Побудительной причиной данной публикации стали две статьи напечатанные в центральном печатном промеджлисовском органе «Голос Крыма»: Эдема Дудакова «Мы должны обрести понимание ответственности» (№ 9 от 28 февраля 2003 года) и профессора Айдын Шемьи-Заде из Москвы в рубрике «Информационная война» «Мир должен знать правду о ситуации в Крыму» (№ 20 от 13 мая 2005 года). В них много спорных и не соответствующих исторической правде утверждений. В первой статье, в частности, декларируется, что «Бахчисарай, будучи столицей Крымского ханства, за всю свою 300-летнюю историю не знал серьезных межрелигиозных потрясений. Пример тому - процветающие христианские и караимские храмы… и государственная пропорциональная помощь всем религиозным общинам». Во второй публикации ее автор в достаточно грубой форме заявляет: «чтобы был понятен нынешний менталитет крымских татар, напомню тем,… кому недосуг заглянуть на страницы исторических фолиантов, тем, кто кормится «исторической информацией» из рук новых шовинистов-черносотенцев, что христиане… на протяжении веков чувствовали себя в Крымском ханстве уважаемыми и защищенными… Кто интересуется этим вопросом может почитать об этом: 1. Ф.Хартахай. Христианство в Крыму. Симферополь,1898 г. 2. Ю. Кулаковский. Прошлое Тавриды. Киев, 1914 г. 3. А.Маркевич. Таврический церковнообщинный вестник. 1910г.,№ 10». Что ж, прислушаемся к доброму совету уважаемого профессора
Айдын Шемьи-Заде и обратимся к трудам авторитетных историков, где одновременно проверим правдивость заявлений вышеназванных авторов по поводу благополучного положения христиан в Крымском ханстве.
В предлагаемых ниже выдержках из статьи известного ученого А.И. Маркевича(1) «К вопросу о положении христиан в Крыму во время татарского владычества», опубликованной в Таврическом церковно-общественном вестнике (№№ 10 и 11), а также из других первоисточников, исторические факты и достоверные сведения очевидцев о том, КАК «ПРОЦВЕТАЛИ» ХРИСТИАНСКИЕ ХРАМЫ И ЖИЛИ ХРИСТИАНЕ В КРЫМУ В ПЕРИОД ТУРЕЦКО-ТАТАРСКОГО ВЛАДЫЧЕСТВА.

Отношение татар к христианам было высокомерно-презрительное; веротерпимость их состояла только в том, что они терпели христиан. Но веротерпимые в мирное время, татары беспощадно относились к христианским святыням во время военных действий, под влиянием фанатизма и диких инстинктов победителя над более слабым неприятелем. Христиане в Крыму были элементом, лишенным всякой самостоятельности, угнетенным, - татары были политически властны и сильны… при малейшем поводе, например, нежелании говорить по-татарски, татары жгли церкви христиан, разоряли монастыри, уничтожали иконы и книги. Монастыри и храмы были по несколько раз разоряемы и сожигаемы. Христиане уходили в лесные дебри, горные трущобы, устраивали храмы в пещерах». На христианских могильных камнях «часто встречается надпись: «зарезан раб Божий».

«В пример веротерпимости татар приводится обыкновенно почтение к Бахчисарайской христианской святыне хана Хаджи Девлет Гирея; но этот действительно веротерпимый хан вырос в Литве и помнил, несомненно, впечатления детства и юности. С другой стороны, почтение татар к Бахчисарайской святыне, о чем говорит и польский писатель начала XVI в. Матвей из Мехова и русский писатель XVII в. Андрей Лызлов, было исключительным, и ханы посылали ей воск на свечи, быть может, в память о своем благочестивом предке. Но в общем положение христианства в Крыму в это время было крайне печально. По словам Броневского(2), многие татарские мечети переделаны были из христианских церквей, а гробницы ханов – из христианских памятников. В Мангупе, скудно населенном греками, татарами и караимами, Броневский (в 1578 г.) видел только две церкви, из которых одна была «совершенно ничтожная». В таком же опустении был Черкес-Кермен, где (собственно в Эски-Кермене) Броневский видел развалины великолепного храма «с мраморными и серпентинными колоннами». Херсонес совершенно опустел, и Броневский видел в нем одни развалины, «достойные удивления башни», остатки водопровода. Большой храм стоял без крыши; оставался один греческий монастырь. В Инкермане храмы были заброшены, и он был необитаем. Существовал еще Георгиевский монастырь, куда стекалось население в годовой храмовой праздник.
С удивлением говорит Броневский о множестве виденных им разрушенных церквей в окрестностях Судака, но такое же множество разрушенных храмов было по всему побережью Крыма и в горной ее части; остатки многих из них сохранились и до нашего времени.
Такую же печальную картину состояния христианства в Тавриде, какую дал нам Броневский, с трогательным простодушием рисует русский священник Иаков, бывший в 1634 – 35 гг. с посланником Дворениновым (3). Посетив Инкерман, он подробно описывает виденную им там пещерную церковь, уже разоренную и оставленную, стенную роспись в ней, разрушенный алтарь и нетленные мощи в гробнице, обнаженные татарами, не сколько раз уносившими их отсюда «с великой яростью», закапывавшими и выбрасывавшими их из окон пещеры. Но мощи чудесным образом возвращались на прежнее место, и татары оставили их в покое, а жившие вблизи греки и армяне по пятницам и воскресеньям приходили на поклонение мощам, возжигая свечи, воскуряли фимиам. Священник Иаков омыл и очистил мощи (ночью, «татарского ради зазору»), одел их саваном и покровом. Между прочим, он видел здесь живших в пещерах русских полоняников, из которых Максим Новосилец жил в плену уже тридцать два года, а белорусец Василий Хромой сорок лет. Последний говорил священнику Иакову, что видел эти мощи еще целыми, в одежде, покрытыми черным бархатом, но имени святого никто из местных жителей, греков и полоняников, не знал, «а запустело де то место и благочестие изсякло после царяградского взятья (4), лет с десять спустя». Священник Иаков говорит и о других пещерных храмах Крыма, как о разоренных уже татарами: «а по горцам (горам) многие христианские церкви разорены ж, а промеж гор живут армен и христиан много, но от насилия татарского благочестие изсякло». В иных пещерах жили еще греки, а другие были пустыми. Далее он сообщает: «в Перекопи была церковь христианская (т.е. греческая) весьма чюдна и велика, ныне же сделана костелом; в Козлеве (Евпатории) церкви соборная христианская, зело велика и украшена, сделана мечетью; в Бахчисараех, где царь живет, христианская ж церкви велика и высока сделана мечетью, царь ходит в нее по своей вере молится. Искиюрт, от Бахчисараев с версту, церкви зело велика и украшена велми была, ныне же сделана мечетью, а кладутся в ней крымские цари и царевичи… Около тех мест многие христианские церкви, иные разорены ж, а в иных службы совершаются и до днесь от Грек».
Херсонес в это время был в таком запустении, что память о нем совсем заглохла; И Мартин Броневский и наш священник Иаков, как в последствии Одерико (1792 г.), высказывали предположение о тождестве этого города с Кафой, удивлявшей своими стенами, башнями и множеством больших и богатых церквей».

«Главной опорой обессиленного христианства в Крыму был Бахчисарайский скит с иконою Божией Матери, находившийся, что особенно замечательно, в самом центре магометанства. Но и он очень бедствовал и посылал частые просьбы о пожертвованиях в другие страны. В XVI в. при Московском царе Феодоре Иоанновиче давалось ему по 15 рублей в год «руги». В 1681 году «ктитор греческого монастыря в Бахчисарае на Солончуке» просил государя Московского «о призрении оной церкви денежным жалованьем». Постоянное «жалованье и ругу» от Московских государей, судя по грамоте царя Бориса Годунова, имели и другие церкви в Крыму: св. Феодора Стратилата, свв. Георгия и Михаила. Бедствовали монастыри Вайлейский (ныне Качикальен), Биасальский и др.
В таком же жалком положении был и Георгиевский монастырь, что видно, например, из прошения митрополита Серафима 1637 г. к царю Михаилу Феодоровичу с жалобой на разорения со стороны татар и просьбой о милостыне, ризах, церковных сосудах. В Московском отделении архива главного штаба имеется дело 1775 г. «о назначении содержания четырем греческим митрополитам в Керчи».

«Христиане сплотились в тесные общины, епископы были и высшими пастырями их, и советниками, и судьями. Число церквей постепенно уменьшалось, и остатки и развалины их, а также немногие сохранившиеся до сих пор в целом виде поражают и своими небольшими размерами и убожеством. Это скорее каменные хижины…Никаких драгоценных предметов утвари церковной до нас не дошло, да их и не могло быть в татарскую эпоху. Священные сосуды и другие священные предметы делались из железа и красной меди; вместо подсвечников употреблялись высокие каменные колонки с плоским верхом, на которые ставились лампадки и свечи, изготовлявшиеся прихожанами. Покойники погребались вокруг храмов, священнослужители у алтарей».
«Чтобы показать в каком жалком состоянии находилось в XVIII в. христианство, достаточно указать на его церкви. Вот их внешняя форма и величина: церковь св. Николая (в Феодосийском уезде) имела: вышины З саж. 1 ? арш.(5); ширины: 6 саж. 2 арш.; длины 7 саж. 1 ? арш., монастырь св. Георгия (близ самой Феодосии) имел: вышины 2 саж., ширины 3 саж., длины 3 саж. 2 арш.; во имя св.Ильи: вышины 1 саж. 2 арш., ширины 2 саж.., длины 4 саж. 1 ? арш.; церковь Феодора Стратилата имела: ширины 2 саж. 1 ? арш., длины 4 саж. Эти церкви были конечно полным выражением их (христиан – авт.) материального быта и религиозного чувства»(6).

