Если человек считает себя настоящим гражданином, он поддерживает идею сильной России, чувствует себя её частицей, понимает, что составляет опору державы, отвечает за её будущее.
Славяне – молодой этнос, рождённый в «водовороте» великого переселения народов. Наши предки никогда не жили в изоляции, всегда активно взаимодействовали с соседями. Многонациональность, взаимопроникновение культур – у нас в крови.
Согласно современным доктринам, есть православная цивилизация и западная. Мы, будучи представителями первой, если верить известному политологу Хантингтону, находимся на разломе между Западом и Востоком. Понятно, что мы веками впитывали всё лучшее из мировой культуры и опыта человечества. В этой связи по-прежнему актуальны советы императрицы Екатерины Великой, которая говорила, что русским надлежит избавляться от двух страшных предрассудков. Во-первых – полагать, будто бы в России всё хорошо, а на Западе – плохо. Во-вторых – думать наоборот, т. е. будто бы в России всё плохо, а на Западе – хорошо.
Нам постоянно пеняют на крепостничество. Но через данный этап развития проходили абсолютно все цивилизации. Причём в России формы и методы угнетения, по сравнению с западными и восточными странами, были намного мягче, гуманнее. Бесчеловечная Салтычиха, которая до сих пор вспоминается с содроганием, сама плохо закончила – и что гораздо важнее, получила осуждение и властей, и общества.
Кстати, крепостными были лишь 22 миллиона из 126 миллионов подданных Российской империи. Казачество, государевы и удельные крестьяне, некоторые другие категории населения никогда не знали унижения и зависимости. Другое дело – общинный уклад, патриархальные нравы, подчинение меньшинства большинству, старшим по возрасту и по статусу. Но это вырабатывалось веками. Знаменитый английский этнопсихолог Горер высказал интересную идею: «Русская душа – спелёнутая». Наши традиции, по его мнению, напоминают принятое у нас тугое пеленание младенцев. Некая рабская психология, мол, «впитывается» с молоком матери. Но сама постановка вопроса весьма спорна. И если уж рассуждать об авторитарной модели, то надо учитывать масштаб территории.
Безусловно, абсолютная монархия задержалась у нас на столетие дольше, нежели в Западной Европе. Однако это – одно из проявлений великодержавности, которое на Руси – от Рюриковичей, с древнейших времён. Державность, соборность, православие – на этих трёх традициях строилось наше государство, веками воспитывалось общество. На Западе – по-иному. Индивидуализм, коммунальные движения, многочисленные ереси – всё это, кстати, связано с определённой идеологией (протестантизмом), с постоянной борьбой за место под солнцем. Города имели особый статус, их население было относительно свободным, и протестантизм стал основой для частной инициативы.
В общинной России это было невозможно, а на определённой исторической стадии, может быть, и не нужно. Конечно, английский парламент, известный с XIII века, или испанские кортесы, выглядят весьма привлекательно, но в действительности третье сословие реальных политических прав не имело в течение всего средневековья. Не говоря уже про ужасные феодальные повинности, покруче российских крепостнических. Зависимый крестьянин в Европе был вещью: человека дозволялось не только продать, но и пытать, клеймить, даже убить. Всё это – на фоне политических свобод властей предержащих и от имени Бога.
Если сравнивать последующие исторические периоды, то начиная с эпохи Просвещения и в течение XIX века наблюдался необычайный расцвет российского образования, когда наша страна выглядела предпочтительнее Европы, что подтверждают многие исследователи. К примеру, Доминик Левин в монографии, посвящённой дворянству XIX века, утверждает, что российская школа преподавания было качественнее и эффективнее, чем в Англии и Германии. Подъём производства после отмены крепостного права отмечают все специалисты. Когда оковы пали, Россия вошла в пятёрку передовых экономик мира.
Даже если говорить о подлинных политических свободах «развитых демократий» – Великобритании или, например, Италии, то в современном понимании они установились лишь после Первой мировой войны, когда избирательное право в этих странах распространилось на женщин. Россия гендерное равенство приобрела раньше, в том числе благодаря революционным переменам 1917 года.
Два наших великих реформатора конца XIX – начала XX века, Сергей Витте и Петр Столыпин, естественно, никогда не стремились к радикальным преобразованиям, но при этом видели необходимость в модернизации управления, планировании, поэтапном развитии промышленности.
К сожалению, крупнейшие политические деятели по-разному смотрели на реформирование сельского хозяйства. Вообще, аграрный вопрос – всегдашняя головная боль для России, ведь и сейчас мы в который уже раз и снова не слишком успешно пытаемся обеспечить продовольственную безопасность страны. Другое уязвимое место – отношение к труду, но это приобретение позднейшего времени. В общине XIX века крестьянин знал, что хорошая работа обеспечит ему лучший участок земли, а хуторянин столыпинской реформы понимал, что только успешное индивидуальное хозяйство гарантирует первенство на рынке. По прогнозам Дмитрия Менделеева, выполненным ещё в начале XX века, Россия к середине столетия должна была превратиться в первую по экономическим показателям державу с высоким приростом населения. Исполнению вполне обоснованных расчётов помешали войны, революции и прочие катаклизмы. На этом фоне сформировалась незаинтересованность в результатах труда. Что мы и сейчас наблюдаем. На производстве даже за очень приличную зарплату мало кто хочет работать. При том, что по уровню разработок мы всегда давали фору западному миру. В начале XX века англичане закупали у нас два типа аэропланов конструкции Сикорского. То есть и тогда в технике мы опережали даже Британскую корону. А в Советские годы в одиночку противостояли всему миру, сумели создать могучую науку и промышленность, победить в самой страшной войне, подчинить атом, выйти в космос, освоить мировой океан.
Так случилось, что в конце XX века наша страна столкнулась с гораздо большим числом внешних и внутренних угроз, чем даже в эпоху Николая II. При распаде СССР больше всех пострадала Россия. При этом нам в наследство перешли очень важные миссии – хранить ядерное оружие, рассчитываться по долгам Советского Союза, помогать другим странам.
Один из девизов англичан, идущий ещё от герцога Мальборо, очень актуален для нас: «У Британии нет постоянных союзников, есть только постоянные интересы». Россия, вероятно, была бы успешнее, если бы руководствовалась, прежде всего, собственными интересами. Мы же, думается, просто порядочнее, в том числе в международных делах. Для нас если союзник – значит, друг. Это историческая черта России как многонационального государства. Мы отвечаем не только за русских, но и за другие народы, составляющие нашу державу, помогаем нашим соседям – близким и далёким.
Это ещё одна наша основополагающая особенность – соборность при многоконфессиональности. Для нас традиционно сотрудничество и ненасильственные методы консолидации – именно это сохраняет в стране мир на протяжении столетий.
Если человек считает себя настоящим гражданином – он поддерживает идею сильной России, чувствует себя её частицей, понимает, что составляет опору державы, отвечает за её будущее. С такими мыслями большинство из нас выбрало президентом Владимира Путина. Потому что обеспечить нашему государству динамичное, предсказуемое развитие может лишь он, кто вывел страну из смуты и кризиса, доказал, что в силах построить Россию нового века.
file-rf.ru, ГАЛИНА ПИТУЛЬКО
историк, политолог, доцент Северо-Западного института Российской академии народного хозяйства и государственной службы