Ну ладно, митинговать, так митинговать. Как скажете.
Вот и мы в деревне решили от столицы не отставать, и тоже утром да по морозцу митинг собрали. Назвали его так: «Против всяких выборов». Хоть против справедливых, хоть против несправедливых.
Я вынужден объяснить первопричину такой нашей политической позиции и вынужденной исторической самоидентификации. Просто мы свой выбор сделали давно и правильно.
А выбрали мы себе старосту, Федотыча. И факт, что демократия у нас восторжествовала окончательно и бесповоротно, с тех пор никакому сомнению не подлежит. И даже то, что некоторые, ну, которые не из наших, это авторитаризмом называют, сути дела никак не меняет. Вот и Федотыч говорит:
- Авторитаризм – это есть высшая, доведённая до совершенства форма демократии.
А с Федотычем не поспоришь, себе дороже…
Да, помню, пошумели мы тогда на выборах, подрались немного, кое-кому перепало, как следует, они знают, за что. Зато с той поры зажили, наконец, по-человечески. Теперь к нам не только со всего района, но из ближнего зарубежья за советом приезжают.
После выборов мы первым делом у себя все партии запретили. Нам этот рассадник гражданской смуты ни к чему, на свалку истории его! И, что самое интересное, никого в эти партии больше не тянет, все живут тихо-мирно, как закодированные. И то благо: от беспартийности хозяйству только прибыток, деревня цветёт и хорошеет.
Вот и мы в деревне решили от столицы не отставать, и тоже утром да по морозцу митинг собрали. Назвали его так: «Против всяких выборов». Хоть против справедливых, хоть против несправедливых.
Я вынужден объяснить первопричину такой нашей политической позиции и вынужденной исторической самоидентификации. Просто мы свой выбор сделали давно и правильно.
А выбрали мы себе старосту, Федотыча. И факт, что демократия у нас восторжествовала окончательно и бесповоротно, с тех пор никакому сомнению не подлежит. И даже то, что некоторые, ну, которые не из наших, это авторитаризмом называют, сути дела никак не меняет. Вот и Федотыч говорит:
- Авторитаризм – это есть высшая, доведённая до совершенства форма демократии.
А с Федотычем не поспоришь, себе дороже…
Да, помню, пошумели мы тогда на выборах, подрались немного, кое-кому перепало, как следует, они знают, за что. Зато с той поры зажили, наконец, по-человечески. Теперь к нам не только со всего района, но из ближнего зарубежья за советом приезжают.
После выборов мы первым делом у себя все партии запретили. Нам этот рассадник гражданской смуты ни к чему, на свалку истории его! И, что самое интересное, никого в эти партии больше не тянет, все живут тихо-мирно, как закодированные. И то благо: от беспартийности хозяйству только прибыток, деревня цветёт и хорошеет.
После партий мы, вторым делом, за цензуру взялись. В том смысле, что ввели её, наконец. Оно и понятно: истосковался народ по порядку, благолепию и благозвучию. С той поры таких слов как «плюрализм», «толерантность», «мультикультурализм» и прочих у нас не слышали, и дети их, слава Богу, не знают. Ну, а если кто из заезжих брякнет что-нибудь такое нецензурное, то первый же о том пожалеет, - у Федотыча рука тяжёлая.
Вот она – власть-то настоящая!..
А на митинге мы все дружно о президентской власти скорбели. Далеко ей до нашего Федотыча, - так в резолюции митинга и записали. Она, власть-то, у президента нынешнего, да и у будущего, временная, не пожизненная, а потому кое-кого из слабонервных регулярно в искушение вводит. А всё должно быть как раз наоборот. Как у нас. Ну, кому от того плохо? Вот то-то же…
А коль столичная власть счастья своего и народного не понимает и пути к нему не видит, то решили мы сразу после выборов, - не к ночи будь помянуты, - послать к новому президенту депутацию во главе с Федотычем. Чтоб показать ему, наконец, нашу заветную «дорожную карту», на которой кратчайшая прямая к тому счастью обозначена.
Увидит президент ту карту, выслушает, исполнит, что ему Федотыч скажет, - вот тут на Руси всё и наладится. И нам не так одиноко будет, а то как-то даже неудобно за своё благополучие на общем фоне…
