На протяжении нескольких лет русские историки оспаривали 352 воздушных победы, одержанных Эрихом Хартманном (Erich Hartmann). На основании анализа советских архивов в этой полемике Дмитрием Хазановым поставлена точка.

Немец Эрих Хартманн, титулованный ас с наибольшим количеством воздушных побед, в ходе 825 вылетов принял участие в  1 404 боях, одержав 352 победы. Эти цифры из его официальной биографии поражают воображение людей, знакомых с историей воздушных боёв. Многочисленны хвалебные эпитеты, распространяемые в адрес этого первоклассного истребителя в различных публикациях, главным образом западных. Как утверждается, его тактика состояла в том, чтобы гарантированно одерживать победу стремительной атакой, вызывающей у русских, с которыми он боролся, ужас и страх перед полётами.

Зададимся вопросом, в какой степени это соответствует действительности ? Как известно, начало боёв на советско-германском фронте («Восточном фронте» у немцев) с первых часов было отмечено огромными людскими и материальными потерями в авиации Красной армии. Об этом свидетельствуют как германские архивы, так и многочисленные документы, статьи и книги, появившиеся в России за последнее десятилетие. Подробный анализ событий этого периода не является целью данной статьи. Просто констатируем, что сообщения о потерях, основанные на документах обеих противоборствующих сторон, не были благоприятными для Советского Союза. На каждый уничтоженный немецкий самолёт приходилось три-четыре, а порой и десять самолётов с советской стороны.

В числе прочего, это также является следствием и того, что немалое число побед было добавлено в списки немецких асов, наиболее способные и удачливые из них одержали от 25 до 30 побед за период с 22 июня 1941 г. и до начала сентября того же года.

Был ли он сверходарённым пилотом ?

Высокая эффективность многочисленных германских асов объясняется как высокими качествами Luftwaffe, так и неустранёнными дефектами их противника, советских ВВС. Немцы были хорошо обучены, имели отличное управление и были обогащены боевым опытом, приобретённым на Западе. Немалую роль играли наиболее блестящие пилоты, поднимавшие своими победами настроение своих боевых товарищей. Наконец, характеристики основного немецкого истребителя Bf l09 F, превосходящего наиболее современные МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1. Уровень руководства ВВС РККА, осуществлявшегося нередко в частном порядке на самом высоком уровне, был недостаточен. Всё вместе это привело к катастрофическим результатам, вылившихся в высокие потери первых дней войны. Но всё это не объясняет результатов Э. Хартманна, война для него началась не в то время, когда Luftwaffe господствовали в воздухе, а во второй части войны, когда события приобрели уже другой оборот.

Германские армии заняли оборонительные позиции на всех фронтах, советская промышленность, преодолев огромные трудности, наращивала темпы производства самолётов, в том числе новейших Як-9 и Ла-5, способных встретиться лицом к лицу с «мессершмиттами» с повысившимися шансами на успех. У бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2 отныне было намного больше возможностей уцелеть, чем у морально устаревших СБ начала войны.

Имел место феномен ?

Эрих Хартманн, страстный любитель воздушного пилотажа, был сыном знаменитой планеристки Элизабет Хартманн (Elisabeth Hartmann). Запоздалое прибытие его на фронт объясняется молодостью - на момент начала войны в Европе ему было 17 лет. В ранней юности быстро овладел планером, затем повышал уровень лётного искусства уже на самолётах Luftwaffe. Мимоходом отметим, что в начале войны обучение в них было уже менее углублённым, чем в мирное время, но всё же достаточным. Помогавшие достичь Эриху высокого уровня, отмечали Хартманна, видя в нём будущего хорошего истребителя. За штурвал Bf 109 он сел, когда праздновал своё двадцатилетие. 20 августа 1942 г. он получил назначение в резервную истребительную группу «Восток».

Там инструкторы, знающие местную специфику, знакомили новых пилотов с нюансами борьбы против советской авиации, в неформальной обстановке объясняли новичкам особенности боя с советскими самолётами, указывали на расположение брони и расположение вооружения, разъясняли сильные и слабые стороны противника. После двух месяцев подготовки, 10 октября, будущий ас был направлен на южную оконечность фронта, в 52-ю истребительную эскадру (Jagdgeschwader 52  (далее JG 52)), где суждено было состояться всей его блестящей карьере. Худой и невысокий, Эрих казался моложе своих лет, за что получил прозвище «Bubi» («малыш»)

Запрет на полёты после первого же боя.