«Христианство в Крыму постепенно таяло… вследствие давления, гнета, дикой наглости и своевольства со стороны господствующего элемента с чуждою культурою…Подати с христиан взыскивались в большем количестве, чем с татар; христиане (и евреи) платили хану особую поголовную подать (харадж), составлявшую весьма важный источник ханских доходов, платили брачную подать, и часто подвергались непосильным налогам, разорению и пыткам, особенно в военное время. Не будучи рабами, они мало чем отличались от рабов, составляли откупную статью, сдаваемую особым откупщикам. Они были лишены строгого покровительства законов, и сильный татарин почти безнаказанно грабил слабого грека. Христиан изнуряли тяжелыми работами, часто бесплатно по целым месяцам, при чем они исполняли и работу скота. Броневский говорит, что греки-христиане возделывали поля татар как невольники. По словам Хартахая, давшего нам мрачную картину положения христиан в Крыму под гнетом татар(7), народная поэзия мариупольских греков, это лучший источник для истории материального и духовного быта христиан в Крыму, вполне отражает их жизнь до переселения из Крыма и полна описаний грабежей и насилий над христианами. «Это не песня, говорит он, это вой беззащитного народа, это безыскусственное описание как бы замогильным голосом возмутительных сцен и народного горя». Мрачную картину положения христиан под игом мусульман, в частности крымских татар, представляет и Андрей Лызлов(8) в своей «Скифской истории» 1692 г. Таким образом. Положение в Крыму бесправной, беззащитной «райи»(9) было такое же, какое существовало во всех областях Турецкой империи под гнетом ислама над «неверными».
По образу жизни греки почти ничем не отличались от татар: постройки, пища, хозяйственный быт, обстановка, даже понятия были татарскими. Язык и обычаи представляли смесь греческого с татарским. Язык до того обеднел, что, по словам Хартахая, сделался неспособным для выражения отвлеченных понятий. Большинство говорило только по-татарски. На турецко-татарском языке, но греческими буквами писались грамоты и распоряжения митрополитов, даже церковные книги. Так писал и последний греческий митрополит Игнатий и эконом его протоиерей Трифиллий. В народе царило полное невежество и отупение. Школ не было вовсе. Само духовенство коснело в невежестве, было еле грамотно… (и) терпело всякого рода оскорбления, унижения, поборы. Например, татарские чиновники, по словам Кондараки(10), объезжая деревни за сборами податей, обыкновенно останавливались у священника, который, кроме всякого угощения, должен был уплатить еще за честь «тыш парасы», т.е. внести плату за действие зубов, за то, что благородные гости утруждали свои зубы в его доме. Недаром существует, по его же словам, в Крыму предание, что некогда ялтинский ага(11) любил беседовать с престарелым никитским муллою, но так как мулле было трудно ездить верхом и ходить пешком в гости к аге, то ага приказал никитскому священнику два раза в неделю приносить его на своих плечах и уносить обратно…».
«По законам Крыма, хан не мог терпеть в своих областях христианских священников, которые не были бы присланы из Константинополя или не происходили из покоренного населения. Вследствие этого, из Московского и Литовского государства не могли приходить сюда духовные лица. Все готфейские (готские–авт.) епископы были пришельцы из Константинополя…».
Обязанности крымских (готских) митрополитов по управлению православными христианами устанавливались специальными фирманами (грамотами), выдаваемыми турецкими султанами, которые соответствовали законам шариата (12) в отношении к иноверцам. В этих грамотах можно найти крайне ограниченные и унизительные «дозволения», касающиеся проведения внутрицерковных обрядов и служб. Так, в частности, А.И.Маркевич упоминает фирман султана Мустафы, выданный в 1759 году «по прошению Константинопольского патриарха Серафима митрополиту Гедеону за обычный подарок, то есть денежный взнос на… Готскую епархию… (в котором митрополиту)… дозволяется носить жезл(13), дозволяется ему и его духовенству в своих домах громко читать Евангелие, а в домах знатных людей отправлять богослужение только без лампад, без свечей, без кадила, без жезла и не облачаясь в ризы, не садясь в кресла…». Сам же султанский фирман «был только на бумаге хорош и обязателен для подчиненных митрополиту, но он нисколько не воспрещал мусульманам грабить, оскорблять и мучить христианское духовенство»(14).
А.И. Маркевич приводит другой весьма интересный пример из книги кадийских решений Мангупского кадылыка(15) за 1686-1710 гг., когда в деревне Богатырь для выноса креста из дома умершего христианина (вероятно молитвенного дома) и его переноса в другой, требовалось разрешение кадия (мусульманского судьи - авт.)(16).
М.Феофилов, ссылаясь на дневник протоиерея Трефиллия, второго лица после митрополита Игнатия, сообщает, что «христианам воспрещено было даже ставить кресты на церквах»(17). Также вешать колокола «мусульмане во владениях своих, отнюдь христианам не дозволяли»(18). Действующие церкви не должны были иметь «снаружи ограды»(19).
«Непохвала церквам беспутных монахов» - такой презрительной фразой награждает турецкий вельможа и путешественник XVII в. Эвлия Челяби христианские святыни и духовенство Бахчисарая(20).
«Вот как описывает почтенный наш дееписатель XVII в. (Андрей Лызлов – авт.) отношения магометан и христиан: «Отягчают их (христиан) и к последней нужде приводят, не позволяют им на конях ездить ниже оружие какое имети ниже творити каких либо судов или управлений; велят имати христианских жен не женатым туркам… не велят христианам поновлять церквей упадающих (разрушающихся – авт.) повелевают же разве за великие дары; и тако христиане попущают им расподатися убожества ради, и тако явно прекращается там слава Божья, а за тем и вера»(21)
На территориях кадылыков, принадлежавших Османской империи, ее подданные – христиане через каждые пять лет должны были платить особую подать малолетними мальчиками, которые предназначались для пополнения корпуса янычар(22). Душераздирающим картинам человеческого горя, который заключался в этом варварском обычае, посвящена одна из, вероятно, многих исторических песен крымских греков-христиан: «Что вы сидите, дети архонтов, что вы смотрите! Дракон (символ турецких начальников) пришел в округ и собирает мальчиков. Этот дракон есть Буюк-паша, страшный мусульманин. Имеет большой фирман с большою печатью; повелевает и собирает детей архонтов. Сорок детушек собрал. Это добро сделал нам Асан-мирза; теперь он ходит и радуется, думая собрать еще сорок. Сорок мальчиков отправлено на корабль для отвоза в Константинополь, и для того, чтобы там их потурчить. Сорок матерей, - матушек плачут и воют без устали, а с ними и детушки!... И как тронул с места корабль, 30 матерей утопилось, а 10 зарезалось!»(23).
У крымских татар были старшие учителя – турки-османы, которые своим примером показывали, как необходимо поступать с мирными христианами во время войн. Так, в 1774 году против русских войск на помощь татарам и для защиты своих владений в Крыму в Алуште высадился крупный турецкий десант. «Вот что говорят об этом старики греки… Турки, предводительствуемые Аджи-Али-пашою высадились в Алуште, но прежде чем решились идти вперед на помощь единоверцам (татарам – авт.), сделали нападение на мирных христиан, своих же подданных, живших на берегу моря до Ялты. Тысячи сделались их жертвою. В окрестностях Гурзуфа было убито до 1500 человек из греческих семейств. Затем турки проникли в Ялту в воскресный день, когда христиане совершали богослужение. Варвары, по совету Ходжавы и сына ее Дели-балта(24), приказали закрыть двери храма и, подкопав под нее мину, взорвали церковь с народом в воздух. Никто не остался в живых, кроме чудом спасенной жены священника… Церковь была одной из самых обширнейших на южном берегу и могла вмещать около 500 человек. Это был последний варварский подвиг турок на южном берегу…»(25).

