Идеология вместо философии

Чем активнее идет процесс реформирования военной организации общества, тем больше попыток подвергнуть радикальному пересмотру научные и философские основы ее функционирования и развития. Несостоятельность попыток подчинить методологическую функцию философии набором отвлеченных идеологических формул убедительно представил Владимир Ксенофонтов в статье «Философы все же о войне имеют представление».

“ После поражения в холодной войне идеологический штамп «в ядерной войне не может быть победителей» применялся для оправдания снижения порога СЯС России ”

Философское мировоззрение никогда не отрывалось от естественно-научного знания, и научная картина мира непрерывно уточнялась и дополнялась в полном соответствии с диалектикой абсолютной и относительной истины.

Философская истина обладает свойствами объективности и конкретности и требует анализа с учетом реальных исторических условий. Неужели кардинально изменились взгляды на соотношение войны и политики со времен Карла фон Клаузевица и война перестала быть продолжением политики иными, насильственными средствами?

Представляется, что и в новых условиях функционирования и развития социальных систем в XXI столетии никак не устарели законы хода и исхода войны. Именно содержанию и специфике этих проблем и посвящены труды видного философа нашего времени Степана Тюшкевича. В его фундаментальных работах последних лет («Законы войны», «Философия и военная теория», «Отечественная военная наука: страницы истории, проблемы, тенденции» и др.) обосновывается положение о том, что невозможность субъективного влияния на какой-либо процесс не отменяет объективной природы его существования.

Неужели в России и ее армии двадцать первого века под сомнение поставлена зависимость хода и исхода войны от соотношения экономических сил воюющих сторон, их научных потенциалов, баланса военных и морально-политических (в другой интерпретации духовно-нравственных) сил воюющих государств (коалиций)?

В военной науке признается аксиоматичным утверждение о том, что это общие законы войны, от которых следует отличать специфические законы вооруженной борьбы, проявляющиеся непосредственно в боях и операциях различных масштабов.

По-прежнему остается актуальной проблема соотношения войны и политики в ядерный век. В период апогея своего могущества и возможностей в массовом порядке применить собственный ракетно-ядерный потенциал (который достиг паритета с подобным потенциалом США) достичь победы в ракетно-ядерной войне было невозможно ввиду уничтожения обоих противников, а вслед за ними и всего человечества. Но это положение никак не отменяло существо войны как продолжения политики.

Да, плодами такой политики нельзя было бы воспользоваться, но ведь ракетно-ядерный потенциал приводился бы в действие не по желанию дежурных расчетов, а во исполнение решений политического руководства одной из воюющих сторон. К тому же существовала градация войн по масштабам, в которых применение тактического ядерного оружия предусматривалось и ни у кого не вызывало сомнения. Возникает вопрос: неужели применение тактического ядерного оружия в войне (артиллерия, фугасы и даже как последний вариант отражения массированного налета воздушный ядерный взрыв небольшой мощности) приведет к уничтожению человечества и не будет способствовать достижению политических целей?

После поражения в холодной войне идеологический штамп «в ядерной войне не может быть победителей» применялся для оправдания снижения порога СЯС России. При этом ядерный потенциал США и их союзников сохранялся или снижался незначительно. В конце концов под рассуждения об устаревших философских основаниях осмысления войны нас подвели к критическому порогу носителей и боевых блоков, которые могут преодолеть ПРО. Причем потенциальный противник меньше всего подвергает сомнению роль и место ядерных вооружений в обеспечении военной безопасности.

Встать на путь разумных компромиссов

Сейчас ситуация такова, что Россия не обладает силами общего назначения для ведения даже региональной войны обычными средствами. Мы можем вести боевые действия на уровне военного конфликта с привлечением не более ста тысяч человек при их всестороннем обеспечении. Отсюда и идущие вразрез с Военной доктриной пассажи некоторых высокопоставленных руководителей о возможности применить ядерное оружие даже после того, как страна подвергнется агрессии с использованием обычного вооружения. Казалось бы, надо принять во внимание наращивание активности США (обладающих самыми большими в мире силами общего назначения) в деле ядерного разоружения других стран (ядерное оружие способно уравнивать потенциалы сторон, как и любое ОМП) и прекратить всякие рассуждения о невозможности достижения политических целей в ядерной войне.

Коллаж Андрея Седых

В настоящее время США выводят часть сил и средств из своей ядерной триады для переоснащения их высокоточным оружием с усовершенствованной боевой частью, которая мало уступает по разрушительной силе ядерному боеприпасу, в целях использования их в возможном глобальном массированном ударе. О ненужности ядерных сил они не заявляют. Методика этого удара рассчитана как раз на «выключение» основных объектов инфраструктуры государства-противника и его ракетно-ядерного потенциала. После нанесения подобного удара несколькими тысячами крылатых ракет (различного базирования) правительству страны-противника предъявляется ультиматум. Если он будет отклонен, удар повторяется с угрозой нанести ядерный удар в случае приведения в действие в целях защиты своего ядерного потенциала.

Россия не имеет таких возможностей, как СССР. Единственный способ хоть как-то уравнять потенциалы на Западе и Востоке и выиграть время для приведения в порядок сил общего назначения, создания новых направлений вооруженной борьбы (киберкомандование), проведения новой индустриализации, принятия мер по обеспечению продовольственной безопасности страны – поддержание оставшихся СЯС в боеготовом состоянии.

Военная наука по сути своей экспериментальна и только практика (война) может подтвердить или опровергнуть те или иные положения.

Пока ни одно государство, обладающее ядерным оружием, по собственной воле не отказалось от него. Более того, учитывая вес «ядерного аргумента» в политике, множество государств стремится стать его обладателем. Уважаемые критики философских положений учения о войне и армии не привели ни одного примера, опровергающего тот или иной закон, или убедительное доказательство, что война и политика в ядерный век не взаимосвязаны.

Более того, по прошествии двадцати лет после гибели Советского государства становится очевидно, что крушение страны и ее военной организации произошло вследствие грубого игнорирования философских законов и закономерностей, объясняющих причинно-следственные связи в социуме.

Все события конца ХХ и начала ХХI столетия (войны, военные конфликты, террористические акты) подтверждают незыблемость законов войны и вооруженной борьбы. Философы, как и две тысячи лет назад, последовательно отстаивают чистоту и прочность теоретико-методологического и духовно-идеологического фундамента реформируемой России. Новые достижения и успехи во всех сферах общественной жизни и прежде всего в обеспечении национальной безопасности РФ возможны не в обвинениях в ереси отечественных философов, а на путях разумных компромиссов и креативного сотрудничества в поисках истины, мира, добра и справедливости как внутри РФ, так и на уровне международного сотрудничества.

Свидетельством этого является стремление неангажированных военных философов честно выразить свое отношение и свою позицию по вопросам диалектики войны и политики и тем самым внести достойный вклад в дело борьбы за чистоту военной научной мысли и достижения объективной истины.