Осенью 1942 г. JG 52 по числу побед была чемпионом среди немецких истребительных эскадр. Её командующий, майор Д. Храбак (D. Hrabak), направил молодого лейтенанта в 7 Staffel, в составе которого он сделал первые свои вылеты над Кавказом, будучи ведомым оберфельдфебель Э. Россманн (E. Rossmann). По традиции Luftwaffe, новоприбывшие становились ведомыми пилотов, уже одержавших победу. Майор фон Бонин (von Bonnin), командир III./JG 52, не стал нарушать этот обычай, будучи уверенным, что Россманн многое сможет преподать новоприбывшему. Инициативой тогда владели немцы, нанёсшие той осенью немалые потери советской 4-й Воздушной армии, действовавшей в этом секторе. Именно этому соединению принадлежали ЛаГГ-3, которые 14 октября 1942 г. находились в воздухе, когда Хартманн поднялся в воздух в третий раз. Вот как описывал он эту встречу. «Я увидел патруль из двух тёмно-зелёных самолётов, примерно в 3 000 м. и немного выше нас. И не думая снижаться, я сразу нажал на газ, чтобы перехватить их, моментально забыв о присутствии моего ведущего и моей миссии прикрывать его. Сближение было быстрым, я открыл огонь с 1 000 метров по ближайшему самолёту, израсходовав все боеприпасы, в то время как противник следовал своей дорогой без видимого для себя ущерба. Я сблизился с ними до такой степени, что противник не умещался в моём видоискателе. Мне нужно было свернуть, признав свою ошибку. И вдруг я услышал обрадовавший меня голос Россманна по радио «Поверни направо, я тебя прикрою». Я немного помедлил, осуществляя маневры, когда двигатель моего самолёта несколько раз громко «кашлянул». В течение следующих пяти минут он продолжал «стрелять», потом раздался звук, похожий на взрыв петарды и наступила гнетущая тишина. Сумев с грехом пополам перевалить через Эльбрус, я увидел дорогу под собой. Земля быстро приближалась, и я оказался на «брюхе». Подбежавшие пехотинцы помогли мне уничтожить наиболее важные приборы и указали дорогу к нашей базе Солдатская (по дороге на Терек, на северо-восток от Нальчика).

Вечер был посвящён анализу вылета.

Командир  III./JG 52 фон Бонин имел серьёзные претензии к Хартманну. Последний потерял своего ведомого, и, вместо того, чтобы прикрывать его, в одиночку бросился в атаку. Поднимаясь, он прошёл сквозь облако, что дезориентировало его, наконец, он повредил самолёт. Одним словом, карьера начиналась плохо. Хартманн был заключён под стражу на три дня и получил запрет на срок свыше двух недель. Таким образом, несмотря на благоприятное для немцев положение, его первый бой завершился провалом. Молодой пилот попросил разрешения вернуться к боевым действиям, чтобы как можно быстрее реабилитироваться. Во время его 191 вылета, 5 ноября 1942 г., он оказался над главным каналом Кавказа, недалеко от посёлка Дигор. Хартманн там повредил штурмовик Ил-2, нанеся последнему повреждения, вынудившие его осуществить вынужденную посадку. Таким образом, вылет был ознаменован первой победой, но этот бой закончился для немца потерей второго Bf 109 G-2, разрушившегося во время вынужденной посадки.

Женатый молодой человек с задатками.

Все эти неудачи были вызваны избытком пыла и отсутствием опыта. Но задатки, имевшиеся у него в начале карьеры, позволили выпутаться нашему герою из этих перипетий без особых последствий.  В дальнейшем Хартманн более не совершал серьёзных ошибок. Согласно Р. Толиверу и Т. Констеблю, авторов «Асы-истребители Германии 1939-1945» «Показательно, что немецкие молодые пилоты тысячами исчезали во время своих первых боев, не достигнув ни одной победы. Так, прибывший в то же время в 7./ JG 52 лейтенант Р. Мертшат (R. Mertschat) исчез уже 11 ноября, и никто тогда не знал о том, что с ним случилось».

Начальник патруля после 110 вылетов.

По признанию самого Хартманна, Храбак, фон Бонин и Россманн сыграли важную роль в становлении будущего истребителя. Первые два помогли ему использовать теоретические познания на практике. «Чтобы выжить в России и стать эффективным истребителем» - повторял командир новичкам, «нужно постоянно улучшать свою тактику. Очевидно, что вы должны действовать агрессивно, но вы ничего не достигните, если агрессивность не будет сочетаться с умом и осторожностью».

Россманн научил своего ведомого многочисленным приёмам, подчёркивая, что атаковать нужно только тогда, когда имеется твёрдое убеждение, что успех обеспечен. Оберфельдфебель, владевший ценным опытом, летал с новоприбывшими в их первых вылетах, делая всё, чтобы защитить их, надеясь при этом что со временем они смогут развить свои способности. На поле боя рефлексы приобретаются быстро, и в 1943 г., после 110 вылетов и восьми побед, лейтенант Хартманн становится командиром патруля.

