Очередная годовщина ЗУНР прошла на Львовщине как всегда бледно, стыдливо. Хвалиться до сих пор не нашли чем. Не нарыли достижений в рассекреченных архивах СБУ, пустыми остаются и сусеки дияспоры. Что-то ненормально-маниакальное происходит в неустрашимой украинской Спарте: уперлись в бандерлохию и два десятилетия блеют на одной ноте в угаре клинического безумия.
Притом, что предостаточно других исторических свершений. Здесь каждая нора, каждая «гилляка» пропитаны «героикой». И даже после 52 лет советской власти отрыжка Габсбургской короны даёт о себе знать, видимо чем-то отравлены земли бывшего королевства Галиция, вернее души людей. Но стоит только убрать магию кривых зеркал, смыть оранжево ядовитый налёт и змея станет видимой, Абаж жабой, козёл будет блеять, а не говорить голосом соседа.
Лично у нас эти зрительные искажения, иллюзии, галлюцинации подданных далёкой монархии, вызывает справедливое раздражение. Надеемся, что и у незашоренной патриотической общественности кошки на сердце скребут. Пора всесторонне озарить нашу маленькую птичку высокого полета.
Была же, кроме УПА, казацкая Сечь в Галичине? Была! «Найславетніша в Украйні!» Еще в прошлом веке «козаки-січовики» гарцевали улицами Львова. Были опришки, был атаман Довбуш. Было столько всего, что сразу и не вспомнишь.
Нашим девизом должно стать: «Відродженій Україні – правдиву історію!»
А чем занимается «Центр досліджень визвольного руху» во Львове? Почему, например, не ищут «невідомі документи народно-визвольної боротьби ЗУНР»? Это ж гигантский пласт! Почему молчит «Ганьба!»?
С ОУН-УПА все ясно. Нарыли материала на 45 томов «літопису», переливая из пустого в порожнее? Успокойтесь. Притормозите, дайте отдохнуть рогам и копытам. Задачу выполнили. Уже нет в Украине сомневающихся, что ОУН-УПА была сильнейшей армией в мире, а Бандера – архистратигом Михаилом.
А если кто проявит недоверчивость, плюньте ему в глаза и скажите, что он хохол и малоросс. Не устыдится – закройте рот изнутри и делайте ноги. И не огорчайтесь, если вас постигнет неприятность. В конце концов, несвидомые граждане такое же неизбежное зло, как тараканы на кухне.
Как последний мазок к картине маслом, повторим: первоочередной задачей является достойное отображение эпохи ЗУНР, ее государственных мужей, полководцев, маршалов.
Так что слово за вами, герои щелкоперного фронта.
А что получается, когда события не приукрашиваются, увидите из предлагаемой вашему вниманию исторической экскурсии.
Как известно, в октябре 1918 года развалилась Австро-Венгерская империя. Независимость со скоростью курьерского экспресса поспешили объявить большинство народов, входивших в нее. Галичина до последнего дня оставалась «революционно-несвихнутой», не помышляя отрываться от Австрии. Её политики более чем трезво смотрели на вещи: оказаться вне Австрии, значило быть захваченными Польшей. Да и сам процесс самоидентификации, время показало, оказался не простым, болезненным, как обрезание у избранных.
Поэтому с лихорадочной готовностью приняли Манифест императора от 17 октября о федеральном устройстве оставшихся земель. Уже на следующий день в Львове создали Национальный Совет Галицких и Буковинских депутатов всех уровней, политиков и духовенства для переговоров о вступлении в федерацию. Она обещала, какие-никакие, свободы без забот и напряжений при условии, что Австрия отстоит Галичину у поляков.
Про объединение с УНР в единую соборную Украину, «омріяну віками», вопрос в корне не поднимался.
Начавшиеся в Вене переговоры были бесперспективными с самого начала: Польша уже создавала свое государство, пользовалась поддержкой стран Антанты – победителей в войне. Кроме того, в планах будущего миропорядка австрийская федерация не значилась.
Антипольское восстание 1 ноября 1918 года в Львове, т.н. «листопадовий зрив», иначе как опрометчивым шагом не назовешь: выходить на тропу войны с полутора тысячами сичевых стрельцов, часть из которых разбрелась по домам, шаг безответственный. Разумнее было бы договариваться. Тем более что польская сторона обещала широкую автономию.
