Была ли Россия «Тюрьмой народов»?

Пример оптического обмана

Как полагают исследователи эта формула, т.е. "Россия -- тюрьма народов”, которая бытовала ранее и бытует ныне, восходит к концу 30-х гг. XIX века, к книге французского путешественника и публициста маркиза де Кюстина “Россия в 1839 г.” (в русском переводе эта книга известна под названием “Николаевская Россия”).

“Нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, -- писал де Кюстин, -- чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную народам в других странах Европы, каков бы ни был принятый там образ правления”[1].

Затем эта формула неоднократно повторялась. Писал об этом и В. Ленин, и в советской историографии утверждение о том, что “Россия – тюрьма народов” сделалось чуть ли не каноническим.

Была ли в действительности Россия “тюрьмой народов”? Так ли это на самом деле?

Как отмечает известный русский литературовед, а ныне и историк Вадим Кожинов, в своей недавно вышедшей историко-философской книге “История Руси и русского слова. Современный взгляд”[2], необходимым исходным пунктом этой формулы, что “Россия – тюрьма народов” является тот факт, что основные страны современного Запада, в отличие от России, являются мононациональными. Отсюда и утверждение: вот, мол, французы, англичане, немцы создали свои государства на своих же территориях, не захватывая земель, принадлежавших иным народам. Русские же, не ограничиваясь “собственными” землями, поработили множество других народов и племен...

Между тем такое сопоставление стран Запада и России, вне которого и не могла бы возникнуть формула “тюрьма народов”, основано, отмечает Кожинов, на поистине странной слепоте или, скажем так, забывчивости. Ибо не надо быть специалистом в области этнографии, дабы знать, что в силу уникально благоприятных для жизни людей географических условий (гораздо более благоприятных, чем российские) Западная Европа с давних времен влекла к себе массу различных племен, и к тому историческому моменту, когда французы, англичане и немцы начали создавать свои государства, на землях, где воздвигались эти государства, жило великое множество различных этносов,-- кельтских, балтских, славянских и т.д.

Их имелось не меньше (если не больше), чем на территории России. Однако в течение веков они были стерты с лица земли посредством самого жестокого давления со стороны трех господствующих этносов или даже прямого физического уничтожения.

Не секрет, что преобладающая часть всей топонимики (названий местностей, рек, гор, даже городов и селений и т.д.) Франции, Великобритании и Германии не является французской, английской и немецкой. Более того, даже общее название “Великобритания” происходит от кельтского народа бриттов (а не германского англов); точно также самая большая часть Германии – Пруссия – это территория стертого с лица земли наиболее значительного и культурного балтского народа – пруссов. И, между прочим, нет никакого сомнения, что если бы немцы в давние времена смогли надолго подчинить себе и земли восточнее Немана, то и от других балтских этносов – литовцев и латышей – уцелели бы, в лучшем случае, только названия (кстати, стоит в связи с этим подумать о судьбе данных народов в составе России...).

Сравнение даже в самых общих чертах этнической истории стран Запада с этнической историей России показывает, что даже в ее центральной части на протяжении веков жили, росли и крепли вроде бы совсем “чужие” русским народы – башкиры, коми, марийцы, мордва, татары, удмурты, чуваши и др., а на окраинах столетиями сохранялись даже и самые малочисленные этносы в несколько тысяч или даже в несколько сот человек.

На Западе же многие десятки народов либо вообще исчезли, либо превратились к нашему времени в своего рода этнические реликты (как шотландцы, валлийцы, бретонцы, гасконцы, лужичане и др.). Ныне только два народа, живущие на территории крупных западноевропейских стран, продолжают отстаивать себя как еще живые силы – ирландцы (в британском Ольстере) и баски (в Испании и Франции). Много лет они ведут борьбу за элементарную национальную автономию...

И если уж называть Россию “тюрьмой народов”, то, в точном соответствии с логикой, следует назвать основные страны Запада не иначе, как “кладбищами народов”, а потом уж решать, что же “лучше” – тюрьма или кладбища...[3]

II.

