Миротворчество, как часть международной политики, возникло после Второй мировой войны. Но миротворческие операции проводились гораздо раньше. В истории есть немало свидетельств, когда вооруженные силы третьей стороны разделяли стороны враждующие. Нечто подобное произошло в 1849 году в Венгрии и Трансильвании. Разумеется, это было не миротворчество в современном понимании этого слова. Но одна из смысловых мотиваций участия русской армии в войне не на территории России была в защите славянских народов Австрийской империи.

После торжества марксистско-ленинской идеологии операция войск Ивана Паскевича, проведенная весной-летом 1849 года, традиционно рассматривалась как венец злодеяний самодержавия. Россия, император Николай и сам Паскевич стали называться «жандармами Европы».

Но такая оценка упускает из виду многонациональность Венгерского королевства, а тем временем национальные меньшинства, составлявшие в нем большинство населения (хорваты, немцы, румыны, словаки, украинцы Закарпатья), опасаясь венгерского шовинизма, выступили против революции. А приписывать поражение революции одним интригам Габсбургов или царской интервенции будет поверхностным. Все события нуждаются во взвешенной оценке – не для их оправдания, а для обретения истины.

В советских учебниках значилось, что мадьяры, возбужденные очередной парижской революцией и свержением Луи-Филиппа Бурбона, принялись бороться за независимость. А занимались этим делом настоящие венгерские патриоты Миклош Вешшелени, Шама Йошик, Дьердь Аппони, Лайош Баттяни, Лайош Кошут, Шандор Петефи. Кровожадность последнего в виде рифмованного произведения с оптимистическим наименованием «На виселицу королей» даже рекомендовалась в СССР к изучению.

О том, что, вдохновленные подобными стихами и словами мадьяры начали заниматься тотальным кровопусканием по всей империи, в учебниках победившего марксизма умалчивалось.

Но что же происходило на берегах Дуная в то время?


Взятие Буды восставшими венграми

Либерализм плюс мадьяризация всей страны? Венгерская революция «подняла на уши» всю «лоскутную империю». Несомненно, большая часть требований (12 пунктов) несла в себе прогрессивные веяния либерализма. Очень остро встал вопрос национального освобождения. Венгры входили в состав империи как Венгерское королевство, имеющее депутатов сейма и ряд привилегий, и с началом революции правительство распространило свои аппетиты на Хорватию, Трансильванию и Воеводину. Княжество Трансильвания, или Семиградье, еще в XI столетии вошло в состав Венгерского королевства и представляло собой уникальный этнический котел. Земли непосредственно подчинялись короне Габсбургов при незыблемом господстве мадьярского дворянства. Кроме этого здесь жили саксонские немцы и переселенная этническая мадьярская группа секлеров или секеев, отличавшихся рьяным и агрессивным нравом.

Этническое разноцветье дополнялось разноцветьем религиозным: мадьяры были католиками и кальвинистами, половина влахов сохранила православие, другая приняла униатство, немцы были лютеранами.

«Четыре описанные племени, столь разнородные, жили на таком тесном участке земли, чураясь друг друга. Несколько сот лет не могли их сблизить: сосед не узнал языка соседа, ни разу не породнился; один и тот же город называется каждым племенем по-своему. Такие отношения, естественно, породили недоверчивость, вражду, презрение или ненависть одного народа к другому». Так описывали Семиградье офицеры армии Паскевича.


Солдаты разных родов войск венгерской армии

Начало революции влахи восприняли позитивно, но когда стало ясно, что мадьярские помещики не собираются выделять им землю, а «Пештская программа» предусматривала безапелляционное соединение Трансильвании с Венгерским королевством, местное население начало роптать.

Уже в марте 1849 года на общерумынском собрании влахи присягнули на верность «императору Австрии и великому князю Трансильвании» Фердинанду и румынской нации и поклялись защищать ее от «любого нападения и угнетения».

