Темнота и отсталость Московской Руси – не более чем западный миф, усугубленный нашими же отечественными либеральными историками. На самом же деле в XVII столетии русская культура достигла поистине сказочного расцвета. Причем развивалась она на своей собственной, народной основе! Нет, русские не чурались зарубежных достижений, перенимали полезное. Но именно полезное, а не гонялись за чужеземными модами. В этом и не было необходимости. Ведь и в нашей стране жизнь была бурной, яркой. А по уровню науки, искусства, культуры наша страна ничуть не уступала другим современным ей державам.

Школы в Московской Руси стал создавать еще Иван Грозный, в 1550 г. Стоглавый Собор указал на необходимость “грамоте учиться”. Эти школы действовали при храмах, монастырях и давали общее образование, достаточное для своей эпохи. А остальные знания человек должен был добирать сам, в общении со “знающими людьми” и “многообильном чтении”. То есть, каждый продолжал образование индивидуально, в зависимости от выбранной профессии.

А в XVII в. стали создаваться учебные заведения для более глубокого образования. Условно их можно считать «высшими». При Михаиле Федоровиче – для подготовки священнослужителей, а при Алексее Михайловиче и для светских чиновников. Это были школы при Чудовом, Заиконоспасском монастырях (здесь ученикам полагалась стипендия – 10 руб. в год!), “Гимнасион” при церкви Иоанна Богослова в Китай-городе, училище при церкви Иоанна Богослова в Бронной слободе, школа при Печатном дворе. Наконец, при Федоре Алексеевиче создается знаменитая Славяно-греко-латинская академия.

В нашей стране действовали 5 типографий. Московский Печатный двор был очень крупным для той эпохи предприятием, здесь работало 8 станков. По общим тиражам изданной литературы Россия занимала первое место в Европе! Но спрос на нее был настолько высоким, что этого не хватало. Частные типографии Белоруссии и Литвы специализировались на печатании русских книг и поставке их в Россию. Ходило изрядное количество рукописной литературы, а книжное творчество щедро дополнялась устным народным — сказками, баснями, былинами. Сейчас уже признано, что по качеству они ничуть не уступали лучшим образцам зарубежной литературы, были настоящими шедеврами.

Книги на Руси очень ценились. Большие библиотеки собирались в монастырях, в приказах, при школах, при типографии греческого языка, у царя, его детей, в домах вельмож и купцов. Но библиотечки в 3—5 книг имелись даже в домах некоторых зажиточных крестьян! А иностранцы описывают в Москве книжный ряд «длиной в милю», торговавший одними лишь книгами.

Значительную долю книг составляла православная литература, разные издания Библии, Евангелий, Деяний Апостолов, Псалтири, жития святых. Разрабатывались учебники, «азбуковники» — пособия для учителей. Гюльденстерн в 1602 г. упоминает русский букварь. А в 1634 г. московский Печатный двор издал учебник Василия Бурцева: “Букварь языка славенского сиречь начала учения детям”.

В 1648 г. была переиздана вышедшая в Литве «Грамматика» Мелентия Смотрицкого, систематизировавшего книжный славянский язык и учившего не только «благо глаголати и писати», но и «метром или мерою количества стихи слагати». (Кстати, это была одна из двух книг, которые Ломоносов позже назвал «вратами своей учености). В Киеве в 1674 г. вышла книга Иннокентия Гизеля «Синопсис или краткое собрание от разных летописцев о начале славяно-русского народа», первый русский учебник истории (он считался лучшим до середины XIX в. и выдержал 30 изданий).

Среди переводных изданий, ходивших по Руси, была фактически вся античная классика, художественные рыцарские романы, лучшие труды по медицине, истории, географии. Но талантливые авторы имелись и в России. Св. Дмитрий Ростовский составил и издал «Четьи-Минеи», оставил мудрые и поучительные записки. Андрей Лызлов создал «Скифскую историю», Карион Истомин — «Малый букварь», «Большой букварь». Эмигрант-молдаванин Николай Спафарий-Милеску стал автором целого ряда научных работ, а Симеон Полоцкий – родоначальником книжной русской поэзии.

