О том, как актуальное понимание истории способно преобразить нашу жизнь мы продолжаем разговор с доктором исторических наук, профессором факультета политологии МГУ имени М. В. Ломоносова, секретарём правления Союза писателей России Сергеем ПЕРЕВЕЗЕНЦЕВЫМ.

– Интерпретация истории, которая необходима сегодня России, должна быть основана на строго научном подходе?

– Здесь мы с вами подошли к очень сложному вопросу и в методологическом отношении, и в политическом, да и с нравственной точки зрения ответ на этот вопрос непрост и многосложен… Начнём с того, что наука не является обладательницей абсолютной истины, ибо наука – это собрание относительных истин (концепций, теорий, гипотез), каждая из которых основывается на определенной системе рациональных доказательств. Иначе говоря, истинное научное понимание любого предмета познания, в том числе и истории, предполагает равноправное существование различных трактовок, различных интерпретаций одних и тех же сюжетов. Вот почему не существует и, скорее всего, даже не может существовать единственной правильной и на все века принятой научной интерпретации отечественной истории. Обязательно параллельно появится другая научная интерпретация, создатели которой будут считать её столь же единственной и правильной. А там и до третьей недалеко, до четвёртой, и так до бесконечности.

Собственно, именно так обстоит дело в науке вообще, и в исторической науке сегодня, в частности: в современной исторической науке одновременно существуют различные интерпретации как всей истории России, так и отдельных исторических периодов, сюжетов, событий, а сама историческая наука – это поле постоянной, непрекращающийся дискуссии. При этом различные интерпретации истории разнятся не только по степени приближения к исторической правде, но и по своим задачам, целям, по уровню общественного влияния и т.д. И по-другому в науке быть не может, да и не должно быть.

– Подобное положение сразу же порождает проблему: а какую именно научную интерпретацию истории общество готово взять за общепринятую?

– Так из области исключительно научного знания мы перемещаемся в область политическую. Ведь современное российское общество вроде бы строится на принципе «плюрализма истины» и свободы мнения, да? А это значит, что «абсолютно правильного» и «единственно верного» знания истории не может быть не только с научной, но и с политической точки зрения. Иначе говоря, государство не может, как это было ранее, отдать приказ о том, какую именно трактовку истории считать верной, а какую – нет. Общество просто не примет такого приказа. Неудача деятельности недавно распущенной комиссии по борьбе с фальсификациями истории тому лишнее подтверждение. Вот так в дискуссионном поле оказывается не только научное сообщество, но и всё российское общество. Однако, если для учёных дискуссия, аргументированное доказательство своего мнения – это естественное дело, то простому российскому жителю очень сложно разобраться во всех этих профессиональных тонкостях, которые обычно и являются доказательствами истинности той или иной интерпретации (одни только проблемы источниковедения чего стоят!).

– Но ведь это плохо. Надо как-то двигаться дальше?

– Да, не сказать, что всё это хорошо, ведь, к примеру, подрастающее поколение всё-таки должно получать некое единое представление об истории собственной страны. Но в сегодняшней реальной политической и культурной обстановке нельзя утверждать, что это и плохо: народ, разорванный социально и политически, не обретший пока единства базовых ценностей, может вновь сильно пострадать, если установится господство только какой-то одной «исторической правды». Поэтому пока мы будем пребывать в этаком промежуточном идейно-политическом состоянии, то и выбор той или иной интерпретации истории должен осуществляться более или менее свободно. Вот почему я, например, считаю, что существование разных школьных учебников истории, в которых несколько по-разному трактуется отечественная история, – это пока хорошо и правильно, как с научной, как с политической, так и с нравственной точек зрения.

– Но ведь в иных учебных пособиях идёт по сути тотальное отрицание российской истории?

– Естественно нужно понимать, что далеко не все интерпретации истории «одинаково полезны». К примеру, одни интерпретации могут служить укреплению и становлению народа, формированию его единого исторического сознания, выработке и утверждению идейных, духовных, социально-политических основ народного бытия. Другие же, наоборот, своим гиперкритицизмом или же ориентацией на иные, не традиционные для России ценности, могут способствовать дальнейшей атомизации и российского населения, и Российского государства. Всё это и выясняется в ходе научных и общественных дискуссий, которые, повторюсь, сегодня необходимы. Наука ведь только предлагает власти и обществу разные решения, разные пути, разные интерпретации прошлого, однако любой более или менее окончательный выбор – за самим обществом и властью. Впрочем, так было всегда, во все времена.