Одновременно против мадьяр выступил бан (правитель) Хорватии Йосип Елачич, требовавший создания Триединого (австро-венгро-хорватского) государства. В Воеводине против венгров пошли сербы, но наибольшие столкновения прошли именно в Трансильвании.

Первая кровь. Первое столкновение произошло в селе Михалцы, где крестьяне-влахи захватили землю помещика-мадьяра. Посланный на подавление отряд, состоявший из секеев, учинил настоящий погром со зверскими убийствами.


Иван Паскевич не хотел воевать, но воевал победоносно

Когда мадьяры попытались провести в армию рекрутский набор из жителей влахских деревень, те стали создавать отряды самообороны, куда приглашали солдат-грэничар, охранявших границу. Началась гражданская война, в которой Вена поддерживала влахов и немцев.

Хорошо вооруженные секеи и ополченцы из «гонведа» развернули масштабные репрессивные действия. В депеше Дюгамеля говорилось: «Немецкое и валашское население с энтузиазмом объединились вокруг австрийского знамени, в то время как секлеры признают только приказы, исходящие из Пешта. Враждебные действия начались с обеих сторон... Там, где валахи наиболее сильны, они учиняют неслыханные жестокости по отношению к венграм; венгры со своей стороны, вырезают валахов повсюду, где последние находятся в меньшинстве. Это – ужасающая расовая война. Секлеры, хотя по численности и уступают валахам, привычны чуть ли не с раннего детства к ремеслу, связанному с оружием, и гораздо воинственнее последних».

При этом разведка сообщала, что в Трансильвании ждут помощи русских. Квартирмейстер 5-го корпуса полковник Непокойчицкий доносил: «Повсюду в Трансильвании с нетерпением ожидают русские войска и спасения ожидают только от нашей вооруженной интервенции».


Генрих Дембиньский, Лайош Кошут, Юзеф Беем – вожди венгерской революции

Хотели ль русские войны? Вопреки распространенной истории о приказе Николая I седлать коней, после известия о революции в Париже, которую подхватил и придворный советский академик Евгений Тарле, император не собирался воевать. 15 марта Николай писал Паскевичу: «Вчера я издал манифест свой, он указывает всем, и нашим, и врагам, что я хочу, не трогая других, но и не дозволяя трогать себя; в этом вся моя задача... Мы должны оставаться в оборонительном, почти кордонном состоянии sur се qui vive, обращая самое бдительное внимание на собственный край, дабы все попытки дома укрощать в самом начале».

Также поступали и государственные чиновники России. Канцлер К. Носсельроде указывал послу во Франции Н. Киселеву, что Россия: «желает мира и сохранения территориального порядка в Европе, установленного Парижским и Венским трактатами..., она не примет никакого участия во внутренних раздорах, которые могут возникнуть; она никоим образом не будет влиять на выбор правительства, которое народ пожелает себе выбрать». По сути Николай I признавал право народов на самоопределение и даже не разорвал отношений с новой французской республикой.

Паскевич писал императору, что австрийцы «хотят, чтобы В(аше) в(еличество) соизволили всю тяжесть войны взять на себя». На что Николай отвечал: «Входить в Трансильванию нет причины. Это дело прямо австрийцев... Когда все дело испорчено, было бы глупо исправлять русской кровью их ошибки».


Артур Гергей – самый талантливый революционный генерал

Да и до войны ли было самой России, особенно на чужой территории? Недород хлебов 1848 года поразил Поволжье, Черноземье, Украину и Приуралье. В довершение всего на поля напала саранча. Сушь способствовала распространению пожаров, сгорели Пенза, Херсон, Орел, Саратов, Казань. Картину довершают результаты эпидемии холеры унесшей более полумиллиона жизней.

Бюджет 1848 года был сведен с дефицитом в 32 млн. руб. Золото и серебро в солидных количествах изымались из подвалов Петропавловской крепости для продажи за рубежом. Воевать не собирались, но печальный опыт польского бунта 1830 года заставил Военное ведомство «чесаться». К границе подтянули резервы, а на юге развернули «силы быстрого реагирования» в виде «летучего корпуса» (6 полков пехоты, кавалерийская дивизия, 2 полка казаков, батальон саперов). Воевать не хотели, а пришлось...

