Оживление общественной обстановки и рост национального движения в Украине в конце 1980-х – начале 1990-х годов привел к всплеску интереса к отечественной истории, особенно к тем еë моментам, которые не пользовались особым вниманием со стороны официальной советской историографии.
Как следствие, появились многочисленные переиздания трудов дореволюционных и зарубежных историков, ранее бывших недоступными. Наиболее известный пример – книга канадского украинца Ореста Субтельного «Украина. История», многочисленные переиздания которой заполонили все библиотеки, сделав еë наиболее популярным учебником 1990-х годов. Некритическое восприятие всего зарубежного привело к тому, что за все время ни один отечественный исследователь не взял на себя труд критически проанализировать работу Субтельного. Предисловия О.Майбороды и С.Кульчицкого страдают обычной комплиментарностью. Последний, например, оспорил лишь один, наиболее одиозный тезис Субтельного – о «колониальном статусе» Украины в составе СССР. В остальном же – всë прекрасно: «живой язык», «нетрадиционный подход», «отсутствие идеологической предубежденности».
Можно согласиться с первыми двумя утверждениями. Хотя «нетрадиционность» часто сводится просто к чрезмерному выпячиванию и раздуванию места и роли Западной Украины в событиях, в то время как отечественные исследователи обычно (и более обоснованно, по моему мнению) уделяют преимущественное внимание Большой Украине, Надднепрянщине. Что же касается третьего утверждения Кульчицкого, то с ним можно поспорить. Конечно, личная позиция О.Субтельного – это его право, но там, где эта позиция приводит к ошибкам, перекосам и тенденциозности – объективности ради стоит спорить и опровергать. «Западный» подход имеет позитивную сторону – взгляд со стороны объективнее. Но он имеет и большие недостатки. Незнание местной специфики и отечественной литературы ведет к прямым ошибкам. А ведь Субтельный чуть ли не принципиально избегает пользоваться советскими источниками, предпочитая мемуары заокеанских эмигрантов. В списке источников, воспроизводимом в украинских переводах его книги, на 108 иностранных приходится лишь 22 советских издания (17%). В оригинале пропорция чуть иная: 138 на 33 (подсчитано автором по [1]).
Рассмотрим материал по порядку. Начинает работу Субтельный вполне традиционно: первые люди появились на Украине около 150 тыс. лет назад (С.5-6). В советских учебниках приводилась та же цифра, но после провозглашения независимости в работах А.Бойко, Г.Сергиенко и В.Смолия внезапно появилась новая – около 1 млн лет назад. Обоснования этого искусственного удревнения «человека на территории Украины» маловразумительны, но к предмету статьи не имеют прямого отношения. Так же традиционны положения Субтельного о появлении названия «славяне» в 6 веке н.э. (С.19). Здесь он явно не согласен с М.Грушевским, сильно удревняющим историю славян-праукраинцев. Традиционен Субтельный и в объяснении происхождения термина «Украина» - от слова «окраина», толкуя его как периферию цивилизованного мира, географическую периферию Киевщины (С.5, 23, 105). Здесь он явно не согласен с современными украинскими историками, уже более 10 лет ищущими более приличное происхождение для названия независимой страны.
Первый сомнительный момент – дискуссия о норманнах. В русском переводе мысль Субтельного звучит так, будто он сомневается в том, что археологические материалы подтверждают тезис антинорманистов о незначительном скандинавском присутствии на Руси [2]. Сомневаться в этом не стоит: даже в крупнейшем дружинном курганном скоплении – Гнездовском могильнике на Днепре число норманнских захоронений не превышает 5% [4]. Однако изучение оригинального англоязычного текста книги (С.25) показывает, что упрек следует переадресовать от автора О.Субтельного к переводчику В.Звиняцковскому, сделавшему неуклюжий и неверный русский перевод. Сам Субтельный – отнюдь не норманист.
