Киевская Русь жила за счет пути «из варяг в греки». Но в 1204 году греки «кончились». Константинополь взяли крестоносцы. Торговать стало не с кем. И Русь ушла на Волгу.

Сохранилось два основных описания взятия крестоносцами столицы Византии. Одно из них принадлежит французскому рыцарю из Пикардии Роберу де Клари. Другое — тоже рыцарю и тоже французу Жоффруа де Виллардуэну из Шампани. По странному стечению обстоятельств, мемуары и того и другого называются одинаково — «Завоевание Константинополя».

Оба были мелкими феодалами. Обоим на родине не светило ничего, кроме скучной и бедной жизни провинциальных дворянчиков. О причинах, заставивших этих феодальных разбойников поискать счастья на Востоке, лучше всего говорит тот факт, что Виллардуэн умудрился родиться пятым из шести сыновей своего папаши. Вряд ли ему стоило ловить птицу счастья в родной Шампани. Де Клари тоже не обладал тугим кошельком. По словам одного из французских историков, владения его были «достаточны для приобретения рыцарского звания, но слишком малы, чтобы прокормить его носителя оного». В общем, кольчугу — на тело, железный горшок — на голову, и в путь!

Так получилось, что короли в Четвертом крестовом походе не участвовали. Правитель Франции Филипп II Август остался дома, обидевшись на католическую церковь — она как раз отлучила его за развод. Король Британии Иоанн Безземельный воевал с разведенным и надувшимся на всех Филиппом за кое-какие спорные земли во Франции и тоже решил заняться делами близкими, а не дальними. В Германии после смерти Фридриха Барбароссы сидел на троне малолетний Фридрих II Гогенштауфен. Когда затевался поход, ему едва исполнилось семь лет — для почетной роли предводителя колониальной экспедиции он пока не годился.

ОТБРОСЫ ЗАПАДА. Поэтому на войну собралась всякая шваль — никого круче графа в интернациональном воинстве не оказалось. Плыть решили в Египет, чтобы сначала захватить его, а уже оттуда пойти сушей на Иерусалим. Корабли решили нанять у Венеции. Но денег не хватило, и венецианский дож — престарелый и слепой, но жадный до безобразия Энрике Дандоло, которому исполнилось почти девяносто лет (!) — предложил крестоносцам отработать натурой: захватить город Зару (теперь это Задар в Хорватии), вышедший из повиновения Венеции. Искатели Гроба Господнего с радостью согласились. Зару взяли штурмом, обобрали ее до нитки и решили зазимовать, так как стоял холодный ноябрь 1202 года и приближалась зима.

И тут в армию прибежал из Константинополя цесаревич Алексей Ангел и упросил всю компанию завернуть сначала на берега Босфора и помочь отобрать ему Второй Рим у дяди-узурпатора. Что, мол, вам стоит, дорогие крестоносцы? Дело это легкое. Константинополь все равно по пути. Восстановите справедливость, а потом поплывете, куда захотите — хоть в Египет, хоть в Иерусалим. Особенно идея понравилась старику Дандоло — когда я пишу о нем, почему-то все время вспоминаю слепого старика Пью из «Острова сокровищ». Где Дандоло потерял свои «иллюминаторы», неизвестно (по одной версии, его стукнули чем-то тяжелым по голове, по другой — ослеп от старости), но добавочную стоимость негодяй прозревал каким-то всепроникающим внутренним взором наподобие рентгена, и готов был искать ее даже в Аду.

После знаменитого погрома латинян в Константинополе именно Дандоло ездил в Византию договариваться о восстановлении венецианского торгового квартала. Глаз у него не было, а зуб на Константинополь вырос, как у моржа. «Поможем, сынок!» — сказал проходимец Алексею Ангелу и завернул всю банду в Константинополь. Тем же чистоплюям, кто вздумал возражать, дож напомнил, что Венеция согласилась переправить крестоносное войско в Египет за 85 000 марок серебром, а наскребли ей только 51 000, что являлось явным нарушением контракта. Кроме того, ребята, вы неплохо прибарахлились при взятии Зары. Значит, должок на вас еще висит — сначала плывем в Константинополь, а потом — на родину Иисуса. Тыщу лет она нас ждала и еще подождет.

Крестоносцев было всего двенадцать тысяч. Но бьют не числом, а умением. Для взятия Константинополя оказалось в самый раз. Тем более, что Алексей Ангел пообещал всем заплатить дополнительно из казны Византии, а венецианцам в качестве компенсации за давний погром — еще и монополию на торговлю с Востоком. Неожиданной проблемкой оказалось лишь то, что денег в государственных хранилищах обанкротившейся империи не оказалось. Но и ее легко решили. Крестоносцы, увлеченные примером недавнего грабежа Зары, с таким же увлечением набросились на дома и церкви Второго Рима, как называли Константинополь, а Алексею Ангелу оставалось только сбежать из родного города, чтобы в суматохе и ему не дали каким-то тупым предметом по голове, как когда-то в молодости дедушке Дандоло.