– А казалось бы, вопрос простой…

– С рождением исторической науки и становлением критического взгляда на историю появляются и иные точки зрения. И разворачивается определённая дискуссия. Так, 8 сентября 1862 г. в Новгороде Великом в присутствии императора Александра II и всего августейшего семейства был открыт памятник «Тысячелетие России», что стало официальным признанием 862 года датой рождения Русского государства. Но далеко не все историки были согласны с подобной трактовкой, и, например, В. О. Ключевский писал: «…Появление Рюрика в Новгороде, кажется мне, неудобно считать началом Русского государства… Из Киева, а не из Новгорода пошло политическое объединение русского славянства».

Дискуссии продолжались и в советское время. Но с какого-то момента датой рождения Древнерусского государства стал считаться 882 г., а первой русской столицей был признан Киев. И этот, «южный», вариант рождения русской государственности не вызывал больших возражений, ибо само советское государство было единым, а Киев и Украина составляли неотъемлемую часть этого государства. Более того, в позднесоветское время «южный» вариант был «развит и углублен»: в 1982 г. состоялись пышные празднества в честь 1500-летия г. Киева (дата ещё более условная, нежели та, что мы сейчас обсуждаем!), которые должны были укрепить в общественном сознании представление о Киеве, как о первой русской столице.

Вслед распаду СССР вновь возникли споры. Причём, споры опять же скорее политические. Так, «южный» вариант рождения российской государственности стал активно использоваться на Украине для доказательства собственного «самостийного» исторического «первенства», в первую очередь, перед Россией. В ответ в России предложили сосредоточить общественное внимание на «северном» варианте. Исторические основания для утверждения этого варианта опять же нашлись как в тексте летописи, так и в археологических данных. В итоге, официальная дата основания Русского государства была опять перенесена на 20 лет назад – с 882 г. на 862 г. 

Впрочем, стоит повториться, что обе эти даты – условные и… верные. Думается, вообще, если определять время возникновения Древнерусского государства, то более правильно говорить о второй половине IX в., не заостряя внимание на какой-то конкретной дате. Но и это тоже только мнение.

– Значит, историческая наука не может выступать в качестве непредвзятого судьи в подобных вопросах?

– Думаю, «судейство» – это вообще не дело науки, в том числе и не дело исторической науки. Именно поэтому многочисленные телешоу, выстроенные как «суды над историей», я считаю полной профанацией, более того, крайне вредными для общественного сознания, ибо они только разжигают идеологические страсти в обществе, ну, и заодно делают рекламу их организаторам. У нас уже появилась целая «плеяда» «авторитетных телеисториков», не написавших, правда, ни одной более или менее приличной научной статьи.

Скорее, задача учёного в подобных ситуациях – экспертиза того или иного мнения, той или иной интерпретации истории. Правда, здесь опять всё очень сложно и неоднозначно. Мы с вами уже говорили, что разные интерпретации истории по-разному влияют на дальнейшее историческое развитие страны и народа. В частности, первые две названные мною интерпретации отечественной истории (возникшие, соответственно, в XII в. и в XVI в.), сыграли выдающуюся роль, обеспечили идейное и духовно-политическое становление и развитие нашего народа и нашего государства.

– Вы хотите сказать, что их ценность не обусловлена их научностью?

– Да обе эти интерпретации не были научными! И первая, и вторая интерпретации истории были построены не столько на фактическом материале (хотя и с использованием определённых фактов), сколько на религиозной истине и исторических мифах, иногда даже созданных русскими любомудрами и затем введённых ими в историко-политический обиход. Например, в начале XVI века усилиями ряда русских мыслителей (по имени мы знаем только одного из них – некоего Спиридона – Савву) была создана мифологизированная версия происхождения династии Рюриковичей от римского императора Августа, которая считалась абсолютной истиной в XVI–XVII вв. и даже была перенесена на новую царскую династию Романовых, не имевших к Рюриковичам никакого отношения. Казалось бы, наши предки сильно погрешили против «исторической правды». Но вот парадокс! Именно эти духовно-политические концепты и историко-мифологические сюжеты стали идейной основой всей будущей Российской империи и обоснованием имперского прорыва России в мировое пространство. Иначе говоря, подобный подход к осмыслению истории и утверждение подобного понимания российской истории в общественном сознании сыграл немалую, а иногда и решающую роль в мощном поступательном движении России по историческим дорогам. И, наоборот, возникшее в XVIII–XIX вв. научное, т.е. «правильное», критическое (иногда – гиперкритическое) отношение к собственной истории, отказавшееся, казалось бы, от исторических мифов, сыграло свою, и думаю, значительную роль в подготовке крушения и Российской империи, и комплекса традиционных русских ценностей. Вот порой и задумаешься…

 

– А научное сообщество не подвергнет нас обструкции за такие взгляды?