У него был уровень пилотов, обладавших наилучшими результатами по эскадре – обер-лейтенанта Цвернеманн (Zwernemann), обер-фельдфебелей Глиславски (Grislawski) и Фризе (Friese), фельдфебелей Толля (Toll) и Даммерса (Dammers). Полюбив «свободную охоту», он постепенно разрабатывает собственную тактику, чтобы сбивать наверняка. «Увидеть первым, оценить положение, принять решение, решительно атаковать и уходить». Он пришёл к пониманию, что не следует давать себе ввязываться в затяжные бои, сбивать противника необходимо как можно быстрее, маневрируя в вертикальной плоскости. Участие Хартманна в Курской битве составило значительную часть его боевой карьеры. В течение 45 дней, с 5 июля по 19 августа, он осуществил 112 вылетов, увеличив при этом число официальных побед с 17 до 88. Операция «Цитадель», хотя и была тщательно подготовлена, потерпела неудачу. Советские армии не только сумели нейтрализовать стремительное немецкое наступление, но и перешли на юге и в центре в наступление, несмотря на огромные потери на земле и в воздухе. III. / JG 52, в составе которой сражался Хартманн, вела ожесточённые бои в секторах Белгород Орловский и Донец. Наиболее удачными днями для молодого аса оказались 7 июля и 7 августа, когда в четырёх ежедневных вылетах он сумел сбивать по семь советских самолётов за раз.

От вылета к вылету его стрельба становится точнее. Техника Хартманна заключалась в том, чтобы оттягивать момент открытия огня до максимального сближения с противником, сосредотачивая его затем на наиболее уязвимых местах. Неожиданность он считал важнейшим фактором достижения победы. «Пилот, который первым увидел противника, уже наполовину выиграл» - любил повторять ас.

Почти каждый вылет – победа…

В ходе ожесточённых боёв Хартманн потерял многих боевых друзей, а 20 августа его личный победный список едва не был закрыт навсегда. При атаке штурмовика Ил-2, на западе от Миллерово, двигатель его «мессершмитта» был сильно повреждён. Советские архивы говорят о сорока воздушных боях в тот день. В течение одного из них лейтенант Ф. Евдокимов из 232-го штурмового авиационного полка, находясь над целью, был атакован 109-м. Он вступил в бой и открыл шквальный огонь. Немецкий истребитель задымил и стал терять высоту, сделав вынужденную посадку ни линиях 2-й гвардейской армии. Все «ильюшины» возвратились на свою базу, хотя многие были повреждены.

Побег из плена.

Хартманн был схвачен, но оставался в плену лишь несколько часов. Он сумел симулировать ранение, и, усыпив бдительность сторожей, убегает, воспользовавшись неразберихой, вызванной атакой Ju-87 Stuka. Отдавая должное хладнокровию и мужеству, необходимо также констатировать неизменность его удачи, ведь на линии фронта он мог быть схвачен советскими пехотинцами. Однако, обе победы, заявленные Хартманном утром 20 августа (6:08 и 06:10) не нашли подтверждения в советских архивах.

Невероятные успехи его товарищей.

Вернувшись в часть, Хартманн узнаёт, что многие из его боевых друзей погибли или считаются пропавшими без вести. Так, «покровитель» молодого аса, оберфельдфебель Россманн, 9 июля 1943 пытавшийся вывести на своём самолёте совершившего вынужденную посадку за линией фронта лейтенанта З. Зейлера (Siegfried Seyler), был тяжело ранен и попал в плен. В Германию он возвратился только спустя шесть лет. Хартманн был назначен командиром Staffel 9./ JG 52, что лично для него означало ещё более жаркие бои. Почти каждый его вылет в секторе левого берега Днепра был отмечен сбитым советским самолётом. Список увеличивался быстро, сбитая 20 сентября 1943 г. Bell P-39 Airacobra стала его сотой победой. В этот день немецкие наблюдатели отметили падение ЛаГГ-3, в то время как на самом деле советская сторона потеряла один Як-7 из 288-го истребительного авиационного полка 17-ой воздушной Армии. Несмотря на противоречие, «победа» Хартманна была засчитана ! В этот период успехи Хартманна были поставлены под сомнение его однополчанином Ф. Облесер (F. Obleser). Этот очень молодой и честолюбивый офицер был почти на год моложе Хартманна. Он прибыл на фронт в 8./JG 52 три месяца спустя после Хартманна, одержав первую победу 28 марта 1943 г.

В царившей атмосфере соперничества между эскадрильями, эскадрами и отдельными пилотами Облесер считал, что он боролся с большевиками не намного меньше, чем Хартманн. Во время Курской битвы ему поручили командование эскадрильей, но список его побед был короче, чем список побед его заочного соперника, перевалившего за сотню. Согласно книге «Holt Hartmann vont Himmel», конфликт был исчерпан следующим образом. Хартманн уговорил командира эскадры Г. Ралля (Gunther Rail), заменившего фон Бонина в начале Курской битвы, временно назначить Oблесера его ведомым. Последний подтвердил, что Хартманн действительно сбил Ла-5 и Bell P-39 Airacobra в двух вылетах 29 сентября в районе Запорожья, и позже уже не ставил под сомнение правдивость отчётов Хартманна. Интересно заметить, что вскоре после этого эпизода список побед Хартманна увеличился в течение первой недели октября на 10 побед, и к концу этого месяца этот молодой пилот одержал уже 80 побед, за что 23 марта 1944 г. был награждён Рыцарским крестом Железного креста.

