Напомним, что в международном праве нейтралитет означает неучастие в войне, а в мирное время – отказ от участия в военных блоках.

Когда в августе 1914 года разразилась Великая война, в которую тут же втянулись почти все великие державы за исключением США, отнюдь не каждое государство на планете так уж стремилось в ней поучаствовать. Девятнадцать государств – от привычно мирной Швейцарии до весьма агрессивных в иных случаях Албании и Чили – сохраняли полный или частичный нейтралитет, преимущества которого защищали и использовали по-разному.

Северная защита

Идея нейтралитета была заложена в основу внешней политики Швеции и Норвегии со времён Крымской войны. Этот тандем был естественным, ведь Норвегия с 1814 года была связана с соседкой личной унией, и, когда Швеция согласилась отпустить Норвегию из-под своего покровительства и даровать ей независимость, государства разделились, но принцип нейтралитета остался для них единым. Великобритания и, конечно, Германия и Россия, не оставили без внимания такой шаг, тем более, что после известного события 1854 года – битвы при Гельголанде, к двум северным партнёрам, немного посомневавшись и внеся свои коррективы, присоединилась Дания.

Лето 1905 года было отмечено обострением разногласий между великими державами «по балтийскому вопросу». Германию и Россию раздражало, что англичане вели себя в проливах и бухтах северных стран по-хозяйски, не считаясь с их интересами. Во время встречи в июле 1905 года в Бьёрке царя Николая и Вильгельма II, последний всячески выпытывал, каковы намерения русских в северных водах, и сообщил о мнении шведского короля Оскара II, утверждавшего: если бы Германии позволили занять Берген, то тогда Англия забрала бы себе Кристиансанн. Царь заволновался и записал в своём дневнике: «Англия воткнёт свои пальцы (корректно или некорректно) в Норвегию, выиграет влияние, начнёт интриги и, в конце концов, завладеет Скагерраком, заняв Кристиансанн, и тем самым закроет всех нас в Балтийском море».

Но дальше опасений дело не пошло, - Россия была ослаблена войной с Японией, Германия находилась в изоляции, и попытки повлиять на Норвегию по дипломатическим каналам ни та, ни другая сторона так и не приняли.

Что касается англичан, то они действовали в присущем им духе: в конце июля британский флот без официального предупреждения появился в Балтийском море, подчеркнув тем самым своё понимание термина «нейтралитет северных стран». Выступая за нейтралитет Норвегии, подписывая международные документы «о целостности», Великобритания оставляла за собой возможность занимать её гавани в случае войны, «несмотря на морские бумажки».

Подобным образом Великобритания вела себя с Данией. Например, британский канальный флот в составе двадцати пяти линкоров стал на якорь перед датской гаванью Эсбьёрг и демонстрировал своё присутствие там с 27 июня по 1 июля 1908 года.

С приближением военных действий «северная морская лихорадка» усиливалась. Россия и Великобритания намеревались нанести в сентябре 1912 года совместный визит своих эскадр в Копенгаген, но правительство Дании решительно этому воспротивилось. Чувствуя приближающуюся опасность, северные страны 21 декабря 1912 года договорились о правилах нейтралитета, которые исходили из общих принципов международного права.

Когда же война вспыхнула, сначала на встречах министров Дании, Швеции и Норвегии, а затем и на встречах скандинавских монархов, была подтверждена воля трёх северных стран к нейтралитету. Но эта воля постоянно испытывалась давлением со стороны великих держав.

Швеция и Норвегия всё-таки «прогнулись» и были вынуждены предоставить Великобритании значительную часть своего тоннажа. Германия нажимала на то, чтобы Швеция гарантировала её минимальную потребность в 4 миллионах тонн железной руды.

Но северные страны без борьбы свои позиции не сдавали, в то же время стремясь соблюдать международные правовые нормы и, разумеется, собственные интересы. Так, Дания освободила фарватеры проливов Бельт и Зунд для прохода судов воюющих сторон. Но немцам этого оказалось мало, - последовал приказ германского главного морского штаба заблокировать минами стратегически важный пролив Большой Бельт. Под угрозой военного вторжения приказ датчане выполнили, но он не работал, потому как сигнальные огни не горели, а сторожевая служба датских кораблей стала относиться к своим обязанностям спустя рукава. Ничего не вышло у немцев с попыткой привлечь датчан к шпионажу. Министр иностранных дел Дании Эрик Скавениус обещал Германии, что его государство будет ставить в известность рейх о появлении крупных английских военно-морских сил в проливах, но обещание осталось обещанием, - нейтралитет стоил дороже.

Закрыть международный фарватер Эресунн потребовала Германия и у Швеции, но снова ничего не вышло. Шведское правительство в депеше от 9 августа 1914 года сообщило, что этот шаг неосуществим «по международно-правовым и техническим причинам». Кроме соблюдения нейтралитета Швеция действовала и в интересах своего судоходства. Германии пришлось отступить и сообщить шведам: «Германия будет строго уважать нейтралитет Швеции так долго, пока он не будет нарушен одним из наших противников. Однако, если противник проникнет в пролив насильственно, то Германия оставляет за собой право самостоятельно использовать все необходимые мероприятия для своей безопасности». Одновременно был сделан вывод, что в шведском отказе сказалось влияние Антанты и России, которых объединил самый большой интерес к тому, чтобы никто не мешал торговле стран Балтийского моря через пролив.