РОСКОШЬ И НЕМОЩЬ ВИЗАНТИИ. «Огонь начал распространяться по городу, который вскоре ярко запылал и горел всю ночь и весь следующий день, — радостно рапортовал Жоффруа де Виллардуэн. — В Константинополе это был уже третий пожар с тех пор, как франки и венецианцы пришли на эту землю и в городе сгорело больше домов, чем можно насчитать в любом из трех самых больших городов Французского королевства. Остальная армия, рассыпавшись по городу, набрала множество добычи — так много, что поистине никто не смог бы определить ее количество или ценность. Там были золото и серебро, столовая утварь и драгоценные камни, атлас и шелк, одежда на беличьем и горностаевом меху и вообще все самое лучшее, что только можно отыскать на земле... Такой обильной добычи не брали ни в одном городе со времен сотворения мира».

Слова Виллардуэна полностью подтверждает другой грабитель — Робер де Клари: «Добро это оказалось столь велико (там было столько дорогих сосудов, золотых и серебряных, и вышитых золотом материй, и столько драгоценностей, что это было настоящим чудом), что никогда с тех пор, как сотворен мир, не было видано и захвачено столько… Те самые люди, которым поручено было охранять всю добычу, растаскивали золотые драгоценности, какие хотели, и разворовывали добро; и каждый из богатых людей брал либо золото, либо златотканые материи, либо что ему больше нравилось, и потом все это уносил. Настоящий, справедливый раздел ко благу всего войска никогда не был произведен, а бедным рыцарям и оруженосцам, которые так помогли завоевать это добро, достались лишь серебряные слитки. Остальное же добро, которое было оставлено для раздела, было подло расхищено, как я вам уже об этом рассказывал. Тем не менее венецианцы получили свою часть»…

ОСКОЛКИ ИМПЕРИИ. Кроме всего прочего, венецианцы сперли с Ипподрома четверку бронзовых лошадей и установили их у себя дома на соборе св. Марка, а также парочку мраморных львов, которые до сих пор стоят у входа в военно-морское училище в Венеции. На месте Византийской образовалась Латинская империя, главой которой объявили графа Балдуина Фландрского. Его срочно короновали в соборе св. Софии, причем лжепатриарх Фома, проводивший обряд, тоже в спешке был «избран» из венецианского олигархического рода Морозини. Остатки византийской политической элиты сбежали в Малую Азию. Там в провинциальных владениях Византии образовались сразу два православных царства — Никейское и Трапезундское. На осколках рухнувшей империи надолго воцарился хаос. Греки пытались изгнать латинян и вернуть Константинополь. Латиняне, как могли, отбивались от греков.

Все это самым непосредственным образом отразилось на судьбе далекого Киева. Главным торговым партнером города на Днепре был Константинополь. Путь «из варяг в греки» начинался на Балтике и через Новгород по системе рек и волоков тек через «мать городов русских» в Черное море, заканчиваясь на Босфоре. Все, чем богата была Русь, везли в столицу Византии через Киев — меха, мед, воск для свечей. Пока Византия процветала, система работала, как колесо водяной мельницы — точно и безотказно. Из Руси — сырье. Обратно — вина, дорогие ткани и звонкая монета.

Но крестовые походы полностью поменяли расстановку сил на Средиземном море. Злосчастный 1204 год, когда Запад захватил Константинополь, стал только конечной точкой перераспределения сил. Три предыдущих похода тоже крепко ударили по Византии. Между Европой и Ближним Востоком установился прямой путь мимо Константинополя. В выигрыше оказалась Венеция, флот которой отныне царил в Средиземноморье. Его корабли перевозили теперь основную массу товара. И если у Царьграда не стало денег, значит, через Киев отпала необходимость везти экспортные товары в Византию. Значение столицы Руси падает на протяжении всего XII века, пока идут первые крестовые походы. За Киев даже перестают бороться сильные русские князья. Он остается символом, но не тем местом, где делают деньги.

1204 год. Взяв Константинополь, крестоносцы уничтожили главного торгового партнера стольного Киева.

Владимир на Клязьме. Поднялся, когда «мать городов русских» стала приходить в упадок.

