Еще в первой половине ХХ века имя талантливого химика Владимира Николаевича Ипатьева в СССР было предано забвению. Причиной такой "анафемы" послужил отъезд ученого с семьей за рубеж. И хотя позже открытия этого человека позволили нам победить во Второй мировой войне, ситуация не изменилась. Страна отреклась от того, кто спас ее в трудные годы…
Когда в 1940 году германские нацисты планировали вторжение на Британские острова, они не особенно сомневались в успехе этой операции. Конечно, тут были и свои трудности — например, то, что английский флот был в два раза сильнее немецкого, однако руководство Третьего Рейха не считало это серьезной проблемой. Ведь если установить господство в воздухе, то английские крейсера, эсминцы и линкоры просто не посмеют выйти из защищенных портов. Ну, а в том, что подавить королевские ВВС будет достаточно просто, не сомневался никто.
Причины для подобного оптимизма у немцев были, и весьма основательные. Как известно, в воздушном бою большое значение имеет скорость. В английском воздушном флоте основную массу истребителей составляли "Харрикейны" (Hawker Hurricane) которые были куда более тихоходными, чем замечательные машины Люфтваффе Messerschmitt Bf.109E, достигавшие скорости 573 км/ч ("Харрикейны" были способны лишь на 500 км/ч).
Конечно же, английские ВВС срочно пополнялись истребителями нового типа, легендарными "Спитфайрами" (Spitfire Mk I), способных тягаться с "Мессершмиттами" на равных, но их к 1940 году было еще очень и очень мало. Так что, начиная одно из самых великих сражений Второй Мировой войны, немцы не сомневались в быстрой и легкой победе. К счастью для нас и всего остального человечества, они просчитались — как мы знаем, силы Люфтваффе были разгромлены, причем немцы потеряли в три раза больше самолетов, чем британцы.
Почему же это произошло? Во-первых, потому, что немецкие асы недооценили подготовку и боевой дух британских пилотов. Но немалую роль сыграло еще и то, что "Харрикейны" во время сражений показали себя не такими уж тихоходами — их скорость каким-то таинственным для немцев образом возросла до 560 км/ч, то есть почти сравнялась с показателями "Мессершмиттов". И это было для немецких летчиков полной неожиданностью — английские "тихоходы" внезапно оказались не менее проворными и опасными, чем их собственные машины.
Откуда же у "Харрикейнов" появилась несвойственная им резвость? Все дело было в топливе, а точнее, в присадке к нему. Можно сказать, что Англию спас изопропилбензол, или кумол. Именно эта добавка позволила довести октановое число авиационного бензина до 100 против прежних 87-ми. Под новый же бензин англичане быстро разработали соответствующий двигатель, который и превратил "тихоход" в "небесного скакуна". А высокооктановый бензин с присадкой в Британию тайно доставляли из США (которые еще формально были нейтральным государством).
Эта присадка была открыта именно за океаном, на еще мирной американской земле. И разработал ее коллектив русских по происхождению химиков, в свое время по разным причинам эмигрировавших из СССР, которым руководил замечательный ученый Владимир Николаевич Ипатьев. Старший брат инженера и общественного деятеля Николая Николаевича Ипатьева, в чьем доме в Екатеринбурге был злодейски убит последний российский император Николай II вместе со всей семьей, талантливый химик, участник Первой Мировой войны.
Этот человек, спасая Британию, спасал и свою страну, ибо если бы немцам удалось захватить Британские острова, то СССР вряд ли выстоял бы в войне с Германией один на один (хотя бы потому, что немцы, захватив контроль над Северной Атлантикой, сделали невозможной помощь по ленд-лизу, выручавшую нас в первые военные годы). И это притом, что его родная страна вычеркнула его из списков своих научных деятелей и просто граждан. Как казалось тогда, навсегда…
Владимир Николаевич Ипатьев родился в 1867 году. Мальчик с самого детства интересовался химией, однако решил сделать военную карьеру. Ипатьев блестяще закончил Михайловское артиллерийское училище, после чего молодого, но подающего надежды офицера оставили на кафедре преподавать химию. Ипатьев занялся научной работой, он интересовался различными взрывчатыми веществами и в скором времени успешно защитил диссертацию.
В годы Первой Мировой войны Владимир Николаевич, уже будучи уже генерал-лейтенантом, возглавил Химический комитет при Главном артиллерийском управлении, осуществлявшем снабжение фронта продуктами военной химии, а также руководил строительством новых химических предприятий, в том числе первого в России завода по производству синтетической азотной кислоты окислением аммиака (он был пущен в строй в 1917 году).
Ипатьев также разрабатывал производство химического оружия, наладил производство фосгена и иприта в России. Много внимания ученый уделял и химической защите солдат, разрабатывая новые и более эффективные фильтры для противогазов. Словом, его деятельность была весьма разносторонней. От работы его не смогла оторвать даже личная трагедия — в 1916 году на Западном фронте погиб его старший сын Дмитрий.
Февральскую, а затем и Октябрьскую революции Владимир Николаевич, будучи убежденным монархистом, не принял, однако от сотрудничества с большевистским правительством не отказался, поскольку был убежден, что долг военного инженера — служить своему Отечеству, неважно при каком правительстве. И это при том, что его брат, а также один из сыновей, Николай, воевали на стороне белогвардейцев (Николай Владимирович позже эмигрирует во Францию и после погибнет в Африке, испытывая на себе новую вакцину против непобедимого тогда вируса желтой лихорадки).