Кстати, через много лет, в 1936 году польские власти безоговорочно поддержали и помогли провести передовой общественности первый антифашистский конгресс во Львове. А ещё, через 75 лет в декабре 2011 года, власти «незалэжной неньки України» сделали всё, чтобы второй антифашистский конгресс не состоялся.
…«Незважаючи на шалену протидію право-радикальних політичних структур, що зараз домінують в органах місцевого самоврядування Львівщини, у Львові розпочав роботу Антифашистський конгрес інтелігенції Західних областей України. Його девізом стало гасло «Ні нацизму!»
Но, вернёмся к нашему повествованию.
«Переворот 1 ноября 1918г застал наше общество полностью неподготовленным к государственной жизни»
Иначе и быть не могло.
«Сыновья сельских священников или мелких чиновников, дети бедной, маленькой, забитой страны… с ограниченным миропониманием – где им было понять революционный дух борьбы? Они знали мелкую кулуарную суету: там выпросить должность для земляка и дать взятку, там школу для маленького городка. Это была сфера их политической деятельности. Еще, конечно, речи на выборах в парламенте – где они чемпионы пустопорожней болтовни. Наученные и приученные только выпрашивать и подхватывать крохи со стола австрийских панов – как и когда они могли успеть сменить свою суть, природу и стать лидерами масс? ...Более природно для них было, кланяясь и целуя ручки…уверять, что галицкие украинцы были самым верным, самым преданным народом Австрии». (Если в выделенном предложении вместо «Австрия» подставить «Европа», окажется, что за 100 лет в этом крае ничего не изменилось).
Поэтому, когда бог покатил им яичко «самостийности», «виборювати оспівану і омріяну» оказалось некому.
Прекрасно зная природу галицких политиков и будучи плоть от плоти их, Евгений Коновалец, будущий вождь ОУН, отказался вместе со стрельцами помочь малой родине. Предпочли остаться в Киеве.
6 ноября под давлением Антанты австрийский император отрекся от престола. Австрия окончательно развалилась и Галичина поневоле вынуждена была становиться на собственные ноги. Увы, в состоянии войны с Польшей.
13 ноября объявили о создании ЗУНР, а уже через неделю Львов оккупировали поляки, и руководство бежало в Тернополь, затем в Станислав.
Польской стороне предложили переговоры, но шансов даже на автономию почти не оставалось. Некоторую надежду на спасение давала Парижская Мирная Конференция. Однако вес Польши там был несравненно большим. Играло роль и то обстоятельство, что к январю 1919 года уже более половины Галичины находилось в польских руках.
Оккупация не вызвала партизанской борьбы, восстаний по типу малороссийской атаманщины. Не видя материальных стимулов, население оставалось безучастным наблюдателем. К тому же поляки с первых дней жесточайшим образом подавляли попытки к сопротивлению: любой поляк имел право убить галичанина, невзирая на пол, возраст, социальное положение и меру вины. Их массово загоняли в концлагеря, тюрьмы. Разоряли села.
В такой ситуации руководство ЗУНР решилось на «злуку» с УНР, хотя она вообще лишала каких-либо надежд на содействие Антанты: УНР считалась продуктом Германии, а потому являлась незаконной. Не давала «злука» заметного преимущества и в военном плане: власть УНР не распространялась дальше Киева, ее армия находилась в плачевном состоянии.
Как и в ЗУНР, организационная работа там подменялась совещаниями, дебатами; превалировало пристрастие к внешним эффектам. «Каждый универсал обязательно читался на софиевской площади с парадами, толпой попов, с церковными звонами, молебнем». Со всем тем лицедейством, что и привело к бесславному концу.
«Злуку» провозгласили 22 января накануне вступления в Киев большевиков. Вот как описывает «торжество» дияспорский историк: «Праздник прошел сухо, тихо, почти неприметно… Войска разбегались, распространялись беспорядки».
В январе на галицко-польском фронте наступило переговорное затишье. Это помогло ЗУНР поправить свои дела. Проведя мобилизацию, поставили под ружье 70 тыс. вояков. К весне цифра возросла до 100 тыс. От УНР получили продовольствие, вооружение. Теперь армия имела пушки, автомобили, самолеты.
В конце февраля в состоянии оптимизма отвергли предложенную Мирной Конференцией линию раздела с Польшей, по которой две третьих Галичины оставались за ЗУНР. Правда, без Львова. А главное, без дрогобычской нефти. Нефтяные аппетиты взяли верх над здравым смыслом.
