряжение руководства отрядов направлялись заключенные из числа китайцев, маньчжур и русских. По показаниям обвиняемого К. Киоси, «в 731 отряде ежегодно умирало от производства опытов не менее 600 человек». Раскрыл он и методику умерщвления людей, используемых в качестве подопытных животных: «Если заключенный, несмотря на заражение его смертоносными бактериями, выздоравливал, то это не спасало его от повторных опытов, которые продолжались до тех пор, пока не наступала смерть от заражения. Лиц, подвергавшихся заражению, лечили, исследуя различные методы лечения, нормально питали и после того, как они окончательно поправлялись, их использовали для следующего эксперимента, заражая другими видами бактерий. Во всяком случае живыми из этой фабрики смерти никто никогда не выходил».
В отряде № 731 изучались и возможности применения химического оружия, когда людей травили газами. Подобным образом были умерщвлены не менее 3000 человек. Значительное число жертв осталось и на совести офицеров «медицинской службы» отряда № 100.
Под давлением неопровержимых обстоятельств 11 подсудимых признали себя виновными полностью и генерал-лейтенант Рюдзи – частично, хотя некоторые и пытались по примеру бывшего командующего Квантунской армией генерала Отозоо спрятаться за «железный» аргумент – необходимость выполнять приказ вышестоящего командования.
Учитывая, что смертная казнь в СССР была временно отменена, военный трибунал Приморского военного округа обошелся с подсудимыми щадяще: четверо генералов были приговорены к 25 годам заключения в исправительно-трудовом лагере, остальные получили от двух до двадцати лет заключения. При Хрущёве, к 1956 году, все, кто не отбыл к этому времени срок, были и вовсе амнистированы и вернулись на родину.
Вместе с тем советские власти, конечно, отдавали себе отчет в том, что многие японские военные преступники остались безнаказанными. Как знать, чем обернулись бы их зловещие планы, если бы не стремительное наступление Советской армии в августе 1945 г. В то же время безнаказанность изуверов могла спровоцировать новые бедствия. Поэтому 1 февраля 1950 г. послы СССР в Вашингтоне, Лондоне и Пекине по поручению Советского правительства вручили ноты правительствам США, Великобритании и Китая с предложением предпринять совместные усилия по выявлению и осуждению главных организаторов и вдохновителей этих чудовищных преступлений. Среди последних назывались имена императора Японии Хирохито, генералов Исии Сиро, Китано Масадзо и других высокопоставленных военнослужащих, укрывшихся под крылом американского оккупационного командования. Москва предложила организовать новый международный процесс над японскими военными преступниками. Копия ноты была вручена правительствам Австралии, Бирмы, Голландии, Индии, Канады, Новой Зеландии, Пакистана и Франции.
Однако предложение СССР не встретило поддержки, американцы получили от бывших японских военных секретные данные, касающиеся опытов с бактериологическим оружием, и выдали им гарантию от судебного преследования. А уже в конце 1949 г. комиссия по делам досрочного освобождения, созданная при штабе генерала армии США Дугласа Макартура, приступила к массовому освобождению военных преступников.
Прошло полвека, и США, отбросив обязательства, принятые ими на Крымской конференции и зафиксированные в соглашении трех великих держав по вопросам Дальнего Востока от 11 февраля 1945 г., как и другие документы, в которых в международно-правовом плане закреплены итоги Второй мировой войны – Потсдамскую декларацию от 26 июля 1945 г., Сан-Францисский мирный договор от 8 сентября 1951 г., взялись поддерживать японские территориальные претензии к России.
Российская Федерация, как заявил официальный представитель МИД РФ Александр Лукашевич, считает попытки вмешательства Вашингтона в территориальный спор России и Японии по Курилам недопустимыми.
Сама по себе попытка пересмотра итогов Второй мировой войны ставит мир перед большой опасностью. А когда эту попытку поддерживает государство, стоявшее наряду с другими главными членами антигитлеровской коалиции у истоков современного мироустройства, опасность многократно умножается.
Юрий Рубцов, ФСК
