В номере за 31 мая был опубликован материал Дмитрия Зенина «Аще князь осиротеет», речь шла о походе Батыя, внука Чингисхана. Жёсткие рамки газетного формата не позволили вместить в текст все размышления автора об этой исторической личности, подробности его жизни историкам вряд ли уже удастся восстановить.

В вопросе о походе Батыя национальная принадлежность «безбожного» не играет особой роли, в те времена существовала своего рода «наднациональность» - родовитый феодал. Это было главным, а национальность играла в отношениях между представителями аристократии вторичную роль. Вместе с тем примечательны женитьбы русских князей на дочерях ханов. Известно, что на просторах Евразии «классические» захватчики, как правило, не шли на смешанные браки, а беспощадно истребляли знать покорённых народов, включая малолетних детей. Выходит, Батый и его окружение рассматривали русских князей как своих?

Кстати сказать, современные генетические исследования не выявили «монгольских генов» в геноме жителей европейской части России. А ведь завоевание народов и земель в те времена всегда сопровождалось массовым изнасилованием местных женщин. Таковы тогда были нравы. Не зря со времён Древнего Рима бытует фраза: «Vae victis!» - «Горе побеждённым!»

По логике событий, в изложении академических историков, в крови мужской части русского населения должны были остаться следы в виде монгольских и тюркских гаплогрупп. Но их нет! Тоже загадка, наводящая на мысль, что с востока на русские княжества обрушились отнюдь не «монголо-татары» (к этому надо добавить, что в древних летописях используется не слово «монголы», а «монгаилы», жившие в стране «Монгаль», «монгалы», «мунгалы», «мугалы»; они употреблялись вплоть до XVIII века. В Европе существовало и такое написание: могалы, моголы).

Примечательно и то, что в летописном описании встречи Батыя с князем Даниилом Галицким не упоминается о переводчиках при их беседе. Даниил также свободно общается с «татаро-монгольской ханшей». На каком языке происходило общение, мы, конечно, уже никогда не узнаем.

Попытку дать общую картину событий «монголо-татарского нашествия» и оценить его значение для судеб России не раз предпринимали отечественные историки ещё в XVIII столетии. Вспомним В.П. Татищева, И.Н. Болтина, М.М. Щербатова... В XIX веке Российская императорская Академия наук дважды, в 1826 и 1832 годах, объявляла конкурс на тему: «Влияние монгольского ига на Россию». Увы, на конкурс было предъявлено всего одно сочинение - и то на немецком языке. Главная причина - отсутствие достоверных источников, а неоднократно переписанные копии древних летописей у совестливых историков всегда вызывали настороженность.

Возможно, что близки к истине те современные исследователи, которые вслед за Л.Н. Гумилёвым считают, что хан Батый не был оккупантом, а по своей миссии - Карлом Великим Восточной Европы. Владимирская Русь, будучи вполне суверенным образованием со своей правящей династией, вошла в состав «империи» внука Чингисхана.

Да, русские князья получали ярлыки на княжение от правителей из Сарая, они платили дань, но это была обычная феодальная практика. Западноевропейские короли аналогичным образом получали право на свои владения от императора Sacrum Imperium Romanum Nationis Germanicae - Священной Римской империи германской нации, от папы Римского.

Что касается «монголо-татарского» или «татаро-монгольского» ига, то сам термин, видимо, пришёл к нам из Польши в XVII веке. В Киевском синопсисе - это своего рода учебник истории для церковно-приходских школ того времени - был использован латинский термин jugum. Насколько сегодня известно, его первым ввёл в оборот польский историк Ян Длугош, когда давал характеристику системе правления ордынских ханов на Руси. Он трактовал события, связанные со стоянием на реке Угре, как освобождение от владычества Орды. А далее термин jugum - иго позаимствовал из Синопсиса широко известный в России историк Николай Карамзин.

И последнее. Непредвзятое знакомство с академическими трудами по истории средневековой Руси позволяет сделать вывод, что они в лучшем случае представляют собой добросовестное переписывание авторами трудов предшественников, основывавшихся на весьма сомнительных источниках. При этом по-прежнему игнорируются «неудобные книги»: например, «Скифская история» Андрея Лызлова (1692 г.).

Изображение: Разорение Рязанской земли Батыем. Миниатюра Лицевого свода XVI века. Противники по своей внешности не отличаются друг от друга, что невольно вызывает вопрос у беспристрастных исследователей.