Далее он движется по наезженной в украинской историографии колее, то есть о двух захватах Киева - Андреем Боголюбским в 1169 и Данилом Галицким в 1239 - повествуется в совершенно различных выражениях: в первом случае неоднократно повторяется тезис о «жестоком разгроме Киева» (С.38), во втором – говорится вообще не о захвате, а о «присылке воеводы Дмитра» (С.39, 61). Здесь явно прорезается тенденция к идеализации галицких князей. Ведь фактически Данило под шумок, вызванный первым монгольским походом 1237-1238 гг, захватил, занял Киев, причем унизил древнюю столицу, посадив наместником не князя, а простого воеводу; сам же, опасаясь татар, не защитил ни Киева, ни Галичины, а убежал в Венгрию. Такая же идеализация чувствуется и в отрицании О.Субтельным феодального характера Киевской Руси. Вместо этого он неоднократно подчеркивает уникальность, независимость и неповторимость местной социальной системы – тезис довольно слабо обоснованный (С.47).
Ошибочным является утверждение Субтельного, что первый православный митрополит был назначен в Киев в 1037 г. (С.49). Ведь крещение Руси произошло на полвека раньше, кто же возглавлял церковь тогда? На самом деле первый митрополит появился на Руси сразу же после крещения, в 990 г. Согласно Никоновской летописи этот пост занимали Михаил, Леонтий, Иоанн. События же 1037 г. – это перенос митрополии в храм Святой Софии и, возможно, еë реорганизация [5].
Следующее мое принципиальное несогласие с Субтельным – терминологическое. В западной историографии сложилась традиция называть жителей Руси, начиная со средних веков, «московитами». К сожалению, современные украинские переводы сохраняют этот термин, подчеркивая отличие русских от украинцев. Субтельный совершает определенную передержку, указывая, что украинцы тогда «самоназывались русинами, а русских называли московитами» (С.69). Это типично западнический подход. Как верно заметил в галичанах еще П.Кулиш: «Великоруссы, называемые ревниво и завистливо Москалями… Россия, так названная у них Московия, Московщина» [24]. На самом деле жители всех восточнославянских земель – великороссы и малороссы называли себя русскими. Термин «московит» имеет исключительно западное происхождение и укоренился главным образом в иностранной литературе, начиная с ХVI века. Термин же «украинец» широко применяемый современными историками аж до времен Киевской Руси, вообще появился только в конце ХІХ в.
Труднообъяснимо следующее противоречие в книге Субтельного. На с.108 он указывает, что на Украине в начале ХVІІ в. проживало 120 тыс. евреев. В первых украинских изданиях 1991, 1992, 1993 (перевод Ю.Шевчука) эта цифра сохранилась [3]. Но в русском переводе 1994 г. внезапно появилась еще одна цифра – 50 тыс. евреев [6]. Как выяснил автор, это новое дополнение было взято из примечаний на с. 575 оригинальной книги Субтельного. Однако, позабыв согласовать эту цифру с предыдущей, издатели поставили автора в сложное положение. Ссылаясь в первом случае на М.Тихомирова, а во втором – на С.Этингера, Субтельный никак не комментирует это противоречие. Между тем, в одном из еврейских учебников, изданных Открытым Университетом Израиля, со ссылкой на С.Барона приводится еще одна цифра – около 150 тыс. евреев на Украине в 1648 г [7].
Еще одна характерная ошибка: Субтельный утверждает, что подавляющее большинство поднепровских казаков были украинцами (С.108-109). На самом деле, как свидетельствуют современные исследования, национальный состав Войска Запорожского Низового в середине ХVІІ в. был таков: славяне (русские, украинцы, белорусы) – 34,2 %; азиаты (турки, татары) – 27,4 %; арменоиды – 17,4 %; средиземноморские народы (евреи, греки) –21 % [8].
Странным выглядит у автора описание восстания К.Косинского. По Субтельному, оно кончилось подписанием договора под Пяткой, после чего Косинский «погиб в случайной стычке» (С.114). Автор явно не знает о втором походе восставших и осаде Черкасс в мае 1593, когда Косинский и был убит то ли в бою, то ли на переговорах с Вишневецким [9].
