Для современных представителей североамериканского среднего класса "чистый" человек – это тот, кто каждый день ходит в душ и пользуется дезодорантом. У французских аристократов XVII века чистым считался тот, кто каждый день меняет льняную рубаху и поливает руки водой, пускай вода и мыло никогда не касаются других частей его тела. У римлян в первом тысячелетии, чтобы называться чистым, нужно было потратить не менее двух часов на купание, отмокание и отпаривание в воде различных температур, счистить пот и масло металлическим скребком, а напоследок намазаться маслом – это делали ежедневно, в компании друзей, но без мыла.
Чистота в первую очередь определяется не с помощью взгляда или обоняния. Главное – это человеческое восприятие. В каждой культуре ее понимают по-своему, выбирая некую золотую середину между неряшливостью и изнеженностью.
Гигиена всегда была удобным "кнутом", позволявшим ударить тех, кто понимает ее "неправильно". Чужаков обычно считали более грязными. Так, египтяне были уверены, что сидеть грязным в стоячей воде, как греки, глупо. Американцы в конце XIX века поражались тому, насколько неухожены европейцы. Нацисты утверждали, что евреи нечистоплотны. По меньшей мере со Средних веков путешественники в Европе пытались определить самую неопрятную страну – обычно этот титул доставался Франции или Испании. В то же время, представителей некоторых народов воспринимали как подозрительно чистых – например, европейцы многие века относились так к мусульманам, которые старательно очищали тела и мыли гениталии. Мусульмане отвечали той же монетой, считая европейцев откровенно мерзкими.
В большинстве своем наши современники считают, что до XX века люди особо не мылись. Во время работы над книгой мне не раз приходилось отвечать на вопрос, который задают с нескрываемым отвращением: "Разве от них не пахло?" Как говорил святой Бернар, там, где все пахнут, никто не принюхивается. Запах человеческого тела окружал наших предков повсюду, и они были привычны к постоянному аромату высохшего пота. Он был частью тогдашнего мира, равно как запах еды, цветов, мусора, соснового леса или навоза. Двадцать лет назад в самолетах, ресторанах, гостиничных номерах и в большинстве общественных заведений держался устойчивый запах сигаретного дыма. Большинство из нас его не замечало. Но теперь, когда чаще всего в подобных местах курить запрещено, мы вздрагиваем от негодования, если кто-то курит в помещении. Обоняние способно адаптироваться и учиться.
Нам, жителям современного Запада, определение чистоты кажется очевидным, универсальным и вневременным. В действительности ни одно из этих определений не соответствует истине. Чистота – это сложное порождение культуры, и ее понимание постоянно меняется.
Самое страшное в "грязных" запахах, как нас предупреждают, – то, что мы можем их распространять, сами того не сознавая. Нельзя быть абсолютно уверенным, что ты достаточно чист. Для меня символом женской утонченности в свое время была модель с обложки буклета Kotex о менструации, который назывался "Теперь ты юная леди". Эта совершенная голубоглазая блондинка с длинными волосами в платье спортивного покроя явно не допускала ни одного лишнего волоска на теле и всегда источала запах детской присыпки. Я понимала, что мне никогда не стать такой безукоризненной блондинкой, хотя весь мир доказывал, что к этому нужно стремиться.
Реклама учит мужчин, что они не продвинутся по службе без помощи мыла и дезодоранта, а женщинам постоянно напоминают, что никто не захочет заниматься с ними сексом, если не поддерживать тело абсолютно чистым. Неудивительно, что второй по популярности вопрос из тех, что мне задавали во время работы над книгой (почти всегда это делали женщины), был риторическим: "Как же они выносили секс друг с другом?"
На самом деле, никаких доказательств того, что рождаемость когда-либо падала по той причине, что люди слишком сильно пахли, не существует. И пускай нашим современникам трудно это принять, связь между сексом, отсутствием запаха и чистотой не всегда была такой, как теперь, и строить догадки на эту тему невозможно. Древние египтяне уделяли чистоте большое внимание, но и мужчины, и женщины обрабатывали гениталии духами, которые были призваны усилить их природный запах.
Древние в большинстве своем считали само собой разумеющимся, что в должных обстоятельствах здоровый запах человеческого тела может послужить мощным афродизиаком. Наполеон и его супруга Жозефина были для своего времени весьма привередливыми людьми и каждый день подолгу принимали горячие ванны. Однако из военного похода император писал жене: "Я вернусь в Париж завтра вечером. Не мойся". Когда я занялась изучением чистоты, люди стали периодически отзывать меня в сторону и признаваться в различных грехах: кто-то не пользуется дезодорантом, а просто моется с мылом, кто-то не каждый день принимает душ или ванну. Два писателя независимо друг от друга рассказали о суеверии: когда близится завершение важного проекта, они прекращают мыть волосы и не пользуются шампунем, пока дело не будет сделано. Одна женщина рассказала, что ее муж, с которым она живет уже почти 20 лет, моется по три раза в день. А она бы, по собственным словам, хотела узнать, как тот пахнет "на самом деле".
То, в какой тайне люди рассказывали мне о своих "отклонениях", показывает, в каких жестких рамках мы живем. Пахнуть как человек – едва ли не преступление, нужно пахнуть экзотическими фруктами или печеньем. Стандарты, которые мы видим в журналах и на телевидении, – стерильные и искусственные.
Что может быть более обыденным, чем взять воды, кусок мыла и умыться? Тем не менее, умывание связано с одним из самых глубоко заложенных в нас чувств. Почти во всех религиях вода и чистота служат символами благодати, прощения и возрождения. По всему миру верующие совершают омовение перед молитвой – буквальное, как мусульмане, или символическое, как католики, опускающие пальцы в сосуд со святой водой при входе в церковь.
Устойчивая связь между грязью и виной, равно как между чистотой и невиновностью, укоренилась в нашем языке, если не в сознании. Мы говорим о "грязных шутках" и об "отмывании денег". Столкнувшись с чем-то морально неприемлемым, мы говорим: "Пойду помою руки". Понтий Пилат умывал руки, приговорив Иисуса к смерти, а леди Макбет неубедительно говорит после того, как подговорила мужа убить Дункана: "Немножечко воды все смоет с нас". Погружение в воду, крещение водой всегда связывается с переходом, сменой одного состояния на другое – превращением из безымянного младенца в члена общества, наделенного именем, вступлением в брак, уходом из жизни.
Один из самых распространенных похоронных ритуалов – омовение покойного. Это действие лишено практического смысла, но имеет глубокое символическое значение. У иудеев последнее омовение – торжественный ритуал, в ходе которого представители похоронного товарищества поднимают тело и выливают на него двадцать литров воды. У других народов – японцев, ирландцев, яванцев, русских – принято, чтобы труп омывали родственники или близкие соседи умершего. Все это означает, что забота об усопшем должна сделать его чистым перед последним путешествием к месту упокоения. Климат, религия, отношение к частной жизни и личности также сказываются на том, как мы моемся. Для многих сегодняшних жителей Запада мытье – один из самых интимных процессов. Однако для древних римлян оно служило поводом для общения, как и для современных японцев, турок, финнов.
В культурах, где групповая солидарность важнее индивидуальности, нагота вызывает меньше проблем, а необходимость очищать тело и избавляться от запаха не так необходима. Сообразно с тем, как меняются эти ценности, меняется и понимание слова "чистый".
Отрывки из книги Кэтрин Ашенбург "Чистота: история мытья без прикрас"
