Прочь из Киева

 

 Первый великий русский полководец князь Святослав Игоревич выглядит эпической фигурой Киевской Руси. Так и тянет внести его, скорее, в сонм богатырей, а не государственных деятелей. Но великий князь был не просто воином, а политиком, заложившим в чём-то традиции и внешнего курса Руси-Московии-России. Можно сказать, он первым наметил наши международные сверхзадачи.

При анализе политики Святослава отчего-то возникают устойчивые ассоциации с судьбой другого нашего великого предка Петра Первого. Не смотря на немалую историческую дистанцию почти в восемьсот лет, в их взглядах и решаемых исторических задачах было немало общего. Может, это и называется исторической преемственностью?

Во-первых, оба решили покинуть свои столицы: один – Киев, другой – Москву, пребывание в которых их явно тяготило. И оба пришли к заключению о необходимости основать новые стольные города, сама география которых отвечала бы главным задачам движения их держав. Пётр, как известно, заложил на Заячьем острове крепость, ставшую прологом блестящего Санкт-Петербурга. А Святослав стремился перенести столицу в Переяславец, который должен был набирать силу на территории нынешней Румынии.

Санкт-Петербург был призван закрепить выход России к берегам Балтийского (некогда Варяжского) моря, открывавшего для страны простор для проведения большой европейской политики. А Святослав столбил свой путь на юг, поближе к важнейшим для русичей того времени торговым путям, без гарантированного доступа к которым Русь просто не могла развиваться.  И тот, и другой понимали, что сила продолжает играть главную роль в международных связях. Но ни Святослав, ни Пётр не видели в войнах единственно надёжный инструмент достижения своих целей. Ни тот, ни другой не воевали ради войны. Впрочем, коснёмся подробнее деяний Святослава, что передвигался, как отмечал летописец, подобно барсу. И спал в степи, подложив под голову только седло.

Отмстил неразумным хазарам

Пусть нас простит Александр Сергеевич Пушкин, но вещий Олег хоть и «взбирался», но с хазарами дела не имел. Геостратегическую задачу очистки для Руси волжских горизонтов решал Святослав. До нашествия монголов только Хазарскому каганату удавалось держать ряд славянских племен под своей властью, взимая немалую дань и совершая карательные набеги. Однако государство-химера, как Хазарию называл Лев Гумилёв, постепенно слабела. Сказывался усиливавшийся раскол между основной массой тюркского населения и верхушкой, исповедовавшей иудаизм. Да и исторический союзник Византия теряла интерес к каганату на фоне усиливавшейся Руси. Так что Святослав не просто подготовил свой штурмовой корпус к сложному походу, но и выбрал выгодный для такого броска  идеальный в геополитическом плане момент.

Собственно, вся его политика доказывала, что был он не просто удачливым рубакой, каким иногда его стремятся представить в романтических произведениях, а государственным деятелем, мудрым и расчётливым. Понятно, дело было не только и не столько в Хазарии, хотя, конечно, необходимо было избавить державу от постоянной угрозы, которая исходила от этого химерического образования.

Святослав понимал, что ликвидация хазарской препоны открывает Руси прямой путь к тёплому Чёрному морю. А значит, и беспрепятственную дорогу в Крым, в Византию и дальше в Средиземноморье к фрягам. Дорога к тёплым морям, как известно, станет стратегической  целью и Московии. Это затем будет захват казаками Азова. Походы в Крым Голицына, не слишком удачный Прутский поход самого Петра. Но цель-то ясно обозначил еще князь-воин Святослав.

Весьма характерно, что киевский владыка выбрал себе в союзники саму географию. В принципе, он мог пойти на каганат традиционно по Днепру в Чёрное море, вокруг Крыма, через Керченский пролив и Азовское море войти в воды Дона. Волоком достичь Волги. И только тогда спуститься до хазарской столицы Итиль, которая располагалась в дельте великой реки, примерно в районе нынешней Астрахани.