Тем не менее, в первые послеоктябрьские годы Ипатьев активно включился в хозяйственное строительство. Он возглавил Комиссию по демобилизации химической промышленности (позднее переименованную в Комиссию новых производств) при ВСНХ. Ипатьев провел исключительно трудную работу по налаживанию производств на разрушенных гражданской войной предприятиях, освоению новых, нужных республике химических продуктов. Блестящий ученый-теоретик и одновременно экспериментатор, тонкий знаток химической промышленности, он умел видеть перспективу развития своей науки.
Кроме того, именно по инициативе Ипатьева в СССР было создано массовое Добровольное общество помощи развитию химии и химической промышленности (Доброхим), первым председателем которого был сам Л. Д. Троцкий (позже это общество будет переименовано в Осавиахим). Ученый часто ездил с рабочими командировками в страны Западной Европы, организовывал новые институты и лаборатории, был деятелен и полон надежд и планов.
Первое время власти относились к Ипатьеву с большим уважением. Владимир Ильич Ленин называл его "главой нашей химической промышленности". Однако в конце 20-х годов над головой ученого стали сгущаться тучи. Начались аресты его друзей, учеников и родных, а все ходатайства Ипатьева за арестованных были безрезультатны.
Владимир Николаевич прекрасно понимал, что он будет следующим — ведь его было за что объявить "изменником". Близкое знакомство с царской семьей и придворными, чин генерал-лейтенанта царской армии, активные контакты с попавшим в опалу Троцким, постоянные поездки за рубеж и общение с иностранцами — все это было в те годы далеко не самым лучшим "резюме". И тогда ученый принял нелегкое решение — он решил покинуть СССР вместе с семьей. Правда, младший сын Владимир не последовал за отцом, более того, публично отрекся от него в 1936 году (что не спасло его от ареста, произошедшего годомпозже, и гибели в лагерях).
Итак, в 1930 году Ипатьев с супругой выехал в Берлин для участия во II Международном энергетическом конгрессе, по окончании которого получил разрешение советского правительства и АН СССР задержаться на лечение сроком на год. В июне-августе 1930 года он побывал во Франции и Англии, в сентябре прибыл в США, в Чикаго, где он стал читать курс лекций по катализу и одновременно приступил к экспериментальным работам по контракту с фирмой Universal Oil Products Co в прекрасно оборудованной для него лаборатории. Интересно, что до 1936 года он регулярно посылал результаты всех своих работ в СССР. Но настойчивые предложения вернуться отклонял, объясняя это опасениями потерять свободу.
В итоге 29 декабря 1936 года на общем собрании АН СССР было принято постановление о лишении Владимира Николаевича Ипатьева звания академика, а неделю спустя, 5 января 1937 года, ЦИК Союза СССР лишил его советского гражданства. Ему навсегда был запрещен въезд в СССР, а его имя исчезло со страниц учебников и научных журналов.
Владимир Николаевич, был подавлен случившимся, но, тем не менее, продолжал заниматься наукой. Помимо преподавательской деятельности в Чикагском университете и должности консультанта в нефтяной фирме, он состоял профессором и директором лаборатории катализа и высоких давлений в Нортуэстернском университете в Эванстоне (близ Чикаго). Все заработанные деньги он вкладывал в развитие лаборатории, приглашая на работу только русских и американцев, знавших русский язык. Так была создана русскоговорящая группа химиков, чья разработка спасла Британию во время Второй Мировой войны.
Американцы весьма ценили Ипатьева — в 1939 года его избрали членом Национальной Академии США, и в том же году в Париже состоялось торжественное вручение ему высшей награды Французского химического общества, медали имени А. Лавувзье. В ноябре 1942 года, когда в США отмечалось его 75-летие, на торжественном заседании, нобелевский лауреат Р. Вильштеттер утверждал: "Никогда за всю историю химии в ней не появлялся более великий человек, чем Ипатьев".
Однако несмотря на богатство, славу и возможность беспрепятственно заниматься любимой химией, Владимир Николаевич очень тосковал по России. Начиная с 1944 года, он подал несколько прошений советскому правительству, в которых просил разрешения вернуться в СССР. Однако он, русский патриот, спасший в 1940 году не только Британию, но и свое Отечество, неизменно получал отказ. Страна не нуждалась в человеке, которому была фактически обязана своим существованием.
Совершенно опустошенный и раздавленный, Владимир Николаевич Ипатьев скончался в 1952 году в Чикаго, пережив на несколько лет свою супругу. До самого последнего дня этот ученый-патриот, отвергнутый своей страной, не прекращал работы в собственной лаборатории. После него осталось множество открытий, целая гора патентов и бесчисленное количество учеников. А все его состояние унаследовали двое приемных дочерей — это были русские девочки-сироты, которых супруги Ипатьевы взяли на воспитание. В Чикаго в день смерти великого химика был объявлен траур, а в СССР о нем даже не вспомнили…
Тем не менее, справедливость все-таки восторжествовала — 22 марта 1990 года Общее собрание АН СССР приняло постановление о восстановлении (посмертно) в членах Академии наук СССР ряда ученых, в том числе и Ипатьева. Так светлое имя Владимира Николаевича было возвращено отечественной науке. И в этот раз, будем надеяться — навсегда…
Антон Евсеев
