На пути из варяг в греки
Когда мы вспоминаем этот торговый путь, то в памяти, естественно, прежде всего всплывает Киев. Однако на Днепре был ещё один город, включённый в торговую систему, просуществовавшую до тринадцатого века. Город этот звался Смоленском. По летописям он стал известен благодаря тому, что князья Аскольд и Дир, собираясь в поход на Царьград, предпочли обойти Смоленск стороной. Шел 863 год. Да, этот город также возникает, расцветает и укрепляется благодаря средневековой экономической конъюнктуре. И в качестве вотчины его получают прямые потомки Владимира Красное солнышко.
Существует даже некая «революционная» версия того, почему Смоленск не был разрушен батыевой ордой. Притом, что там было, что пограбить: в городе находились крупные торговые склады. Утверждается, что в отношении Смоленска, как и Новгорода, степняки, дескать, заняли мудрую позицию и, не желая ссориться с международными торговыми кругами, предпочли установить над важной рыночной точкой свой контроль, не нанося вреда экономическим отношениям. Проверить эту версию сейчас не представляется возможным. Тем более, что крестоносцы, взявшие за тридцать лет до описываемых событий Константинополь, фактически путь в греки похоронили.
А Смоленск вскоре вместе с другими коренными русскими землями отошел Литве, которая быстро воспользовалась последствиями разрушительного набега монголов. Даже когда при Иване Третьем происходит восстановление Руси, западная граница молодого государства проходит примерно в ста километрах от Кремля, под Можайском.
Но вот что примечательно. Известно, что во многом возвышение лесного городка, Москвы, происходит по чисто экономическим причинам. Удобное местоположение позволяло элите растущего города активно вести торговлю сразу по нескольким направлениям, превращая будущую столицу крупнейшего государства, как бы сейчас сказали, в региональный финансовый центр. Большинство торговых путей, пролегших от Москвы, были речные: по Москве-реке до Коломны, затем по Оке к Мурому, затем сушей к верховьям Дона, а оттуда месяц пути до Константинополя, а через Дмитров шёл водный путь уже к верховьям Волги и далее на Север…
А вот торговый путь на Запад был чисто сухопутным и проходил он через Смоленск. Водный путь по Москве-реке к Можайску не имел большого значения, поскольку верховье главной реки московского княжества было удалено от судоходных рек верхнеднепровского бассейна. Между тем, именно в пятнадцатом веке это экономическое направление развивается наиболее стремительно, что приводит к подъёму московских городков на пути к Смоленску – Рузы, Звенигорода, Вереи, Боровска. В то время весь путь от Москвы до Смоленска преодолевался примерно за одну неделю. Не удивительно, что каждый год в Москву съезжалось немало купцов из Польши и Германии, прежде всего, для покупки русских мехов. А в ответ заморские гости привозят к нам сукно. Даже в восемнадцатом веке суконный ряд в столичных торговых рядах именовался Суконным Смоленским рядом. Пятьсот лет назад всех купцов, торговавших с Западом, вообще скопом именуют «суконниками» в отличие от «сурожан», имевших связи с Югом
Но вот важный перевалочный пункт – Смоленск – остаётся иностранным городом. И это помимо его геополитического значения. Война за возвращение «двери в Москву» назревает.
Ну, за отъезжающих…
В знаменитом романе Валентина Пикуля «Фаворит» юному смоленскому дворянину Григорию Потёмкину старшие рода объясняют, что их предки служили не только владыкам московским, но и королям польским. К слову, все восемнадцатое столетье смоленское дворянство предпочитало именовать себя «шляхетством». Хотя при Анне Иоанновне за чтение польских книг приговаривали к побитию кнутом.
Однако в таком политическом дуализме русские знатные роды склонялись к формирующейся московской Руси. И сколько бы ныне исторические реконструкторы не забавлялись, фантазируя на тему – как бы пошла история, если бы русское государство строилось бы вокруг Вильнюса, история не имеет сослагательного наклонения. В конце пятнадцатого века особенно заметной становится тенденция отъезда русских владетелей от Литвы к Москве вместе со своими землями. Бельские, Одоевские, Воротынские устремились к «третьему Риму», воспринимая великого князя уже как помазанника божьего.
Естественно, это не нравилось литовцам. А тогда торжествовало исключительно право сильного. В 1494 году после непродолжительной войны Литва и Русь подписывают договор, который закрепляет за Московией все обретённые в результате таких переездов земли.