С большими ошибками изложены у Субтельного события Конотопской битвы. Он утверждает, что еще во время переговоров в Гадяче 150-тысячная армия Трубецкого вторглась в Украину, была полностью разгромлена 29 июня 1658 под Конотопом, однако Трубецкой вскоре вернулся на Украину с новым войском (С.144). На самом деле договор в Гадяче был подписан 6 сентября 1658, Трубецкой же в это время находился в Москве. Приказ выступать он получил лишь в январе 1659 [10]. Его армия (100 тысяч чел.) вступила на Украину только 26 марта 1659 [11]. Сражение же под Конотопом случилось 29 июня 1659 г. Поражение русских было сильным, но не катастрофическим: большая часть армии под защитой «таборов» отошла к Путивлю. И когда по призыву переяславского полковника Т.Цецюры, А.Трубецкой с войском вступил в Нежин, это была не «новая», а та самая армия, якобы «уничтоженная» под Конотопом. Хронологическая ошибка Субтельного имеет явно тенденциозный характер: он стремится показать, что гетман Выговский пошел на соглашение с поляками лишь когда коварные москали оккупировали Украину. На самом деле все было наоборот. Неторопливая реакция Москвы на Гадячскую унию имеет такую хронологию: нападение Выговского на пограничные войска Ромодановского и осада Каменного городка (октябрь); объявление Выговского изменником и избрание наказного гетмана И.Безпалого (ноябрь); наказ Трубецкому «уговаривать черкас, чтобы они в винах своих ему государю добили челом, а государь их пожалует по прежнему…[в случае неудачи] итти на них войной» (январь 1659); начало осады Конотопа (19 апреля 1659) [10]. Повторяющиеся утверждения Субтельного, что Москва интриговала против Выговского, натравливая одну казацкую фракцию на другую, опровергаются, например, такими фактами: когда против него поднялось восстание М.Пушкаря и Я.Барабаша, царь прислал им грамоту «дабы они бунтов не вчинали и были у гетмана в послушании». Уже в августе, когда Выговский с татарами напал на русскую заставу Шереметьева в Киеве, был разбит и попал в плен, русский воевода отпустил его с миром, ограничившись взятием вторичной присяги на верность России, «что не будет он более противу войск Его Царского Величества воевать» [16]. Выговский нарушил и эту клятву.
Еще одна ошибка Субтельного касается смерти Юрия Хмельницкого. Сын великого гетмана не был казнен в 1681 (С.148), а только смещен с поста «гетмана Запорожского» и «князя Малороссийской Украины и Сарматии». Казнили же его в 1685 [12]. Наказного гетьмана Золотаренко звали не Василием, а Иваном. Преувеличенными выглядят и приводимые автором цифры мазепинцев-эмигрантов: 50 старшин, 500 казаков и 4000 запорожцев (С.165). По данным М.Костомарова, за Мазепой пошла в эмиграцию лишь кучка казаков, вместившаяся в одно судно [13]. Ну а утверждение об «украинской фамилии Милорадович» (С.205) звучит вообще смехотворно. Неужели Субтельный не знает, что предки генерала Милорадовича родом из Боснии?
Переходя к новой истории, отметим, что цитата из выступления Ленина в 1914: «Украина – колония», приводимая по какой-то эмигрантской публикации Р.Сербина, выглядит очень сомнительно (С.269). Грушевский вернулся в Киев не в 1916 (С.343), а 6 декабря 1914, и сослан был не на «Север» («легендарное» место для западных историков), а в г.Симбирск (это на востоке), и то ненадолго. Уже осенью 1915 он был в Казани, а в сентябре 1916 – в Москве. Ссылка в Москву – звучит смешно.
Рассказывая о мизерном влиянии большевиков, Субтельный почему-то приводит цифровые данные на 1918 год: 4-5 тысяч членов (С.348). Отметим, что в условиях оккупационного авторитарного режима гетманщины снижение активности и численности было характерно для всех партий. В 1917 же году большевики стабильно росли с 10 тыс. в апреле до 42 тыс. в октябре и не особенно отличались от других партий Украины (УПСФ – 35000, УСДРП – 40000, УПСС – 35000) [14]. Заграничные исследователи, например, Н.Полонская-Василенко, Д.Дорошенко, с непонятным упорством почему-то именуют повстанческого атамана Николая Григорьева Матвеем. Не избежал этой ошибки и Субтельный (С.360). Следующая ошибка серьезнее: он пишет, что Григорьев и Махно дезертировали из Красной Армии в марте 1919 (С.365). На самом деле Григорьев выпустил антибольшевистский Универсал и поднял мятеж 8 мая, Махно же был объявлен Троцким вне закона 4 июня 1919. Всеукраинская Церковная Рада была создана не в 1918 (С.400), а в 1917.
