Белая эмиграция участвовала в нескольких чужих войнах, самая кровопролитная из них – между Парагваем и Боливией в 1932-35 годах

оследствием грандиозных катастроф Первой мировой войны и Гражданской войны в России стал феномен русской эмиграции, которая повлияла на судьбу многих стран, ее принявших. В эмиграции оказалось огромное количество военных, причем имевших огромный боевой опыт. И часть из них стала искать за границей применения своим способностям по специальности. В итоге русские оказались участниками множества чужих войн. В некоторых из них столкнулись русские белые с русскими красными – в Испании и в Китае. В большинстве же войн участвовали только белые русские. И на исход некоторых из них оказали решающее влияние, изменив ход истории совершенно чужих им стран.

Почему не сложился «Русский очаг» в Парагвае

Одной из таких стран стал Парагвай, где русский генерал-майор Иван Беляев пытался создать «Русский очаг» - анклав «настоящей России», не растворяющейся постепенно в местном населении. Столь странный выбор места для «очага» объяснялся тем, что Беляев с раннего детства интересовался Парагваем и живущими здесь индейцами. Весной 1924 года Беляев добрался до столицы Парагвая Асунсьона. Он сразу же смог устроиться в Военную школу Асунсьона преподавателем фортификации и французского языка. Через белградскую газету «Новое время» Иван Тимофеевич направил призыв ко всем, кто мечтает жить в стране, где он сможет считаться русским, приехать в Парагвай и создать там национальный очаг, чтобы сохранить детей от гибели и растления. Но уже в октябре 1924 года по заданию министерства обороны Парагвая Беляева направили в район Чако (регион на западе страны, который также оспаривала Боливия). Надо было изучить эту местность и попытаться установить границу с Боливией, а также выбрать места для строительства хоть каких-нибудь укреплений. Мечта Беляева о создании «Русского очага» срывалась (к этому времени в Парагвай приехало всего несколько десятков русских), зато реализовывалась детская мечта об индейцах.

Совершив 13 экспедиций в область Чако, Беляев изучил быт, культуру, языки и религии местных индейцев, составил первые словари: испанско-мокко и испанско-чамакоко. И сам стал для индейцев не просто своим, но почти богом. Он пытался приобщать индейцев к цивилизации не путем насилия, а через принцип взаимного обогащения культур.

Тем временем в Чако, вроде бы, обнаружились признаки нефти, а это было бедой уже в ту эпоху. После этого Боливия объявила о своем суверенитете над Чако. В 1928-29 годах начались первые, пока спорадические, военные столкновения. Гораздо более богатая Боливия имела вполне приличную по южноамериканским меркам армию, даже с танками и самолетами. Парагвай, по сути, имел только нечто вроде народного ополчения численностью 3 тыс. человек.

Отыгрались за Первую мировую

В июне 1932 года боливийцы начали «настоящую» войну. Они перешли в наступление, захватив ряд парагвайских укреплений, носивших громкое название «форты». В ответ Парагвай объявил мобилизацию, доведя численность ВС до 50 тысяч человек, значительная часть которых была вооружена лишь мачете, а винтовка приходилась на 7 человек. В такой ситуации ценность русских военных специалистов резко возросла. Беляев был назначен инспектором артиллерии при штабе командующего парагвайскими войсками в Чако полковника Эстигаррибиа. Но он был не единственным русским офицером в парагвайской армии. Кто-то приехал по призыву Беляева, кто-то оказался в Парагвае раньше него. Среди них был генерал Николай Эрн, также, как и Беляев, преподававший в Военной школе, флотские офицеры Николай Зимовский, Вадим Сахаров, Язон Туманов. Были соратники Беляева по экспедициям в Чако Владимир Орефьев-Серебряков, Александр Экштейн, лейтенанты братья Оранжереевы. Отправились воевать майор Корсаков и капитан Касьянов, капитаны Салазкин, Бутлеров, Дедов, Чирков, Ширкин, Высоколан, лейтенанты Малютин, Канонников, Ходолей. Отдел картографии Генерального штаба Парагвая возглавлял Николай Голдшмидт.

Сложнейшая война в джунглях показала, что техническое преимущество Боливии особого значения здесь не имеет. Зато имели значение фортификация и минное дело, которым русские очень хорошо обучили парагвайцев. Огромную роль сыграла полная лояльность индейцев Парагваю, которую обеспечил своими экспедициями Беляев. В сентябре парагвайцы вернули все, что потеряли в начале войны. Война вступила в затяжную фазу, отчего роль русских офицеров, точное число которых в парагвайской армии так и не установлено (кроме двух генералов, 8 были полковниками, 4 подполковниками, 13 майорами и 23 капитанами, число младших офицеров неизвестно), лишь возросла.