«Татарский гнет, по отношению к жизни греков, можно назвать ядом, который, в течение пяти веков, давался в различных приемах и который наконец окончательно отравил и погубил ее…
Времена первого столкновения христианства с магометанством сопровождались ужасами. Татары под влиянием фанатизма и сильной уверенности в правоту и спасительность их религии, жгли или разоряли христианские церкви и монастыри, истребляли греческие книги и гнали самый язык христианской цивилизации. Но при этом нужно заметить, что официальных гонений никогда не было: толпа в порывах ярости, нападала на христиан, так как эти были лишены покровительства каких бы то ни было законов, то за злодеяния оставалась безнаказанною. Говорить о злодеяниях татар относительно христиан значило бы рисовать однообразную картину ужасов» - заключает Ф.А.Хартахай (26).
Таким образом, «многие христиане принимали мусульманство ради спасения своей жизни. И нет здесь ничего странного при том своеволии, которым обладали беи, мурзы и духовенство.
Разве не та же бесправность христиан была в Византии (во времена Турецкой империи – авт.) Известно, что Гюльганским Гати Шерифом 1839 г., законами 1843, 1854, 1855 гг. и Гати Гумаюном 1856 г., христианам была дарована безопасность чести, имущества и жизни, они были приравнены во всех отношениях к туркам, тем не менее все эти права оставались мертвою буквою и христиане не смели фактически пользоваться ими. Для иллюстрации приведем пример выполнения на деле турками закона 1854 г. По этому закону христианам правительство разрешало давать свидетельские показания в судах за и против мусульман. Как же он выполнялся на деле?
Один христианин в процессе с турком хотел сослаться на свидетеля христианина; судья заметил, что свидетельство христианина на мусульманина не имеет цены пред Богом. Когда же христианин сослался на закон, дозволяющий принимать такое свидетельство, судья ожесточился и сказал: «Собака! Порта может предоставить христианам все, что ей угодно, но мы не знаем никакого другого закона, кроме буквы Корана»(27).
Не есть ли эта мертвая буква закона? Точно такие же притеснения христиан были в Крыму, несмотря на права, дарованные им фирманом.
Понятно, что между христианами и татарами борьба продолжалась ежедневная, неуловимая, но в тоже время подавляющая христиан. К концу XVIII века она привела к тому, что в Тавриде остались жалкие только остатки христианства.
Результатом такого положения греков была нравственная приниженность как вообще, так и духовенства»(28).
«Христианин первых веков татарского периода с омерзением смотрел на магометанство, и соглашался скорее умереть, чем принимать его; это потому, что идеи магометанства противоречили его христианским убеждениям; в XVIII веке, когда его понятия вследствие, конечно, исторических условий изменились, он сам без насилия принимал магометанство и его обстановку, не противоречащую уже его понятиям. Это духовное перерождение крымских христиан сопровождалось всеми условиями насильственного перерождения. Татарский гнет из благородных, гордых и патриотичных
греков выработал совсем противоположных людей, склонных к лукавству, рабскому унижению, изменничеству, лицемерию и т. д.»(29).
Однако, те тысячи семей крымских греков, которые в исключительно трудных условиях многовековой исламской экспансии сохранили свою христианскую веру и не стали прозелитами(30), обладали иными духовными качествами. О таких поистине христианских мучениках известный русский путешественник XIX века А.Гильфердинг писал: «Гонение может сделать человека подлым и раболепным, или облагородить его и научить его к самопожертвованию. Первое бывает обыкновенно тогда, когда человеку открывается случай извлекать выгоду из самого гонения, среди которого он живет, и когда он таким образом переходит из числа притесняемых в ряды притеснителей… Но можно, надеюсь, сказать к чести человечества, гонение чаще всего возвышает и укрепляет душу. Поговорите с простым сербским простолюдином, с самою простою православною женщиною в Турции: как бы они ни были грубы… и непривлекательны, вы услышите в их речи одну струну высокого искреннего благородства: этот грубый человек, эта простая женщина сознают, что они страдают за истину, или, как они выражаются, з а ч а с н ы (честный) к р е с т, они живут и воспитывают детей в постоянной готовности жертвовать всем, даже жизнию за свою веру. Это природное благородство особенно поражает вас…»(31).

«В начале XVIII в. В 1704 г., при хане Гази-Гирее с его разрешения, приехали в Крым иезуиты для совершения богослужения католиков и устроили в Бахчисарае небольшую церковь. Но в том же году Селим-Гирей пришел в неистовство, когда увидел над церковью иезуитов нечто вроде колокольни, колокол и окна, выкрашенные зеленою краскою. В гневе он уничтожил эту церковь и много богатых армян и греков были заключены в оковы и получили свободу только за большой выкуп(32). Иезуиты возобновили свою церковь, а в 1707 г. при хане Девлет-Гирее II завели школу (коллегию) и библиотеку, которая существовала до взятия Бахчисарая Минихом (1736 г. – авт.). Интересно, что пропаганда иезуитов не имела никакого успеха среди греков. Вообще христианские исповедания жили между собой согласно. Преимущество принадлежало армянам, и положение их было лучше; но многие из них, вследствие притеснений татар, переселились в Каменец, Львов, Молдавию и Валахию»
В марте 1777 года «Девлет-Гирей-хан, желая ограбить караимов, живущих в Чуфут-Кале и монахов Успенского монастыря, взвел на них ложное подозрение, будто они нашли на земле монастырской сосуд, наполненный золотом, и приказал наполнить такой сосуд золотом и возвратить ему. Все наше (ка ра имское – авт.) общество пришло в уныние, а жители монастырской обители были схвачены и, скованные, брошены в заключение, и мучимы разными истязаниями, чтобы вынудить сознание, кто нашел клад… Сосуд этот мог вместить около 100 ок(33) воды. Мы не знали, что делать, потому что если бы отдали все свое имущество, то и тогда не были бы в состоянии выплатить тысячную долю этой суммы… Но слава Богу, что не оставил нас без покровителей и защитников: знаменитый наш гахам, ханский сановник Вениямин-Ага, предстал пред ханом в качестве посредника и выпросил согласия его на сумму 1200 груш (род татарской монеты – авт.), которую выдало наше общество, пожертвовав всякий по своему состоянию. Монахи тоже должны были внести 1000 груш, после чего были освобождены из заточения»(34).

«Международные отношения татар с русскими главнейшим образом выражаются в подарках и грабежах. Татары под мирными отношениями всегда понимали подарки и дань, а потому русское государство, чтобы избавить свои южные пределы от их частых нападений, давало им подачки. Все члены государственной организации, все первостепенные беи, все мурзы и мало-мальски заметные люди крымского юрта, за великое одолжение сидеть на месте и не тревожить пределов России, получали от ее правительства определенные подарки, состоявшие в деньгах и мягкой рухляди(35). Ежегодно, в определенное время, крымский юрт отряжал к русскому двору посольства для взыскания дани. Хан, как глава юрта, посылал пять послов и бесчисленное множество гонцов; калга(36) и нуреддин(37) по три посла. За тем матери хана и прочие жены его отца, жены хана, жены каждого царевича, жены калги и Нуреддина, их дети и жены их детей, царские дочери и вдовы царевичей – все порознь имели своих послов и гонцов. За царственными особами следуют беи(38) пяти родов, беи второстепенных родов и мурзы(39), которые также порознь посылали своих послов. Все государственные чины, начиная от хан-агасы(40), царского садовника и до начальника придворных музыкантов, также имели своих послов и гонцов. Все эти послы и гонцы, соединяясь вместе, составляли татарское посольство и снабжались грамотами. Первая была ханская, и в ней расточались уверения в том, что хан будет приятелем приятелей русского царя и неприятелем его неприятелей, и что он опять будет жить в мире и согласии не коснется русских пределов. Грамота оканчивается требованием условленной дани.
За ханом пишет калга, за калгою нуреддин, и оба повторяют тоже самое, что содержится в грамоте хана, наконец требуют дани. За тем идут грамоты царевичей, пяти родов, беев второстепенных, мурз, государственных сановников и пр. и пр., в которых повторяются уверения в любви и дружбе и требования подарков. Все послы, получивши грамоты и выстроившись на Моравском тракте (дела Посольского Приказа) в длинную вереницу, держали путь в Москву; там они представлялись царю и правили каждый свое. Всех послов нужно кормить и обдарить. По установившемуся обычаю, русские цари принимали крымское посольство торжественно и отвечали хану тем же посольством, которое везло с собою установленные подарки и подробную им роспись. Русское посольство представлялось хану также торжественно. Посольства были большие, т. е. в полном составе и малые (статейный список 1681 г.). Но для русских царей и те и другие были невыносимы, потому что повторялись ежегодно, а иногда и ежемесячно. Как скоро новый хан вступал на престол (а это случалось часто), то сейчас же отряжалось посольство к царю с извещением о важном событии. Не полно написанный титул хана давал достаточный повод к посольству. Если приближалось время большого посольства с требованием дани, то русских царей извещали об этом особым посольством; если же почему-нибудь подарки присланы не сполна, то для истребования недостающих подарков отправлялось вновь посольство…
Все чины государственной организации юрта и все высшее сословие одевалось на счет русского двора. Число соболей и кун (куньего меха – авт.), равно как и число рублей для каждого чина или мурзы, было определено и требовалось с таким нахальством, что нередко мурзы угрожали царям содрать с его послов, если чего не достанет по уговору (дела Посольского Приказа 1637 г.). В 1648 году царь предлагал хану запретить мурзам обращаться к нему с грамотами и непосредственными просьбами о жалованье, но хан этого сделать не мог (дела Посольского Приказа 1648 г.). Частые посольства татар, состоя нередко из ста человек, которых нужно было прокармливать и обдаривать, равнялись также набегу. Это вынудило русских царей требовать уменьшения числа членов посольства, но оно по прежнему состояло из целого отряда…
Крымские татары, питаясь и одеваясь на счет международных отношений, на этот же счет строили города и крепости. В 1592 г. Татарское посольство требовало у русского царя деньги на постройку городов тоже как обычной дани, а в 1631 г. укоряло его за то, что г. Перекоп обветшал, и что, следовательно, царь должен дать денег на подновление его… Нет сомнения, что многие города Крыма обязаны своим существованием русским деньгам»(41). В первой половине XVII в. расходы русского государства на дань (поминки) Крымскому хану и его челяди по заниженным расчетам историков доходили до 1 млн. рублей(42).
«Средний годовой расход за весь период превышает 26 тыс. рублей. По тем временам сумма эта была весьма значительной. Укажем для сравнения, что в 1640 г. на построение двух городов – Вольного и Хотмышска – было отпущено из казны 13.532 рубля. Следовательно, на крымские расходы можно было сооружать ежегодно по крайней мере по четыре города, подобных Вольному и Хотмышску»(43).
Следует при этом добавить, что государственные и расходы частных лиц на выкуп пленных в целом исчислению не подлежат, так как государство лишь частично погашало выкупную сумму. Остальная же часть средств погашалась родственниками полоняников. «Во всяком случае, в течение только первой половины XVII в. за захваченный на Руси полон татары должны были выручить много миллионов рублей»(44).
Материальные и культурные потери России в результате грабительских набегов татар в виде уничтоженных городов, сел, монастырей и другого имущества колоссальны и не могут быть выражены в денежном эквиваленте.

