Австрия просто запрещала ввоз на свою территорию русских книг
Юбилей этот забыт у нас основательно. Да что там забыт?! Большинству наших соотечественников он практически и не был известен. Ну а лично я вспомнил о нем лишь на следующий день после того, как круглая дата минула. Потому и пишу с опозданием. Рассказать об этой странице отечественной истории стоит. Итак: 10 мая исполнилось 190 лет со дня введения в Австрийской империи запрета на ввоз книг из России. Более чем на полвека опередило данное запрещение так называемый «Эмский указ», ограничивавший (но не запрещавший совсем!) пересылку книг в обратном направлении…
…То есть из Австро-Венгрии в Россию. Однако если о «жесточайшем Эмском акте этноцида и лингвоцида» трубят все «национально сознательные» украинские авторы (написавшие на сей счет уже горы сочинений), то о запрете австрийском они столь же дружно молчат. Увы, обошли вниманием эту тему и историки из противоположного идеологического лагеря…
Австрия и Россия в то время не враждовали между собой, даже считались союзниками. Понятно, что и никаких вольнодумных, крамольных, революционных сочинений в России тогда не печатали. Что же побудило австрийские власти прибегнуть к запретительным мерам? Причина была одна – русские книги попали в немилость потому, что они… русские…
…В 1772 году состоялся первый раздел Польши, в результате которого к Австрии отошла территория Галиции. Новое владение представляло собой часть исторической Руси, о чем венским правителям было прекрасно известно. В официальных австрийских документах этот край так и называли – русским (russich), а его коренных жителей – русскими (russen), то есть так же как и основных обитателей Российской империи. Однако так продолжалось недолго.
Положение изменилось в 1790-е годы. После второго (1793) и третьего (1795) разделов Речи Посполитой Австрия и Россия стали соседями. В Вене испугались, что соседнее государство предъявит свои права на Галицкую Русь, и пожелали принять меры предосторожности. Название «русские» применительно к галичанам исчезло из официальных бумаг. Там предпочитали использовать термин «рутены». Самих же жителей края постарались всеми способами отгородить от России.
Так была в третий раз разделена Польша: Галиция отошла Австрии…
В 1816 году специальная комиссия, занимавшаяся реформированием системы образования, высказалась против использования в галицких школах местных говоров, так как они «есть лишь наречием великорусского языка». Униатских священников не допускали к преподаванию, опасаясь, что, научая детей церковно-славянскому языку, они тем самым будут стимулировать учеников к изучению и языка русского. Школы специально наводнили иезуитами, а языком обучения утвердили польский. Были ликвидированы русские кафедры во Львовском университете.
Последовавший 10 мая 1822 года запрет на ввоз в край русских книг стал логичным продолжением этой политики. Все, имевшее хоть отдаленное отношение к России, ставилось под подозрение.
Когда выдающийся галицкий историк Дионисий Зубрицкий опубликовал в 1830 году оду Гавриила Державина «Бог», заявив при этом, что язык поэта и есть тот литературный, на который стоит равняться галичанам, то тут же попал в разряд «неблагонадежных». «Неблагонадежными» оказались и Маркиян Шашкевич, Яков Головацкий, Иван Вагилевич (знаменитая «Русская Тройца»), выпустившие в 1837 году литературный сборник «Русалка Днестровая». Издателей обвинили в русофильстве, а весь тираж, кроме нескольких десятков экземпляров (их удалось спрятать), конфисковала полиция. Любопытно, что ныне на Украине «Русскую Тройцу» представляют как деятелей «украинского национального возрождения». Между тем современники именовали их «николаевцами» – сторонниками российского императора Николая I.
Первый «рутенский» сборник «Русской Тройцы» – «Русалка Днестровая»
Даже после того, как в 1848 году в Австрии вспыхнула революция, началась эпоха свобод и национальных движений, австрийские чиновники пытались сдержать пробуждение русского самосознания внутри страны. Принимая делегацию галицких деятелей, губернатор провинции граф Франц Стадион фон Вартгаузен заявил: «Если вы тот же народ, что в России, не рассчитывайте на поддержку правительства».