Но это только начало. Договоры тогда служили лишь непродолжительным мирным передышкам. В 1500-м году вспыхивает новая война: Путивль, Мценск, Гомель, Любич, Стародуб почти без сопротивления переходят под руку Москвы. Наши войска устремляются в Литву тремя «языками». И главный из них нацелен на Дорогобуж и Смоленск.
После взятия Дорогобужа дорога на Смоленск была открыта. И великий литовский князь Александр отправляет на перехват русскому воинству армию во главе с гетманом Константином Острожским. Наше войско расположилось на единственной дороге, которая вела от Дорогобужа к Смоленску, на Митьковом поле: правый фланг армии прикрывал Днепр, левый – болота. В лесу по традиции укрылся засадный полк. По замыслу воеводы Даниила Щени, надо было, чтобы литовцы втянулись бы в бой, не имея возможности обойти наши построения. И план полководца удался: армия Острожского практически перестала существовать. Но и наши потери оказались значительными, а потому наступление на Смоленск было приостановлено. К тому же реальным было нападение со стороны Ливонского ордена, выступавшего союзником Литвы.
Страна по-прежнему жила без мирных передышек, отбивая то атаку немцев на Новгород, то попытку реванша польского короля Сигизмунда, который пытался вести наступление от Орши. Но возвращение Смоленска оставалось стратегической целью Кремля.
Ключ исторического значения
Повторимся, именно овладение Смоленском виделось важнейшим шагом на пути не просто к дальнейшему воссоединению исторических русских земель, но и продвижению в Прибалтику.
Исторический речной путь связывал Смоленск с Киевом, а находившийся рядом Витебск открывал путь вглубь Прибалтики по Западной Двине. Не говоря уже о том, что от Смоленска начинались прямые дороги на Минск и Вильно.
Но и враги Руси прекрасно понимали исключительное геостратегическое положение города, который был превращён в первоклассную крепость. И был к тому же прикрыт естественной преградой – рекой. Литовские и польские власти всячески заигрывали с горожанами, особенно с верхушкой, обещая разного рода привилегии, но ментально горожане склонялись к воссоединению с православной Русью.
В январе 1513 года армия во главе с великим князем Василием Третьим подошла к Смоленску. К тому времени передовые части уже выполнили свои задачи: захватили посады и прикрыли армию с Запада на случай атаки войск Сигизмунда. Более того, был совершён отвлекающий марш-бросок на Киев, посады которого подернулись пеплом. Но взять Смоленск зимой не удалось.
Лишь в сентябре, убедившись, что от Крыма ничего не грозит, армия подошла вновь к Смоленску, имея беспрецедентную для того времени огневую мощь – две тысячи больших пищалей. Но общая обстановка была неспокойной, в Москве опасались удара и со стороны Варшавы, а потому в ноябре осада была опять снята. Но все понимали, что третьего похода не миновать. Без Смоленска всякое движение вперёд выглядело заранее обречённым.
И только 29 июля 1514 года случился главный штурм, который начался с сокрушительного огня артиллерии. Под давлением «чёрного люда» власти города выкинули белый флаг. Великий князь московский объявил весьма щадящие условия капитуляции: все, кто не желал служить Москве, могли свободно покинуть город, подтверждались прежние жалованные грамоты, город продолжал управляться по «старине». Капитуляцию, как сейчас бы сказали, а тогда – крестное целование горожан принимал выдающийся полководец Даниил Щеня. Его заслуги в этой важнейшей победе были общепринятыми. Ещё одно забытое имя русской военной истории.
По волнам смутного времени
Тот факт, что Смоленск оставался яблоком раздора с агрессивными соседями, не являлся секретом для Кремля. А потому в 1602 году завершается сооружение выдающейся по тем временам крепости: протяжённость стен 6 с половиной километров, их ширина достигала 5–6 метров, 21 башня высотой до 30 метров. В трёх башенных ярусах размещалась артиллерия. Фундаменты уходили в землю на 4 метра, что осложняло возможность подкопов и подводки под стены фугасов. К тому же, по инициативе архитектора Федора Коня, строившего крепость, были сделаны особые траншеи-«слухи», которые позволяли вовремя обнаружить подрывные работы противника.