Вместе с тем, имея 100-тысячную армию против 40-тысячной польской, не решались вернуть захваченные территории. Продолжали уповать на Антанту.
А в начале весны вырвался наружу тлевший все это время конфликт среди политических лидеров ЗУНР. Захватил он и армию, посеяв в ней раздор, падение дисциплины. В такой обстановке началось генеральное наступление польской армии, усилившейся дополнительными частями. Через две недели поляки заняли всю Галичину.
ЗУНР приказала долго жить. Больше половины ее воякив благополучно дезертировало. Остатки армии, еще достаточно многочисленные (45 тыс. штыков) и политическое руководство перебрались на Большую Украину. Но сливаться с УНР не спешили. «Злука» продолжала оставаться чисто декларативным документом.
С самого начала галицкая сторона руководствовалась собственными интересами: вела сепаратные переговоры с Польшей, настойчиво искала благосклонности Антанты. Ее представители «слонялись по антантовским прихожим, изо всех сил стараясь доказать, что они тихие, благонадежные рутены, каким надо даровать право на самоопределение».
Такие действия противоречили договору о «злуке» и вызывали негативную реакцию УНР и ярость Петлюры.
После утери Галичиной территорий, позиция Антанты относительно нее ужесточилась. Теперь она совпадала полностью с польской, утверждавшей, что «у галицких политиков отсутствует всякая организованность и государственный инстинкт; отсутствует какая-либо юридическая и вообще умственная культура, необходимая для того, чтобы управлять собственным государством».
В конечном итоге закончилось тем, что «благонадежным рутенам наказали слушаться поляков, не ссориться с ними и не надоедать Антанте своими нудными жалобами и не выдумывать никаких самостийностей и самоопределений, а достичь взаимопонимания либо с поляками, либо с русскими контрреволюционерами».
Не помог и папа римский, к которому обращался митрополит Шептицкий.
И в галичане, к тому времени уже ярые «национально-свидомые» украинцы, всхлипнув, начали тайно сговариваться с Деникиным о новой «злуке». В надежде получить в составе «единой и неделимой» России какую-нибудь автономию.
Вынуждала и ситуация в армии: полураздетая, без медикаментов она погибала от тифа.
Одновременно активизировались представители ЗУНР в руководстве УНР и ее правительстве, пробольшевитских в основном. Мастера интриг, они дважды пытались совершить переворот с целью смещения Петлюры и переориентации УНР на Антанту и Деникина.
Что примечательно, все это проводилось после заявления Деникина: «Самостийной Украины не признаю!» и начала масштабных военных действий Добровольческой армии против УНР.
7 ноября приказом «диктатора» ЗУНР Петрушевича армия и правительство были переданы в подчинение Деникина. «Злука» умерла. Большинство ее «отцов» бежали из Украины. Бежал и Петрушевич с «урядовцами», бросив на произвол судьбы войска.
Союз с Деникиным просуществовал недолго. Потерпев несколько поражений от большевиков, его дивизии отступали в Крым. Стало очевидно - большевики будут победителями в гражданской войне.
Тут же среди командования галицкой армии объявились сторонники Советской России. Уже в декабре подписывается с винницким губернским комитетом КПБ (У) т.н. союзный договор. Очередная «злука». Согласно которой разрывался союз с Деникиным, армия объявляла себя Червоной Украинской Галицкой Армией (ЧУГА) и присоединялась к вооруженным силам РСФСР. Еще ЧУГА обязалась создать внутри себя коммунистическую партию.
Ни КПБ (У), ни украинское правительство договора не утвердили: такого рода союзники большевикам уже не были нужны. Тем более что на тот момент ЧУГА не могла вести военных действий. Речь шла, скорее, о ее выживании.
Вопрос решился в иной способ: приказом из Москвы ее реорганизовали в три отдельные бригады и рассредоточили по дивизиям Красной Армии. Шаг оправданный: будучи единой, она могла при удобном случае в очередной раз перекинуться к новому союзнику и оголить значительную часть фронта.
Так и получилось. Уже весной 1920 года галичан нестерпимо потянуло на родину, домой. Две бригады ушли к полякам, несмотря на террор, чинимый теми в Галичине. Они были разоружены и пережили весь ужас польских концлагерей. Третья бригада, отступая, попала в плен и оказалась там же.
