Весной 1829 года, сто восемьдесят четыре года назад, некий итальянский крестьянин пахал поле. Налегая на лемех, понуро брел он за своим быком (наверное, раздумывая о том,сколько пить воды с утра, чтобы потом не мучила жажда при работе в поле), как вдруг бык внезапно споткнулся и чуть ли не по брюхо провалился в невесть откуда взявшуюся яму. Вытащить его не удалось: у животного оказались сломанными передние ноги и волей-неволей быка пришлось застрелить. Но так печально начавшийся день закончился все же более чем благополучно. Дело в том, что крестьянин обратил внимание на несколько странный характер ямы, в которую провалился бык: она уходила не только вглубь, но и вширь и явно была делом рук человеческих. Осененный внезапной догадкой, он не поленился взяться за заступ и был вознагражден сторицей. Во всяком случае, уже к вечеру он стал владельцем целой уймы драгоценностей, среди которых золотые серьги, кольца, браслеты были не самыми еще интересными.

Великолепные сосуды и вазы, всякого рода безделушки из янтаря и слоновой кости, предметы домашнего обихода — все, что от щедрот своих некогда положили в гробницу, провожая усопшего, родственники и друзья,— все это предстало перед изумленным крестьянином, ибо яма, обнаруженная им, была древним захоронением, могильником. И принадлежал этот могильник знатному этруску, представителю того таинственного и древнего народа, который населял Италию еще в доримские времена.

Находка безвестного итальянского батрака была не первой в длинном ряду обнаруженных этрусских могильников. Их находили и до него, по большей части разграбленными еще в древности. Но новая удача как бы послужила сигналом: в 30 — 40-х гг. XIX в. на территории Тосканы и ряда других областей Италии, где не когда обитали этруски, не осталось, наверное, ни одного клочка земли, где бы не искали древних могил. Раскопки эти велись хищнически, «археологов» воодушевляли интересы чисто денежные, но кое-какие успехи все же были достигнуты. Во всяком случае, в одних только поместьях, принадлежавших Люсьену Бонапарту, брату Наполеона, были извлечены из-под земли несколько тысяч этрусских ваг, множество золотых украшений, статуэток, сосудов, кубков, браслетов. Было найдено и немало надмогильных надписей, а в одном случае даже сохранившийся труп этрусского воина, в доспехах, в поножах, а рядом — щит и копье. Правда, сохранить эту уникальную находку не сумели, через несколько часов труп обратился в тлен.

В последующие десятилетия было сделано немало иных находок: они расширили наши сведения об искусстве этрусков, об их захоронениях, несколько уточнили границы расселения, но и только.

И, как это ни кажется странным, но о народе, чье влияние на древнеримскую цивилизацию было огромным, о народе, оставившем следы высокоразвитой для своего времени культуры во многих областях Аппенинского полуострова — от равнины По до Кампаньи, мы и поныне знаем гораздо меньше, чем о многих иных, более древних цивилизациях — древнего Египта, например, или Ассирии и Вавилонии. Почему? В основном по двум причинам.

Ученым до самого последнего времени никак не удавалось найти остатки какого-нибудь этрусского города, что во многом помогло бы восстановить образ жизни этрусков и, возможно, пролило бы некоторый свет на их происхождение. И им никак не удается расшифровать язык этрусков. Мы до сих пор не в состоянии понять ни одной этрусской надписи, хотя само чтение их не составляет труда. Алфавит понятен, а слова нет. И вследствие этого мы до сих пор вынуждены во многих вопросах довольствоваться в отношении этрусков лишь самыми общими, очень краткими, фрагментарными и зачастую противоречивыми сведениями, которые сохранились у Геродота и других древних писателей. До сих пор неясным продолжает оставаться, что это был за народ, каково его происхождение, каков язык.

И только в сравнительно недавнее время начал приподниматься краешек завесы скрывающей эти неразгаданные, не решенные до конца вопросы. В 1957 году свершилось то, о чем давно мечтали ученые: был, наконец, обнаружен целый этрусский город. Засосанный болотами в дельте реки По, он был найден благодаря аэрофотосъемке.

Спиной назывался этот город. В свое время — в VIII —V вв. до н. э.— это был крупнейший центр этрусков, порт, связанный чуть ли не со всем тогдашним миром, своего рода Генуя или Марсель этрусской империи. С Балтийского побережья туда привозили янтарь (вот откуда безделушки из янтаря, которые находят в этрусских могильниках!); с Востока — греческие вазы, ткани, благовония, домашнюю утварь: через Спину вывозили железные изделия — продукцию высокоразвитой этрусской металлургии.

Некогда Спина находилась в трех километрах от моря. С морем ее соединял канал, прорытый в русле одного из рукавов реки По. Но песчаные наносы и отложения ила заставляли море отступать все дальше. А город, покинутый своими жителями постепенно все больше заносило болотами, пока он вовсе не исчез под слоем ила и грязи.

Что же касается языка этрусков, то попытки его расшифровки продолжаются. Новый метод предложил недавно один итальянский профессор, который уверяет, что ему удалось достичь некоторых успехов. Насколько предложенный им метод хорош, судить еще трудно, но ясно одно: тесное сотрудничество археологов, лингвистов, историков, опирающихся на достижения современной науки и техники, в конечном итоге поможет разрешить и «проблему этрусков».

travel-in-time.org