Германия отказалась от давления на Швецию. А вот Великобритании это удалось – в отношении Норвегии. Но не в начале, а в конце войны. В ноте от 7 августа 1918 года Великобритания обратилась с просьбой к норвежскому правительству минировать фарватер западнее острова Кармёй и предотвращать средствами охраны продвижение немецких подводных лодок. Норвегия уступила, тем более, что исход Великой войны был предрешен.

Политика нейтралитета «северной тройки» в тяжёлые военные годы себя оправдала. Их экономика укрепилась и развивалась, между тем экономика полуразрушенной континентальной Европы находилось в плачевном состоянии.

А Дания, кроме того, удовлетворила своё старое национальное требование – приобрела Северный Шлезвиг. Находившаяся в личной унии с Данией Исландия в 1918 году получила независимость, так что к концу Великой войны вместо трёх скандинавских королевств 1905 года образовалось пять независимых государств (с независимостью Норвегии от Швеции великие державы окончательно смирились именно в годы Первой мировой войны). Что же касается закордонных территорий, принадлежавших Дании, то в 1917 году последние из них – Вест-Индские (Виргинские) острова были проданы США за 87 миллионов крон.

Миновали годы, настала пора новых испытаний, и теперь уже в сентябре 1939 года скандинавские страны вновь заявили о своём намерении придерживаться линии «определённого нейтралитета». Как удавалось проводить эту линию – особая тема.

Нидерландская гибкость

Редкая удача для небольшой страны в годы мировой войны - остаться мирной, находясь буквально между двух огней. В самом деле, как сохранить нейтралитет, находясь в пекле военных событий? Для Нидерландов все средства были хороши, - дипломатическая изворотливость, экономическая податливость в отношении каждой из воюющих сторон, наконец, личные связи в верхах великих держав… Как бы там ни было, политический курс нейтралитета в 1914-1918 гг. способствовал подъёму экономики Нидерландов, накоплению крупных финансовых ресурсов, с помощью которых правительству этой страны удалось спасти её от социальных потрясений в послевоенный период и провести прогрессивные реформы.

Географическое положение Нидерландов, расположившихся между враждебными Великобританией и Германией, принуждало это государство прибегать к политике лавирования, а порой тонко играть на противоречиях между ними. Собственные интересы ставились при этом на первый план.

Оставаясь на линии нейтралитета, Нидерланды старались поддерживать добрые отношения с владычицей морей – Великобританией, понимая, что без её поддержки трудно будет контролировать свои обширные колонии, прежде всего – Индонезию. При этом к концу ХIХ века экономика страны всё больше и больше стала зависеть от германского рынка, и часть правящей элиты, которая кормилась от прибылей отраслей, связанных с Германией, пыталась склонить власть к политическому сближению с ней. Когда Нидерландами правил клерикальный кабинет А. Кёрнера, он чуть было не привёл к присоединению страны к Тройственному союзу в 1905 году. Но тут возмутился парламент – Генеральные штаты, а потом и в народе пошли волнения против нарушения государственной безопасности. Нейтралитет был сохранён.

Когда началась Великая война, 30 июля 1914 года все политические партии страны, всё население заявили о приверженности Нидерландов политике нейтралитета, которая почти сразу же подверглась испытаниям. В августе 1914 года Нидерланды чуть было не оккупировала Германия, так же, как соседнюю Бельгию. По плану германского стратега Шлиффена немецкие войска должны были пройти победным маршем по территории нидерландской провинции Лимбург. Если даже не была бы оккупирована вся страна, если даже немцы промаршировали по Лимбургу весьма аккуратно, всё равно была бы нарушена статья Вторая Декларации о нейтралитете, а сама Гаага вовлеклась в боевые действия на стороне Германии.

К счастью для Гааги, план Шлиффена неожиданно был скорректирован, существует версия, что этому способствовали неформальные отношения неких нидерландских верхов с военным руководством Германии.

И всё же безупречный нидерландский нейтралитет был подвергнут сомнению. Средства массовой информации ряда стран, в частности Франции, сообщили, что 4 августа 1914 года во время похода на Бельгию кавалерийская дивизия германцев проследовала по нидерландской территории вблизи южной границы – у местечка Вале.

