Две тысячи лет назад германское племя херусков во главе с Арминием разгромили в Тевтобургском лесу римские легионы Квинтилия Вара. Однако за века это событие обросло мифами, которые совершенно затмили собой историческую правду. Рядовое сражение было возведено в ранг битвы цивилизаций, а Арминий стал почитаться как создатель германской нации.
Следует заметить, что в 9 году нашей эры римские войска еще не так часто подвергались избиениям, тем более таким поголовным. В дошедших до нас римских источниках об этом сражении упоминается как-то скупо. Вплоть до современных археологических находок, историки не могли точно указать место, где произошла легендарная битва. Однако следует заметить, что все-таки битва была, что называется, "рядовой", и ни к каким серьезным последствиям для Рима поражение Квинтилия Вара не привело — как и победа Арминия ничего принципиально не изменила в жизни германцев.
Однако позже историки весьма постарались для того, чтобы превратить это заурядное сражение чуть ли не в битву цивилизаций. Первым, кто обратил внимание немецких гуманистов на произведение Тацита "Германия", был Энеа Сильвио Пикколомини (Enea Silvio Piccolomini). В этом есть доля иронии. Итальянский гуманист, ставший римским папой Пием II, подсказал немцам, откуда они родом и кем были их предки. Тем самым вложил в руки немецких ученых и исследователей идеологическое оружие против своих соотечественников, традиционно считавших немцев, а шире и германцев — варварами.
Правда отчасти была и на их стороне, но и лукавства вполне хватало тоже. Итальянцам следовало бы сказать процитировать В.А.Жуковского: "Победителю ученику от побежденного учителя". Выучившись сначала бить римлян, варвары-германцы стали служить в их легионах, а к моменту когда Пикколомини сел на трон святого Петра, почти полтысячелетия существовала Священная Римская империя германской нации. Словом, культуртрегеры-итальянцы были под имперской пятой германцев и от своего бессилия всячески злобствовали на своих более успешных северных соседей.
В малом произведении римского историка Тацита — полное название которого "О происхождении и местах обитания германцев" — сократили до вполне понятного "Германия", говорится о взгляде культурных римлян на нецивилизованный неримский мир, описана общественная жизнь, быт, нравы и верования древних германцев. Слова "германцы" и "варвары" для Тацита — синонимы. Однако несмотря на то, что германцы бедны и склонны к пьянству, а их религия уничтожает человеческую личность, в целом, при сравнении с Римом, эти варвары выигрывают. Так, бедность германцев порождает не только дикость, но и нравственную чистоту, которой лишены соотечественники римского историка. В определенной мере Тацит способствовал идеализации варварства в целом и германцев в частности.
Для Генриха Бебеля (Heinrich Bebel, 1472-1518) и прочих немецких гуманистов периода Реформации их германские предки были уже чуть ли не святыми — всегда верными самим себе, не подверженных пагубному влиянию иных племен и народов, отстаивающих свою свободу и независимость. Конечно, многое они почерпнули у Тацита, который морализирует по поводу испорченных нравов римской аристократии и восхищается характерным для германцев выкармливанием матерями рожденных ими детей, не отдающих их кормилицам. Тем не менее, Тацит тут не при чем. Этому гордому римлянину больше по нраву Imperium - государственный организм, подчиненный опирающейся на военную силу центральной власти, а не хаос местнических интересов и эгоистического своеволия, пресловутая "германская свобода" — Germanorum libertas.
Многие немецкие гуманисты предпочитали не замечать отрицательных черт древних германцев и во многом идеализировали их. Дело оставалось за малым, срочно требовался герой, в котором бы сконцентрировались все выдающиеся качества. Случай не заставил себя долго ждать. В 1509 году обнаружили манускрипт с "Анналами" Тацита, а в 1515-м — с "Римской историей" Веллея Патеркула (Velleius Paterculus). В этих трудах оба историка славословят победоносного полководца Арминия. Тацит называет Арминия, или Германа, "освободителем Германии". Для немецких ученых того времени высказывания римлян послужили руководством к действию — Арминия объявили первым немецким героем и харизматичным вождем (по-немецки фюрером) немецко-германской освободительной борьбы.