– Все эти мои рассуждения вовсе не означают, что научное понимание истории – это плохо, а мифологическое представление – хорошо. Не дай Бог, если кто-то именно так понял мои слова! Я просто напоминаю, что упование на всесилие науки и человеческого рационального знания вообще – это тоже миф. И ограниченность научного понимания окружающего мира и, в частности, ограниченность научного понимания истории нужно понимать и принимать как таковую. Поэтому строго научное представление об истории – это всё-таки дело относительно узкого круга профессиональных историков, которые понимают всю сложность и неоднозначность познания истории и владеют специальными навыками, специальными методами и методологиями.

Но если мы говорим об общественном представлении, о том, как себе представляет, и как должна себе представлять историю большая часть общества, то здесь невозможно обойтись без признания того, что в этих представлениях значимую роль играет и историческая мифология. И, как я уже говорил, в этом нет ничего плохого и страшного. Более того, собственно историческая память народа и существует исключительно в мифологизированном виде и иной быть не может, ибо миф – это обыденное и совершенно нормальное состояние исторической памяти народа. Пытаться превратить историческую память в исключительно «научную» – это, с одной стороны, «мартышкин труд» и очередной миф, но, с другой стороны, это и разрушение исторической памяти, а, значит, уничтожение народа, намеренное разрушение его национальной и духовно-политической идентичности.

Давайте вспомним, как в конце 1980-х нам навязали якобы истинное, но на самом деле абсолютно мифологическое представление о том, что у нас была плохая история, что всё у нас было не так, а Россия – это вообще какой-то странный и ужасный отросток на стройном дереве общечеловеческой истории. В качестве нового общественного идеала нам предложили «счастливое капиталистическое будущее», которое можно построить всего за 500 дней. Иначе говоря, поманили очередным мифом. Но для того, чтобы оказаться в «счастливом завтра», нам, дикарям и сибирским валенкам, нужно было отказаться от собственной истории, от собственной культуры, от собственной веры. Заодно, кстати, и от собственности отказаться, ведь мы, дикари, не умеем ей распоряжаться, а вот умные дяди, поучившиеся в чикагских школах, смогут нашей собственностью распорядиться лучше нас. В общем, ради очередного «светлого будущего» мы должны были отказаться от всего. И вот тогда нас погладят по головке, дадут конфетку и может быть (!) примут в число цивилизованных стран. И что в результате? На основе этого мифа был разрушен Советский Союз, а затем – разграблена вся Россия. Иначе говоря, мифом о «мифичности русской истории» вполне сознательно был нанесён страшнейший удар сначала по исторической памяти нашего народа, а затем и по самому народу. И ведь до сих пор этот миф активно эксплуатируется, как в политике, так и в пропаганде, в том числе, в различных телевизионных передачах, посвящённых истории.

– Как же теперь овладеть историей в том смысле, чтобы она стала нашим ресурсом в возрождении страны?

– Нам, чтобы жить дальше, защищать и расширять своё место под солнцем в той жесточайшей конкуренции, которая господствует в мировом сообществе, нужен, образно говоря, совсем другой исторический миф – героический, духоподъёмный, укрепляющий нас, объединяющий наши силы, утверждающий наше место в истории, в современности и в будущем. Нам сегодня как раз не хватает такого общепринятого исторического мифа, основанного не только на научном знании, но и на традиционных ценностях русского народа и всех народов России. При этом само понятие «миф» я использую условно, ибо, конечно, подразумеваю некое общепринятое, единое понимание истории, как часть единого национального сознания.

С моей точки зрения, если говорить о разработке новой интерпретации русской истории, такой интерпретации, которая смогла бы стать идейной основой благодатного существования нашего народа в нынешние и будущие времена, помогла бы нашему народу осознать своё место в новом мировом пространстве и вновь двинуться вперед, то в методологическом плане это означает необходимость поиска форм соединения традиционного религиозного (в первую очередь, православного) понимания истории с научным походом к изучению исторических процессов. Думается, что именно такое методологическое единство придаст новый и благодатный творческий импульс и историческому познанию, и историческому развитию нашего народа.

АНДРЕЙ ЕФРЕМОВ, file-rf.ru