В 1938 году политическая ситуация в Европе складывалась так, что именно Польша могла сыграть решающую роль в прекращении нацистской агрессии раз и навсегда. Вместо этого правящие круги «Второй Речи Посполитой» повели себя так, что сделали гитлеровское нападение на их страну неизбежным.

ЯРОСЛАВ БУТАКОВ  кандидат исторических наук Пора отрешиться от взгляда на Польшу 1939 года только как на жертву агрессии.

Польские танки 7ТР входят в чешский город Тешин (Цешин). Октябрь 1938 года.

В преддверии Второй мировой войны единственными государствами Европы, осуществлявшими территориальные захваты, были Германия, Италия и Польша. Но в то время как фашистские государства приступили к этому лишь во второй половине 1930-х, Польша проводила политику аннексий с самого окончания Первой мировой войны. И если некоторые из этих захватов ещё можно связать с «безхозностью» территорий вследствие распада трёх империй, то захват Вильнюса и Виленской области Польшей был произведён в прямое нарушение заключенного ею в 1920 году договора с Литвой. Причём единственной великой державой, отказавшейся признать этот захват, оставался Советский Союз.

17 марта 1938 г. Польша предъявила Литве ультиматум: отменить статью конституции, провозглашающую Вильнюс столицей Литвы, и предоставить гарантии прав польского меньшинства в Литве. При несогласии на эти требования в течение 24 часов Польша грозилась оккупировать Литву.

Это происходило через два дня после аншлюса Австрии гитлеровской Германией. Ещё впереди были Мюнхенский сговор и захват Чехии вермахтом, впереди была оккупация Албании фашистской Италией, но Польша уже вела себя как заправский агрессор.

Польские войска сосредоточились на границе с Литвой. В Восточной Европе запахло войной. СССР в тот момент, пригрозив разорвать пакт о ненападении, заключённый с Польшей в 1932 году, и оставить за собой «свободу действий», спас независимость Литвы. Польша была вынуждена снять свои требования.

Рукопожатие польского маршала Эдварда Рыдз-Смиглы и немецкого атташе полковника Богислава фон Штудница на параде Дня независимости в Варшаве 11 ноября 1938 года. Фотография примечательна тем, что польский парад особо привязывался к захвату Тешинской Силезии, произведённому месяцем ранее.

Польша стала первым государством, заключившим пакт о ненападении с гитлеровской Германией. Он был подписан 26 января 1934 года в Берлине сроком на 10 лет (пять лет спустя аналогичный советско-германский пакт воспроизвёл эту норму польско-германского договора). Польша обеспечивала себе спокойный западный тыл на случай войны с Советским Союзом. Ещё с 1921 Польша имела соглашение с Румынией о взаимной помощи в войне против большевиков. Эти договоры можно трактовать как чисто оборонительные, лишь забывая, что ещё в 1919-1920 польские правящие круги провозгласили своей целью восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года и завоевание коридора к Чёрному морю («Польша от моря до моря»). Правда, в 1935 году Польша продлила на десять лет пакт о ненападении с СССР.

Во время Судетского кризиса и Мюнхенского сговора 1938 года роль Польши как солидной гири, которая могла быть брошена на чашу весов войны и мира, была значительной, даже решающей. Накануне Второй мировой войны Польша была одним из крупнейших и сильнейших государств Европы. Она обладала территорией в 388 600 кв. км, на которой проживало 43 800 000 человек – больше, чем во Франции (41 700 000)[1].

Прочный военно-политический альянс Франции и Польши мог поставить преграду любым агрессивным замыслам Гитлера. Но этого альянса к 1938 году уже не существовало. Охлаждение в традиционно тёплых отношениях двух наций обозначилось с 1934 года – как раз после того, как был заключён польско-германский пакт о ненападении. Правители Польши решили играть роль великой европейской державы, не нуждающейся в постоянных союзах и союзниках. Это дорого обошлось не только их народу, но и всей Европе.

Большое значение в обеспечении коллективной безопасности в Европе ещё с 1924 года приобрёл франко-чехословацкий договор о дружбе и военном союзе. В 1935 году он был дополнен советско-чехословацким договором о взаимной помощи в случае нападения агрессора. Однако трёхстороннее соглашение такого рода так и не было заключено. Советский Союз был обязан помогать Чехословакии лишь в том случае, если и Франция выполнит свои обязательства перед этой страной.