История сложения большого многонационального государства, получившего впоследствии название Российской империи, начинается по существу в конце XIV в., когда в основе своей однонациональное Великое княжество Московское, объединив прилегавшие к нему русские земли, стало расширять свои границы на север и юг, запад и восток. В XV в. в его границы уже входила северо-западная часть Среднего Поволжья с обитавшими там группами мордвы и черемисов (марийцев), а также обширные северные области европейской части, где жили карелы, самоеды(ненцы), зыряне (коми) и др. народности. На юго-западе к началу XVI в. от Великого княжества Литовского были отвоеваны некоторые украинские районы, включая Чернигов и Путивль.

С середины XVI в., при Иване Грозном, началось быстрое расширение границ Русского государства на восток и юго-восток. После падения Казанского ханства (1552) в состав Русского государства вошли земли, заселенные народами Поволжья: мордвой, марийцами, вотяками (удмуртами), чувашами и татарами, а также башкирами и ногайцами, частью жившими в Южном Приуралье. Это предопределило и судьбу Астраханского ханства (Нижнего Поволжья), присоединенного к России в 1556 г.

Слабо освоенные в сельскохозяйственном отношении земли Поволжья стали заселяться русскими из центральных областей. Для защиты этих земель от набегов кочевников сооружались города-крепости и засечные линии; в пограничных районах формировалось особое полувоенное сословие, получившее название казаков.

В конце XVI в. началось присоединение к России огромных зауральских пространств протяженностью 8,5 тыс. км, превосходивших площадью не только Русское государство, но и всю Европу в целом. Уже в 1555 г. сибирский хан Едигер признал себя вассалом Москвы. Однако затем, в 1571 г., зависимость от русского царя была разорвана ханом Кучумом. В 1581-1582 гг. сильный отряд казаков под предводительством Ермака совершил поход в Западную Сибирь. В конце XVI в. Сибирское ханство было окончательно разгромлено, а народы Западной Сибири вошли в состав России. С 1462 г. (вступление на престол Ивана III) по конец XVI в. территория России выросла с 430 тыс. до 5,4 млн. кв. км, т.е. в 12,5 раз. В XVII в. рост продолжался. К середине XVII в., в состав России вошла огромная территория от Урала и до Тихого океана с жившими на ней хантами (остяками), манси (вогулами), эвенками (тунгусами), якутами, бурятами и другими народами, а позднее – Чукотка, Камчатка, степные районы Сибири, а также Приморье. Средняя плотность коренного населения была невелика: менее 1 чел. на 75 кв. км.

Предприимчивые казаки под предводительством В. Пояркова, Ерофея Хабарова и др. достигли Амура и по нему добрались до Сахалинского залива. Сибирские города-остроги становились русскими административными центрами. К 1640 г. русские вышли к Тихому океану. За последующие 20 лет исследовано было все побережье Охотского моря. В 1648 г. Семен Дежнев впервые прошел по проливу между Азией и Америкой. В эти же годы русские землепроходцы, продвигаясь от Лены на юг, вышли к Байкалу и в Забайкалье.

В среднем, с середины XVI и до конца XVII в. площадь Российского государства увеличивалась на 35 тыс. кв. км ежегодно (что равняется примерно площади современной Голландии). При этом численность населения России к концу XVI в. не превосходила 6-8 млн. человек. Для сравнения: в Австрии насчитывалось 20 млн. жителей, во Франции – 19 млн., в Испании – 11 млн. Поэтому и плотность населения в России колебалась от одного до трех, а на Западе – от 20 до 30 чел. на 1 кв. км.

Разгадка феномена колоссального роста территории страны заключалась не только в том, что россиянами колонизировались главным образом малонаселенные земли, а тем, что сама колонизация во многих, если не в большинстве случаев носила мирный – земледельческий или промысловый характер.