Другим основным способом обогащения Крымского ханства служил ясыр(45), который добывался в результате постоянных опустошительных набегов на соседние государства.
«Крымские татары были чужды культуре, не знали промышленности, жили разбоем, грабежом и чужими трудами. Турки, говорит профессор Смирнов(46), старались создать из крымцев в своих видах поголовную разбойничью кавалерию, всякую минуту готовую идти куда угодно в набегах, и уничтожили в крымских татарах стремление к мирной трудовой жизни, приучив их жить насчет добычи, награбленной во время набегов по турецкой надобности» и «если крымцы отказывались от похода, когда их натравливали турки, то разве только сытая лень была тому побудительной причиной». Татары нападали на Московское и Польско-Литовское государства, на волохов(47), черкесов, персов. Относительно набегов на Польшу хан еще спрашивал согласия (турецкого – авт.) султана, быть может потому, что она платила щедрее и исправнее поминки, но для набегов на Московское государство разрешения султана не требовалось. Нападения на соседние страны сопровождались, кроме грабежей, опустошениями, разорениями, выводом в Крым многочисленных пленных. Грабительские набеги крымцев на Польшу, Литву и Россию начались при Менгли-Гирее и усилились при сыне его Мухаммед-Гирее, который вывел в Крым будто бы 800 000 пленных, и если эта цифра значительно преувеличена, то все же выведено было этим ханом огромное число людей. Этот же хан писал султану: « не велишь мне пойти на Московского и на Волошского, - ино чем мне быти и сыту и одету?»
Еще Герберштейн(48) в половине XVI в. метко указал, что сила крымских татар заключалась в соперничестве Русского и Польского государств, старавшихся поднимать хана друг на друга и откупаться подарками от нападений его на собственные их украйны. Целые века продолжалось крымское иго над Русью, состоявшее в получении ежегодной дани в виде «поминков», с XVII в. со времени Джанибек-Гирея, по определенной, составленной в Крыму росписи; грабительских набегах и уводе в неволю множества пленных. Но за то, по верному замечанию профессора Бережкова(49), с окончанием польского вопроса должен был разрешиться и крымский, как его неизбежное следствие».

Для объективного освещения вопроса о духовно-нравственном состоянии ханского воинства, приведем хорошо известные характеристики, данные крымским татарам их единоверцами – турками-османами. В, частности, турецкий путешественник середины XVII века Эвлия Челяби, два года проживавший в Крыму в 1666 – 1667 гг., пишет о крымских татарах следующее.
«…татары захватили земную поверхность… слава Богу, на народ татарский этого Крымского острова, Величайший Творец обратил благосклонный взор. В какую бы сторону они ни обратились, они всегда выходят победителями и приносят в землю неверных беспокойство и суматоху. Все неверные в своих странах боятся татар. Им нет пощады, и они остаются в безверии. Слава Богу, этот народ татарский – правоверные единобожники, сунниты. Их община подобна полку муджахедов-газиев(50)… На все стороны света они идут на государства неверных, обреченных попасть в ад, грабят их и уводят, стенающих в плен. Они захватывают детей и взрослых жен и дочерей. Пленников с разбитыми сердцами и связанными ногами они всячески мучают, кормят их конской кожей, внутренностями и кишками. Всех неверных с детьми и родственниками они отправляют в земли ислама, где те удостаиваются счастья быть обращенными в мусульманство…
Действительно, татарский народ – это народ беспощадный. С помощью Бога они стали мощной преградой рода Османов, и со всеми неверными они ведут битвы, сражения, войны и смертоубийства. Это очень богомольные и не слишком обременяющие себя (запретами) воины. А если рядом с ними оказываются ногайцы, они (вовсе) перестают отличать дозволенное от запретного…
Они – полк газиев-муджахедов …
Среди татарского народа нет брани и злобы, спеси и гневливости, вражды и порицания. Они очень стыдятся друг друга. Если кто-нибудь бранится и ссорится, другие люди их презирают. Их гнев и вражда выражается в грабеже и разбое, а гнев их – от Бога»(51).
«…его (бахчисарайские – авт.) военные отряды беспощадные убийцы и кровавые газии»(52).

Нравы татарского воинства описаны и у других турецких авторов.
«Вот один образчик описания прибытия крымского отряда в турецкий стан во время похода под Каменец в… 1672 г. у турецкого историка Фундуклу. Верховный везирь(53) и прочие сановники турецкие, назначенные для встречи хана Селим-Герая, дожидались, пока он сойдет с коня. И потом с триумфом ввели его в трехколонную палатку верховного везиря… для прибывших же с ним тысячи человек татар в особом шатре расставлено было пятьсот мисок разных родов явств, да кроме того по обе стороны разложено было по ста пятидесяти баранов и по ста пятидесяти быков. Как только, говорит Фундуклу, татарам - добычникам дан был знак, они тотчас принялись опрастывать миски, кто хлебая, кто глотая содержавшиеся в них кушанья. Что касается до туш, то, так как они не были проварены, и их нельзя было брать по частям, татары набрасывались на них по пяти, по десяти человек на одного барана, и по двадцати да по тридцати человек на одного быка, и растаскивали в разные стороны, наступая на тушу ногами, раздирая руками и пичкая куски в рот себе. Смотревший на это зрелище народ просто приходил в ужас. Большая часть их, споря между собою, потянулись к стану; а иные, повстречавшись с верховным везирем, загородили ему дорогу, так, что офицеры и мурзы, здорово колотя их нагайками, едва могли разогнать их. Пожравши таким образом, они, кроме костей, ни кусочка мяса не оставили на долю ворон и собак: все истребили.(Фундуклу, I : 278 v .- 279 r .).
Тот же автор, рассказав, как татары после одного сражения бросились обирать убитых, замечает, что они занимались этим грабежом с таким видом, как бы думая: «Теперь на нашей улице праздник». ( Фундуклу, I : 168 v .)…
Аали-эфенди в своих этнографических характеристиках разных народностей… прибавляет еще следующее для довершения очерка татарских нравов. «То, чего они (татары) не могут унести с собой из съестного ли, или из одежного, или из утвари, не исключая и постоянных жилищ человеческих, они предают пламени и пепел развевают по ветру. Распарывать, по умервщлении, утробы чреватых (беременных – авт.) женщин и живьем вытаскивать находящийся внутри плод, а также убивать с различными мучительствами – это также старинный их обычай». А что турок разумел тут и татар крымских, это видно из слов, которыми он заканчивает вышеприведенную характеристику татарской народности, а именно; «Во время сочинения этой книги, т.е. приблизительно в… 1597 -1598 году, главное владение татарское, область Крымская, состоит под верховенством султанов дома Османова». (Кюнгу-ль-ахбар. Печатн. изд., кн. I : 234 – 244)…
Не совсем лестное, хотя, впрочем, совершенно спокойное и правдивое, слово сказано о татарах одним мыслящим турком также и перед самым концом существования Крымского ханства. Это слово вместе с тем очень ясно выражает взгляд, сложившийся у лучших людей в Турции, ошибочность турецкой политики относительно крымских татар. Слово это принадлежит известному Ремзи Ахмеду–эфенди, написавшему политический памфлет «Хуласэту-ль-иътибар» (оно переведено Сенковским под заглавием « Сок достопримечательного». Полн. собр. соч. т. VI ; 234 – 343)…. Вот его отзывы о татарах… «Когда с течением времени татары, повадившись вместо толокна и бузы потягивать гашиш с опиумом, да чай с кофе, стали лентяями и пьяницами, то их постигла слабость и апатия».
( Хулясэту-ль-иътибар. Конст. изд. 1282 = 1865 – 1866 г., стр. 5). Коснувшись не один раз татар в своем трактате, Ахмед-эфенди заключительную статью трактата начинает следующими словами: «Татарская нация искони была бременем для Высокой Державы. Этот народ склонный к мятежу и зловещий»( Ibid ., 82). А потом по случаю чествования и угощения татарской депутации в Стамбуле, делает такое замечание об этих чествованиях: « Татары известно какой народ: за трубку табаку они готовы три, пять часов пути карабкаться где ни будь; а как они увидят такую султанскую трапезу, то очевидно, что они не уйдут восвояси до дня светопредставления, проводя время в нескончаемых жеманствах» ( Ibid ., 82).
Таковы были воззрения турков на крымских татар»(54).