На этот момент Хартманн одержал 202 засчитанных ему победы. Согласно походного журнала JG 52, 7. Staffel вместе с эскадрильей венгерских военно-воздушных сил была передислоцирована из Умани в Калиновку, а затем, несколькими днями позже, в Проскуров. Между 2 и 7 марта эти соединения одержали 15 побед, из них 10 за два дня. Хартманн был награждён фюрером Дубовыми Листьями вместе с оберлейтенантом В. Крупински (W. Krupinsky). Согласно немецким архивам, после короткого отпуска Хартманн продолжил боевые действия в небе Крыма, затем в районе Ясс, потом в Белоруссии и на юге Варшавы.

До недавнего времени удивительные успехи Хартманна являлись предметом многочисленных дебатов в русской печати. Критики, сомневавшиеся в «серийных победах», обращали внимание на отсутствие лётных книжек «эксперта» и невозможность подтвердить победу кадрами фотопулемёта. С другой стороны, апологеты Хартманна опирались на документы судебного процесса, имевшего место в 1949 г. в СССР. По их мнению, обвинительный приговор, в котором фигурируют 345 уничтоженных советских самолётов, является косвенным подтверждением побед. Следователи МВД никак не могли обманывать или ошибаться в таком серьёзном деле.

Советских архивы призваны на помощь.

Существует лишь один способ закрыть дебаты – проверить, как и в случае с другими асами, подтверждаются ли победы «эксперта» советскими архивами, другими словами, соответствуют ли заявленные Хартманном победы советским потерям. К сожалению, найти ответ не так просто, поскольку излюбленная тактика Хартманна заключалась в том, чтобы сбивать одинокие самолёты, вдалеке от линии фронта, когда их пилоты меньше всего ожидали нападения. В таких случая сбитый самолёт учитывался в советских реестрах не как «сбитый в бою», а как «не вернувшийся с боевого задания». Кроме того, если лётчики оставались в живых, они обычно не могли привести подробности того, как именно были сбиты. Тем не менее, если невозможно подтвердить или опровергнуть одну за другой победы наиболее результативного германского аса, после изучения документов мы всё же можем сделать несколько заключений.

Таким образом, 29 мая 1944 г. три Ла-5 (фигурирующие в отчёте как «ЛаГГ-7»), были добавлены в список его побед, якобы уничтоженных в районе румынского аэродрома Роман. Действительно, в тот день самолёты 5-й воздушной армии атаковали, без использования фактора внезапности, большие военно-воздушные базы Роман и Куши. В ходе последующих боёв наземная зенитная артиллерия и истребители сбили четыре штурмовика Ил-2, но все «лавочкины» 302-й истребительной авиационной дивизии, осуществлявшие прикрытие штурмовиков, возвратились на базу. 5-я воздушная армия в тот день не понесла потерь в истребителях Ла-5, несмотря на очень красочный отчёт ведомого Хартманна, оберфельдфебеля Ф. Блессина (F. Blessin), сообщавшего, как один из советских истребителей «содрогался под прямыми попаданиями, а затем, оставляя шлейф жирного дыма, устремился к земле».

Противоречия в датах и типах самолётов.

Один из русских историков, защищающих Хартманна, М. Зефиров, в книге «Асы Люфтваффе» описал «охоту дня». «4 июля, в районе Бобруйска, Хартманн заметил три Ил-2, занятых атаками расположений немецкой артиллерии. Они спокойно разворачивались на минимальной высоте, совершенно забыв о возможной опасности. Спикировав, Хартманн оказался сзади и немного ниже штурмовика. Он не открывает огонь, пока не приблизился на 50 метров. После короткого залпа первый Ил-2 разваливается в воздухе. Вскоре, после резкого броска, второй противник оказывается в видоискателе. Снова залп почти в упор, и Ил-2, объятый пламенем, устремляется к земле. Третий заход, и третий противник сбит. Три столба дыма указывают на места, где упали три «ильюшина», превращённые в утиль. Это были его 248-я, 249-я и 250-я победы. Хартманн оказался четвёртым пилотом Luftwaffe, достигшим этой цифры». Однако, если мы справимся по немецким архивам, то окажется, что 250-я победа Хартманна была засчитана 4 июня 1944 г., месяцем ранее. В это время боевое соединение Хартманна базировалось в Румынии и сражалось с пилотами 5-й воздушной армии генерала Горюнова. В журнале боевых действий 5-й воздушной армии за июнь 1944 г. (этот документ хранится в центральном архиве министерства обороны Российской федерации, отдел № 32/папка № 4 999/документ № 159/стр. 68) указано, что соединение из 12 Ил-2, ведомых лейтенантом Фроловым, с высоты 900 метров атаковало расположения немецкой артиллерии на севере Ясс. После первого прохода над целью, они были перехвачены двумя парами вражеских истребителей. Командующий 2-го штурмового авиационного корпуса генерал В. В. Степичев наблюдал с наблюдательного пункта 27-й общевойсковой армии за действиями самолётов, когда при появлении вражеских истребителей штурмовики сразу встали в оборонительный круг и, отбивая атаки «мессершмиттов» и «фоке-вульфов», стали смещаться на  свою территорию. Пилоты «ильюшиных» отбили пять заходов немецких самолётов, понеся при этом единственную потерю - повреждённый Ил-2 сделал вынужденную посадку. Контрнаступление германо-румынских армий в конце мая – начале июня 1944 г. представляет собой большой интерес, поскольку сухопутные силы противника пользовались активной поддержкой Luftwaffe. Сконцентрировав значительные военно-воздушные силы и используя фактор неожиданности, немецкое командование сумело перехватить инициативу в небе. Советские потери за 30 и 31 мая, вызванные, главным образом, действиями немецких истребителей, доходят до 70 самолётов.