Так отчего же, отчего же? Интервенции могло не случиться, если бы революция не подобралась к приграничному Дунаю, в связи с чем русские войска усилили молдавскую группировку и венгры стали реально угрожать Вене. Тогда прибывший в Варшаву к императору Николаю и наместнику Паскевичу австрийский цесарь коленопреклоненно вымолил у русских военную помощь.



Обещали медали и дали…

Решение далось не сразу. Император писал Паскевичу: «Сему краю угрожает нашествие из Трансильвании с помощью поляков и всякого сброда; ежели так будет, наши войска вступят по Серет, хотя, признаюсь, мне этого очень не хочется». Но когда вблизи границ России появились отряды не успокоившихся польских смутьянов Юзефа Бема и Генриха Дембинского, решение было принято. Ввод в соседнюю державу ограниченного контингента российских войск был обусловлен реальной угрозой стабильности самой России. Николай, чье царствование началось с декабристского бунта, революций не терпел в принципе, и был готов помочь Австрии, опираясь на, говоря по-современному, «принятую систему международных отношений» – Священный Союз.

Кроме того, император оставлял за собой возможность сохранения влияния на австрийское руководство, особенно в деле помощи балканским славянам, для которых мадьяризация была страшнее австрийского гнета, и потому они добровольно становились в ряды австрийской армии и ожесточенно дрались против венгров, как, например, горцы-моцы.

Кстати в российском обществе по традиции мнения разделились. Иван Тургенев убедился, что «революцией управляла злая сила в лице богатых буржуа и финансистов, несчастный же народ служил игрушкой в политической борьбе» и поддержал поход, а Николай Чернышевский в своем дневнике 1849 года называл себя «другом венгров» и выражал надежду на поражение царских войск. Нельзя забыть и «тогдашнего лондонца Герцена», который и ввел в обиход термин «жандарм Европы».


Лайош Кошут – самый известный вождь-революционер

Примечательно, что вторжение обсуждалось с европейскими кабинетами. Его поддержал лорд Пальмерстон, а герой Ватерлоо герцог Артур Веллингтон вообще предложил задавить венгров одним мощным ударом.

Начало похода. Задача по наведению порядка легла на плечи старого друга царя и проверенного в боях Ивана Паскевича. Он добился двух принципиальных позиций – русские войска должны действовать автономно, а их база должна расположитбся в Галиции. Для защиты Вены туда перебросили Сводную дивизию генерала Панютина, что стало первой железнодорожной переброской войск в истории русской армии.

А после Паскевич со свойственной ему хозяйственностью стал готовиться к войне. Для человека, который имел опыт «малых войн» в Польше и на Кавказе, было очевидным, что даже малейшие реквизиции у населения могут стать причиной партизанской войны. Надеяться на помощь австрийцев (так оно и оказалось) в снабжении не приходилось. Но главным, и это подчеркивают письма Паскевича, было не желание проливать почем зря русскую и мадьярскую кровь. Полководец с полувековым опытом говорил, что с инсургентами надо решать дела «не баталиями, а маневрами». Любопытно, что именно в подобной «нерешительности» и обвиняют Паскевича его противники и завистники.


Австро-Венгрия – лоскутная империя

Русским противостояла регулярная армия с опытом побед – 25 батальонов пехоты, 18 полков гусар, 400 орудий и почти 150 батальонов гонведа-ополчения.

21 июня 1849 года русские двинулись по двум направлениям: в Трансильванию пошел командир 5 корпуса Лидерс, а армия Паскевича вошла в Галицию. Но русские ворвались в Трансильванию не под свист казачьих нагаек и расстрельных залпов. В городах и селах русские войска встречали с колокольным звоном, цветами и вином.