«Пленные, уводимые в Крым, частию оставались здесь, а в значительно большем количестве продавались в разные страны востока… Число их поражало современников. Михалон Литвин(55),… передает злую насмешку перекопского еврея при виде множества приводимых туда русских пленных из Литвы; «остаются ли еще люди в Литве, и откуда берется такое множество народа?». По словам Юрия Крыжанича ( XVII в.), русские пленники спрашивали своих земляков, новых пришельцев: «да уж остались ли на Руси еще какие-нибудь люди?»…
Об отношении татар к пленникам Михалон Литвин с горечью пишет: « …у этих разбойников такая собственность (пленные – авт.) не только для торговли с любыми странами, но и для удовлетворения у себя дома своей жестокости и прихоти.
Ведь очень часто (встречаются) среди этих несчастных людей весьма сильные, которых если не оскопили, то отрезали уши и (вырвали) ноздри, прижгли раскаленным железом щеки и лбы и принуждают закованных в путы и оковы днем трудиться, ночью (сидеть) в темницах, и поддерживает их скудная пища, (состоящая) из мяса околевших животных, гнилого, кишащего червями, какого даже собаки не едят. А женщин самых юных они держат для разврата…
Следует сказать и о другом, что они делают там с такими людьми (пленниками – авт.). А именно: когда происходит торг, этих несчастных ведут на многолюдную рыночную площадь, группами, построенными наподобие отлетающих журавлей и по десять вместе связанных за шеи, и продают их десятками с аукциона, причем торговец, чтобы повысить цену, громогласно возвещает, (что это) новые невольники, простые, бесхитростные, только что пойманные… Итак, этот род товара тщательнейшим образом оценивается в Таврике и за большую цену покупается чужеземными купцами, чтобы продать (его) подороже более отдаленным и диким (народам): сарацинам, персам, индусам, арабам, сирийцам, и ассирийцам…» (56).
Когда покупают невольников «то осматривают не только открытые взору органы и зубы, чтобы не был и они ни редкими, ни темными, но обследуют также и самые сокровенные части тела. И если у кого обнаруживают родимое пятно, опухоль, шрам или иной скрытый порок или недостаток, то такого возвращают…»(57).

Как сообщает Блез де Виженер в своих записках (1573 г.), взятые в плен подвергались всевозможным жестокостям, «какие можно вообразить; поэтому для каждого гораздо предпочтительнее быть убитым на месте, так как плен, куда уводят татары всех попавших к ним в руки, несравненно хуже самой лютой смерти»(58).
Ф. А. Хартахай дает описание походов татар и увода ими пленных в таких же красках, как и малорусские песни того времени: «пленных гнали в Крым, окружив их цепью верховых и подхлестывая нагайками, клеймили тавром, раскаленным в огне, на тех же частях тела, что и у животных»(59).
О кровавой жестокости татар по отношению к пленным христианам пишет в своей известной «Книге походов» Кырымалы Хаджи Мехмед Сенаи – стилист, придворный поэт, оформитель официальных бумаг при канцелярии хана Ислям-Гирая III , правившего Крымом с 1644 по 1654 гг. В 1648 году во время осады Львова «Адиль-иурза с Османом Челяби возглавили (набег) еще в одну сторону и вернулись с такой добычей, что какой-нибудь самый презренный татарин-пахарь не ценил ни во что тридцать или сорок пленных. И так как количество пленных и добычи было вне пределов всякого счета, то не осталось почти ни одного человека, кто, предварительно отобрав лучших из ангелоподобных девушек и подобных райским юношам мальчиков, не убивал бы ежедневно по десять и по пятнадцать пленников»(60).
В народной памяти крестьян Екатеринославской губернии даже в конце XIX века сохранялись сцены избиения татарами православных детей, которых невозможно было увести в полон из-за их малолетнего возраста. «А дитей, бидненькых, як мучылы!... Розказував покойный дид Олийнык, шо було посадять их на одну лаву (лавку – авт.), а другою замахнуть по головках, - там воны поснуть на викы… Було и так: оце трохы одтягнуть лаву, шоб поставыть дитей до стины, а пид шийкы лавою ж и подушать… Былы нещастных и головамы. Оце одну дытыну посаде доли (внизу - авт.), а другу схопе за ногы, розмахне, та головою об голову и побье»(61).
«Набеги крымцев на Россию начались в XVI веке в княжение великого князя Василия Ивановича, и в этом веке, наиболее тяжелом по количеству и многочисленности татарских набегов на Московское государство, было около 20 больших набегов, т.е. приблизительно по одному в пять лет. Хан Селим-Гирей в 1533 г. Хвастался тем, что вывел в этот год не менее 100 тысяч людей из Московского государства, а Давлет-Гирей в 1571 г. сжег самую Москву, и тогда, по словам современников, погибло до 800 тысяч человек и уведено было в плен до 150 тысяч. Но кроме больших набегов происходили ежегодные мелкие нападения на русские пограничные земли и воровство людей на границах и в степи, своего рода «охота за людьми», как метко говорит профессор Бережков, которая в общем обходилась государству не дешевле больших набегов».
Когда русские войска оказывали упорное сопротивление и главные цели набегов не достигались, крымский хан приходил в бешенство. Таким был поход Сахыб-Гирея в московские владения в 1541 году. Тогда русские собрали достаточные силы для отпора и это не позволило Сахыб-Гирею переправиться через р. Оку и он вынужден был «постыдно удалиться восвояси, разразившись ругательным посланием к Ивану Васильевичу IV , которое начиналась такой тирадою: «Проклятый и отверженный беззаконник, московский пахарь, раб мой! Да будет тебе ведомо, что мы намерены были, разграбив твои земли, схватить тебя самого, запрячь в соху и заставить тебя сеять золу. Как мои предки поступали с твоими прадедами, так и я хотел поступить с тобою, даже еще более оказать тебе внимания: я, заковав тебе ноги в колодки, велел бы тебе копать отхожие места. Я бы показал твое значение и сделал бы тебя посмешищем целому миру. Благодари же Всевышнего Бога, что у тебя еще остался в этом мире кусок хлеба: этому причиною Бакы-бек, по вине которого не состоялась переправа через Оку; воссылай за него молитвы! Теперь я сначала убью этого волка, замешавшегося среди моих овец, зарою его в навоз на задворках моего сада, а потом расправлюсь и с тобой». (Тарихи Сахыб-Герай-хан, стр. 65 – 66»(62)….
«В XVII в. набеги татар на Московское государство были реже, но и они были ужасны, например, в 1633 г., в 1645 г., и особенно в эпоху войн за Малороссию. По словам Соловьева(63), Чигирин, резиденция «турецкого гетмана Дорошенко», превратился тогда в обширный невольничий рынок. После Конотопского (1659 г.) и Чудновского (1660 г.) поражений было уведено в Крым множество пленных, между прочим боярин Шереметьев томился «20 лет в Крыму, а около 5 тысяч русских пленных были перерезаны по предварительному уговору гетмана Выговского с ханом. В 1662 г. с Северской украины было выведено в плен 20 тысяч человек, которые к счастию были отбиты русскими воеводами. В промежуток между первым и вторым походом князя В.В.Голицына в 1688 г., было выведено ханом в плен из Волыни и Украины до 60 тысяч человек и множество пленных с Восточной Украины. С усилением России в XVII в. и прекращением со времени Петра Великого выдачи хану поминок, т.е. дани, опустошительные набеги татар на Россию стали редки, но в 1736 г. во время похода Миниха в Крым, хан Фети-Гирей в свою очередь, с огромными татарскими полчищами перешел за Днепр, произвел ужасное опустошение Украины и увел в плен по словам крымских историков сотни тысяч пленных. Последний набег крымских татар произошел в 1769 г. в начале первой турецкой войны, когда хан Крым-Гирей вывел из Новой Сербии до 20 тысяч человек» .
В целом, за первую половину XVII века по подсчетам историков на территорию России крымскими татарами был совершен 41 набег и «могло быть взято в полон от 150 до 200 тыс. русских людей»(64). В этих цифрах не учтены человеческие потери убитыми и искалеченными во время набегов.
Украйны Польского королевства также стонали от татарских набегов. «Особенно часто татарским нашествиям подвергалась Киевщина и Брацлавщина, хоть не щадили татары и Подолье, Волынь, Галичину. В конце XVI – начале XVII в. от них совсем житья не стало. Так, если с 1450 по 1586 г. документально засвидетельствовано 86 набегов, то только с 1600 по 1647 г. – 70. И после каждого такого набега татары угоняли с собой в Крым в среднем 3 тыс. человек, а иногда могли угнать и 30 тыс. Так или иначе, ущерб, нанесенный Украине татарами был весьма серьезен: только на Подолье между 1578 и 1583 годами каждое третье село было опустошено или разрушено непрошенными гостями»(65).