Неуверенные в собственных силах галичане вынуждены были заверять начальника края в своей верности Австрии: «Население России есть схизматическое (то есть – православное – Авт.), мы к нему себя не причисляем».
Но сама жизнь вскоре расставила все на свои места. Восстание в Венгрии поставило под угрозу существование Австрийской империи. Правительственные войска были разгромлены восставшими. Перепуганный император Франц Иосиф обратился за помощью в Петербург.
Николай I не отказал в поддержке. Весной 1849 года русская армия перешла границу, чтобы спасти австрийского монарха. Путь в Венгрию пролегал через Галицию и Закарпатье. Русские, проживавшие по обе стороны границы, впервые увидели друг друга. «Чем глубже проникали мы в Галицию, тем радушнее встречали прием не только от крестьян, но и со стороны интеллигенции, – вспоминал участник похода офицер пехотного полка Петр Алабин. – Нас ждала, нами восхищалась, нами гордилась, торжествовала и ликовала при нашем вступлении в Галицию партия русинов, составляющих три части всего населения Галиции».
Маркиян Шашкевич. И его делают «украинцем»…
Алабин свидетельствовал, что, несмотря на то, что в говоре галичан ощущались польские языковые влияния, русские солдаты и местные жители хорошо понимали друг друга. «Русский народ в Галиции все время польского над ним владычества хранил неприкосновенно свои обычаи, свой русский язык, конечно, несколько в искаженном виде (на котором теперь пишутся, однако, стихи, песни, значительные литературные произведения, учебники, даже издается газета «Зоря Галицка»), но религия его предков исказилась унией. Впрочем, униатские ксендзы русинов, может быть, разделяя сочувствие к нам своей паствы, по-видимому, искренно нам преданы. Многие из них приходили поближе познакомиться с нами, откровенно нам высказывая, что они гордятся нами, как своими братьями, перед немцами и поляками и сопровождали нас приветами и благословениями».
О том же писал крупнейший закарпатский краевед Петр Сова, который отмечал, что обстановка вокруг русской армии в Закарпатье была такова, что «многие солдаты были даже убеждены, что они находятся еще в России, и спрашивали, где ж будет, наконец, земля неприятельская, мадьярская». Национальное единство австрийских русинов с остальными частями русского народа было наглядно продемонстрировано еще раз. Многие местные жители надеялись, что Россия использует благоприятный момент и включит в свой состав их земли. Но император Николай I, выполняя свои обещания, не стал покушаться на владения коронованного собрата. Подавив восстание, русские войска покинули территорию соседнего государства…
…Тем не менее русское возрождение в Галиции, Буковине, Закарпатье продолжалось. Особенно заметно это было в литературной жизни. «Едва начала Русь в Австрии возрождаться, оказалось, что ее литература не ступит ни шагу без словаря Шмидта (русско-немецкий словарь – Авт.), что этот словарь русский как для Львова, так и Петербурга, что в нем собраны сокровища действительно литературного, письменного языка», – отмечала галицкая пресса.
«Зоря Галицка» – галицко-русская газета, печатный орган Главной русской рады
Вена терпела происходящее несколько лет. Власти даже стали издавать в Галиции печатный орган «Вестник краевого правительства», где рядом с текстом указов и распоряжений на государственном немецком языке для местного населения публиковался их перевод на народный язык, близкий к русскому литературному. Но стоило России в 1854 году подвергнуться соединенной англо-франко-турецкой агрессии (известной в истории как Крымская война), поведение Австрии резко изменилось.
Даже закоренелые русофобы были удивлены черной неблагодарностью, проявленной императором Францем Иосифом по отношению к стране, только что спасшей его от гибели. Австрийская армия была направлена к границам России, а Петербургу предъявлен ультиматум: уступить требованиям интервентов. (По мнению некоторых историков, позиция Австрии сыграла решающую роль в неблагоприятном для Российской империи исходе Крымской войны.)