На этом, опасная и одновременно бездарная игра в политиков, «благонадежных рутенов» завершилась. Не сплоченные идеей, без конкретных целей и задач, ее участники не могли закончить иначе. Весь их путь – путь интриг, предательства, упования на милость сильнейшего, кем бы он ни был.
Не меньшую роль сыграла традиционная местечковость и неприятие нового, непредсказуемого, пусть даже сулящего свободу. Беспокойные большевики с их идеей мировой революции, дисциплиной и готовностью воевать до победы, до холодного озноба пугали малодушных галичан. Ближе оказались поляки, с ними было привычнее. Их буйство, думалось, как-то перетерпится, жизнь наладится. «Якось буде».
Был ли у Галичины шанс на успех в противоборстве с Польшей? Был! Становление польского государства проходило нелегко, в состоянии войны с УНР, большевиками, в вооруженных конфликтах с Чехословакией, Германией, Литвой, что требовало немалого напряжения сил и средств. Стотысячная галицкая армия, более чем двукратный перевес населения, лесистая местность давали ЗУНР прекрасную возможность для успешной партизанской войны. Фактически бесконечной. Польша физически бы не выдержала ее.
К примеру, в истории древнего Рима есть факт, когда 15 тысячная армия римлян, под командованием храброго и талантливого полководца Светония, в условиях отрыва от главных сил, измученная многодневными переходами, скудным питанием наголову разгромила двухсоттысячную армию варваров королевы Боадики. Видно командующий имел сердце льва в отличие от будущих командиров армии галичан.
Но для успеха у армии ЗУНР, повторяем, нужны были воля, целенаправленные действия и поддержка народа, ожидавшего раздела панских земель. Без выкупа, бесплатно.
Как раз земельную реформу в условиях Галичины провести было невозможно. Греко-католическая церковь противилась такой реформе, она была одним из крупнейших землевладельцев. Земельным магнатом являлся и ее глава митрополит Шептицкий. Учитывая всеохватывающее влияние церкви, посягательство на ее земли было сродни богомерзкому поступку. Потому здесь и не было самозахватов, как на Украине.
Время шло, политики молчали, отделываясь воззваниями, призывами к патриотизму, проводя бумажные реорганизации.
«Они не желали никаких социальных или политических изменений в Галичине – этом многовековом феодальном княжестве».
В результате, народ проигнорировал ЗУНР, получив вместо земли мобилизацию в армию, непомерные реквизиции, «коррупцию и взяточничество среди многих представителей властных структур».
Напротив, польское меньшинство продемонстрировало активную партизанскую деятельность, переросшую к лету в массовое восстание.
Настало время обратиться к цифрам. Галичина потеряла 15 тыс. вояков и от 70 тыс. до 100 тыс. (из разных источников) населения, погибшего от террора и умершего в лагерях. Потери польской стороны – 10 тыс. вояков. По населению данных не нашли.
Для сравнения, предлагаем ознакомиться с итогами деятельности ОУН-УПА от зарождения до «героического» конца. Убито 9 тыс. военнослужащих, милиционеров, «ястребков»; 120 тыс. польского населения, 80 тыс. украинского. Из них около половины – галичан. Все это при числе «повстанцев» от 70 тыс. до 300 тыс.
Подсчитывать потери УПА нет смысла: она фактически исчезла уже в 1945 году.
«Уничтожено 100 тыс. вояков, задержано 80 тыс., что скрывались от мобилизации, около 40 тыс. сдались по амнистии».
Была ли здесь война? Была. Как и в первом случае – против населения. Была, также, принудительная мобилизация и дезертирство в ответ: рисковать головой неизвестно во имя чего не в традициях галицкого селянина. И там, и здесь были интриганство, коррупция, предательство «проводников» разного уровня.
По сути, тот же конец. Но какая разная судьба! Участники ОУН-УПА оказались политически востребованными. Пролился золотой дождь. А золотой дождь – великий стимул для небылиц и сказаний. Также можно добавить, что в наше время стирает не тот, кто загружает бельё в машину, а тот, кто его развешивает!
И вот уже «незламних» героев увековечили в памятниках, улицах, песнях, летописях. Запад и тут не упустил выгоды: «Хочешь победить врага - воспитай его детей». По этому принципу и действует…
Нельзя сказать, что их предшественников забыли совершенно. Кое-что есть. Но не то! Давно пора лить новые зеркала.