В нашей стране существовала своя традиционная медицина. Итальянский посол Фоскарино писал: “Врачи лечат по опыту и испытанными лечебными травами”. Была медицинская литература – “Травники”, “Зелейники”, “Лечебники”. Существовал Аптекарский приказ, что-то вроде “минздрава”. В Москве имелся Зелейный ряд, торговавший лекарственными травами и прочими медицинскими снадобьями. Там же в Зелейном ряду, можно было нанять “лечьца”, “зубодера”, “глазника”, “костоправа”, “кровопуска” и даже “бабичьих дел мастера”. Аптекарский приказ выделял лекарства и медицинский персонал для армии, существуют подробные росписи на этот счет – сколько “лечьцов”, хирургов, костоправов. При царице упоминается русская “дохтурица” (а “дохтур” был выше “лечьцов”, обычно “дохтурами” являлись иностранцы). Специалисты-врачи имелись среди монахов почти каждого монастыря.

Издревле на Руси существовала и математика. Причем своя, вытесненная впоследствии европейской. Использовалась не только десятичная система – считали еще девятками и сороками. Не буду спорить, насколько это удобно, но отнюдь не примитивно. Попробуйте-ка считать в нескольких системах и легко переходить из одной в другую! (А считать умели все – какая торговля без счета?) В дошедших до нас учебниках XVI в. слагаемые именуются – “перечни”, сумма – “исподний перечень”, разность – “остатки”, уменьшаемое – “заемный перечень”, вычитаемое “платежный перечень”, делимое – “большой перечень”, частное – “жеребеный перечень”, остаток – “остаточные доли”.
Были пособия по геометрии “с приложением землемерных начертаний”, где даются сведения о вычислении площадей разных фигур. Расчеты площадей содержатся и в сочинении Ермолая Еразма “Благохотящим царем правительница и земледелия”. А теоретическая математика оперировала числами до… 10 в 48 степени! И тоже имела собственную терминологию. “Тьма” в математике означала тысячу тысяч – т.е. миллион, миллион миллионов - “легион”, легион легионов – “леодр”, а леодр леодров – “ворон”. Единица 49-го разряда. Кстати, древнерусская математика вообще часто оперировала не линейными, а степенными зависимостями – тысяча тысяч, сорок сороков.

Были высокообразованные специалисты – “арифмометры”, картографы. Разумеется, без фундаментальных знаний в самых различных областях не могли работать такие литейщики, как Андрей Чохов, создавший Царь-пушку, огромный колокол “Реут” и др. Тут уж природных талантов и смекалки было явно недостаточно. Как и для зодчих, решавших сложнейшие инженерные задачи. Фульвио Руджиери, восхищавшийся строительством наших крепостей, уважительно именовал русских градодельцев “инженерами”. Умели делать хитрые механизмы. Они упоминяются среди подарков Лжедмитрия своей невесте. А при Михаиле Федоровиче на Спасской башне установили часы, которые вызванивали на колоколах “музыкальную гамму”.

Были ученые-энтузиасты. Архив игумена Соловецкого монастыря Федора Колычева содержит описания множества изобретений, внедрявшихся под его руководством. Это и гигантские гидротехнические сооружения монастыря с хитрыми трубопроводами, когда вода из 52 озер подавалась к мельницам, приводила в движение меха и молоты кузниц. А также механическая сушилка, веялка, и устройство для разминки глины при изготовлении кирпичей, и даже оригинальные устройства, ускоряющие и облегчающие изготовление кваса. Боярин Матвеев занимался алгеброй и ставил химические опыты.

Путешественники и купцы записывали свои «хождения», рассказы о странах Средней Азии, Кавказа. Создавались и фундаментальные географические работы: «Большой чертеж земли Русской» с описаниями дорог, рек и т.п., «Чертеж Сибирских земель» стольника Петра Годунова. Выдающимся ученым был архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий Любимов. Не оставляя духовных трудов, он занимался медициной, географией, астрономией. Соорудил телескоп и наблюдал за небесными телами через «стекло зрительное круглое в дереве». Составил карты Украины и Поморья, «Описание трех путей из Поморских стран в Шведскую землю», разрабатывал проект освоения Новой Земли.

Если коснуться изобразительного искусства, то нужно отметить, что зарубежные гости, посещавшие Россию, были хорошо знакомы с достижениями европейской Эпохи Возрождения. Тем не менее они восхищались русскими иконами. Их очень высоко оценивали и папский легат Поссевино, и чех Таннер, и голландский художник де Бруин. Но если европейское искусство пошло по пути слепого копирования натуры, то иконописание – совершенно особый, гораздо более сложный жанр. Это не картина, это символ, помогающий человеку сосредоточиться, отрешиться от земного и устремиться душой к Господу. Иконописцы творили по вдохновению свыше. Чтобы обрести его, специально постились, молились.