«Надо иметь в виду, что набеги татар на соседние страны не были военными действиями, происходили без предупреждения и объявления войны. Это были просто грабительские нашествия.
Обыкновенно татары забирали пленных на обратном пути и в конце похода делили добычу; десятая часть, в том числе лучшие, отборные пленники, доставались хану, а другие делились между мурзами и простыми татарами. «Самое жестокое сердце тронулось бы, говорит Боплан(66), при виде, как татары разлучают мужа с женой, мать с дочерью, без надежды кагда-нибудь им увидеться; самый хладнокровный человек пришел бы в содрогание, слыша дикое веселье татар, плач и вой несчастных русских».
Особенно ужасна в неволе была участь взятых в плен малолетних детей и стариков, неспособных к работе. Блез де Виженер пишет, что их отдают «молодым мальчикам для забавы и для того, чтобы приучить их к виду человеческой крови, подобно тому, как охотники дают куропаток на растерзание молодым соколам, еще не привыкшим к живой дичи, для того, чтобы приучить их к охоте.
Дети, получившие этих несчастных в свое распоряжение, придумывают для них всевозможные мучения: терзают тупыми иззубренными ножичками, побивают маленькими камешками или заставляют по несколько раз бросаться с высокой скалы до тех пор, пока они не разобьются на части и пока каждому не достанется по куску мяса, чтобы играть им как снежкою»(67).
Русский историк второй половины XVII века Андрей Лызлов так описывает этот дикий обычай: «старых и больных (пленников – авт.), которые к работе уже не способны и которых нельзя продать за большую цену в другие страны, таковых( татары – авт.) молодым отрочатам своим к научению пролития крови, как псам зайцев отдают, дабы с молодости своей пролития крови не боялись и к убийству в боях приучались; тогда отрочата этих выданных ( на лютую смерть – авт.) к пню привязавши, из луков стреляют, или рассекают, или топят, или удавят, или камнями забросавши убивают»(68).
О положении русских (православных) пленников в Крыму говорят многие другие писатели. «По словам Михалона Литвина их плохо содержали, плохо кормили и предавали изнурительным работам и истязаниям, многих клеймили, увечили и кастрировали, очень многих продавали в другие страны».
«Рабы считались в Крымском ханстве положительно за животных, но с той разницей, что содержали гораздо хуже последних»(69).
«Главным местом высылки пленных из Крыма была Кафа». По словам Михалона «этот порт… по… своему ненасытному и преступному местоположению… не город, а поглотитель крови нашей»(70). «Кроме нее (Кафы – авт.), невольничими рынками были Карасубазар, Евпатория, Бахчисарай. Жан де люк указывает еще Турлери, быть может, Тузлы или Отузы. В этих города, говорит он, есть всегда рабы для продажи. Часть пленников и пленниц посылалась ханом в подарок султану. В случае особенной нужды султан приказывал формально хану сделать поход на Московское или Литовское государство за невольниками, как это было, например, в 1646 году. В подобных случаях хан производил набор пленников и со своих подданных. Такие наборы производились и новыми ханами в благодарность султану за назначение. Торговлей невольниками занимались в Крыму евреи, армяне, турки и греки».
Согласно письму иезуитского пастора о. Дюбана маркизу де Турси, относящемуся к началу XVIII в., «многие невольники, женившиеся уже на родине, вступали здесь в незаконные связи по принуждению господ с целью еще большего закрепления их за собою и увеличения своей челяди новыми рабами, которых они продавали впоследствии, или же обращали с нежного возраста в магометанство, в особенности девочек; мальчиков же часто обрекали на жалкую развратную жизнь. Некоторые из невольников были равнодушны к вере, говоря, что не могут оставаться рабами и быть верными Богу, другие были близки к вероотступничеству».
«…Дюбан самыми мрачными красками изображает состояние рабов и других христиан, т.е. армян и греков, живущих в Крыму… «нельзя вообразить себе – говорит он – состояния более плачевного, как то, в каком я нашел это угнетенное христианство. Заразительные болезни прошедших годов погубили 40000 рабов. Те, которые остались и могли еще ходить, от 15 до 20000 постоянно ожидали той же участи, относясь совершенно безразлично к будущей жизни. Суровость и давность их рабства, громадные пороки и неверие варварской страны, где большая часть состарилась без проповеди, без слова Божия, без таинств – все это приближало их к скотам. Некоторые из них сделались мухаммеданами, многие склонны к тому же, многие перешли к схизматикам(71). Те, которые сохранили свою религию, забыли ее и не исполняли ее предписаний. Другие христиане, греки и армяне, хотя и свободны и имеют своих проповедников и свои церкви, лишены были однако надлежащего присмотра и хороших слуг. Священники и народ… жили в глубоком и грубом невежестве; дух корыстолюбия, суеверия, своеволия нравов господствовали повсюду»( Lettres Edifiantes . T . I . P .102. Lett . Du. P. Duban a monseigneur le marquis de Torcy). (72).
Мартин Броневский говорит, что с пленными рабами татары обращались как со скотом. Пленники несли у них всякую хозяйственную службу, рыли колодцы, добывали соль, собирали навоз. Женщины пряли шерсть и лен, ухаживали за детьми, смотрели за домашней птицей и т.д. некоторые пленные за долговременное пребывание в Крыму получали земельные наделы, а после известного срока невольники получали свободу. По словам Герберштейна, Михалона и других, невольники в Крыму получали свободу по прошествии 6 – 7 лет, но они не могли уходить из Крыма. Здесь некоторые из них обзаводились оседлостью, имуществом, семьями».
Но в массе своей, как пишет пастор о. Дюбан, отпущенные из плена на свободу , «не имея определенных господ, становились рабами всех и каждого для снискания себе пропитания; третьи же были старики, удрученные годами и искалеченные, которые никому не были нужны, потому что из них нельзя извлекать никакой выгоды. Эти бедные люди, оставленные всеми, полумертвые от голода и почти голые, постоянно искали средств к существованию по деревня и вокруг домов, где они когда-то служили, и откуда не могли удалиться, не подвергая себя голодной смерти. У них совершенно изгладились всякие понятия о религии, они не знали молитв, не умели даже делать крестное знамение».

«При малейших недоразумениях с Московским государством, а чаще вследствие грабительских инстинктов и наглости, татары полонили даже русских посланников. Крымские дела, находящиеся в Московском Главном Архиве М.И.Д., полны просьб посланников и их свиты (толмачей, арбачеев), о выдаче им государева жалованья «за нужное терпенье в пути и полону», «за полонное терпение», «за грабеж», за оскорбления, даже «за пытку и позор», а торговых людей за грабежи. Известно, что послы Афанасий Нагой и Василий Грязной долго томились в Мангупе, боярин Василий Борисович Шереметьев и князь Ромадановский 20 лет в Чуфут-Кале, где около трех лет томился и посол Василий Айтемиров (в 1692 – 1695 гг.). (Весь ужас положения Шереметьева в заточении представлен в сочинении А.Барсукова «Род Шереметьевых». Спб. 1892. Кн. VI . С.41, 494 и др.). Здесь же содержался в плену и польский гетман Потоцкий. Еще больше было таких просьб со стороны полоняников, многие из которых томились в плену 20, 30 и более лет»…
Московское правительство выкупало пленных деньгами. На размен же пленных татары соглашались неохотно, не находя в том выгоды. Выкуп платили и непосредственно сами состоятельные пленники, получив деньги от родных или за них платили купцы – армяне, евреи, греки и др., которые отвозили затем их в Москву, где получали за них выкуп из казны или от родственников. Но большую часть полоняников выкупало государство, на что впервые обратил внимание царь Иоанн Грозный. В 1641 г. в Грановитой палате был собор духовных и светских лиц, бояр и всякого чина людей по поводу мучений, которым подвергались в Крыму русские посланники, а в 1650 г. царь предложил на обсуждение Стоглавого собора вопрос о выкупе пленников из Крыма. Простых людей выкупали за 15 – 40 рублей, смотря по званию, а за знатных давалось гораздо больше, даже по несколько тысяч»
Прекрасно сказал профессор М.Н.Бережков, что «Крым в XVI – XVIII вв. «был наполовину русской землей, полит русской кровью и потом».

В целом, жестокую, но правдивую картину положения христиан во время турецко-татарского владычества в Крыму нарисовал еще в XIX веке ученый-историк В.Х. Кондараки: «Говоря о варварском обращении мусульман с христианами до последних времен…» и «имея в запасе сотни подобных рассказов, мы с сожалением перечитываем распускаемые некоторыми лицами повествования, что будто мусульмане братски жили с христианами и горько оплакивали разлуку между собою, последовавшую в 1779 г. (Имеется в виду переселение христиан Крыма в Новороссию – авт.). Вздорная идея эта, как надобно полагать, явилась у некоторых писателей вследствие того, что им известно было, что большинство христианских общин сопровождались толпами плакавших татар и татарок, но никто из них не знал, что эти татары и татарки были дети убегающих родителей, или такие прозелиты, которым пришлось принять ислам ради личного блага, но все-таки грустно было потерять навсегда тех, с кем росли или которые страдали, лелея их в детстве на своих грудях»(73).
Точнее не скажешь!

Основанное почти исключительно на работорговле и разбое Крымское ханство в конце XVIII века уже не имело возможности существовать за счет



набегов и ограблений укрепившейся России и стояло на грани распада через гражданскую войну.
Российское государство, присоединив Крым, фактически спасло татар от самоистребления в братоубийственной бойне. Это несомненно прогрессивное и дальновидное политическое решение по достоинству о ценили в XIX веке потомки тех крымских татар, чьи предки в течение веков грабили и разоряли Россию.
Так, при закладке памятника императрице Екатерине II в г. Симферополе в 1883 году в его основание от Таврического муфтия был положен ларец с золотыми, серебряными и медными монетами, выпущенными с времен Екатерины II по 1883 год. На ларце золотыми буквами была выполнена следующая надпись:
«1883 г. Апреля 8. По Высочайшему соизволению Богом хранимого и всеми народами любимого… императора Александра Александровича, в знаменательный день празднования столетней годовщины присоединения Крыма к Российской державе, 1783 года апреля 8, в царствование Императрицы Екатерины Второй, и при закладке монумента в память этого события Великой Монархине,… положен в закладку сей ларец от Таврического муфтия, гвардии ротмистра Али-Бея Хункалова, таврическим кади-эскером Якуб-эффендием, с магометанским духовенством, в знак глубочайшей и благоговейной признательности всего магометанского народа Державным нашим Покровителям, за обращение нас в мирных граждан, оказываемые нам благодеяния и направление нас к благоденствию наравне со всеми верноподданными. Да будет имя наших Царей свято и благословенно у Царя царствующих на веки. Аминь» (74).