Последовали гневные ноты протеста от правительств Бельгии, Великобритании, Франции. Военное командование Нидерландов вынуждено было провести по поводу этого сомнительного инцидента тщательное расследование, в результате которого 12 января 1915 года было сообщено: «Шум по поводу того, что 4-5 августа 1914 года немецкий кавалерийский полк якобы проследовал по нидерландской территории… лишен всякого основания и в интересах правды должен быть категорически опровергнут». Далее в документе сообщалось, что напрасно сомневаться в намерениях Нидерландов строго следовать статье Третьей Декларации о нейтралитете, которая предписывает в случае появления иностранных войск или военнослужащих воюющих сторон их незамедлительное разоружение и интернирование до конца военных действий. Тем не менее, факт остался фактом…

Еще одним из наиболее опасных военных эпизодов для Нидерландов в годы войны стало наступление германской армии на Западном фронте весной 1918 года. Казалось, что на этот раз вторжения германцев не избежать, но помогла, теперь уже точно, близость высокопоставленных лиц к императорскому дому. Так что Нидерланды встретили окончание Великой войны без особых напряжений. И её люди, по словам министра финансов М. Трёба, могут для себя «считать счастьем, что выскочили из пожара, не получив серьёзных ожогов».

Конечно, не всё было гладко, как кажется на первый взгляд. Большие проблемы возникли у Нидерландов на морских путях, которые она использовала для активной торговли. Великобритания удерживала в своих портах нидерландские суда, опасаясь, что часть грузов , прежде всего продовольствия, предназначена для Германии. Она не раз предупреждала, что любые поставки Германии будут расцениваться как контрабанда. Жёсткая слежка за судами, следовавшими из страны и в нее, продолжалась вплоть до окончания военных действий.

Что касается Германии, то она уже к концу 1914 года значительно расширила список товаров, перевозившихся судами Нидерландов, помеченных грифом «Контрабанда». Контроль контролем, а море – морем. Нидерландские корабли всё равно возили товары во все страны Центральной Европы. Судовладельцы получали сверхприбыли. И не только они.

Политика нейтралитета способствовала тому, что промышленность страны, продолжавшая получать сырье от государств-поставщиков, наращивала темпы. Бурно развивались химическая отрасль и металлообработка. Процветало сельское хозяйство, продукция которого в войну была востребована особо. «Национальная идея» (идея нейтралитета), как подчёркивал лидер социал-демократов П.И. Трульстра, взяла верх над «национальными различиями».

Но всё хорошее когда-нибудь кончается. К концу войны Великобритания конфисковала около трети торгового флота страны. Германия всё резче угрожала голландцам вторжением, требуя увеличить поставки продовольствия.

С конца 1916 года экономическая ситуация стала ухудшаться, этому, в частности, способствовали действия США, вступившие в войну в апреле 1917 года и примкнувшие к англо-французской морской блокаде Нидерландов. В стране ввели карточки, дефицит продовольствия рос, последовали т.н. «картофельные бунты», когда голодные толпы громили лавки, склады, баржи…

Были сложности на внешнеполитическом фронте. Антанта возмущалась тем, что Гаага предоставила убежище бежавшему из Германии 10 ноября 1918 года канцлеру Вильгельму Второму и пропустила через свою территорию 70 тысяч отступающих немецких солдат. А тут ещё Бельгия по итогам войны заявила о своих претензиях на провинцию Лимбург, и только умело проведённые дипломатические переговоры помогли снять эту проблему. Но главное – в годы Великой войны Нидерландам, несмотря ни на что, удалось сохранить статус нейтральной державы, уберечь города от разрушения и выйти их огненных лет с наименьшими потерями. Во Второй Мировой войне спрятаться за нейтралитетом стране тюльпанов уже, увы, не удалось.

Нейтральная позиция не всех спасает…

В этом убеждает судьба государств, расположенных в центре Западной Европы. Швейцария, не воевавшая два века, с началом Великой войны традиционно заявила о своём нейтралитете, но тем не менее поставила под ружьё около 250 тысяч военнослужащих, чтобы не опасаться перенесения боевых действий на свою территорию. Основные силы были сосредоточены на границах с Францией и Италией. Граница с Германией была менее прикрыта, и это объяснимо: семьдесят процентов населения страны были немцами и симпатизировали Центральным державам. Как только стало ясно, что никто Швейцарию трогать не собирается, численность войск была сокращена до 38 тысяч человек. Произошло это после того, как Швейцария заключила трёхстороннее соглашение с воюющими сторонами не вести боевые действия в непосредственной близости к её территории.

А по ходу военных действий было зафиксировано около тысячи инцидентов, связанных с пересечением швейцарской границы, причём особенно часто нарушения происходили в районе перевала Пассо-Стельвио в Восточных Альпах, где сражались итальянские и австрийские войска.

«Дырявый» нейтралитет кой чему научил швейцарцев. Они по-прежнему придерживаются политики невмешательства, но содержат армию, равную по численности войскам Австрии, Бельгии, Норвегии, Финляндии и Швеции вместе взятым.

Некоторые страны, особенно карликовые, даже не спрашивали, нейтральны они или нет. Великое Герцогство Люксембург обязалось сохранять в войне нейтралитет, но его уже в 1914 году оккупировали немцы.

Весьма своеобразно проводила политику нейтралитета Испания. Она регулярно предлагала себя в качестве посредницы на переговорах, хотя по сути играла роль вполне надёжного тыла для Франции, не препятствуя, а нередко и помогая в поставках странам Антанты при поставках гуманитарных грузов и оружия со всех концов света.

Короче говоря, нейтралитет – дело тонкое и его соблюдение требует большого искусства.

 

Столетие, Алексей Подымов