Техника могла меняться, развиваться, обогащаться новыми находками, но без буйных фантазий и шатаний, присущих европейским художникам. Так, в XVII в. стали создаваться сложные многофигурные композиции: «Символ веры», «Не мир, но меч» и др. Появились иконы «фряжского письма» — общий канон изображения сохранялся, но сочетался с «живством» лиц и фигур. А палехские мастера внесли в канон яркие народные мотивы. Спрос на иконы был очень большим. В Москве был Иконный ряд, «занятый живописцами, торгующими только образами». Существовало несколько крупных центров иконописания — в Ярославле, Новгороде, Пскове, Палехе, Соли-Вычегодской, Иконная слобода Троице-Сергиева монастыря, Антониево-Сийский монастырь. Там располагались и школы, где обучались начинающие иконописцы, для этого имелись специальные пособия.

А в Москве при Оружейной палате в 1660 г. была организована «школа царских жалованных и кормовых изографов». Жалованными называли тех, кто состоял на постоянном жаловании, кормовые получали «корм» (оплату) сдельно. Возглавил мастерскую лучший художник того времени Симон Ушаков. Он создал такие шедевры, как росписи Грановитой палаты Кремля, картина «Древо Московского государства», Иверская икона Пресвятой Богородицы в Нижнем Новгороде, «Святая Троица» — по композиции она близка к иконе Андрея Рублева, и все же совсем другая. Славились своим мастерством и Никола Павловец, Иосиф Владимиров, Семен Спиридонов.

Но на Руси была развита и светская живопись. Не практиковался только один западный жанр — изображения обнаженной натуры. Все остальное было. Парадные портреты писались с XVI в.. Сохранились портреты царей, Ордина-Нащокина, Матвеева, Голицына, Натальи Нарышкиной и др., выполненные русскими мастерами. Техника их написания ничуть не уступала европейской. Иностранцы упоминали, что в Москве рядом с Иконным рядом располагался еще один, где «находятся рисовальщики цветов, плодов, видов». Очень распространенными были лубки. Европейцы называли их «эстампами». Изображение гравировали на доске, и с нее делались отпечатки на бумагу. Дошедшие до нас лубки, вроде портрета Никона, представляют совсем не «лубочный», а вполне зрелый уровень творчества.

Ваять большие статуи в России было не принято, но в изготовлении маленьких статуэток и фигурок из кости или дерева русские умельцы могли поспорить с лучшими скульпторами любой страны. Сохранился резной складень Никона. На нем мастера великолепно вырезали целый миниатюрный иконостас! Высочайшего искусства достигли и отечественные ювелиры. Применялась различная техника — литье, чеканка, зернь, скань, чернь, разные виды эмалей, финифть, филигрань, резьба, гравировка. До сих пор в музеях можно увидеть восхитительные по своему исполнению чаши, блюда, ковши, кадила, потиры, покрытые тончайшими узорами женские украшения. Не менее высоким было искусство вышивки — мастерицами (как простолюдинками, так и знатными) создавались чудесные пелены, воздуха, знамена, облачения священнослужителей, вышитые иконы.

И если сейчас туристы со всего мира едут увидеть чудо архитектуры, деревянные храмы в Кижах, то XVII в. подобными чудесами была украшена вся Россия! Они были обычными, стояли к каждом селе, каждом городе. Апофеозом деревянного зодчества стало строительство в Коломенском дворца Алексея Михайловича. Он возводился с 1667 по 1671 г., руководили работой плотницкий старшина Семен Петров и стрелец Иван Михайлов, бригаду столяров и резчиков возглавлял старец Арсений, в нее входили Клим Михайлов, Давыд Павлов, Андрей Иванов, Герасим Окулов, Федор Микулаев. Позолотой занимался армянин Богдан Салтанов, а росписи делали мастера Оружейной палаты во главе с Ушаковым.