Резко изменилась и национальная политика. Стали закрываться русскоязычные газеты. На галицко-русских общественных деятелей оказывалось давление. Их вновь пытались заставить отказаться от единства с Россией, изменить свой язык, сделав его непохожим на русский. В 1859 году власти решили даже ввести в восточных провинциях латинскую азбуку (вместо славянской). «Рутены не сделали, к сожалению, ничего, чтобы надлежащим образом обособить свой язык от великорусского, так что приходится правительству взять на себя инициативу в этом отношении», – заявил наместник Франца Иосифа в Галиции Агенор Голуховский.
Яков Головацкий выдержал все нападки «латинян»…
Галичане, однако, держались стойко. «Что наш язык похож на употребляемый в Москве, в том мы не винны, – говорил на заседании галицкого сейма выдающийся писатель и общественный деятель священник Иоанн Наумович. – Похожесть нашего языка с московским очевидна, потому что они оба опираются на общие основания и правила». Наумович напоминал, какой огромный вклад в разработку русского литературного языка внесли малорусы, и пояснял, что, принимая этот язык, «мы берем назад свою собственность. Похожесть нашего языка с языком всей Руси не уничтожит никто в мире – ни законы, ни сеймы, ни министры».
Также и профессор Львовского университета, возглавлявший там кафедру малорусской литературы, бывший издатель «Русалки Днестровой» Яков Головацкий указывал: «Галицкие русины не пишут, да и не могут писать по-великорусски по той естественной причине, что не знают великорусского языка (то есть народного наречия Великороссии – Авт.) и не имеют возможности изучить его. Русины пишут таким языком, какой они успели выработать, приняв в основу свой народный язык и язык книжный русский, признавая этот последний языком не московским, а общерусским. Русины того мнения, что русский книжный язык возник в Южной Руси и только усовершенствован великорусами». Того же мнения придерживались и другие галицкие ученые, писатели, журналисты, общественные деятели (Николай Устиянович, Богдан Дедицкий, Антон Петрушевич и др.).
Попытка утвердить латиницу провалилась. Не привели к цели и другие правительственные меры. Сколько бы ни старались австрийские власти, сдержать рост русского движения им не удалось. Это, между прочим, ярко проявилось в 1863 году в Тернополе, во время вспыхнувшего в России польского мятежа. Мятежники были разгромлены, и польское население города облачилось в траур по погибшим повстанцам. А русское население устроило специальный Русский бал в честь победы своих, то есть русских императорских войск…
Вот из таких русинов и делали «украинцев»…
…В Вене наконец-то уяснили, что одними запретами ничего не достигнуть. Власть перешла к более изощренным методам, в частности к поддержке украинофильского движения, призванного внести раскол в русский народ. Но это уже иной период истории. И тема для последующего разговора…
Австрия и Россия в то время не враждовали между собой, даже считались союзниками. Понятно, что и никаких вольнодумных, крамольных, революционных сочинений в России тогда не печатали. Что же побудило австрийские власти прибегнуть к запретительным мерам? Причина была одна – русские книги попали в немилость потому, что они… русские…
…В 1772 году состоялся первый раздел Польши, в результате которого к Австрии отошла территория Галиции. Новое владение представляло собой часть исторической Руси, о чем венским правителям было прекрасно известно. В официальных австрийских документах этот край так и называли – русским (russich), а его коренных жителей – русскими (russen), то есть так же как и основных обитателей Российской империи. Однако так продолжалось недолго.
Положение изменилось в 1790-е годы. После второго (1793) и третьего (1795) разделов Речи Посполитой Австрия и Россия стали соседями. В Вене испугались, что соседнее государство предъявит свои права на Галицкую Русь, и пожелали принять меры предосторожности. Название «русские» применительно к галичанам исчезло из официальных бумаг. Там предпочитали использовать термин «рутены». Самих же жителей края постарались всеми способами отгородить от России.
Так была в третий раз разделена Польша: Галиция отошла Австрии…
В 1816 году специальная комиссия, занимавшаяся реформированием системы образования, высказалась против использования в галицких школах местных говоров, так как они «есть лишь наречием великорусского языка». Униатских священников не допускали к преподаванию, опасаясь, что, научая детей церковно-славянскому языку, они тем самым будут стимулировать учеников к изучению и языка русского. Школы специально наводнили иезуитами, а языком обучения утвердили польский. Были ликвидированы русские кафедры во Львовском университете.