В Сибирь устремился поток переселенцев из европейской части России, в том числе и крестьян, бежавших от феодальной эксплуатации. Государство, заинтересованное в освоении Сибири, оказывало помощь в обзаведении хозяйством «гулящих людей», которые превращались в государственных крестьян. Под влиянием русского населения у народов Сибири стало развиваться земледелие, животноводство, совершенствовались орудия труда. В Сибири начинается разработка полезных ископаемых: железа, золота, соли.

На рубеже XVII и XVIII вв. Сибирь стала неотъемлемой частью Русского государства —70% ее населения составляли русские переселенцы. Колонизация русскими Сибири является составной частью мировой эпохи Великих географических открытий.

На западе в состав Русского государства в 1654 г. вошла Левобережная часть Украины.

III.

В XVIII в. Россия продолжала расширять свои границы. В первой его четверти в состав ее вошли побережье Финского залива, Ингерманландия, Эстляндия, Лифляндия, часть Карелии, т.е. земли, открывавшие широкий доступ к Балтийскому морю. Временно (1723-1735) было присоединено западное побережье Каспийского моря. В 1731-1743 гг. произошло присоединение к России Казахстана – земель Младшего и Среднего жузов.

Экспедиции И. Федорова, М. Гвоздева (1732) и В. Беринга, А. Чиркова (1741) открыли Северо-Западную Америку (Аляску и Алеутские острова), названную впоследствии “Русской Америкой”.

Во второй половине XVIII в., при Екатерине II, произошло присоединение к России причерноморских областей. Вошедшая в состав России территория от Азовского моря до устья Днепра (с присоединенным Крымом) получила название Новороссии. В эти степные, почти незаселенные районы устремился поток переселенцев преимущественно из смежных украинских губерний и в меньшей степени из русских областей. Привлекались мигранты и из-за рубежа. В Новороссии возникли поселения немцев, болгар, греков и некоторых других национальностей. Довольно крупные немецкие колонии были основаны и в Поволжье, в районе Саратова. Возобновилось продвижение на Северный Кавказ. В 1783 г. Восточная Грузия с центром в Тифлисе переходит под протекторат России.

Существенные изменения границ произошли и на западе. В результате трех разделов Речи Посполитой в состав России вошла Курляндия (Южная Латвия), Литва, Белоруссия и правобережные районы Восточной Украины.

После длительных русско-турецких войн Крым, все Черноморское побережье, обширные плодородные земли между Днепром и Днестром были включены в состав Российской империи, обезопасив ее южные границы. В конце XVIII в. значительно повысился международный авторитет России в Европе, укрепились ее позиции в Закавказье и на Балканах.

Хочу обратить внимание, что именно в XVIII в. во внешней политике России ярко проявился «имперский», т. е. силовой подход к решению территориальных и национальных проблем. Однако не следует забывать, что в это время все европейские державы стремились увеличить свои владения и закрепить границы. Россия также следовала этой политике. Самого понятия «агрессия» еще не существовало (оно появилось лишь в XX в.). Но многонациональная Российская империя существенно отличалась от современных ей колониальных империй, созданных Англией, Голландией, Испанией, Португалией, Францией и другими европейскими государствами.

Народы, добровольно или по принуждению, вошедшие в состав России, не испытывали национального унижения, т. к. русские, в сущности, не являлись в империи господствующим народом. Создав многонациональное государство от Тихого океана и до Балтийского и Черного морей, русские как нация не приобрели для себя сколько-нибудь существенных привилегий и выгод. Более того, положение основной массы русского народа — крепостного крестьянства, было не намного легче, если не более тяжелым, чем положение населения так называемых «национальных окраин».

IV.

На рубеже XVIII - XIX вв. Российская империя была одним из самых крупных государств не только Европы, но и мира. Ее территория (16 млн. кв. км), на которой проживало около 40 млн. человек, занимала обширные пространства Восточной Европы, Северной Азии и часть Северной Америки (Аляска).