Несколько дней спустя командование 5-й воздушной армии сумело восстановить порядок и дисциплину, вследствие чего потери в её рядах ощутимо сократились. Усиленные многоярусные патрули на различных высотах сделали миссию немецких «экспертов» гораздо более деликатной. В немецких архивах за этот период находим указания на то, что «мессершмитты», осуществлявшие от трёх до пяти вылетов в день, занимались «очисткой неба», сопровождением смешанных групп Ju 87 и Fw 190 (менее многочисленные Hs 129 атаковали в одиночку) и «свободной охотой». Всё это время Хартманн занимается исключительно «свободной охотой», и с 3 по 6 июня заявляет об уничтожении 12 Bell P-39 Airacobra и восьми Ла-5 (не упоминая при этом о штурмовике !). Ас указывал, что с успехом использовал кучевые облака, многочисленные в это время года, для того чтобы скрываться в них и атаковывать противника на малых и средних высотах. Однако, сопоставляя советские архивы и отчёты Хартманна о его вылетах со второй половины дня (обычно после 15:00, в период наибольшей облачности), можно сделать вывод, что в течение этих четырёх дней он одержал максимум шесть побед из этих 23, включающих и три штурмовика. Также констатируем, что Хартманн указал на уничтожение ЛаГГ, в то время как речь шла о Bell P-39 Airacobra.

Загадочные «сбитые» самолёты.

Во время вылета вечером 4 июля, четвёртого за день, уже заявивший о пяти с утра победах Хартманн и его ведомый фельдфебель Биркнер (H. J. Birkner), «выныривая» из облака, пытались захватить врасплох советские самолёты, когда сами были перехвачены двумя советскими истребителями. Речь идёт о майоре Б. Б. Глинка и лейтенанте Н. Л. Трофимове из 16-го гвардейского истребительного авиаполка (ГвИАП), атаковавших оба «мессершимитта» сверху. Вовремя предупреждённый ведомым, Хартманн сумел избежать предназначавшегося ему залпа, и, форсируя мотор, вышел из боя. В результате этого короткого столкновения советская сторона заявила о победе, а Хартманн о двух (которые были ему авансированы), в то время как все главные действующие лица возвратились на свои базы здоровыми и невредимыми.

Репортаж немецкого военного корреспондента Эккерта (G. Eckert) о 300-й победе Хартманна. 24 августа 1944 г. в районе Сандомира можно процитировать в качестве отличного примера пропаганды доктора Геббельса. Событие описано следующим образом : «Все присутствовавшие собрались вокруг радио и его двух разнесённых динамиков, ибо событие это могло случиться с минуты на минуту. Оператор нервничал, опасаясь пропустить сообщение о 300-й победе, одержанной немецким лётчиком».

15:50 Земля Хартманну : «Вражеские истребители приближаются к Сандомиру !»

16:00 Хартманн : «Я сбил его !»

16:03 Хартманн : «Я сбил его !»

16:06 Земля Хартманну : «Следите за сектором над вами, «кобра» справа от вас»

16:09 Хартманн : «Отлично ! Я собираюсь уделать и его». Затем, одну минуту спустя - «Я сбил его !».

16:10 Ведомый Хартманну : «Мои поздравления по поводу Вашего 300-го !».

На фоне восторженного энтузиазма немцев события продолжают развиваться. Ещё дважды Хартманн сообщил, что советский самолёт только что взорвался в воздухе, таким образом, к вечеру он сбил одиннадцать вражеских самолётов». Все они были засчитаны.

Если верить этому репортажу, Bell P-39 Airacobra из 4-й воздушной армии (именно они, согласно советским архивам, патрулировали тогда над Вислой в районе Сандомира ) взлетели в тот день для того, чтобы служить мишенями немецкому асу. На самом деле противники, противостоявшие 24 августа 1944 г. Хартманну, были известными и опытными пилотами 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии, вызванными полковником А. И. Покрышкиным (эта дивизия входила в 4-ю воздушную армию), и её командир за несколько дней до этого получил свою третью Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Если уже сам стиль немецкого репортажа позволяет допустить, что успехи аса были сильно преувеличены, то реальность превосходит всё, что только можно было предположить. Обратившись к журналу боевых действий 4-й воздушной армии, мы можем убедиться в том, что эти пилоты – из армии С. А. Красовского, прикрывавшие части 1-го Украинского фронта в районе плацдарма на левом берегу Вислы, причём 9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия являлась частью этого войскового соединения. Страница 29 вышеуказанного документа позволяет утверждать, что ни один самолёт не был сбит в воздушном бою 24 августа 1944 г., также ни одна машина не была отнесёна к категории «не вернувшихся из боевого вылета». Следовательно, с высокой степенью достоверности мы можем утверждать, что описанный ранее эпизод, также как и предыдущие восемь «побед» Hartmann 24 августа 1944 г., были ложными.