Последовавший 10 мая 1822 года запрет на ввоз в край русских книг стал логичным продолжением этой политики. Все, имевшее хоть отдаленное отношение к России, ставилось под подозрение.
Когда выдающийся галицкий историк Дионисий Зубрицкий опубликовал в 1830 году оду Гавриила Державина «Бог», заявив при этом, что язык поэта и есть тот литературный, на который стоит равняться галичанам, то тут же попал в разряд «неблагонадежных». «Неблагонадежными» оказались и Маркиян Шашкевич, Яков Головацкий, Иван Вагилевич (знаменитая «Русская Тройца»), выпустившие в 1837 году литературный сборник «Русалка Днестровая». Издателей обвинили в русофильстве, а весь тираж, кроме нескольких десятков экземпляров (их удалось спрятать), конфисковала полиция. Любопытно, что ныне на Украине «Русскую Тройцу» представляют как деятелей «украинского национального возрождения». Между тем современники именовали их «николаевцами» – сторонниками российского императора Николая I.
Первый «рутенский» сборник «Русской Тройцы» – «Русалка Днестровая»
Даже после того, как в 1848 году в Австрии вспыхнула революция, началась эпоха свобод и национальных движений, австрийские чиновники пытались сдержать пробуждение русского самосознания внутри страны. Принимая делегацию галицких деятелей, губернатор провинции граф Франц Стадион фон Вартгаузен заявил: «Если вы тот же народ, что в России, не рассчитывайте на поддержку правительства».
Неуверенные в собственных силах галичане вынуждены были заверять начальника края в своей верности Австрии: «Население России есть схизматическое (то есть – православное – Авт.), мы к нему себя не причисляем».
Но сама жизнь вскоре расставила все на свои места. Восстание в Венгрии поставило под угрозу существование Австрийской империи. Правительственные войска были разгромлены восставшими. Перепуганный император Франц Иосиф обратился за помощью в Петербург.
Николай I не отказал в поддержке. Весной 1849 года русская армия перешла границу, чтобы спасти австрийского монарха. Путь в Венгрию пролегал через Галицию и Закарпатье. Русские, проживавшие по обе стороны границы, впервые увидели друг друга. «Чем глубже проникали мы в Галицию, тем радушнее встречали прием не только от крестьян, но и со стороны интеллигенции, – вспоминал участник похода офицер пехотного полка Петр Алабин. – Нас ждала, нами восхищалась, нами гордилась, торжествовала и ликовала при нашем вступлении в Галицию партия русинов, составляющих три части всего населения Галиции».
Маркиян Шашкевич. И его делают «украинцем»…
Алабин свидетельствовал, что, несмотря на то, что в говоре галичан ощущались польские языковые влияния, русские солдаты и местные жители хорошо понимали друг друга. «Русский народ в Галиции все время польского над ним владычества хранил неприкосновенно свои обычаи, свой русский язык, конечно, несколько в искаженном виде (на котором теперь пишутся, однако, стихи, песни, значительные литературные произведения, учебники, даже издается газета «Зоря Галицка»), но религия его предков исказилась унией. Впрочем, униатские ксендзы русинов, может быть, разделяя сочувствие к нам своей паствы, по-видимому, искренно нам преданы. Многие из них приходили поближе познакомиться с нами, откровенно нам высказывая, что они гордятся нами, как своими братьями, перед немцами и поляками и сопровождали нас приветами и благословениями».
О том же писал крупнейший закарпатский краевед Петр Сова, который отмечал, что обстановка вокруг русской армии в Закарпатье была такова, что «многие солдаты были даже убеждены, что они находятся еще в России, и спрашивали, где ж будет, наконец, земля неприятельская, мадьярская». Национальное единство австрийских русинов с остальными частями русского народа было наглядно продемонстрировано еще раз. Многие местные жители надеялись, что Россия использует благоприятный момент и включит в свой состав их земли. Но император Николай I, выполняя свои обещания, не стал покушаться на владения коронованного собрата. Подавив восстание, русские войска покинули территорию соседнего государства…
…Тем не менее русское возрождение в Галиции, Буковине, Закарпатье продолжалось. Особенно заметно это было в литературной жизни. «Едва начала Русь в Австрии возрождаться, оказалось, что ее литература не ступит ни шагу без словаря Шмидта (русско-немецкий словарь – Авт.), что этот словарь русский как для Львова, так и Петербурга, что в нем собраны сокровища действительно литературного, письменного языка», – отмечала галицкая пресса.