ТОРГОВЛЯ НЕ ТЕРПИТ ПУСТОТЫ. Владимир Мономах умирает киевским князем в 1125 году. Его сын — основатель Москвы Юрий Долгорукий — всю жизнь воюет за Киев с родственниками. В конце концов, мечта его сбывается. В 1157 году он овладевает Киевом и тут же умирает. А уже в 1169 году сын Юрия — тоже суздальский князь Андрей Боголюбский — захватив столицу своего отца и деда на Днепре, сажает тут своего ставленника и возвращается в Суздаль.

Киев хиреет. Капитальное строительство тут прекращается. Зато неожиданно поднимаются города будущей Московии — Владимир-на-Клязьме, Ростов, Суздаль. Князь Андрей отстраивает каменный замок в Боголюбове. Во Владимире возводят Золотые ворота в подражание киевским. Один за другим поднимаются соборы. Знаменитая церковь Покрова-на-Нерли — памятник как раз той эпохи. И главное — сюда переселяются люди с Южной Руси. На севере возникают города с такими же названиями, как в Киевском и Галичском княжествах — Галич в земле племени меря (ныне – Костромская область), Переяславль-Залесский, Звенигород, Стародуб, даже Вышгород и Прилуки!

В узких кругах историков широко известна фраза Татищева: «Великий князь Юрий Владимирович Долгорукий, лишившись Киевского княжения… зачал строить во области своей многие грады ТЕМИ ЖЕ ИМЯНЫ, как в Руси суть, хотя тем утолить печаль свою, что лишился великого княжения русского».

Сегодня отнюдь не все эти города связывают с деятельностью Юрия Долгорукого. Тем более, что вскоре он утешился возвращением в Киев. Важно то, что появление этих городов-двойников свидетельствует в пользу миграции населения с Южной Руси на Северо-Запад. Процесс переселения шел на протяжении всего XII века, а потом продолжился и в XIII, и в XIV столетиях. Конечно, не все уходили. Но многие и многие. Значит, видели в этом выгоду и перспективу. Была ли тому причина? А как же!

Кроме умирающего пути «из варяг в греки» через Новгород шла еще одна торговая дорога — на Восток. Именно на ней и расцвели Владимир, Суздаль и Москва. Северный Новгород нуждался в хлебе. Суздальские князья поставляли им его, перекупая товары, идущие из Новгорода, и гнали их по Оке и Волге через Каспий на мусульманский Восток. Центром перевалочной торговли между Новгородом и Суздалем стал город с красноречивым названием Торжок на речке Тверца — третий на Руси по количеству найденных в нем берестяных грамот. Тут проходила граница между Новгородским и Владимиро-Суздальским княжествами.

Вскоре суздальские князья так окрепли, что решили захватить Новгород. В апреле 1216 года произошла знаменитая битва на реке Липица. Суздальский князь-рейдер Ярослав Всеволодович — внук Юрия Долгорукого и правнук Владимира Мономаха — захватил Торжок и перекрыл в Новгород подвоз хлеба. Под угрозой голодной смерти новгородцы решили не сдаваться и мигом наняли князя-бродягу Мстислава Удатного с его дружиной. «Уйди из Торжка в свою волость, — написал Мстислав Ярославу. — Не нужна тебе земля новгородская». Но тот ответил: «Мира не хочу. Коли пошли — так идите. Но на сто моих воинов один ваш будет». Новгородских послов он запер в срубе, а всех, кто на него пойдет, пообещал «забросать седлами».

ВОТ ЭТО "СТРЕЛКА"! Торгово-экономический спор двух средневековых мафиозных кланов, мешавшим простым людям жить спокойно, решило только генеральное сражение. Новгородцы, несмотря на холодный весенний день, разулись, чтобы было удобнее бегать по пересеченной местности, и смело поперли на врага пешком. Испугавшись их чумазых ног, суздальцы побежали. Впереди всех, крепко держась в седле и даже не собираясь эту нужную вещь в кого-то бросать, драпал князь Ярослав Всеволодович. На месте битвы он даже бросил кольчугу и красивый шлем с серебряной инкрустацией. Новгород отстоял свою независимость.
На все это Киеву оставалось только взирать. Дороги истории, как и мировая торговля, отныне шли мимо него. А потом явился Батый. Когда в 1240 г. он обложил бывшую столицу Руси, в городе не было даже СВОЕГО князя! Только наместник Даниила Галицкого — воевода Дмитрий — сидел на остывающем престоле святого Владимира и правил именем держателя второстепенного прикарпатского княжества прежним «соперником Константинополя».

Впрочем, сами средневековые русские люди все несчастья, случившиеся с ними, объясняли куда проще: «Наводит Бог по гневу своему казнь какую-либо или поганых, потому что не обращаемся к Богу. Междоусобная рать бывает от соблазна дьявольского и от злых людей. Страну согрешившую казнит Бог смертью»…

buzina.org