Нацистский режим нуждался в героях.

Согласно немецких источников, часто ссылающихся на воспоминания ведомого Хартманна оберфельдфебеля К. Унгера (K. Unger), выдающийся «эксперт» 23 и 24 августа 1944 г. сбил девятнадцать самолётов. В документах 4-й воздушной армии (Центральный архив министерства обороны Российской Федерации отдел № 302/папка № 44 196/документ №  91) сказано, что советские потери за эти два дня составили одиннадцать самолётов. Два сбиты вражескими истребителями, один пропал без вести, один уничтожен германской сухопутной артиллерией и семь были сбиты наземной зенитной артиллерией противника. Следовательно, на счету Хартманна могли оказаться только биплан По-2 208-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии (но Хартманн не претендовал на победу над несчастным бипланом), и Bell P-39 Airacobra из 7-й авиационной дивизии. Как бы там ни было, немецкий ас не добился тех выдающихся результатов, о которых сообщается. Необходимо также иметь в виду и другой важный пункт. В конце августа 1944 г. ценой отчаянных усилий немцы сумели остановить советское наступление и стабилизировать положение в центре советско-германского фронта. Всё же, летом многие немецкие части, входившие в группы армий «Центр», исчезли в «мешках», и это было одной из наибольших катастроф, постигнувших Wehrmacht за всю его историю.

Благодаря превосходству в воздухе, которому Luftwaffe уже не могло противиться, Красная армия по большей части одерживала победы на Висле. От вида соединений советских штурмовиков и бомбардировщиков, сопровождавшихся истребителями, у одних контратакующих немцев опускались руки, другие же, будучи ничем не обескуражены, истребили «орды азиатов» в большом количестве. Таким образом, нацистский режим злоупотреблял образом асов Luftwaffe, делая из них «сверхлюдей», великодушно награждая при этом за «победы».

Тем не менее, имеются случаи, когда победы Хартманна, частично, во всяком случае, могут быть подтверждены данными советских архивов. Так, можно с уверенностью утверждать, что 24 октября 1943 г. он сбил героя Советского Союза лейтенанта Сытова из 5-го гвардейского истребительного авиационного полка (ГвИАП). Советский ас, имевший 24 личных и шесть коллективных побед,  был сбит в ходе воздушного боя в районе Запорожья, где он отделился от своего подразделения и позже не вернулся на аэродром. Эта потеря мучительно отозвалась в полку, где в одном из его документов лётчик характеризовался следующим образом : «не имевший равных по энергичности атак и точности ударов». Никто из однополчан не видел, при каких обстоятельствах был сбит его самолёт. С другой стороны, согласно немецким отчётам,  Хартманн в тот день сбил «ЛаГГ-5» во время своего 357-го вылета, одержав 133-ю победу.

В ходе ожесточённых боёв за Днепр лейтенант Сытов был не единственной потерей 5-го ГвИАП. В конце 1943 г., в ходе вылета в районе Апостолово, из вылета не вернулся самый результативный пилот. Лейтенант П. Т. Калсин, имевший 16 побед, 12 декабря продемонстрировал мастерство и самоотверженность, приземлившись за линией фронта рядом с подбитым Ла-5 капитана Г. А. Баевского и благополучно вернувшись с ним на свой аэродром. Неделей позже, в сложных метеорологических условиях самолёт Калсина потерял контакт со своим соединением и больше его никто не видел. Весьма вероятно, что он пал жертвой Хартманна, патрулировавшего в районе Никополь-Апостолово. Немецкий ас сделал заявки на три победы над Ла-5, в то же время штаб-квартира 17-й воздушной армии 20 декабря признала потерю двух «лавочкиных».

По ошибке он сбивал самолёты из своего же лагеря.

Сергей, сын знаменитого конструктора И. Сикорского, работая в Западной Германии после войны, познакомился с Хартманном. К 1970 г. их отношения превратились в искреннюю дружбу, и выдающийся ас рассказал своему другу, коммерческому директору предприятия, носившего его имя, о войне, жестокости обращения с ним в СССР и несправедливостях судьбы, жертвой которых он стал. Вот один из эпизодов, о которых рассказал сам Хартманн и переданный автору этих строк Сергеем Сикорским : «Наиболее опытные пилоты иногда были вынуждены вылетать в «свободную охоту» в отвратительных метеорологических условиях. Умение ориентироваться при  минимальных ориентирах часто степного пейзажа вкупе с моей машиной были тем, что позволяло мне вернуться. Но дважды в недобрый час (один из этих случаев произошёл осенью 1943 г. в районе Днепра) мои глаза меня подвели, я атаковал и сбил самолёты, германские кресты на крыльях которых различил только во время их падения. Разумеется, в то время я никому ни о чём не сказал, вокруг этих ошибок было…».