«Зоря Галицка» – галицко-русская газета, печатный орган Главной русской рады
Вена терпела происходящее несколько лет. Власти даже стали издавать в Галиции печатный орган «Вестник краевого правительства», где рядом с текстом указов и распоряжений на государственном немецком языке для местного населения публиковался их перевод на народный язык, близкий к русскому литературному. Но стоило России в 1854 году подвергнуться соединенной англо-франко-турецкой агрессии (известной в истории как Крымская война), поведение Австрии резко изменилось.
Даже закоренелые русофобы были удивлены черной неблагодарностью, проявленной императором Францем Иосифом по отношению к стране, только что спасшей его от гибели. Австрийская армия была направлена к границам России, а Петербургу предъявлен ультиматум: уступить требованиям интервентов. (По мнению некоторых историков, позиция Австрии сыграла решающую роль в неблагоприятном для Российской империи исходе Крымской войны.)
Резко изменилась и национальная политика. Стали закрываться русскоязычные газеты. На галицко-русских общественных деятелей оказывалось давление. Их вновь пытались заставить отказаться от единства с Россией, изменить свой язык, сделав его непохожим на русский. В 1859 году власти решили даже ввести в восточных провинциях латинскую азбуку (вместо славянской). «Рутены не сделали, к сожалению, ничего, чтобы надлежащим образом обособить свой язык от великорусского, так что приходится правительству взять на себя инициативу в этом отношении», – заявил наместник Франца Иосифа в Галиции Агенор Голуховский.
Яков Головацкий выдержал все нападки «латинян»…
Галичане, однако, держались стойко. «Что наш язык похож на употребляемый в Москве, в том мы не винны, – говорил на заседании галицкого сейма выдающийся писатель и общественный деятель священник Иоанн Наумович. – Похожесть нашего языка с московским очевидна, потому что они оба опираются на общие основания и правила». Наумович напоминал, какой огромный вклад в разработку русского литературного языка внесли малорусы, и пояснял, что, принимая этот язык, «мы берем назад свою собственность. Похожесть нашего языка с языком всей Руси не уничтожит никто в мире – ни законы, ни сеймы, ни министры».
Также и профессор Львовского университета, возглавлявший там кафедру малорусской литературы, бывший издатель «Русалки Днестровой» Яков Головацкий указывал: «Галицкие русины не пишут, да и не могут писать по-великорусски по той естественной причине, что не знают великорусского языка (то есть народного наречия Великороссии – Авт.) и не имеют возможности изучить его. Русины пишут таким языком, какой они успели выработать, приняв в основу свой народный язык и язык книжный русский, признавая этот последний языком не московским, а общерусским. Русины того мнения, что русский книжный язык возник в Южной Руси и только усовершенствован великорусами». Того же мнения придерживались и другие галицкие ученые, писатели, журналисты, общественные деятели (Николай Устиянович, Богдан Дедицкий, Антон Петрушевич и др.).
Попытка утвердить латиницу провалилась. Не привели к цели и другие правительственные меры. Сколько бы ни старались австрийские власти, сдержать рост русского движения им не удалось. Это, между прочим, ярко проявилось в 1863 году в Тернополе, во время вспыхнувшего в России польского мятежа. Мятежники были разгромлены, и польское население города облачилось в траур по погибшим повстанцам. А русское население устроило специальный Русский бал в честь победы своих, то есть русских императорских войск…
Вот из таких русинов и делали «украинцев»…
…В Вене наконец-то уяснили, что одними запретами ничего не достигнуть. Власть перешла к более изощренным методам, в частности к поддержке украинофильского движения, призванного внести раскол в русский народ. Но это уже иной период истории. И тема для последующего разговора…
Александр КАРЕВИН, «Одна Родина»