Украинские историки, пытаясь придать черты равноправности Варшавскому договору 1920 г., постоянно раздувают число петлюровцев и уменьшают количество польских войск, участвовавших в интервенции на Украину. Вот и Субтельный приводит такие цифры войск «союзников»: 65000 поляков и 15000 украинцев (С.375). На самом деле на 1.6.1920 в Украинской армии насчитывалось всего 9100 солдат и офицеров [15]. Общая же численность польских войск достигала 148000 штыков.
Неверным является тезис Субтельного о том, что голод 1932-1933 гг был абсолютным табу для советских ученых и никогда не упоминался в отечественных исследованиях (С.416). О нем писали историки В.Данилов, Р.Медведев, В.Козлов, он упоминался в художественной литературе – у И.Стаднюка, В.Тендрякова, М.Алексеева. Вообще вся глава о голоде у Субтельного построена в основном на пропагандистской книге Р.Конквеста, отличающегося крайней неразборчивостью в источниках и пользовавшегося фальшивыми материалами. Традиционной «страшилкой» западной историографии является «Большой террор» с невероятно раздутыми цифрами репрессированных. Вот и О.Субтельный приводит данные, что в 1937-1939 в СССР было расстреляно 500000 и сослано в лагеря от 3 до 12 млн чел. Эта нелепо большая «вилка» к тому же далека от действительности. Как свидетельствуют найденные и опубликованные В.Земсковым документы, в указанный период в лагеря поступило 2602646 чел., причем было освобождено за то же время 868025 чел. Что же касается расстрелов, то всего за 1921-1954 было приговорено к высшей мере наказания только 642980 чел. (причем не все приговоры приводились в исполнение) [17].
Следующий сомнительный момент – события в Прикарпатье в 1938-1939 гг. Субтельный пишет (С.450), что местные русофилы были слабы, а украинофилы укреплялись, доказательством чего служит их победа на выборах в региональный парламент в феврале 1939 (в первых украинских переводах Ю.Шевчука ошибочно указывался 1938). Но другой автор утверждает, что итоги украинизации Подкарпатской Руси были малоудачны: в 1937 чешское правительство было вынуждено разрешить преподавание в местных школах на русском языке, а в 1938 прошел референдум, на котором 76 % высказалось за придание русскому статуса официального языка [18]. Об этом же, о «школьных плебисцитах», правда, без указания результата, пишет и В.Маркусь в эмигрантской «Енциклопедії українознавства» [19]. И.Гранчак приводит факты: по чехословацкой переписи 1921 года 320600 жителей Закарпатья записали себя русинами и 53500 – русскими, по переписи 1930 русинами записались уже 447 тысяч; и утверждает, что «Проукраїнська пропаганда, боротьба за введення в школах навчання українською мовою не знаходили широкої підтримки, а вважалися продуктом ідеологічного імпорту… населення Закарпаття часто ототожнювало українську ідею з концепціями інтегральних українських націоналістів» [32]. Что касается голосования, то его результат - по Субтельному, 86 % за УНО – оспаривается. Ю.Химинец, например, называет 92,4 % [20], У.Самчук – 93,8 %, но последний почему-то трактует события 12.2.1939 не как выборы в региональный сойм, а как плебисцит по поводу самоопределения Прикарпатья [21]. К тому же обстоятельства этой «победы» очень нечисты: премьер автономного правительства украинофил А.Волошин, придя к власти в октябре 1938, первыми же указами легализовал в крае фашистскую партию, запретил антинацистскую пропаганду, закрыл ряд газет («Рускій голос», «Русин» и др.) и распустил все партии, позднее искусственно слитые в Украинское Национальное Объединение. Таким образом, выборы, если это были выборы, являлись не-демократическими и безальтернативными [22]. Первый же глава автономного правительства русофил А.Бродий был через две недели после назначения смещен и арестован. Субтельный утверждает, что за работу на венгров, но здесь отсутствует логика. По воспоминаниям А.Геровского, Прага пошла на смену премьера по требованию немцев [18]. Встает вопрос, зачем было нацистской Германии отстранять от власти агента своего союзника – хортистской Венгрии? Более логичной выглядит другая версия: что Бродий был снят за свое русофильство (по инициативе его и С.Фенцика была создана Русская народная рада, требовавшая «самоопределения Закарпатья»). Нацистский режим очищал таким образом место для украинских националистов, ориентация на союз с которыми тогда была четко определена.