Дворец состоял из семи «хоромин». Они строились в 3—4 этажа, связывались между собой переходами и лестницами, а фантазии мастеров была дана полная воля. Здания украшались затейливой резьбой, арками, крылечками, ажурными перилами, ни одна кровля не повторяла другую, и дворец венчало причудливое нагромождение луковок, шатровых покрытий, башенок. Узорная резьба покрывала двери, наличники 3 тыс. окон. 270 комнат радовали глаз резными скамьями и лавками, стены были расписаны орнаментами и картинами. Иноземцы писали, что дворец «весь кажется вынутым из ларца благодаря удивительным образом искусно исполненным украшениям», называли его «архитектурным дивом», «восьмым чудом света».
Но и каменная русская архитектура не уступала деревянной. В XVII в. каменные храмы стали обычными даже в сельской местности. Возводились неприступные крепости, великолепные административные здания, боярские и купеческие дома. Их тоже щедро украшали резьбой по камню, декоративными колоннами и пилястрами, бордюрами из цветных изразцов.

Русские издревле любили музыку. Среди музыкантов были настоящие виртуозы — гудочники, домрачеи, цимбальники, дудочники, гусляры. Испокон веков совершенствовалось церковное пение. Это было высокое искусство. В России было принято составлять постоянные «станицы», хоровые ансамбли из 5 певчих. У царя было 5 станиц, у патриарха 7. Каждая станица могла петь отдельно, а по праздникам они объединялись в большие хоры. Для записи музыки применялись крюковые (нотные) записи, их было несколько видов — знаменная, путевая, демественная. Имелись специальные «азбуки» по их чтению и обучению певчих. Были и композиторы, сочинявшие церковную музыку. Дошедшие до нас нотные рукописи и записи партитур показывают, что напевы были исключительно красивыми и мелодичными.

В народном творчестве существовал и театр. Скоморохи разыгрывали веселые сценки, кукольные представления со знаменитым Петрушкой, в городах и деревнях люди устраивали «самодеятельные» инсценировки на Масленицу, «колядки» перед Рождеством, в декабре в храмах организовывали мистерии «пещного действа». А в правление Алексея Михайловича при дворе был создан первый в России профессиональный театр.

Разве наши предки хоть в какой-нибудь области отставали от западных стран? Выясняется – нет! Мы восхищенно читаем о европейских мореплавателях, о великих открытиях, путешествиях. Но остается за кадром, что русские поморы проложили путь в Англию на полвека раньше, чем англичане доплыли до России. Именем погибшего годдандского исследователя Баренца названо море. Но осталось за кадром, что он «открывал» края, давным-давно освоенные русскими. Погиб при «открытии» Новой Земли, куда поморы ходили регулярно, не считая это чем-то особым и героическим. Они и спасли остатки экспедиции Баренца, потерпевшие крушение и умиравшие на Новой Земле. Кстати, академик В.Н. Скалон обнаружил, что как карта северных морей, составленная Баренцем, оказалась совершенно неверной. А вот русские землепроходцы XVII в. умели составлять карты даже точнее, чем дипломированные географы XIX в.

Разве уступали западным первооткрывателям плавания Семена Дежнева, Пояркова, Ерастова, Ерило, Бугра, путешествия Хабарова, Стадухина, Галкина, Бекетова, Зыряна, Москвитина, Шелковникова, Гаврилова и других первопроходцев. Усилиями этих отважных и целеустремленных людей за полвека территория России увеличилась чуть ли не вдвое! Наша страна приросла огромными пространствами Сибири и Дальнего Востока. Приросла под властью первых Романовых, и мудрая политика царей способствовала этому. Указы Москвы требовали налаживания дружбы с местными жителями. Не завоевания, а установления взаимовыгодных отношений.

Наказы и инструкции государей воеводам раз за разом повторяли одно и то же: «Приводить инородцев под высокую государеву руку» и собирать ясак «ласкою, а не жесточью». «Держать к ним ласку и привет и бережение, а напрасные жесточи и никакие налоги им ни в чем не чинить некоторыми делы, чтоб их в чем напрасно не ожесточить и от государевой милости не отгонить». К ясачным запрещалось применять смертную казнь — даже в случае восстаний! А русским казакам, охотникам, крестьянам, потянувшимся в Сибирь на промыслы, строго возбранялось «угодья у ясачных имати». Дозволялось селиться только на «порозжих местах». За притеснения и попытки отнять чужую землю били кнутом. Так что история с покупкой Манхэттена за 24 талера в России никак не прошла бы.

