В годы Великой Отечественной войны на захваченной территории СССР развернулось широкое партизанское движение. Первые группы и отряды народных мстителей стали действовать уже в конце июня – в июле 1941 года. Они наносили удары по тылам немецких войск, пытаясь отрезать их от источников снабжения, уничтожали живую силу врага и его технику, создавали для противника невыносимые условия, которые потом сказывались на боеспособности его частей и соединений.

ОДИН из первых приказов по проведению боевых действий против партизан появился 19 июля 1941 года. В нем требовалось поддерживать в воинских частях состояние боевой готовности, запрещалось передвижение одиночных солдат, военнослужащим предписывалось всегда держать оружие наготове для открытия огня. Предусматривалось также создание специальных конных патрулей для охраны дорог, проведение внезапных и повторных налетов на населенные пункты, прочесывание местности и т. д.
По мере усиления партизанского движения в немецких приказах стали появляться указаниях о новых мероприятиях против народных мстителей. В частности, начиная с конца августа 1941 года при моторизованных и пехотных соединениях вермахта были сформированы мобильные отряды и подвижные охранные группы, иной раз вооруженные минометами. Однако эти меры общую ситуацию не изменили. Партизаны все активней и успешней громили тылы противника.
Оказавшись не в состоянии противопоставить советским силам сопротивления действенные способы борьбы, немцы были вынуждены не только использовать драконовские методы СД, войск СС и полиции порядка, но и заимствовать для обучения собственной армии многие приемы партизанских действий.
Новый импульс повышению эффективности борьбы с партизанами, по мнению германского командования, должны были придать «Основные положения по борьбе с партизанами», подписанные командующим сухопутными силами Германии генерал-фельдмаршалом фон Браухичем и введенные в действие с 25 октября 1941 года. В этом документе, разосланном командирам всех войсковых частей от дивизий до батальонов, был дан анализ общего характера партизанских действий на оккупированной территории, численность и вооружение партизанских отрядов, приемы и способы их боевых действий. Одно из основных положений этого документа гласило, что «борьба с партизанами ни в коем случае не должна ограничиваться удержанием какого-либо участка местности. Противнику должна быть навязана собственная инициатива боя».
Стремясь выработать действенную тактику борьбы с партизанами, осенью 1941 года в вермахте приступили к формированию в составе воинских частей «охотничьих», или «истребительных команд» (jagdkommando, zerstorungskommando). Так, в приказе от 25 ноября 1941 года по 137-й пехотной дивизии, действовавшей на московском направлении, указывалось на необходимость «держать в готовности истребительную команду, составленную из специально отобранных людей». Несколько позже была утверждена инструкция, согласно которой в команды «охотников» следовало отбирать опытных, бесстрашных и хорошо подготовленных солдат и унтер-офицеров, способных успешно действовать в любой обстановке. На должности командиров рекомендовалось назначать инициативных офицеров, знакомых с тактикой партизанской войны и увлекающихся спортивной охотой.
Впрочем, по данным советских органов госбезопасности, «охотничьи команды», действовавшие на участке дислокации армейских соединений группы армий «Север», набирались из солдат «испытательных» (или штрафных) частей. Командирами у них были офицеры, имевшие дисциплинарные взыскания. К примеру, при 28-м армейском корпусе борьбу с партизанами вела истребительная команда под руководством бывшего обер-лейтенанта люфтваффе, переведенного в сухопутные войска за грубые нарушения уставного порядка и воинской дисциплины.
В принципе немецкая сторона не отвергает мнения, что в ягдкомандах служили штрафники. Один бывший офицер вермахта после войны писал, что при отборе в истребительные команды требовался «совершенно иной подход, чем при формировании боевых подразделений». Лучшими бойцами в борьбе с партизанами чаще всего были так называемые «отчаянные» солдаты, в их характеристиках можно было найти замечание «не поддающийся воспитанию». От этих людей не требовалась хорошая военная подготовка. В таком деле необходим был инстинкт, навыки человека, близкого к природе, поэтому предпочтение отдавалась военнослужащим, работавшим до войны егерями и лесниками.