Обычным преувеличением являются приводимые Субтельным цифры депортированных из Западной Украины в 1939-1941: 1200 тыс. поляков и 400 тыс. украинцев (С.456). Советский исследователь В.Парсаданова обоснованно указывает, что закордонные историки тенденциозно и неправомерно подводят под категорию «депортированных» всех – и интернированных солдат польской армии (это более 190 тыс.), и призванных в Красную Армию в 1940, и местных безработных, трудоустроенных в других местах УССР (от 50 до 140 тыс.), и отселенных из погранзоны (более 36 тыс.), и даже беженцев, уезжавших вглубь УССР (около 78 тыс.). Она называет общую цифру депортированных из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1173170 чел. (включая беженцев). Поляков, точнее, бывших польских граждан, из них было лишь 387932 чел.[23]
Абсурдными и необоснованными являются утверждения Субтельного, что якобы «Советское правительство замалчивало факты преследования немцами евреев» (С.468) и «Участие украинцев в уничтожении евреев не было ни обширным, ни решающим» (С.472). Неужели автору неизвестно, что в первые же дни оккупации Львова именно ОУН-овцы из спецбатальонов СС «Роланд» и «Нахтигаль» вырезали здесь около 8000 чел., преимущественно еврейской и польской интеллигенции, в т.ч. 70 всемирно известных деятелей культуры: академики К.Бартель, И.Соловий, А.Цешинский, профессора В.Ремский, В.Сарадзский, Я.Грек, Т.Островский, В.Стожик, писатели Т.Желинський, Г.Груская и мн.др.? Эта гекатомба получила название «Акция Петлюры», как символическая месть за его убийство евреем Шварцбардом. Позднее эти части были переформированы в шуцманшафт-батальоны, уничтожавшие мирное население Белоруссии (в частности, 118 украинский батальон уничтожил Хатынь). Или О.Субтельный не знает, что в Бабьем Яру из 1200 карателей было лишь 150 немцев, остальные – украинские националисты из Буковинского куреня, 45 и 303 полицейских батальонов? На Львовщине – «украинском Пьемонте» - в годы оккупации было уничтожено 136 тыс. евреев, главным образом стараниями местной украинской полиции. Об этом писали израильский исследователь Ш.Спектор, польский Э.Прус, английский А.Корман, украинский В.Масловский.
Тенденциозными и необоснованными являются тезисы Субтельного, что «в Украине советское партизанство не стало таким значительным, как в Белоруссии… Утверждения советских исследователей о массовом патриотическом партизанском движении украинского народа не соответствуют действительности». Пытаясь выглядеть объективно, он указывает, что советские источники исчисляют силы партизан в 250-500 тыс., в то время, как западные специалисты называют 50 тыс., но тут же, желая отмежевать украинцев от советского партизанства, приводит данные, что они составляли лишь 46 % бойцов крупнейших партизанских соединений, а русские – 37 %, «непропорционально большую часть» (С.475-476). На самом деле соотношение было иное: 59 % украинцев и 22 % русских [31]. Западный подход выражается и в том, что вместо Великой Отечественной у Субтельного фигурирует какой-то 2 период 2 мировой войны. Канадцу позволительно не понимать, что для СССР и Украины, как его части, это была не просто война, а борьба за свою свободу и выживание, ведь в планах Германии предусматривалось истребление половины населения Украины и превращение остальных в рабов. Но когда подобный «западный» подход демонстрируют отечественные историки, заменяя Великую Отечественную – советско-германской или второй мировой войной, этого я не могу ни понять, ни принять.