Что касается авторов вышеназванных статей, опубликованных, в газете «Голос Крыма» Эдема Дудакова и профессора Айдын Шемьи-Заде, которые публично заявляют о процветающем христианстве в Крыму во время турецко-татарского владычества, об уважении и защищенности в Крымском ханстве в течение веков, в частности, христиан, об их особом покровительстве со стороны крымских татар (упаси Бог от такого покровительства!), настоятельно рекомендовал бы им, словами самого же профессора, «заглянуть на страницы исторических фолиантов» и не заниматься мифотворчеством, а также всегда следовать мудрому совету пророка Мухаммеда, учившему: «НЕ ОБЛЕКАЙТЕ ИСТИНУ ЛОЖЬЮ, ЧТОБЫ СКРЫТЬ ИСТИНУ…» (Коран. Сура 2.39(42).
Отдельный вопрос к профессору Айдын Шемьи-Заде. Позволит ли ему профессиональная совесть и честь ученого посвятить отдельную научную работу раскрытию темы декларируемого им «менталитета крымских татар» на основании исторических фактов, которые детально изложены в рекомендуемой им же через газету «Голос Крыма» научной литературы? Благословит ли его «меджлис» на сей труд?

ПРИЗРАК ТАТАРСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ БРОДИТ ПО КРЫМУ

В заключении ответим на вопрос, зачем членам, активистам и политкомиссарам «меджлиса-курултая» распространять в подконтрольных им средствах массовой информации миф о якобы процветающем христианстве в период Крымского ханства.
Хорошо известно, что главной программной целью этой антиконституционной организации, а также новой татарской, как они себя называют «Национальной организации «Милли Фирка», является «восстановление татарской государственности в Крыму» В реализации этой, ничего не имеющей со здравым смыслом идеи, имеется сложная проблема, заключающаяся в том, что Крым является полиэтнической республикой, численность татар составляет всего около 12 % и, естественно, подавляющее число его населения категорически отвергает создание государства по национальному признаку, как в настоящем, так и в будущем. Примерами построения таких государственных образований с «титульной нацией» во главе, в которых в наиболее открытой форме проявился геноцид, служат Косовский край и Чечня 1990-х годов. В частности, в этой «свободной» от цивилизованных законов республике по значительно заниженным данным было вырезано 10 тысяч и спаслось бегством от истребления 250 тысяч русских.
Для того чтобы изменить это общественное мнение, «меджлис-курултай» различными способами, в том числе спекулируя и на исторической правде, пытается внедрить в сознание крымчан, что татарское государство будет служить лучшим гарантом их гражданских и политических прав: «Процветали православные греки и другие этнические группы в Крымском ханстве, такая же отеческая забота будет гарантирована и при новой татарской государственности».
Как осуществлялся геноцид «неверных» в Крымском ханстве видно из исторических документов, приведенных в настоящей публикации, которая должна служить серьезным предупреждением и стойким противоядием построению татарского государства в Крыму.

В данной статье исторические факты поданы в хрестоматийном виде, без лишних комментариев автора. Тем не менее, адвокаты «меджлиса-курултая» через контролируемые ими средства массовой информации будут ее поносить и хаять, называя публикацию антитатарской, антиисламской, разжигающую межнациональную и межрелигиозную рознь. Однако, это не более чем декларация нечистоплотных политических оппонентов, использующих один из самых грязных приемов ведения информационных войн – клевету через СМИ. Ведь не считается проявлением межнациональной розни и расовой ненависти публикации исторических документов и глубокое изучение геноцида европейцев по отношению индейцев Америки, турок – по отношению к армянам, вырезавшим в 1915 году 1,5 миллиона армян. Не считается антихристианским говорить и писать о бесчинствах инквизиции в средневековой Европе, или о кровавых формах насаждения христианства орденами меченосцев и крестоносцев среди пруссов, литвы, жмуди и других язычников. Мы живем в цивилизованном демократическом государстве, поэтому такая же информационная открытость и объективность должна быть обеспечена и в изучении истории татар Крыма.
Общеизвестно, что каждый этнос проходит свой особый путь исторического развития, в котором есть белые и черные страницы. Объективный подход к изучению истории, ее уроки являются мощным сдерживающим фактором, способным предупредить об опасности проявлений в нашем сложном современном мире различных «фобий», перенесения из глубины веков дремучих форм и методов экстремизма, межрелигиозной нетерпимости и национальной исключительности. Все это не устраивает политических кукловодов из «меджлиса-курултая», который для достижения своих амбициозных целей используют созданную ими целую систему дезинформации крымской общественности, в том числе и своих соотечественников-татар. Ее неосведомленность, а порой и невежество, являются той питательной средой, на которой пышным цветом произрастают культивируемые «меджлисом-курултаем» пороки современного общества: межрелигиозная нетерпимость и национальная исключительность.
Мы должны помнить об этой опасности, извлекая для себя выводы из уроков прошлого. Как сказал один известный мыслитель, «без знания прошлого нельзя понять настоящее и предвидеть будущее. Я бы добавил: «строить мирное настоящее и мирное будущее наших детей и внуков».

1. Маркевич Арсений Иванович (1855 – 1942 гг.) – известный крымский ученый-историк, архивист и краевед. Один из учредителей Таврической ученой архивной комиссии (1887 г.). Был ее активнейшим членом, редактором «Известий» этой комиссии и председателем. Автор более ста научных работ и публикаций.
Цитируемый текст указанной статьи А.И.Маркевича выделен курсивом, ссылки на страницы в примечаниях не указаны.

2. Броневский Мартин – польский писатель и дипломат 2–й половины XVI в., составивший описание посещенного им дважды Крыма. Его «Описание» является одним из лучших источников для истории татар Крыма.

3. Сказание священника Иакова. Записки Одесского общества истории и древностей. Т. II . Одесса. 1850. С. 685 – 692.
4. Имеется ввиду взятие турками-османами Константинополя в 1453 году.

5. Сажень и аршин – старые русские меры длины. Сажень равна 2,1336 м, аршин – 0,7112 м.

6. Хартахай Ф.А. Христианство в Крыму. Памятная книга Таврической губернии. Под редакцией Ханацкого К.В. Симф. 1861. Вып. 1. С. 98 – 99.

7. Хартахай Ф.А. Христианство в Крыму. Цит. соч.
8. Лызлов Андрей Иванович (ум. после 1696 г.), русский историк и переводчик. Из служилых дворян. С 1676 г. стольник, участник Крымских (1687 и 1689 гг.) и Азовских (1695-1696 гг.) походов. В 1692 г. закончил работу над «Скифской историей», в которой описал борьбу русского народа и его западных соседей с монголо-татарскими и турецкими завоевателями (до конца XVI в.). Как исследователь он использовал большой круг источников и исторических сочинений: летописи, хронографы, разрядные книги и др. Труд «Скифская история» дважды издавалась в России в 1776 и 1787 гг.

9. Райя или рая – от арабского слова «стадо» - презрительное название в Турецкой империи и турецко-татарском Крыму всех вообще немагометанских подданных падишаха или хана. Подробнее о значении этого слова см. Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона. Т.XXVI. Спб. 1899. С.217.
10. Кондараки В.Х. – известный крымский краевед, историк XIX в. автор целого ряда универсальных энциклопедических трудов. Его книжное наследие составляет более 20 томов и около 135 публикаций в периодической печати.

11. Ага – почетный титул сановника.

12. Шариат – свод религиозно-этических и правовых предписаний ислама, опирающихся на Коран, сунну (священное писание, изложенное в рассказах - хадисах) и фикх (правоведение).

13. Жезл епископский, посох – символ пастырской власти, вручаемый архиерею после посвящения его в святительский сан.

14. Кондараки В.Х. История христианства в Тавриде до присоединения к России. Одесса. 1871. С.26.

15.Кадылык - судебно-административный округ на территории, принадлежавшей Османской империи.

16. Маркевич А.И. К вопросу о положении христиан во время татарского владычества. Цит. соч. С. 530.

17. Феофилов М. Исторический очерк христианства в Крыму. Таврические епархиальные ведомости. 1898. № 8. С.611.

18. Мурзакевич Н. Пребывание иезуитов в Крыму. Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 4. Одесса. С. 467.

19. Частный пример: иезуиты в Бахчисарае в начале XVIII в. «имели домовую церковь, в которой позволено было отправлять все церковные требы, только не было бы снаружи ограды». Красносельцев Н.Ф. «Западные миссии против татар язычников и особенно против татар-мухаммедан». Казань. 1872. Цитируется по изданию «Иман». 2004. С.179.

20. Книга путешествия. Турецкий автор Эвлия Челяби о Крыме (1666 – 1667 гг.). Перевод и комментарии Е.В.Бахревского. Крымское отделение Института востоковедения и Национальной Академии Наук Украины. Симф. 1999. С.53.