В донесениях говорилось: «Жители Германнштадта вышли навстречу в село Шелемберг, откуда много народа и много экипажей провожало нас до города. Там встречала нас полковая музыка. Из окон осыпали нас венками цветов». Подобное происходило и в Галиции. Командир корпуса генерал-адъютант граф Ридигер свидетельствовал: «...Несмотря на все ухищрения венгерского правительства вооружить народ против нас во всех местах, через которые прошел вверенный мне корпус, жители остались в своих жилищах, нимало не думая о вооружении».


Шандор Петефи – поэт и революционер-фанатик

Разумеется, вышеизложенное не умаляет негатива от вмешательства во внутренние дела, но все тот же Паскевич пишет царю: «Я не знаю Ваших мыслей насчет Австрии, но если существование ее нужно для Вашей политики, то амнистия нужна и прежняя конституция нужна».

Военные историки изрядно упрекали Паскевича за медлительность и непрерывные марши, которые-де не отвечают «суворовской школе». Но зато никто (даже сами венгры) не упрекнул его войска в излишней жестокости. В условиях начавшейся эпидемии холеры армия обошла половину Трансильвании, изматывая и себя и противника.

Сказано – сделано! Генерал-фельдмаршал Паскевич исповедовал именно такую позицию. Взявшись за дело, он быстро и без особых потерь выполнил задание.

Главнокомандующий венгров талантливый Артур Гергей пытался выйти к Пешту, где организовать его оборону. Русских ждали тяжелые бои под Вайценом и Лошонцом, а также сражения в Трансильвании, где Лидерсу противостояли героические вояки Бема. Ожесточенный бой прошел под Шегешваром, во время которого якобы погиб Шандор Петефи.



Это русские получили за поход…

1 августа Артур Гергей в окрестностях селения Вилагош у города Арада сложил оружие с тридцатитысячной армией при 144 орудиях. Русские отнеслись к мадьярам как к достойным противникам и сохранили оружие. Однако австрийцы потребовали выдачи пленных. Паскевич не хотел делать этого и написал царю: «Можно ли мне отдать на виселицу всех, которые надеются на Вашу благость? За то только, что они сдались перед Вашими войсками?».

Мадьяр передали под гарантии сохранения жизни австрийцами, однако те приговорили большинство к смертной казни, 13 генералов вошли в историю под именем Арадских мучеников. Император Николай I, желая облегчить судьбу венгров и их вождей, послал в Вену даже своего наследника и просил Франца-Иосифа отдать Гергея ему на поруки, и тому сохранили жизнь.

Операция по наведению порядка была закончена в краткий срок. Армия доказала свою боеспособность, блистали имена командиров Гасфорда, Панютина, Засса, Лабынцева, Толстого, полковников Хрулева, Баумгартена, капитана Алексеева и Деконского, будущих губернатора Забайкальского края Жуковского и героя Хивинского похода генерала Веревкина. За всю кампанию русская армия понесла боевые потери в 708 человек, при этом около 9 тысяч унесла холера...


Сдача революционных войск

Вопрос о целесообразности проведения подобной операции вызывал и будет вызывать споры. Император тогда стоял перед долгом и желанием, понимая, как австрийцы «отблагодарят за помощь». По рассказам Николай Павлович сказал австрийскому посланнику графу Георгу Эстерхази: «Знаете ли двух глупейших королей польских? Я вам скажу: то были Ян Собесский и я. Оба мы спасали Австрию, но признательности от нее за это не пожали». Так оно вскоре и вышло, когда Австрия фактически предаст своих спасителей в Крымскую войну.

Безусловно, венгерскую кампанию Паскевича нельзя рассматривать как операцию исключительно миротворческую. Демократы увидят в ней непременные атрибуты реакционности и тоталитаризма. Но венгерская революция не смогла соединить народы, а напротив, разъединила их и привела к гражданской войне. А, казалось бы, карательный поход Паскевича в отношении венгерской революции де-факто стал спасительным для жителей иных национальностей и культур. Мир в империю был возвращен насильно, но того требовало время...