Кроме истребительных команд вермахта, на оккупированной территории СССР действовали специальные подразделения, состоявшие из коллаборационистов — бывших советских граждан, согласившихся сотрудничать с немцами. Например, на захваченной территории Смоленской области в период с 10 по 15 июля 1942 года германской военной разведкой (абвером) при участии СД (службы безопасности Третьего рейха и СС) была сформирована особая часть для борьбы с партизанами, она называлась «Военная команда охотников Востока». Командовал частью русский эмигрант, офицер абвера Владимир Бишлер. Под его началом находилось около 600 человек. «Команда Бишлера» включала в себя взвод личной охраны, 6 стрелковых рот, разведроту, выполнявшую функции «охотничьей команды», артиллерийский дивизион и минометное отделение. На оккупированной территории Великолукской области при штабах и отделениях полевой жандармерии организовывались отряды ЕКА (Einwohnerkampfabteilung, «боевые местные подразделения»), предназначенные для ведения борьбы с партизанами. Несмотря на то, что в функциональном отношении отряды ЕКА делились на две категории, охранные (Wachtkommando) и истребительные, главной их задачей было проведение специальных мероприятий против представителей советского движения сопротивления, то есть, как отмечают исследователи, они выполняли задачи, свойственные «охотничьим командам». В численном отношении ягдкоманда не превышала роту (около 80 человек) и состояла, как правило, из четырех взводов (групп) по 15—20 бойцов. Каждый взвод имел на вооружении до трех ручных пулеметов (МG-34, с середины 1942 г. — МG-42) и хотя бы одну снайперскую винтовку. Члены команды также были вооружены автоматическим оружием — самозарядными винтовками (G-41 (W), затем — G-43 (W) и пистолетами-пулеметами (МP-38 и МP-40), в том числе советскими трофейными СВТ-40 и ППШ-41. Если была возможность, «охотникам» выдавали легкие (50 мм) гранатометы. Практика антипартизанских действий показала, что пулеметов должно быть не менее трех?— в случае окружения они обеспечивали круговую оборону взвода, а при необходимости прорыва из окружения — концентрированный огонь пулеметов позволял пробить брешь в боевых порядках партизан. Снайпер находился рядом с командиром взвода. Его задача заключалась в том, чтобы уничтожать пулеметные расчеты противника, командный состав партизанского отряда, а также тех, кто первым успел опомниться при внезапном нападении и пытался организовать сопротивление. В очередной инструкции вермахта, изданной в начале 1944 года, наряду с общими рекомендациями по борьбе с партизанами, подчеркивалось:
«… Ягдкоманды должны быть соответствующим образом оснащены. Им следует иметь маскировочные халаты, теплую одежду, крестьянские повозки и сани, вьючных животных, лыжи, полевую кухню, миноискатели, различные инструменты, аптечки, телефонное оборудование для подслушивания и передачи донесений командованию, рации.
Ягдкоманды необходимо вооружать большим количеством автоматов, автоматических карабинов, ручных пулеметов, легких гранатометов, ручных гранат. Ягдкоманды должны быть в состоянии в течение длительного времени вести боевые действия без пополнения своих запасов продовольствия и боеприпасов».
В данном случае речь идет о команде ротного состава. На местности по каждому направлению от основной базы истребительного подразделения действовала группа не более взвода, в противном случае не удавалось обеспечивать скрытность ее передвижения и маскировку.
Немцы довольно быстро изучили тактику партизанских действий. Она нередко сводилась к тому, чтобы избегать открытого боя с полевыми частями вермахта. Народные мстители нападали преимущественно из засад, небольшими группами, уничтожали личный состав, подрывали боевую технику, а затем отходили из района, где они провели операцию.