Неверным является утверждение Субтельного, что после взятия Львова митрополит Шептицкий был посажен под домашний арест (С.478). Непонятно, как, находясь под арестом, кир Андрей успел уже 7 сентября 1944 собрать праздничную сессию собора греко-католической церкви, на которой выступил с «горячей благодарностью» Советским властям за «доброжелательное отношение» и отметил, что ГКЦ «пользуется ныне всеми правами служить и проповедовать» [25]. Автор ошибочно пишет, что министром новосозданного Министерства обороны УССР был назначен С.Ковпак. На самом деле этот пост занял В.П.Герасименко. Поразительно, как давит заграничный авторитет на отечественных исследователей. Автор специальной статьи В.Гриневич, документально доказавший, что министром был Герасименко, все-таки снисходительно замечает, пытаясь смягчить ошибку Субтельного, что сначала на пост планировался Ковпак, делая при этом ссылку… на самого Субтельного [26]. Меж тем, в указанном месте нет ничего о планах, там пишется твердо, безапелляционно… и ошибочно, что министром стал Ковпак (С.478).
Вряд ли правомерно называть «явно сфабрикованными» обвинения против униатских иерархов. Неужели Субтельному неизвестно большое количество неоспоримых фактов активного сотрудничества униатов с немецкими оккупационными властями и спецслужбами, ведения ими антисоветской пропаганды, непосредственного участия в бандеровских отрядах и т.д. [подробнее см. 27]. Необоснованным является и оспаривание каноничности Львовского собора «ввиду отсутствия епископов» (С.488), ибо в его работе участвовали епископ Дрогобычский и Самборский Михаил Мельник и епископ Станиславский и Коломыйский Антоний Пельвецкий. Его каноничность была признана всеми поместными православными церквями. Страшилки о многочисленных ссылках униатского клира в Сибирь не согласуются с документальными цифрами: из 1233 священников 4 западноукраинских областей уже к октябрю 1945 в православие перешли 846, к марту 1946 – 986 (по другим данным 997), а к маю 1947 – 1111 чел. Арестовано же было в 1945 г. лишь 35 чел. [28].
Рассказывая о послевоенных репрессиях, автор впадает в привычное преувеличение: якобы в 1946-1949 было сослано 500000 украинцев. На самом деле за втрое больший срок 1944-1953 было выселено в 2,5 раза меньше – 203662 чел. [29]. Рассказывая о переодевании чекистов в форму УПА, Субтельный забывает упомянуть, что этот кровавый маскарад первыми стали применять бандеровцы (С.489). Намеки на причастность НКВД к убийству Г.Костельника (С.490) опровергаются самими диаспорными историками: «Енциклопедія українознавства» признает, что он «вбитий українськими підпільниками» [30].
Некритическое копирование Субтельного привело к тому, что следующая его ошибка была повторена отечественными историками Ю.Шаповалом, С.Кульчицким. Имеется в виду утверждение, что в 1953 КПУ впервые возглавил украинец – А.Кириченко (С.497). Ради газетно-звонкой фразы здесь нарушена историческая правда: в 1921-1923 первым секретарем КП(б)У был украинец Д.Мануильский. Нелепым выглядит «требование реабилитации А.Довженко и М.Драгоманова» (С.501-502). А разве они были репрессированы? Весьма односторонне рассматривается Субтельным целинная эпопея: он видит в ней лишь «вычерпывание украинских ресурсов и ослабление сельскохозяйственного потенциала республики» (С.504).
Читая в украинском издании описание событий 1963-1964 гг, я с недоумением нашел здесь упоминание «главного охранителя идеологии на Украине» В.Маланчука. Напомню, что он в это время занимал скромный пост секретаря Львовского обкома КПУ, на должности же «главного идеолога», точнее секретаря ЦК КПУ по идеологии, Маланчук находился много позже – в 1972-1979 гг. Изучение оригинала, правда, опять привело к переадресовке упрека к переводчику Ю.Шевчуку. В оригинале значится «сторожевой пес идеологии в Западной Украине», что более соответствует действительности. Этот правильный текст сохранен в русском переводе Г.Касьянова.
Заключительное проявление тенденциозности Субтельного относится уже к событиям 1991 года. Описывая результаты Всесоюзного референдума 17.3.1991, он невнятно и неправдиво толкует их так, что «даже многие русские и другие нации были не против суверенитета». На самом деле, напомню, более 70 % проголосовавших высказались за сохранение единого Союза. Но их воля была попрана Беловежской троицей.