Иностранцы еще в XVII в. удивлялись, как «горсть людей овладела таким громадным пространством». Ответ они давали верный: причиной успеха стало вовсе не «покорение военною силою, но по убеждению туземцев». А уже в 1901 г. американский сенатор Бэверидж, посетивший Дальний Восток, отмечал: «Русский отличается от других наций тем, что он не проявляет никакого оскорбительного способа обращения с расами, с которыми превосходно уживается».

Известен итог: во времена Ермака коренные народы Сибири насчитывали около 200 тыс. человек. За 200 лет их численность возросла в 4 раза – это не считая смешанного населения, поскольку русские сплошь и рядом создавали семьи с татарами, якутами, бурятами. А в Северной Америке в конце XVI – начале XVII в. насчитывалось 2 млн индейцев – в ХХ в. осталось 200 тыс., в основном, в Канаде.

С какой-то стати была внедрена легенда и о том, будто Россия отставала от запада в военном отношении. Вот это уж полная чепуха. Западные армии в XVI – XVII в. представляли собой довольно жалкое зрелище. Рыцарская конница отживала свой век, знать была недисциплинированной, постоянно изменяла. Войска составлялись из наемников. Этим подрабатывали немецкие и итальянские князья, «кондотьерри». Формировали полки из всякого сброда, продавали тому, кто заплатит.

Послушание таких солдат поддерживали палками и виселицами, но и им позволялось вытворять что угодно. Наемники жгли, насиловали и резали всех подряд, за войсками оставались руины городов с грудами трупов. Родины у солдат не было, они грабили и бесчинствовали повсюду. Собранное войско побыстрее выпихивали на территорию противника, пускай пасется там. Никакой формы в помине не существовало, армия выглядела скопищем оборванцев, за ней тащился огромный обоз перекупщиков награбленного, маркитантов, проституток.

Элитные части были малочисленными. Во Франции – 2 роты мушкетеров и 2 полка гвардии (личная охрана короля). Более совершенную, профессиональную армию, создал в XVII в. в Голландии Мориц Оранский, потом переняли шведы. Поэтому они побеждали всех своих противников. В Англии их достижения перенял Кромвель, сформировал «Армию нового образца» численностью 22 тыс. человек.

Но в России профессиональная армия стала создаваться на сотню лет раньше. В 1550-х годах Иван Грозный начал формировать полки регулярной пехоты, стрельцов. У них уже появилась единая форма: красочные кафтаны, шапки, единообразное вооружение пищалями, бердышами, саблями.

Хотя и зарубежными достижениями не пренебрегали, отслеживали. Почему же не перенять, если действительно полезно? В 1606 г. подьячие М. Юрьев и И. Фомин перевели с немецкого “Военную книгу” Л. Фронспергера. В 1621 г. подьячим О. Михайловым был составлен “Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки”, обобщивший передовой опыт европейских государств, ценные сведения по фортификации, баллистике, артиллерии. В 1647 г. в Москве была издана огромным для того времени тиражом в 1200 экз. книга “Учение и хитрость ратного строя пехотных людей” – полный перевод учебника И. Вольгаузена “Военное искусство пехоты”. В 1650 г. перевели с голландского уставы по обучению рейтарскому строю.

Создание войск по западному образцу обычно приписывают Петру I. Но ему многое приписали из того, что делалось задолго него. Кстати, пример – судоверфь в Воронеже, якобы основанная Петром. А на самом деле Михаилом Федоровичем и его отцом патриархом Филаретом в 1620-х годах – на этой судоверфи строились баржи и струги для донских казаков.

Аналогичным образом и войска «нового» или «иноземного» строя начал формировать вовсе не Петр I, а его дед Михаил и прадед Филарет. Указ об учреждении первых двух полков был издан в апреле 1627 г. За образец бралась шведская армия, нанимались иностранные командиры. Каждый полк состоял из 8 рот по 200 солдат, из них 120 мушкетеров и 80 пикинеров. С 1632 г. создаются и рейтарские полки – из 2 тыс. всадников, защищенных кирасами, вооруженных карабином, 2 пистолетами и шпагой. Потом появились драгуны, легкая конница с карабинами.

Царь Алексей Михайлович учредил первую офицерскую школу для подготовки командных кадров. Шведский резидент в Москве де Родес докладывал в Стокгольм о двух учебных полках по тысяче человек, “большей частью все из благородных дворян”, которых полковник Бухгофен готовил к командной службе – “он их теперь так сильно обучил, что среди них мало найдется таких, которые не были бы в состоянии заменить полковника”.