Противостояние стало особенно принципиальным после того, как командующим боливийской армией был назначен немецкий генерал Ганс Кундт, всю Первую мировую отвоевавший на Восточном фронте. Начальником Генштаба стал генерал фон Клюг. Кроме них в боливийской армии служило еще 120 немецких офицеров. Потрясающая сложилась ситуация – элитные офицеры двух крупнейших европейских армий, недавно потерпевших тяжелейшие поражения в Европе, теперь «переигрывали» войну руками южноамериканцев в тысячах километров от своей родины.

В начале 1933 года боливийцы перешли в новое наступление, пытаясь окружить большую часть парагвайской армии в районе форта Нанава. Это сражение стало одним из самых ожесточенных за всю войну. Боливия имела почти двукратное превосходство в живой силе и еще большее в технике. Это превосходство натолкнулось на русскую фортификацию в парагвайском исполнении. За 10 дней боев в районе Нанавы боливийцы потеряли 2 тысячи человек, парагвайцы – в 8 раз меньше.

В апреле Беляев стал начальником Генштаба ВС Парагвая. В июле боливийцы вновь организовали наступление на Нанаву – и снова безуспешно и с огромными потерями. В этом сражении парагвайцы впервые начали жечь вражеские танки.

Отстояв Нанаву, парагвайцы начали формировать в тылу противника партизанские отряды, очень удачно действовавшие на боливийских коммуникациях. В ноябре президент Боливии отправил в отставку Кундта, но в начале 1934 года и сам был свергнут крайне недовольными им военными. Пока боливийцы разбирались между собой в тылу, парагвайцы перешли в решительное наступление. Несмотря на контратаки боливийцев и крайне тяжелые природно-климатические условия, они неуклонно продвигались вперед. Они полностью заняли спорный район Чако, а весной 1935 года боевые действия были перенесены на территорию уже собственно Боливии. В конце мая парагвайцы окружили город Вилья-Монтес, обороной которого руководил чехословацкий генерал Плачек. После этого Боливия попросила мира, т.к. ее армия перестала существовать. 11 июня война закончилась. Парагвай потерял убитыми 40 тысяч чел., Боливия – 90 тысяч. В плену оказалось 300 тысяч боливийцев (вся армия).

В июле 1938 года в Буэнос-Айресе был подписан мир, по которому почти вся область Чако перешла к Парагваю. Боливия получила узкий коридор к реке Парагвай, который никогда не использовала. А нефти в Чако так и не нашли.

Триумф русской военной школы

Война стала последним триумфом русской военной школы, который, увы, практически никто не заметил (особенно целенаправленно его не заметили в СССР). Гораздо меньшими силами, при гораздо меньших экономических возможностях, они не просто выиграли войну, но целиком уничтожили вражескую армию. Война привела к резкому падению авторитета немецкой военной школы и Германии вообще в странах Южной Америки. В значительной степени это способствовало срыву планов Гитлера по фашизации континента, которые в начале 30-х казались вполне обоснованными. А вот «Русский очаг» в Парагвае не состоялся по причинам как объективного (тяжелейшая экономическая ситуация в стране), так и субъективного (противодействие парижского эмигрантского руководства) характера. И даже большинство воевавших за Парагвай офицеров после войны найти себя здесь не смогли.

Киевские гусары на службе албанского князя

Другой страной, где русские войска оказали существенное влияние на внутреннюю политическую ситуацию, стала Албания. В этой стране в 1924 году пришло к власти просоветское правительство епископа Ноли. Его главный политический оппонент, князь Ахмет Зогу нанял в соседней Сербии проживавших там русских эмигрантов, в основном – киевских гусар. Численность отряда составила 102 человека при 4 орудиях и 8 пулеметах, командовал им полковник (уже сербской армии) Миклашевский, который, правда, на албанской службе стал всего лишь майором. Русский отряд предназначался для поддержки основных сил князя Зогу, состоявших из нескольких тысяч албанцев. На самом деле, главной ударной силой стала сотня русских. Наступление началось 16 декабря 1924 года, 20 декабря была занята деревня Пешкопея, где находились штаб и резервы армии Ноли. Уже 26 декабря русский отряд вошел в Тирану, за 10 дней выиграв чужую войну и захватив чужую страну. Зогу провозгласил себя ее президентом. Он выделил всем чинам русского отряда пожизненную пенсию при условии, если они останутся жить в стране. Но жизнь в Албании была слишком скучна, поэтому почти все русские из нее уехали.

К 1939 году здесь осталось всего 19 человек. После оккупации Албании Италией часть из них поступили уже в итальянскую армию, в составе которой трое оказались в России, но ненадолго. Вернувшись в Албанию, после войны они были расстреляны пришедшими здесь к власти коммунистами. А бывший ротмистр русской армии Сукачев стал сначала албанским майором, а затем итальянским генералом. В 1943 г., после капитуляции Италии, он перешел на сторону союзников, и умер в США в 1975 году