Ягдкоманды применили против партизан их собственную тактику. Они скрыто выслеживали советских патриотов и внезапно атаковали их с близкого расстояния, расстреливали или захватывали пленных (языков) — словом, действовали так, как действуют охотники. В случае встреч с превосходящими силами партизан члены истребительной команды уклонялись от боя. Перед выходом на боевое задание личный состав команды, а главное — ее командиры, изучали район предстоящей операции. Большое внимание обращалось на рельеф местности, господствующие высоты, дороги и просеки, опушки леса, поляны, входы в овраги, лощины и выходы из них, гати, межозерные дефиле, реки и болота, населенные пункты и другие места, где наиболее вероятны засады противника. Изучение района боевых действий велось тремя способами: по карте, с помощью данных авиаразведки и путем наблюдения с возвышенных точек.
Основными условиями успеха любого специального мероприятия ягдкоманды являлись полная секретность, маскировка и терпение. На исходный рубеж в район предстоящей боевой операции команда могла выходить самостоятельно или ее доставляли в кузовах машин, плотно закрытых брезентом. Высадка обычно производилась на ходу, на участке дороги, закрытом от дальнего наблюдения густой растительностью, складками местности, полуразрушенными строениями и т. д. Боевые группы команды, как правило, передвигались в ночное время, а днем личный состав отдыхал, тщательно замаскировав свое место стоянки. Чтобы исключить внезапное нападение противника, выставлялись боевое охранение и наблюдатели.
Члены «охотничьих команд» старались не оставлять следов: ни сломанных веток, ни вытоптанной травы, ни кострищ. Пустые консервные банки обычно сплющивали и закапывали под камнями или под корнями деревьев. В ходе выполнения боевого задания личному составу команды запрещалось курить, так как днем в лесисто-болотистой местности запах табачного дыма можно уловить на расстоянии до 800 метров; ночью на открытой местности огонек горящей сигареты виден с расстояния до 3 километров.
Наиболее подходящими зонами для боевой работы «охотников» считались те, где партизаны, совершая переходы, шли к объектам предполагаемых диверсий (мостам, железным и проселочным дорогам), а также в населенные пункты за продовольствием. Бойцы команды тщательно маскировались и вели скрытное наблюдение за всем, что происходило в их зоне ответственности. Внимание обращалось на мельчайшие детали, например обнаруженные следы. По ним можно было установить, кто, когда, из какого населенного пункта ходил в лес, что он там делал. Так постепенно вырисовывались маршруты подпольщиков?связных и партизанских разведывательно-диверсионных групп, хозяйственные маршруты, нащупывались места дислокации баз и «маяков». Выявлялись подходы к ним, наличие и расположение секретов, порядок смены дежурных нарядов на них, маршруты разводящих, периодичность прохождения блуждающих патрулей вокруг базы.
Знание обстановки давало возможность «охотникам» наносить партизанам очень чувствительные удары. Отмечается немало случаев, когда истребительные команды, перебравшись за периметр партизанских секрет-постов, бесшумно убирали партизанских командиров. Спецгруппы делали налеты на партизанские склады и базы снабжения. Бывали и нападения на крупные партизанские штабы, после чего в руках у немцев оказывались весьма ценные документы.

При проведении ягдкомандами боевых операций большое внимание уделялось сбору и добыче разведывательной информации. Часто немцы и коллаборационисты стремились взять языка. Это происходило, например, при выдвижении многочисленной партизанской группы на разведку, диверсию или хозяйственный промысел. В этом случае на партизан выставлялась засада. В плен брали того, кто обычно шел сзади — его легче всего было отсечь от идущих впереди. Партизан, следовавших в голове группы, вырезали ножами. Все это делалось быстро. Следов при захвате не оставалось никаких.
Пленного допрашивали сразу же, с применением самых радикальных методов физического и психологического воздействия. Почти всегда задержанные говорили все, что от них хотели узнать. Бывали, правда, исключения. Тогда языка отправляли в город, в местное отделение тайной полевой полиции (ГФП) или СД, где с ним плотно «работали» гестаповские «специалисты».