Отличная слаженность с ведомыми на «свободной охоте».

Высокий уровень обучения пилотов JG 52 был залогом достижения результатов вроде полученных Хартманном. Успехи эскадры на ниве «свободной охоты» объясняются по большей части хорошей сплочённостью её ведущих с ведомыми и отличной координацией их действий. Доказывает это следующий пример. Когда в конце войны у Хартманна ведомым был майор Г. Капито (G. Kapito), недавно переведённый из бомбардировочной авиации и не завершивший до конца своё переобучение на истребителя, патруль их рассыпался с первых же виражей. 1 марта 1945 г. майор отстал и, попав под огонь «аэрокобры», вынужден был покинуть свой самолёт на парашюте. Но советский самолёт сам в свою очередь был атакован Хартманном и загорелся. Позже Капито рассказывал, что он во время падения видел сбитого противника, на фюзеляже которого было 25 звёзд.  Сбитый «мессершмитт» оказался его 26-й и последней победой. Чешский историк Колевски, основываясь на воспоминаниях механика из I./JG 52, которой Хартманн командовал начиная с февраля 1945 г., пришёл к выводу, что «жертвой», сбитой 1 марта, оказался капитан С. И. Лазарев из 728-го истребительного авиационного полка 256-й истребительной авиационной дивизии. Неподалёку от Бреслау немцы обнаружили обломки сбитого «Яка» (а не «аэрокобры», как ошибочно идентифицировал самолёт Хартманн) с красным коком винта и тремя рядами звёзд. Согласно советским официальным документам, на момент своей гибели Лазарев имел 22 личных победы и три коллективных.

Молодые советские лётчики были лёгкой «добычей».

Большей частью «жертвами» немецких асов были недостаточно подготовленные молодые советские пилоты. Увеличение численности советской авиации во второй половине войны обусловило необходимость отправки на фронт тысяч лётчиков, в то время как страна не располагала необходимыми средствами для обеспечения им приемлемого обучения. Даже имея в своём распоряжении современные и хорошо вооружённые самолёты, «новички» рисковали быть сбитыми в кратчайшие сроки. Немецкие асы вроде Хартманна знали это очень хорошо, и потому старались сосредотачиваться именно на таком типе «добычи», дабы, без особого риска решив их судьбу, быстро затем удалиться.

Когда потребности возрастали, а  именно во время крупных наступательных операций, ВВС Красной армии вынуждены были бросать в бой неопытных резервистов и курсантов, находившихся на стадии обучения, и нередко оказывавшихся, в итоге, лёгкой добычей Luftwaffe. К тому же, многие советские самолёты даже в конце войны были лишены радио. Часто лишь командир соединения имел в своём распоряжении приёмопередатчик, остальные пилоты имели лишь приёмник. Отсутствие радиосвязи создавало значительные затруднения, вынуждая пилотов группироваться в небольшие группы.

Истребительная авиация почти не допускалась к боям.

Кроме того, советская истребительная авиация, даже на заключительном этапе войны, редко выполняла задачи наступательного характера. Большую часть времени её роль сводилась к прикрытию с воздуха определённого участка фронта и сопровождению атакующих частей. Во время таких вылетов пилотам не разрешалось покидать свои соединения, даже ради преследования противника, задача их была в удержании противника на расстоянии от наземных сил. «Сталинским соколам» очень редко разрешались «свободная охота» на маршрутах полётов германской авиации и атаки аэродромов Luftwaffe. Это значило, что, несмотря на количественное меньшинство, немецкая авиация редко попадала в безвыходные ситуации, а немецкие асы имели возможность пользоваться всеми выпадающими им шансами. Здесь мы должны отдать должное его способности Хартманна быстро оценивать ситуацию и атаковать только тогда, когда это было выгодно.

На один сбитый самолёт - пять заявок на победу.

Будучи хорошим истребителем, Хартманн прекрасно знал, как извлекать выгоду из некоторых закоснелых методов советской авиации, и как любой хороший истребитель, он не действовал по шаблону. Тем не менее, Хартманн уделял немало внимания заботе о собственной безопасности. Среди его побед фигурирует мало бомбардировщиков, таких как Пе-2 или Douglas A-20G Boston, и почти нет двухместных штурмовиков Ил-2.  Это может быть объяснено его нежеланием рисковать, так как атакуемый самолёт оборонялся одним или даже несколькими пулемётами, что могло повлечь за собой неприятные последствия для истребителя ещё до выхода на благоприятную позицию для стрельбы.

Анализ избирательного количества боёв «эксперта» в конце войны показывает, что большинство его «побед» не подтверждается советскими архивами. В некоторых случаях после того, как действительно был сбит вражеский самолёт, Хартманн делал заявку на троих и даже на пятерых «большевиков на земле». Таким образом, реальные успехи его могут быть оценены в 70-80 советских сбитых самолётов (численный состав почти двух полков !), что довольно много. В ходе боёв сам Хартманн потерял в результате воздействия противника или лётных происшествий 10-12 «мессершмитта».