Но полководец резонно просчитал, что такой путь будет издали контролироваться хазарской разведкой и никаким сюрпризом для каганата не станет. Он выбрал сухопутный маршрут через земли вятичей и Волжскую Булгарию, которая боялась открыто выступить против Хазарии, но тайно согласилась снабжать экспедиционный корпус. А дальше было знаменитое «Иду на вы!». Как полагают некоторые историки, таким образом Святослав хотел сразу спровоцировать хазар на решающее сражение и не позволить им вести скифскую войну, когда пришлось бы искать в степи небольшие вражеские формирования.

Так что, и в ставшей классической фразе не было ни капли самолюбования или желания красиво войти в мировую историю, а был совершенно  чёткий расчёт.

Даже Тмутаракань стала ближе

После победы у Итиля Святослав снова поражает современников некоторой с виду нелогичностью своих дальнейших действий. Особенно он заставил занервничать тогдашнюю сверхдержаву Византию. Тамошние ромеи, искусные интриганы большой политики, были уверены, что «варвары» ринутся грабить Закавказье, Тмутаракань, Крым с его богатыми городами. А, будучи отяжелёнными добычей, медленно поползут обратно, став, быть может, лёгкой добычей для сил мести. Как выяснилось, печенеги действительно тогда напрасно ждали князя с дружиной у днепровских порогов.

Но Святослав шёл на юг не ради золотой посуды и запасов специй, он хотел закрепиться в регионе (вот его сверхзадача), а потому князь стремится, прежде всего, поладить с местным населением, которое он старается уберечь от обычного для эпохи разорительного грабежа. Как результат, Тмутаракань входит в зону русского влияния, а затем становится и просто русским княжеством, в котором правили потомки князя-воина.

А сам Святослав поворачивает  на Дон, к самой известной хазарской крепости Саркел, построенной византийскими инженерами. Саркел взят, и войско возвращается в Киев опять по степям. Что позволило ещё и вятичей, избавленных от постоянной хазарской угрозы, окончательно включить в состав Руси. К тому же в сферу интересов Руси входит и Булгария. А это значит одно: для русских ладей открывался путь ещё и на Каспий. А там и к арабам. Думается, что Афанасий Никитин был далеко не первым, кто потом ходил за три моря.

Нет, никогда Святослав не воевал ради самой войны, ради её кровавой романтики. Более того, немало историков склоняется к тому, что он в чём-то пожертвовал интересами своих витязей, тоже гораздых пограбить богатые полисы, ради решения стратегических задач русской геополитики. А это вообще не в стиле эпохи.

Конечно, собственно о Святославе известно, к сожалению, не так много. Но это как раз тот случай, когда можно алгеброй, то есть логикой, проверить гармонию его политики.

Не знаем, насколько его возвращение в Киев было триумфальным. Ему, язычнику, всё труднее было находить общий язык с матушкой-княгиней Ольгой, крестившейся в Константинополе, и столичными элитами, которые всё больше склоняются к новой вере. Не исключено, что Святослав, будучи прагматиком, мог бы креститься. Но тогда он шёл бы на конфликт со своей языческой дружиной, внеся раскол в её ряды. А  гвардия была его главной опорой. И  это идеологическое противоречие, видимо, становится ещё одной причиной его попытки укорениться на Юге, у Чёрного моря. К тому же князь не мог не знать, что один из первых городов с названием Киев существовал на Дунае.

Святослав предпочитает уйти, посадив своих сыновей властвовать в Киеве, Новгороде, Чернигове.

Загадка днепровских порогов

Впрочем, и Святослав, и Пётр понимали, что перенос столиц значительно упрощает освоение и последующую государственную интеграцию новых земель. Вот и основание Переяславца, по мысли князя, видимо, позволило бы Руси решительно шагнуть на юг, к тёплому Чёрному морю, на пересечение важнейших мировых торговых путей. А это окончательно позволило бы стране войти в сообщество передовых и наиболее влиятельных держав того времени.

Кстати, как мы уже отмечали, новая столица должна была располагаться на территории нынешней Румынии. Но не далеко от границы Одесской области. А значит, в этом же регионе спустя столетия турки воздвигли свою знаменитую крепость Измаил, призванную надёжно запереть выход в морские воды. И, собственно, взятие Измаила Суворовым можно рассматривать как новое подтверждение прозорливости Святослава. Спустя столетия Россия всё равно вынуждена была решать задачи, которые намечал себе и князь. Вот такой круг времени. Есть цели, от которых сильному государству не уйти.