Подведем итоги. Работа О.Субтельного является типичной популярной западной «историей» для западного же потребителя. Автор неоднократно проявляет если не идеологическую, то национальную заангажированность, часто повторяет «общие места» западной анти-коммунистической пропаганды, ограниченно использует советскую историографию, вследствие чего допускает ряд ошибок. Использовать данное популярное западное издание как учебник в Украине нецелесообразно, тем более, что отечественные переводы содержат ряд ошибок и в них полностью снят научно-справочный аппарат.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.Subtelny Orest. Ukraine: A history.- Toronto-London, 1988.-666 p. (ссылки в тексте).
2.Субтельный О. Украина. История.-К.: Лыбидь, 1994.-С.31.
3.Субтельний О. Україна. Історія.-К.: Либідь, 1991.-С.100.
4.Седов В.В. Восточные славяне в VI-ХIII веках.-М.,1982.-С.252.
5.Рапов О.М. Русская церковь в IХ-ХII веках.-М., 1988.-С.283-285.
6.Субтельный О. Украина. История.-С.167.
7.Главы из истории и культуры евреев Восточной Европы.-Ч.1-2.-Тель-Авив, 1995.-С.33-34.
8.Семененко В.І., Радченко Л.О. Історія України.-Харків, 2000.-С.101.
9.Історія України в особах. IХ-ХVIII ст.-К., 1993.-С.231; Леп’явко С.А. Повстання К.Косинського (1591-1593). // Український історичний журнал.-1994.-№5.-С.121.
10. Корнилов Д.В. Конотопская трагедия.//Донецкий кряж.-1995.-№28, №33.
11.Бульвінський А.Г. Конотопська битва 1659 р.// УІЖ.-1998.-№3.-С.77.
12.СИЭ.-М., 1974.-Т.15.-Стлб.604; УРЕ.-К.,1985.-Т.12.-С.154; УСЕ.-К., 1999.-С.1455.
13.Костомаров Н.И. Мазепа.-М., 1992.-С.317.
14.Курс лекций по истории Украины. Под ред. В.А.Носкова.-Донецк, 1994.-С.196-197.
15.Історія України. Під ред. В.А.Смолія.-К., 1997.-С.229.
16.Рігельман О.І. Літописна оповідь про Малу Росію.-К., 1994.-С.273, 281.
17.Аргументы и факты.-1989.-№45; 1990.-№5.
18.Украина и диаспора. Информационно-аналитический бюллетень.-№5.-6 мая 2000.
19.Енциклопедія українознавства.-Паріж-Нью-Йорк, 1957.-Т.2.-С.721-722.
20.Вегеш М.М., Задорожний В.Є. Карпатська Україна в 1938-1939 рр.// УІЖ.-1995.-№2.-С.49.
21.Живьюк А. Два плебисцита и Улас Самчук.// Голос Украины.-1992.-7 октября.
22.УІЖ.-1995.-№2.-С.42-45.
23.Парсаданова В.С. Депортации населения из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939-1941 гг.// Новая и новейшая история.-1989.-№2.-С.30-37.
24.Кулиш П. Владимирия.// Київська старовина.-1998.-№1.-С.43-44.
25.Цит. по: Дмитрук К.Е. С крестом и трезубцем.-М., 1980.-С.68.
26.Гриневич В.А. Утворення Наркомату Оборони УРСР у 1944 р.// УІЖ.-1991.-№5.-С.32.
27.Дмитрук К.Е. Свастика на сутанах.-К.,1973; его же Униатские крестоносцы.-М., 1988 и др.; Греко-католицька церква в 1944-1991 рр.//УІЖ.-1996.-№4.-С.102-110.
28.Федоровский Ю.Р. Отец-доктор.// Донецкий кряж.-№25.-4 июля 2002.
29.Історія України. Під ред. В.А.Смолія.-С.334.
30.Енциклопедія українознавства.-Паріж-Нью-Йорк, 1959.-Т.3.-С.1147.
31.История УССР. В 10 томах.-Том 8.-К., 1984.-С.594.
32.Гранчак І. Хто такі русини і чого вони хочуть.// Політика і час.-1993.-№12.-С.49.
(написано в 2002, напечатано в 2004)