Главным лоббистом стройки был Борис Годунов, называвший Смоленск ожерельем Руси. Естественно, что волны Смутного времени не могли не удариться о свежие стены города. Для интервентов захват Смоленска был одним из условий успешного похода на Москву. К тому же в Смоленске, если использовать нынешние реалии, действовал штаб русской внешней разведки, собиравший от своих агентов всю информацию, поступавшую с западного направления.
Почти сразу с ослаблением центральной власти начались провокации против смоленских земель. Крестьяне и мещане постоянно подвергались нападениям польско-литовских банд. Целью таких провокаций, как позже признались в Варшаве, было склонить в первую очередь жителей северных уездов Смоленщины, через земли которых и проходила основная дорога на Москву, к переходу под польскую юрисдикцию. Так сказать, мир в обмен на подданство.
Особую роль в обороне города играл другой выдающийся полководец Руси Михаил Шеин, который в самые трудные моменты гражданской войны и интервенции оставался верным центральной власти слабого Василия Шуйского. Шеин отверг притязания Лжедмитрия Второго и его «тушинцев» и даже сумел направить из Смоленска две тысячи отборных ратников в помощь Михаилу Скопину-Шуйскому, начинавшему поход на Москву, где был блокирован «царь Васька». Шеин не боялся ослабить оборону города, поскольку понимал, что всё решится в Москве.
Крупнейший полководец той эпохи Скопин-Шуйский разблокировал столицу и, если бы не его странная скоропостижная смерть, вопрос о восстановлении суверенитета Руси был бы уже тогда решён. Но, как считается, ревнивый Василий Шуйский отравил племянника на пиру, обрекая и себя на позор, и Московию на разорение. Между тем, все знали, что от Москвы Скопин-Шуйский должен был вести рати именно к Смоленску. Но не сложилось, а защитники города долго жили именно этой надеждой.
Между тем, в 1609 году Польша перешла к отрытой интервенции. Король Сигизмунд решил возложить московскую корону уже не на своего сына Владислава, а на себя. И двинул свои силы к Смоленску. Почти два года длилось героическое сопротивление армии и горожан под руководством воеводы Шеина. Собственно, своей борьбой, блокируя значительные силы поляков под городскими стенами, смоляне давали время для консолидации всех русских сил для сопротивления захватчикам. И не их вина, что внутренние раздоры российской элиты не позволили этим в полной мере воспользоваться.
Смоленск пережил две блокадные зимы, а мы на примере Ленинграда знаем, насколько это страшно. В день хоронили по сто – сто пятьдесят горожан. К лету 1611 года город уже просто некому было защищать: в распоряжении Шеина оставалось, по некоторым сведениям, не более двухсот бойцов. И 3 июня 1611 года король начал решающий штурм. Последние ратники, отбиваясь от врагов, сходились к Мономахову собору. В конце концов, когда в собор ворвались интервенты, защитники взорвали себя вместе с ними, поскольку в подвале хранились немалые пороховые запасы. Врагу достались лишь окровавленные руины города. Но много ли мы знаем об этой героической странице нашей национальной истории?
Послесловие
Практически большую часть семнадцатого века Москва провела в борьбе за возвращение ключевого для себя города – Смоленска. Ведь с освобождением Москвы война не закончилась, и ещё в 1617 году поляки вновь попытались овладеть столицей, не признавая царём Михаила Романова. И лишь через год по Деулинскому перемирию Владислав отказывается от претензий на русский престол в обмен на отказ Москвы от всех приобретений предыдущего века: 29 городов. Включая и Смоленск. Затем была неудачная Смоленская война тридцатых годов. И лишь в 1654 году русская армия берёт Смоленск. Берёт, чтобы уже больше не отдавать.
Но впереди у города-героя будут бои с армией Наполеона, у его стен воссоединятся армии Багратиона и Барклая. И героическое сопротивление рвавшимся к Москве гитлеровцам: в который раз Смоленск прикрыл нашу столицу…
В девяностых автор был приглашён на очередные польские выборы. И вот на одном из избирательных участков престарелый усач в форменном зелёном берете при слове «Белоруссия» истерически завопил, не стесняясь иностранцев: «Какая Белоруссия? До Смоленска польская земля!». Хорошо, что даже самые оголтелые помнят, чей город Смоленск.
МИХАИЛ ЩИПАНОВ, file-rf.ru