Пожалуй, дальше всех зашел знаменитый немецкий гуманист Ульрих фон Гуттен (Ulrich von Hutten, 1488-1523), который в подражании "Разговорам в царстве мертвых" древнегреческого автора Лукиана, написал в 1520 году диалоги Арминия. В них вождь германского племени херусков выступает застрельщиком немецкой свободы и примером в борьбе против современных врагов немцев — римских пап. И снова ирония истории, хотя Пия II небеса к тому времени уже прибрали. А далее покатилось, про Арминия писали как в прозе, так и в стихах, пожалуй, лишь отсутствие упоминания о нем в застольных беседах Лютера мешало признать в "Германе племени херусков" подлинного немецкого героя.
От немцев, что вполне понятно, не отставали лучшие европейские умы. Очень отчетливо высказался на этот счет известный французский философ и писатель Шарль-Луи де Монтескье (Montesquieu). В своем труде "О духе законов", опубликованном в 1748 году, где он рассуждает об английской конституции — самой свободной для своего времени — барон Монтескье указывает на ее германские истоки.
Наверное, далеко не все европейские интеллектуалы были в восторге от этой стародавней истории. Однако остается фактом, что такой известный галломан, как Генрих Гейне (Heinrich Heine), в поэме "Германия. Зимняя сказка" (1843) с иронией описавший свой въезд в Тевтобургский лес, был доволен победой Германа. Иначе бы в Германии воцарились латинский язык и нравы. Мюнхен имел бы своих весталок, швабы назывались бы квиритами, а немецкие дамы пили бы скипидар, подобно знатным римлянкам, у которых, как считалось, от этого был очень приятный запах мочи. Показательно, что даже этот "гражданин мира", водивший дружбу с Карлом Марксом, живший в Париже и перед смертью, шутивший по-французски, восславил доблестного Германа. В то время ему собирались воздвигнуть памятник в Детмольде и шел сбор средств. Гейне признается: он тоже внес свою лепту.
К числу популярнейших стереотипов образ Арминия, как немецкого вождя, и битвы в Тевтобургском лесу, как победы германского оружия, был востребован в Германии еще до прихода нацистов к власти и недолгого существования Третьего рейха — в годы правления Вильгельма II, когда расцветало расово-биологическое реформационное движение фёлькиш (völkisch). Вскоре не только люди, получившие классическое образование, за кружкой отменного пива рассуждали о "белокурой бестии". Как сообщает нам Тацит, "населяющие Германию племена, никогда не подвергаются смешению через браки с какими-либо иноплеменниками" и тем самым сохранили свой исконный облик: "жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела" (truces et caerulei oculi, rutilae comae, magna corpora). Цитирование соответствующих пассажей из тацитовской "Германии", в которых описывались не только внешний облик германцев, но также их сильные и слабые стороны, вскоре стали расхожим стереотипом для характеристики немцев.
Нацисты объявили книгу "Германия" — святым писанием, а ее автора причисляли к "старым арийцам". Им импонировали утверждения Тацита о "чистоте расы" у германцев, их упорное противодействие могущественному Риму, их борьба за "жизненное пространство". В них гитлеровский режим видел оправдание развязывания новой войны. Идеализация образа Германа-Арминия привела к выработке мифического "генеалогического ряда", начинавшегося с вождя херусков и нашедшего свое завершение в Гитлере. Арминий превратился в "образ фюрера немецкого народа". Легенда об Арминии была призвана оправдать уже не свободу от чужеземных поработителей, а существование авторитарного диктаторского режима и принцип вождизма (фюрерства).
После 1945 года на исследования по теме "германцев" на долгие годы было наложено табу. Слишком кровоточила рана памяти о концлагерях и геноциде. Историки ударились в противоположную крайность, они научились выхолащивать из Арминия и битвы в Тевтобургском лесу всю немецкость, весь национальный пафос и превратили эту фигуру в аполитичный аттракцион для туристов. И лишь спустя шесть десятилетий после преступного использования нацистами национальных символов появился шанс беспристрастно и критически взглянуть на национальные мифы и воинственных героев прошлого.