В первой половине XIX в. Российская империя продолжала расширять свои границы. К середине века ее площадь составила 19,6 млн. кв. км. К России добровольно присоединилась Грузия (1801-1804). В результате многочисленных войн с Наполеоном, Швецией, Ираном и Турцией в состав Российской империи вошли Финляндия (1809), Бесарабия (1812), Азербайджан (1804-1813), часть Польши (1815), Восточная Армения (1826), устье Дуная и Черноморское побережье Кавказа (1829). В результате Кавказской войны (1817-1864) были присоединены Чечня, Дагестан, Адыгея. В 1846-1854 гг. в состав России вошел Старший жуз Казахстана. Таким образом в составе Российской империи оказалась вся Средняя Азия, за исключением Хивинского ханства и Бухарского эмирата, которые, признав вассальную зависимость от России, не были включены в ее состав. Включение их в состав Российской империи произошло несколько позже: в начале 70-х гг. Закрепились границы империи и на Дальнем Востоке, где в ее состав в 1858-1860 гг. окончательно вошла слабозаселенная область побережья Нижнего Амура, Приморский край, а также остров Сахалин.

За первую половину века население страны возросло с 38 млн. до 69 млн. человек.

Именно во второй половине XIX в. завершилось территориальное формирование Российской империи.

Говоря о колониальной политике России, разумеется, следует иметь в виду, что она отнюдь не носила благотворительного и культуртрегерского характера по отношению к тем народам, которые силой, внешнеполитическими обстоятельствами или добровольно оказались в составе Российской империи.

Отношение имперской власти к национальным меньшинствам, к так называемым инородцам, было дифференцированно. Политика, проводимая самодержавием в отношении народов Поволжья, Кавказа, Средней Азии, Сибири и др. существенно различалась в своей сущности. Разумеется нельзя говорить о каком-либо альтруизме, присущем самодержавию в отношениях с завоеванными или присоединенными народностями, но нельзя не учитывать и того, что именно в царской России представители некоторых народов освобождались от обязанности уплаты налогов и рекрутской повинности[4], что разумеется, способствовало их сохранению и выживанию.

Развивавшиеся в России отношения в ряде случаев были более прогрессивными по сравнению с теми формами патриархально-феодального быта, которые господствовали у народов Кавказа, Заволжья, Казахстана, Сибири и Дальнего Востока. Вовлечение названных районов во всероссийскую орбиту, вне всякого сомнения, способствовало переходу обитавших там народов к более высоким формам хозяйственной и общественной жизни. Именно это и имел в виду Ф. Энгельс, отнюдь не симпатизировавший российскому самодержавию, когда в одном из писем к Марксу писал: “Господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар...” [5]

Другой политический деятель, которого также навряд ли можно заподозрить в особых симпатиях к России – князь Отто фон Бисмарк, посланник Пруссии в Петербурге, затем прусский министр-президент и министр иностранных дел, наконец, канцлер Германии, со знанием дела писал: “Англичане ведут себя в Азии менее цивилизованно, чем русские; они слишком презрительно относятся к коренному населению и держатся на расстоянии от него... Русские же, напротив, привлекают к себе народы, которые они включают в свою империю, знакомятся с их жизнью...”[6]

Любопытно, что позднее это подтвердил и виднейший английский политик лорд Джордж Керзон, вице-король Индии, а затем министр иностранных дел Великобритании. “Россия, -- писал он, -- бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой... Русский... совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость...”[7]

Не буду комментировать и оценивать эти характеристики, которые не совсем точны. Однако, хочу подчеркнуть, что действительно в славянской, в русской ментальности просто нет того, утвердившегося на Западе, представления о “высших” и “низших” расах, о расовом превосходстве и т.д.

Говоря о характере русского колониализма, об его отличиях от западного, разумеется, следует учитывать и особые условия Российской империи, отличавшие его от Британской, Голландской, Французской и других колониальных империй. Колониальные окраины России не были отделены от метрополии океанскими просторами. Они являлись продолжением того же континентального массива, внутренняя часть которого была освоена ранее. Самовольные крестьянские переселения, массовая миграция на новые земли коренного русского населения неизбежно вела к тесному общению как бытовому, так и производственному с местным населением вновь присоединенных территорий. Этого нельзя не учитывать, характеризуя российский колониализм.

Ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что Россия колонизировала, как правило, малозаселенные земли с довольно низкой плотностью коренного населения на один кв. км, и вопрос о каком-либо перенаселении, в отличие от территорий Западной и Центральной Европы, попросту не существовал.

Однако, как нам кажется, сущность все-таки не столько в особых географических условиях, сколько в ментальности русского народа, в особенностях Русского государства, независимо от того как оно называлось: великое княжество, царство или империя.

Принципиальные различия были и в самой тактике по отношению к колонизируемым народам. В частности, со стороны германцев колонизируемые народы подвергались завоеванию с последующим “обезглавливанием”, искоренением или полной денационализацией. Как отмечал И. Ильин, “тактика завоевателя была такова: после военной победы в стан германцев вызывался ведущий слой побежденного народа; эта аристократия вырезывалась на месте; затем обезглавленный народ подвергался принудительному крещению в католицизм, несогласные убивались тысячами; оставшиеся принудительно и бесповоротно германизировались”[8].

Как справедливо отмечает И. Ильин, сколько малых племен Россия получила в истории, столько она и соблюла. “Она выделила, правда, верхние слои присоединенных племен, но лишь для того, чтобы включить в свой имперский верхний слой[9]. На это же обращает внимание и О. Платонов, подчеркивающий, что Русское государство не уничтожало правящей иерархии малых народов, а как правило включало ее в состав правящего класса, предоставляя ей те же права и привилегии[10]. Вспоминая церемонию встречи Николая II в Баку, лорд Керзон с удивлением отмечал, что на ней “присутствовали четыре хана из Мерва в русской военной форме”[11]. И далее он вынужден был признать: “Англичане никогда не были способны так использовать своих недавних врагов”[12].

Нельзя игнорировать и то, что объединение ранее изолированных, слабо связанных с мировым хозяйством областей в огромный всероссийский рынок было, несомненно, таким же исторически прогрессивным по своему содержанию процессом, как хозяйственное и культурное сближение народов в едином Российском государстве.

Нельзя не согласиться с мнением Платонова, что во всех существовавших ранее империях: Римской, Византийской, Британской, Германской – центр и имперский народ жил за счет грабежа и эксплуатации окраин и колоний, постоянно богатея за их счет. В России же многие окраины жили за счет центра и практически безвозмездно получали военную защиту от внешнего врага.

“Маловероятно, -- пишет Платонов, -- что на географической карте существовали бы сегодня такие государства, как Грузия, Армения, Азербайджан, Молдавия, если бы Россия в свое время не спасла их от разгрома Османской империи, или такие географические территории, выступающие сегодня в роли государств, как Эстония и Латвия, если бы русская нация не остановила немецкое движение, подчинившее себе все и физически уничтожавшее коренные народы, как это было сделано с жителями той же Прибалтики пруссами”[13].

Общеизвестно, что все познается в сравнении. И если уж называть Россию “тюрьмой народов”, то, не отступая от логики, основные страны Запада следует назвать не иначе, как “кладбищами народов”, а потом уж решать, что же “лучше” – тюрьма или кладбища... Как говорится, есть над чем подумать.

[1] Кюстин де. Николаевская Россия. М., 1930. С. 283.

[2] Кожинов В. История Руси и русского слова. Современный взгляд. М., 1997.

[3] Там же. С. 78-79.

[4] Платонов О. Русская цивилизация. М., 1995. С. 36.

[5] Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Т. 27. С. 241.

[6] “Вопросы истории”, 1994, № 1. С. 182.

[7] “Литературная Россия”, 7 декабря 1990 г.

[8] “Свободное слово Руси”, 1990, № 5-12. С. 69.

[9] Там же.

[10] Платонов О. Русская цивилизация. С. 36.

[11] “Литературная Россия”, 7 декабря 1990 г.

[12] Там же.