Закрепить же своё присутствие на Балканах князь собирался в ходе своего похода за Дунай. Фактически дело шло к разделу Болгарии между Русью и Византией. Причём союзниками в таком походе выступали печенеги и венгры, от которых стонала Европа. И сам факт их участия в походе было лишним признанием авторитета князя, о котором уже были наслышаны в Старом Свете.

Поход этот прерывался. Поскольку, не без наущения Константинополя, на Киев пытались напасть кочевники (видимо, из числа несоюзных Святославу родов), и дружина буквально рывком вернулась на берега Днепра. Затем после снятия блокады столицы  наступление на Балканах продолжилось.

Апофеозом стало взятие войсками Святослава Филипполя (сейчас это болгарский Пловдив). Понятно, что увидев противника в нескольких днях пути от Константинополя, император стянул все силы навстречу Святославу. Сражение под Аркадиополем, говоря современным языком, видимо, закончилось вничью. Есть сведения, что затяжной битвы с отборными имперскими войсками не выдержали всё те же печенеги, склонные скорее к набегам, чем к воинской дисциплине.

Однако, если бы Святослав был действительно разбит, то вряд ли бы византийцы пошли  на подписание с ним почётного мира, закрепляющего русское присутствие в регионе. Между тем, если верить ромейским источникам, Святослав лично встретился с очередным византийским узурпатором Иоанном Цимисхием. Тамошние летописцы даже подарили нам его достоверный портрет: среднего роста, крепкого телосложения. С бритой головой, украшенной оселедецем, с вислыми усами и с пронзительными голубыми глазами. В левом ухе серьга с бриллиантом и тремя чёрными жемчужинами. По описанию – просто типичный казак. Только истинные герои оказывают даже  такое внешнее влияние на своих потомков.

Кто знает, каких бы вершин достигла Русь под руководством Святослава. Где бы проходили её границы. Но повторимся, история не имеет сослагательного наклонения. И трагическая гибель князя с частью боевой дружины на днепровских порогах осталась ещё и загадкой, которую до сих пор многие стремятся разгадать.

Действительно, по официальной версии наших неоднократно скорректированных летописей, коварные ромеи подкупили печенегов, сообщив им о маршруте возвращения князя. А те блокировали дружину на днепровском  острове, а потом ослабленных русичей уничтожили вместе с князем, превратив его череп в чашу.

В этой версии все нелогично. Зачем вообще, на зиму глядя, князь решил вернуться в Киев. Где фактически был отрезанным ломтем, и где уже у кормила власти освоились его наследники? Почему вдруг выбрал водный путь в ладьях, хотя всегда стрелой летел со своей конницей. Почему не пересел на коней, и почему часть дружины все-таки ускакала? И почему, добравшись до Киева, его воевода Свенельд не прислал подмоги?  Почему Святослав, который никогда никого не боялся, сразу не дал бой кочевникам или не повернул назад на юг?

Вопросы без ответов. Ясно, что дошедшая до нас официальная версия что-то откровенно передёргивает. И сочиняли её много позже, когда, видимо, не все нюансы уже помнили. Есть версия, что Святослава подвели к гибели как раз из Киева, и часть дружинников просто предала своего князя. Может быть, сказались старые обиды, когда князь лишил их ожидаемой добычи. Видимо, Святослав, привыкший «идти на вы», впервые растерялся от такого удара в спину. Впрочем, эта тайна вряд ли когда-нибудь будет раскрыта. Её занесло песками времён.

Но, так или иначе, погрязшим во внутренних сшибках и борьбе за власть наследникам великого стратега просто было уже  не до броска на юг. Планы князя и плоды его побед были похоронены на долгие века. Так, к сожалению, неоднократно бывало в нашей истории. А Святослава по ходу дела максимально упростили и превратили в обычного  боевого вождя. Его стратегические планы, которые легко вписываются в стратегию строительства великой Руси, оставались за скобками романтических рассказов о князе-воине. Прямодушном и наивном, которого легко обманули ромеи. Но завещание его потомкам осталось в веках.

МИХАИЛ ЩИПАНОВ, file-rf.ru