А количество полков «нового строя» постепенно росло. В 1660-е годы в русской армии уже насчитывалось 22 стрелецких полка, 48 солдатских, 8 драгунских, 22 рейтарских, 1 гусарский. Появились и два «выборных», гвардейских полка, Кравкова и Шепелева (позже они станут Бутырским и Лефортовским). У всех частей было единообразное вооружение, форма. Полкам «нового строя» полагались кафтаны покороче стрелецких, до колена. А шапки были похожи на стрелецкие, но без меховой оторочки. Форма разных полков и родов войск отличалась цветом воротников, шапок и сапог, а военные чины определялись по цвету нагрудной шнуровки на кафтане.

Иерархия офицерских званий была уже очень развитой. Некоторые звания перенимались из зарубежных армий, некторые были своими, русскими. В нашей армии были полковники, полуполковники, капитаны, ротмистры, майоры, поручики, прапорщики. Были уже и русские генерал-майоры, генерал-поручики. А в 1669 г. Боярская Дума утвердила три цвета флага: белый, синий и красный. Опять же, вопреки легендам, что триколор придумал Петр, перевернув голландский флаг. Нет, триколор внедрил Алексей Михайлович. А три этих цвета выбрали из-за того, что они преобладают на иконе св. Георгия Победоносца. Хотя порядок их чередования оставался произвольным, и на знаменах разных полков цвета применялись в различных сочетаниях, под различными углами.

Но русская армия была не только прекрасно организованной и нарядно одетой. Она была отлично вооружена. Продукция наших оружейников по праву славилась в разных странах. Русские брони были намного легче и удобнее европейских лат – кольчуга из 50 тыс. колец весила всего 6-10 кг. Превосходного качества были и сабли – хорошей считалась такая, чтобы можно было на лету рассечь газовый платок. Для их изготовления применялась особая сталь-“уклад”, видимо, сродни восточному булату.

Отечественная артиллерия еще при Иване Грозном достигла высочайшего совершенства, исследователи считают ее лучшей в мире. “Царь-пушка”, отлитая Андреем Чоховым в 1605 г., существовала не в единственном числе. Подобных гигантов было четыре – на каждой стороне Красной площади стояло по два орудия. Правда, ими никогда не пользовались – заряжать долго и трудно, ядра надо поднимать с помощью специальных приспособлений. Скорее, они играли роль психологического оружия. Приедут, допустим, послы крымского хана, полюбуются – и призадумаются, стоит ли на Москву лезть? Но изготавливались и действующие огромные орудия. Осадная пищаль “Единорог” весила 450 пудов (более 7 т), а ее ядро – 1 пуд 30 гривенок. Пудовыми ядрами стреляли и пушки “Пасынок”, “Волк” (каждая по 350 пудов), чуть поменьше были “Кречет”, “Ахиллес”, “Грановитая”, “Павлин», «Василиск», “Вепрь” и др.

Венецианец Тьяполо сообщал, что “в Москве делают ружья в большом количестве”. Поляк Немоевский также отмечал “хорошие пищали и мушкеты”. В эпоху Ивана Грозного русские стали экспортировать огнестрельное оружие. Значительные партии пушек и ружей закупала Персия. В 1630-х годах в Швеции появились и внедрились более совершенные, облегченные мушкеты. Они могли стрелять без подставки, заряжались бумажным патроном, что повышало скорострельность.

Сперва Россия закупала такие новинки, но в 1640 годах русские прекрасно научились делать их, запустили в серийное производство. Перед войной с поляками Ствольный приказ докладывал царю, что в войска отпущено 31.464 мушкета, 5.317 карабинов, 4.279 пар пистолетов, и в приказе еще осталось 10 тыс. мушкетов и 13 тыс. стволов к ним. Все это – отечественного производства! А пушек производили столько, что их продавали за границу, Россия экспортировала до 800 пушек в год. Кстати, можно сравнить с Францией. В эти же годы там не было не только заводов, а даже оружейных мастерских. Все оружие от пушек и ружей до дворянских шпаг закупалось в Бельгии, Голландии, Германии. Или в России – через голландцев.