«Охотники» совершали нападения и на крупные партизанские колонны. Замысел таких нападений заключался в том, чтобы сорвать ту операцию, для осуществления которой колонна выдвигалась на исходный рубеж, — например для уничтожения хорошо охраняемого железнодорожного моста. Засада при этом готовилась очень тщательно. Для нее выбиралось такое место, где движение партизанской группы (тем более — колонны) хотя бы с одной стороны оказывалось стесненным рельефом местности (склоном или обрывом холма, топью, оврагом и т.?п.). Чаще всего засаду устраивали там, где дорога (тропа) поворачивала влево по ходу движения противника. Сами «охотники» оказывались при этом впереди и справа сбоку от партизан. В результате идущим по дороге народным мстителям было неудобно разворачиваться в цепь лицом к врагу. В то же время такое расположение позволяло пулеметчикам перекрыть путь партизанам к отступлению и обеспечить свободу маневра своей группе при отходе.
Конечно, ожидать полного разгрома партизанского соединения, в несколько раз превосходящего истребительную команду своей численностью и составом вооружения, не приходилось. Однако такая цель и не ставилась. Неожиданный огневой налет из засады (длительностью 10—15 секунд) выбивал командиров и пулеметчиков, заставлял партизан тащить назад в лагерь раненых. К тому же исчезал фактор внезапности, в результате им приходилось отказываться от намеченной операции. Если впереди партизанской колонны шла разведка (боевое охранение), ее обычно пропускали и внезапно атаковали в узком месте сзади и сбоку. Трупы немедленно убирали с дороги, следы схватки устраняли.
Партизанскую колонну ягдкоманда встречала прицельным шквальным огнем из автоматов и пулеметов с дистанции 70—100 метров, не позволявшей партизанам успешно применять ручные гранаты. Для увеличения плотности и точности огня «охотники» часто притягивали ручные пулеметы и автоматы ремнями к пенькам либо к сучьям деревьев. Тогда оружие не дергалось, можно было вести прицельный огонь в очень высоком темпе.
Уходя после огневого налета, ягдкоманды старательно избегали появления на открытом пространстве (поляна, просека, дорога). Путь отхода обычно выбирался по обратным скатам холмов, лощинам, оврагам. Как правило, выбирались два пути отхода — основной и резервный, подготовленные заранее. Отход прикрывал пулеметчик, который располагался на удалении 150—200 метров от основной огневой позиции. Своей стрельбой он глушил звуки шагов убегавших «охотников», сам уходил последним. На путях своего отхода «охотники» всегда ставили мины-ловушки (обычно в виде ручных гранат на растяжках).
В случае внезапной встречи двух групп на лесной тропе, что называется, лоб в лоб (менее 30—40 метров) успешнее действовал тот из противников, кто был психологически готов к встречному бою на короткой дистанции. В таких случаях никто на приказы командиров не надеялся. Все в основном действовали по отлаженной схеме: одни «охотники» бросались на землю вправо, другие — влево и немедленно отползали дальше от тропы. Один из пулеметчиков открывал огонь, а несколько бойцов бросали гранаты. Цель этих действий сводилась к тому, чтобы захватить в бою инициативу и создать себе необходимые условия для совершения выгодного маневра.
Опыт войны показал, что в подавляющем большинстве случаев «охотники» при лобовых столкновениях в лесу действовали намного успешнее, чем партизаны. В первую очередь, это было связано с тем, что члены ягдкоманд были лучше подготовлены. Как известно, народные мстители часто пытались заменять профессионализм личным мужеством бойцов. Но в схватках с «охотниками» мужество не помогало. Партизаны теряли десятки человек убитыми и ранеными.
Командиры и бойцы истребительных команд всегда действовали так, как будто перед ними был равноценный по выучке противник (хотя на самом деле командиры попавших в засаду партизанских формирований довольно редко пытались организовать окружение или преследование «охотников»). Выполнив задачу, они сразу же быстро устремлялись назад и в сторону от места засады.