Эта оговорка объяснялась прежде всего тем, что СССР не имел сухопутной границы с Чехословакией и мог направить туда войска лишь через территорию Польши либо Румынии. Подразумевалось, что только Франция обладает достаточным авторитетом, чтобы побудить эти государства дать советским войскам, идущим на помощь Чехословакии, «зелёный коридор».

Армии вермахта охватывали, после аншлюса Австрии, всю Чехию и Моравию по периметру и могли вести наступление по сходящимся направлениям. Даже не зная об умении (ещё нигде не проявившемся) германского командования вести глубокий танковый прорыв, чехословацкое командование обоснованно могло опасаться прорыва своей вынужденно неглубокой (из-за размеров страны) стратегической обороны хотя бы в одном месте. Чехословакия легко могла быть разрезана на части одним быстрым ударом, что сделало бы её дальнейшее сопротивление безнадёжным.

Общеизвестно, что Советский Союз не мог оказать в тот момент военную помощь Чехословакии из-за враждебного отношения Польши и Румынии к возможности прохода советских войск по их территории. Польша провела частичную мобилизацию, дабы показать, что будет всеми средствами сопротивляться такому проходу.

Однако Польша одна могла в 1938 году остановить гитлеровскую агрессию! Её решительная позиция в этом вопросе неминуемо отразилась бы и на позиции Франции. И фактор Советского Союза, на который ссылаются поляки, в этом случае вообще не сыграл бы никакой роли. Об этом красноречиво свидетельствуют те же цифры военного потенциала.

Население Польши и Чехословакии в сумме (59 100 000) было сопоставимо с населением Германии (75 200 000), а вместе с Францией (100 800 000) существенно его превосходило. В 1939 году Польша мобилизовала против Германии 37 дивизий (считая две бригады за дивизию). Во время кризиса 1938 года эти дивизии, будучи брошены на чашу весов франко-чехословацкого военного союза, оказали бы отрезвляющее воздействие на нацистов. Германская агрессия, скорее всего, так и не началась бы. И именно Польше достались бы честь и слава страны, остановившей зарвавшегося агрессора.

Утверждения, будто Польша не могла в тот момент выступить против Германии, так как была вынуждена опасаться удара со стороны Советского Союза, совершенно безосновательны. Между СССР и Германией тогда ещё не было никакого соглашения. Советский Союз не выступил бы против блока Франции, Польши и Чехословакии.

Если даже Польша не хотела вмешиваться в конфликт, то она могла пропустить советские войска через свою территорию в Чехословакию совершенно без опаски для себя. Абсурдно полагать, что 40 советских дивизий, отряжённых на помощь Чехословакии, могли провести «советизацию» Польши, армия которой была сопоставима с ними по численности. И в этом случае роль Польши могла оказаться решающей независимо от позиции Франции.

 

Правящие круги Польши, как известно, использовали Судетский кризис, чтобы аннексировать у терзаемой Чехословакии Тешинскую область, на которую претендовали с момента распада Австро-Венгрии. В момент, когда горел дом соседа, они бросились не тушить, а грабить его имущество, не задумываясь, что пожар может перекинуться на их дом. Так и произошло.

Справедливо написал Черчилль о поведении поляков: «Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм… проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных!»[2]

Расчленение и оккупация Чехословакии колоссально усилили Германию и безнадёжно ухудшили стратегические позиции Польши. В руки Третьего рейха попала первоклассная военная промышленность, позволившая быстро увеличить мощь вермахта. Кроме того, теперь германские войска могли занять по отношению к Польше охватывающее положение не только с севера, но и с юга, оккупируя Моравию и имея в качестве союзника марионеточную «независимую» Словакию. Военно-стратегическая обстановка, сложившаяся после оккупации Чехословакии, значительно облегчила Германии задачу разгрома Польши. Польша, как созревший плод, сама свалилась в руки нацистской Германии. Обстановка же эта явилась в решающей степени следствием всей внешней политики Польши за два межвоенных десятилетия, особенно же – предательских действий руководства Польши по отношению к соседней славянской стране в 1938 году.

Окончание следует.