21. Хартахай Ф.А. Христианство в Крыму. Цит. соч. С. 92.
22.Янычары – постоянное профессиональное пехотное войско Османской империи, состоявшее на жаловании у султана, входившее в состав дворцового войска. Создано султаном Орханом в XIV в., ликвидировано в 1826 г.

23. Хартахай Ф.А. Христианство в Крыму. Цит. соч. С.101.

24. Ходжава – жена последнего представителя султанской власти в Ялте Хаджи-Амет-аги, который был ужасным врагом христиан и который считал лучшим своим удовольствием потешаться над священниками, которых заставлял приносить к себе на спинах имамов. Ходжава считалась ужаснее своего мужа и действовала заодно со своим любимым сыном, прозванным за жестокость Дели-балта, т.е. бешенный топор. Источник: Кондараки В.Х. Универсальное описание Крыма. Цит. соч. С. 201.

25. Кондараки В.Х. Универсальное описание Крыма. Ч. I . Спб. 1875. С. 203 – 204.

26. Хартахай Ф.А. Христианство в Крыму. Цит. Соч. С. 91-92. В другом месте своей монографии (с.96) автор делает более обобщенный вывод, «что произволом татар руководила нравственно-религиозная цель».

27. Современная Турция - светское государство, однако, «титульной» религией там является ислам, православная же церковь духовно выродилась и территориально существует лишь в карликовом анклаве-резервации. «Как известно, Турция занимает территорию бывшей Византийской империи. Кто был в Турции, пусть вспомнит, видел ли он где-то хоть одну действующую православную церковь?
Есть в Стамбуле квартал, называемый Фанар, где находится резиденция марионетки западных политиков под вывеской Константинопольский патриарх Варфоломей. Вся его паства только те, кто живет в квартале, это около тысячи человек, т.е. уровень нашего сельского батюшки. Но глаголет по всем западным СМИ, называя себя Вселенским Патриархом. Вот такой вот ботанический садик псевдоправославия разрешает Турция и то, по настоятельной просьбе США». Федоров Ю. «Храни незлобие и виждь правоту». Крымский Афон. Сборник духовно-нравственного просвещения Свято-Успенского мужского монастыря. Специальный выпуск. Бахчисарай. 2001. С.7.

28. Феофилов М. Исторический очерк христианства в Крыму. Таврические епархиальные ведомости. 1899. № 8. С.611-612.

29. Хартахай Ф.А. Христианство в Крыму. Цит. соч. С. 104.

30. Прозелит – человек, изменивший своей вере и принявший новое вероисповедание, вероотступник.

31. Гильфердинг А. Собрание сочинений. Т. 3. Босния, Герцоговина и Старая Сербия. Спб. Изд. Кожанчикова Д.Е. 1873. С. 126.

32. Более подробно эта история изложена: Мурзакевич Н. Цит.соч. С.466 - 467.

33. Ок, (око) - «татарский вес, равный нашим трем фунтам». Терещенко А. Очерки Новороссийского края. Журнал Министерства народного просвещения. 1853. Ч.84. Отд. II . С.41. 1фунт = 408 гр, 1 око = 1,224 кг. 100 ок = 122,4 кг. «Все съестные припасы (в Турции и Татарии), также вино, хлеб, водка, травы, плоды и прочее тому подобное, продаются в весе. Весы, употребляемые в сей земле суть следующие:.. Ок разделяется на … Российского 3 фунта» - Клееманово путешествие из Вены в Бел-град и Новую Килию, також в земли Буджатских и нагайских татар и во весь Крым, с возвратом чрез Константинополь, Смирну и Триест в Австрию в 1768, 1769 и 1770 годах с приобщением достопримечательностей крымских. Спб. Государственная военная коллегия. 1783. С.246.
34. Азарьи-бен-Ильягу. События, случившиеся в Крыму в царствование Шагин-Гирей-хана. Караимская жизнь. Книги 5 – 6. Москва. 1911. С. 52 - 53.

35. Мягкая рухлядь – пушной товар, меха.

36. Калга – в Крыму султан (особый титул) из рода Гераев, второе лицо после хана.

37. Нуреддин – султан из рода Гераев, третье лицо в иерархии Крымского ханства.
38. Бей – в Крыму – титул предводителей знатных родов, а также военначачальников.

39. Мурза – представитель знатного рода, дворянин.
40. Хан-агасы –«нечто вроде министра внутренних дел». Кондараки В.Х. Универсальное описание Крыма. Ч.10. Спб. 1875. С 47.

41. Хартахай Ф.А. Исторические судьбы крымских татар. Вестник Европы. Ч. IV .1856-1857. С. 233-236.

42. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. Академия наук СССР. М – Л. 1948. С.442.

43. Новосельский А.А. Цит. соч. Там же.

44. Новосельский А.А. Цит. соч. С. 436.

45. Ясыр (араб. «эсир» - «пленник») – пленники, взятые мусульманами (татарами, турками), а позднее «плен у мусульман».

46. Смирнов В.Д. – российский историк XIX в., автор фундаментальных трудов «Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до XVIII века.» Спб. 1887, и «Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты в XVIII столетии». Спб. 1889.
47. Волохи – восточно-романская народность, предки современных молдаван и румын.

48. Герберштейн Сизигмунд (1486–1566) – барон, дипломат германских императоров, автор «Записок» о России.

49. Бережков Н.М. Русские пленники и невольники в Крыму. Труды VI археологического съезда в Одессе. Т. II . Одесса. 1888. С. 342 – 372.

50. Газий – участник газавата - священной войны против неверных, воитель за веру; муджахед – человек, занимающийся джихадом, усердствующий за веру, в узком понятии, участвующий в священной войне (газавате), то же, что и газий, воитель за веру.
51. Книга путешествия.Турецкий автор Эвлия Челяби о Крыме (1666 –1667 гг.).Цит.соч С.8 – 10.

52. Книга путешествия. Турецкий автор Эвлия Челяби о Крыме 91666 – 1667 гг.). Цит. соч. С. 53.

53. Великий везирь – в Османской империи глава дивана (государственного совета), глава всей администрации, как военной, так и гражданской; наместник султана в сношениях с подданными, не имевшими доступа к нему.
54. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до XVIII века. Спб. 1887. С. 407 – 410.

55. Михалон Литвин (Венцислав Миколаевич) – секретарь польского короля Сизигмунда II Августа, дипломат, писатель и гуманист XVII в. Автор трактата «О нравах татар, литовцев и москвитян», представленный польскому королю в 1550 г.
56. Михалон Литвин. «О нравах татар, литовцев и москвитян». Издательство Московского университета. М. 1994. С. 72.

57. Михалон Литвин. Цит. соч. С.73.

58.Извлечения из записок Блеза де Виженера (1573). Мемуары, относящиеся к истории Южной Руси. Вып. I . ( XVI ст.). Под редакцией В.Антоновича. Киев. 1890. С.81.

59. Ф.А.Хартахай. Исторические судьбы крымских татар. Вестник Европы. 1867. II . С.152.
60. Кырымалы Хаджи Мехмед Сенаи. Книга походов. История хана Ислям Гирая Третьего. Симферополь. Крымучпедгиз. 1998. С.40.

61. Новицкий Я.П. Народная память о Запорожье. Предания и рассказы, собранные в Екатеринославщине. 1875 – 1905 гг. Екатеринослав. 1911. С. 102.
62. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до XVIII века. Цит. соч. С.417.

63. Соловьев Сергей Михайлович (1820 – 1879 гг.) – известный русский историк, автор многотомной «Истории России с древнейших времен». О Чигирине времен гетмана Дорошенко - Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.12. Москва. «Мысль». 1991. С.471.

64. Новосельский А.А. Цит. соч. С.427-433,436. О количестве набегов крымских татар в первой половине XVII в. см. также: Володарский Я.Е., Елисеева О.И., Кабузан В.М. Население Крыма в конце XVIII - конце XX веков. Численность, размещение, этнический состав. Институт российской истории РАН. М. 2003. С. 7-10.

65. Субтельный Орест. Украина. История. Киев. «Лыбидь». 1994. С. 137.

66. Боплан – французский инженер-строитель середины XVII в., более 17 лет служил польской короне в звании старшего капитана артиллерии и королевского инженера. Большую часть службы он провел в Малороссии, занимаясь постройкой слобод и укреплений. Автор «Описания Украйны», третья глава в котором посвящена крымским татарам, их образу жизни, набегам и сражениям.

67. Извлечения из записок Блеза де Виженера (1573). Цит. соч. С.81 – 82.

68. Андрей Лызлов. Скифская история. М. 1787. С.20 – 21.

69. Кондараки В.Х. Универсальное описание Крыма. Цит. соч. С.75.

70. Михалон Литвин. Цит.соч. С.73.

71. Схизма – (греч. – раскол). Католическая церковь, представителем которой был о. Дюбан, считала схизмой разделение церквей, при котором было нарушено церковное единство, но отколовшиеся церкви сохранили верность церковным догмам, и называла схизматиками последователей православия.

72. Красносельцев Н.Ф. Цит.соч. С.181.

73. Кондараки В.Х. В память столетия Крыма. История и археология Тавриды. Москва. 1883. Разд. История христианства. С. 67.

74. Третья учебная экскурсия Симферопольской учебной гимназии. Симферопольский отчет, составленный по поручению педагогического совета Ф. Лашковым. Симферополь.1890. С. 83-84.

valhalla.ulver.com