Достоверность рапортов Хартманна оказалась ниже, чем в среднем у немецких лётчиков-истребителей. Это может быть объяснено трудностью и даже невозможностью узнать реальную судьбу самолёта, подвергшегося атаке над советскими тылами, где часто появлялся Хартманн (а другие «эксперты» следовали его примеру). В таких случаях подтверждение победы сводилось к вероятным свидетельствам коллег.

Факт, что достоверность докладов немцев в 1941-1942 г. г. была выше, чем в 1944-1945 г. г., когда Хартманн одержал большую часть своих побед. Например, из 33 сбитых на Восточном фронте В. Мёльдерсом (Werner Mölders) советских самолётов лишь около 20 может быть подтверждено советскими архивами. В то же время к концу войны германская пропаганда нуждалась в лучших людях, «сверхчеловеках», способных остановить волны «большевиков». Молодой «эксперт» Хартманн, безусловно, умелый пилот, был официально возведён в ранг неуязвимого героя. Публикация во время «холодной войны» нескольких книг, посвящённых его службе, также помогла отполировать его образ «белокурого рыцаря», без страха и упрёка противостоявшего «красной угрозе». Анализ советских архивов также позволяет отрицать, что он удосужился особого внимания со стороны советских специальных служб. Слух, согласно которому голова Хартманна, якобы прозванного «зелёным дьяволом Украины», была оценёна в сто тысяч рублей, не подтверждается советскими архивами.

Легенда о «чёрном тюльпане».

Немцы утверждают, что с того момента, когда на носу его «мессершмитта» были нарисованы чёрные полосы, наподобие лепестков тюльпана, результаты его сильно понизились. Будто бы из-за того, что советские службы радиоперехвата быстро определили, что самолётом с «чёрным тюльпаном» управлял Хартманн, советское командование всякий раз при его появлении отдавало приказ своим пилотам покинуть поле боя. На самом деле это абсолютно невозможно доказать. Напротив, есть свидетельства, что сами немцы передавали своим экипажам «Achtung, аchtung, Pokryshkin ist in der luft !».Если сведения, что  советская разведка при перемещении самолётов Luftwaffe почти не интересовались их пилотами. Имя Хартманна ничего не говорило советским штабам, и некоторые из них узнали о нём лишь во второй половине 1944 г., проанализировав протоколы допросов пилотов JG 52, попавших в их руки.

Наконец, необходимо подчеркнуть, что сами пилоты Luftwaffe не считали, что Хартманна можно поставить в один ряд с В. Мёльдерсом или А. Галландом (Adolf Galland), хотя официально он и одержал больше побед. Советская сторона также не ставит его на одну высоту с А. Покрышкиным, одним из тактиков советской авиации. Наконец, несмотря на свой престиж, Хартманн никогда не занимал высокий пост в немецкой воздушной иерархии как во время, так и после второй мировой войны. Только в июле 1944 г., через 20 месяцев после его прибытия на фронт, ему был дан чин обер-лейтенанта, майором он стал накануне капитуляции Рейха. В Bundesluftwaffe, где у Хартманна была репутация неконтролируемого и «политически некорректного», он с трудом добрался до звания полковника.

Споры историков.

Если все историки сходятся во мнении, что если количество подтверждённых побед (289 у Хартманна на27 августа 1944 г.) на самом деле соответствует реальному числу потерь у противника, что означает, в свою очередь, что Восточный фронт предоставил лучшим немецким истребителям идеальные условия для достижения успеха в течение по крайней мере двух лет, то они при этом расходятся в выводах, которые можно из этого сделать.

Стоит добавить, что многие немецкие историки упрекают своих русских коллег в том, что те движутся в обратном направлении, пытаясь приуменьшить, насколько это возможно, истинные масштабы достижений «экспертов», дабы возвысить успехи советских асов, до сих пор дискредитируемых ещё со времён «холодной войны», как это подчёркивает Д. Хазанов.

P. S.

После выхода номера журнала со статьёй, некая немецкая организация историков авиации подала на редакцию в суд за публикацию якобы недостоверных и клеветнических материалов. На суде ответчиком были предъявлены документы, упоминаемые в статье, а также некоторые другие из советских архивов, переведённые на два языка, и судебное заседание на этом было прекращено.

Приложения.

1) Список побед Э. Хартманна из книги Рэймонда Ф. Толивер и Тревора Дж. Констебля «Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха».

2) Оригинал статьи.

P. P. S.

Просьба указывать на возможные ошибки, поскольку были сложности с переводом некоторых терминов.

 «352 victoires ou 80 ? Erich Hartmann : un total contesté», что в контексте можно перевести как «352 победы или 80? Эрих Хартманн – оспоренные результаты» журнала Le Fana de L’Aviation за 2005 г. (Nº 423).