В тех случаях, когда «охотники» все-таки сталкивались с угрозой окружения, они разделялись на тройки и уходили в разные стороны. При этом одна тройка периодически занимала удобную огневую позицию и вела по преследователям прицельный огонь из положения лежа, а остальные стремились разместиться на флангах, с которых они также вели огонь по противнику.
«Боевые тройки» подбирались заранее, по принципу личной совместимости. В бою каждый боец тройки и взвода точно знал свою боевую задачу и зону ответственности, варианты действий в любом теоретически возможном боевом эпизоде. Поэтому большое внимание уделялось тому, чтобы каждый боец команды умел видеть поле боя в целом, интуитивно чувствовать обстановку, свободно ориентироваться в лесу (в том числе ночью и в плохую погоду), умел хорошо стрелять и маскироваться.
«Охотники» избегали любых контактов с населением. В случае обнаружения местными жителями команда немедленно покидала район пребывания и либо прекращала операцию, либо совершала быстрый переход на другой участок, удаленный от того места, где ее засекли, не меньше чем на 10—15 км. Лишь спустя некоторое время (через сутки — двое) она возвращалась в первоначальный район, но обязательно обходными путями.
Инструкции требовали от «охотников» безжалостного «уничтожения каждого, кто попал в западню», в том числе любых случайных свидетелей. Один из бойцов ягдкоманды вспоминал после войны:
«Охота на партизан продолжалась два-три дня. Мы прочесывали местность и всякого, кого встречали в лесу, будь он с оружием или без оружия, обычно убивали без следствия и суда».
Каждая ягдкоманда была обеспечена переносной радиостанцией, работавшей только на прием. Текущую оперативную информацию в штаб никогда не передавали. Лишь иногда зашифрованные сообщения оставлялись в заранее подготовленных для этой цели тайниках («почтовых ящиках») либо передавались через надежных связных. В самых исключительных случаях «охотники» прибегали к помощи агентов, завербованных немецкой разведкой из числа мирных граждан, встречи с которыми происходили в точках, указанных в штабе по радио.
Информацию о местонахождении партизанских отрядов ягдкоманды чаще всего получали по радио от мобильных патрулей и подвижных охранных групп полевой жандармерии, реже — от агентуры из местного населения.
Проведение специальных операций против партизан, безусловно, заставляло германское командование тщательно продумывать действия «охотников». Опыт показал, что истребительные команды эффективно действуют в течение двух-трех дней, в последующем личный состав, принимавший участие в операции, нуждается в отдыхе и пополнении боеприпасов. Эта проблема решалась следующим образом: для «охотничьих команд» в удобных местах заранее оборудовались тайники с боеприпасами и продовольствием, определялись возможные базы отдыха, как правило, замаскированные под хозяйственные объекты, госпитали или уединенные населенные пункты. Иногда боеприпасы и продовольствие командам доставлялись с помощью самолетов,?например одномоторного разведсамолета «Физелер-Шторх» (Fieseler Fi.156 Storch).
Боевая деятельность истребительных команд всегда строилась на основе прочного взаимодействия с немецкими оккупационными органами, ответственными за поддержание порядка на захваченной территории, а также коллаборационистскими формированиями — «восточными батальонами» и подразделениями вспомогательной полиции. Ягдкоманды постоянно контактировали с армейскими частями, что позволяло быстро и своевременно организовывать операции против народных мстителей. Наиболее успешно «охотники» действовали весной—летом 1944 года, во время проведения крупных антипартизанских акций («Моросящий дождь», «Ливень», «Праздник весны», «Баклан» и др.) в Белоруссии, в результате которых партизаны понесли самые большие потери за всю войну.
Тем не менее, несмотря на профессиональную подготовку, «охотничьи команды» вермахта и нацистских спецслужб не смогли кардинальным образом изменить ситуацию на фронте борьбы с советским партизанским движением.

Иван КОВТУН