Отечественное вооружение продолжало совершенствоваться. В 1659 г. Москву посетили послы союзной Дании. Через своего соотечественника, полковника русской службы Баумана, они сумели попасть на Пушечный двор, описали некоторые разработки, которые там велись. В частности, модель гигантской мортиры, вес которой должен был достигать 8.750 пудов (140 т), вес гранаты – 14.050 фунтов (5,6 т), для заряда требовалось 2.000 фунтов пороха (800 кг), а для воспламенения гранаты и заряда – 200 фунтов (80 кг). Причем порох в камеру засыпался с казенной части, которая закрывалась на винтах. В общем, для осады городов главное – как-то доставить такое чудовище на место. А там одну бомбу кинул – и хватит.

Вряд ли супер-мортира была изготовлена в реальности, описывается лишь модель, которая “доходила до подбородка”. Но датчане описали и образцы, запущенные в производство – это легкие полевые пушки на лафетах, их везла 1 лошадь, а расчет состоял из 2 человек. И заряжались они “сзади”, с казенной части! На западе таких еще не было. На вооружении русской армии в это время появились “винтовальные” (нарезные) и “органные” (многоствольные) орудия. С 1667 г. начался выпуск ручных гранат, в Москве был построен Гранатный двор. Были гранаты в металлических рубашках, были “скляночные” – в стеклянных, их носили на поясе в специальных сумках. Иностранцы отмечали их отличное качество.

Да, вот такой «отсталой» была наша армия. А о том, как она воевала, свидетельствуют итоги. Ведь только в учебниках истории рассказ о воссоединении России с Украиной завершается Переяславской радой. На самом деле за это воссоединение пришлось воевать 27 лет с коалицией сильнейших держав того времени. Польша несколько столетий спорила с Россией о господстве в Восточной Европе. В Смуту даже казалось, что она выиграла. Но при Алексее Михайловиче Польшу разнесли до такой степени, что она вообще выбыла из числа великих держав. Ее судьбами стали распоряжаться другие. Россия стала неоспоримым лидером в Восточной Европе.

В войну вмешалась было Швеция, ее армию в те времена считали лучшей. Но и она получила так крепко, что мало не показалось, предпочла замириться. И лишь стечение обстоятельств позволило ей выйти из игры «вничью». Вмешалась и Османская империя, турок вообще называли «потрясателями вселенной», они выставляли бесчисленные полчища, громили всех противников. Но русские под Чигирином похоронили две турецких армии, и напрочь отбили охоту лезть на север.

Кроме того, Россия постепенно, строительством засечных черт, продвигалась в Дикое Поле. Осваивала плодородные степные черноземы. А на пути набегов крымских татар вставали крепости, системы укреплений, пограничной охраны. В этот же период наша страна отразила попытки Персии захватить Северный Кавказ. А в Забайкалье и на Амуре выиграла войну с Китаем. Несколько наступлений китайских войск расшиблись под Албазином и Нерчинском… Какая страна, какая армия в XVII в. могла бы похвастаться подобными победами?

Увы, в последующие времена многое оказалось затертым и забытым. Успехи и достижения тускнели, заслонялись какими-то менее значительными, но более свежими событиями. Иностранные профессора, понаехавшие в Россию в XVIII в., изрядно напутали в истории. Возвышали собственные государства, принижая наше, прогресс у русских сводили к заимствованиям из-за границы. А из богатейшего культурного наследия Московской Руси до нас, к сожалению, дошла лишь ничтожная часть. «Просвещенные» потомки, увлекшись чужеземными образцами, отбросили достижения предков. Народное искусство стали считать «низким» и «подлым». Древние шедевры архитектуры разрушались, перестраивались. Старинные книги терялись, а то и сжигались, как ненужный хлам. Бесценные иконы замалевывались в попытках изобразить что-нибудь более «художественное», по-европейски.

Кстати, первая выставка древних русских икон была организована только в 1913 г.! Причем первым дал им высочайшую оценку даже не русский, а французский художник Анри Матисс! Он был поражен увиденным, писал: «Это доподлинно народное искусство... Здесь первоисточник художественных изысканий... Русские не подозревают, какими художественными богатствами они владеют!» И только после Матисса наша интеллигенция спохватилась, стала смотреть иначе на собственное национальное достояние… А ведь утрата прошлого – это разрушение фундамента, на котором покоится наше с вами настоящее. И будущее тоже. История ХХ и XXI в. показала это достаточно красноречиво.