Потомственный коллаборационист Вацлав Гавел

Будучи в Праге, плавали на кораблике по Влтаве.

- Вот эта набережная, — показывает гидша, — принадлежит Вацлаву Гавелу.

Гавел — сын довоенных чешских олигархов. Первое что он сделал придя к власти — продавил принятие закона о реституции, который одним махом превратил его в одного из богатейших людей Чехии. Был, правда, один неудобный нюанс. Гавелы были коллаборационистами, т. е. лицами сотрудничавшими с фашистским режимом. Таким по закону реституция не полагалась, иначе бы пришлось возвращать имущество судетским немцам, которых в Чехии была третья часть населения (если считать со Словакией — четверть) и которые были коллаборационистами поголовно. Поэтому закон обошли персонально в интересах первого президента, который, между прочим, и в советские времена далеко не бедствовал

Идеологом и инициатором чешской реституции не без оснований называют экс-президента страны Вацлава Гавела. Намекая при этом на то, что он лично имел вследствие того личную пользу, получив обширное имущество предков. Конечно, не он один „пробивал“ реституцию в чехословацком парламенте. Но серьезная его роль в этом процессе несомненна. Семья Гавелов принадлежала к самым богатым пражским фамилиям начала 20-го века. Реституированное экс-президентом имущество – в основном, дело рук дяди Вацлава Гавела, Милоша, кинематографического магната. Значителен вклад в имущество семьи и деда президента, тоже Вацлава, хозяина строительной фирмы и создателя дворца „Луцерна“. Недоброжелатели Вацлава Гавела говорят, что он никогда не был рядовым диссидентом: ездил в роскошном „мерседесе“, владел большой и комфортабельной квартирой на набережной Рашина, а также виллой На Градечке. Но ему, наследнику миллионеров, хотелось большего. Поэтому, став после ноября 1989-го кумиром сотен тысяч сограждан и будучи избранным коммунистическим парламентом в президенты, Вацлав Гавел добился принятия законов о широкой реституции. Которая, однако, была, как уже было сказано, ввиду угрозы претензий со стороны судетских немцев, ограничена 25 февраля 1948 года. Этот-то момент и не дает покоя критикам Вацлава Гавела. По их мнению способ, с помощью которого Вацлав Гавел получил имущество дядюшки, покрыт мраком тайны. Ведь активы Милоша Гавела, которого после войны сочли коллаборантом, были национализированы на основании декретов президента Бенеша. Стало быть, под закон о классической реституции они не подпадали. Тем не менее, Вацлав Гавел одним из первых получил добро, нажитое благодаря предпринимательским талантам предка.

В общем, не добили чешские товарищи сучье племя.

Вот еще дополнение:
Семья Гавлов принадлежала к богатейшим еврейским семьям Праги уже в начале 20 столетия. Сегодняшнее богатство, т.е. полученное в реституции Вацлавом Гавлом, было создано Милошем Гавлом — предпринимателем в киноиндустрии (речь идёт о времени перед Второй мировой войной), приходящимся дядей Вацлаву Гавлу. Хотя, справедливости ради надо отметить, что немалый вклад в нажитое имущество внёс и отец Милоша Гавла – Вацлав Гавел-дед, владелец строительной фирмы и строитель театра «!Люцерна» (Lucerny). На отношения же между отцом Вацлавом и сыном Милошем Гавлами наложил не скрываемый сыном гомосексуализм.

Самым известным проектом Милоша Гавла было строительство Студии Баррандов, которое было осуществлено вместе с еврейским предпринимателем Освальдом Коском (Osvald Kosk). Милош также управлял кинокомпанией «Lucernafilm», богатея на прокате американских фильмов.

После начала войны на Баррандов пришли немцы, и работа на студии приобрела необыкновенный размах. Снимался целый ряд фильмов, в которых принимали участие многие чешские актёры. Милош Гавел был готов на всё, только бы уцелеть. Охотно сотрудничал не только с оккупационными властями, но и с гестапо. На его счастье документы о его контактах с гестапо исчезли (это случилось во время его «сватовства» с чешской госбезопасностью (StB)).

 После войны кинематографическое сообщество за связь с нацистами признало Милоша Гавла коллаборационистом. Он некоторое время находился под следствием, но обвинения были сняты по неизвестны причинам. Сохранились документы тех времён, подтверждающие активность контактов Милоша Гавла с госбезопасностью (StB). Чтобы сохранить себе жизнь Милош Гавел подписал договор о сотрудничестве с госбезопасностью (StB). Установив сотрудничество с ней, Милош Гавел уезжает в Западную Германию. Официальные источники утверждают, что после этого он прекращает своё сотрудничество с госбезопасностью (StB).

В Западной Германии Милош Гавел, как преследуемый чешский еврей, попросил о компенсации за потерянное имущество. Во время войны он продал половину баррандовсих студий немецким властям за сумму около 7 миллионов крон, что считал заниженной стоимостью, которая была ему навязана оккупационными властями. Западногерманский реабилитационный суд признал требования Милоша Гавла и компенсация была выплачена ему полностью.

Возвратимся же к нашему Вацлаву Гавлу (президенту). Этот всю свою жизнь был программно ангажирован в «антикоммунистическом» диссидентстве, в котором состоял и целый ряд (бывших) коммунистов, т.н. «восьмидесятников». Приведём здесь их имена: Людвик Вацулик (Ludvík Vaculík), Павел Когоут (Pavel Kohout), Йиржи Гайек (Ji?í Hájek), Ярослав Шабата (Jroslav Šabata), Милош Гайек (Miloš Hájek), Карел Шиктанц (Karel Šiktanc) и целый ряд других.

Вацлав Гавел не был рядовым диссидентом. Он ездил на лучшем автомобиле, чем председатель коммунистического правительства того времени (ему принадлежал «Мерседес» класса люкс), жил в просторной и комфортной квартире на Рашиновом набржежи (Rašínov? náb?e?í), а кроме того у него было и поместье На Градецку (Na Hráde?ku), в котором никем не потревоженный, он проводил свои диссидентские «сеансы».

Время Гавла настало в ноябре 1989 года, когда на Летнее (na Letné) и с балкона Мелантриха (Melantrichu) он махал ручкой воодушевлённой и живущей надеждами стотысячной толпе. В том же году коммунистический парламент единодушно избрал его президентом, после чего он принес присягу на коммунистической конституции. Ему не было стыдно махать ручкой воодушевлённой и обнадёженной толпе, а потом клясться в верности на коммунистической конституции.

В 1990 году в обществе шла широкая дискуссия проведении реституции и о том, в каком объёме они должны осуществляться. Вацлав Гавел, чьё слово в тот момент в Общественном форуме было решающим, добился самых широчайших и крупномасштабных реституций. А так как возникала угроза притязаний судетских немцев, парламент решил возвращать имущество, изъятое после 25.02.1948 года.

Каким именно образом Вацлав Гавел получил имущество, некогда принадлежавшее его дяде и деду, остаётся тайной. Его дядя Милош Гавел после войны был обвинён в коллаборационизме, и его имущество было национализировано согласно Бенешовым декретам, и на него классические предписания о возвращении имущества, утраченного после 1948 года, не распространяются. Несмотря на это, Вацлав Гавел оказался одним из первых, кто получил всё востребованное имущество.

Возможно, поэтому Гавел боится темы Бенешовых декретов как чёрт ладана. В 2002 году на прямой вопрос BBC о том, что он думает о декретах, он заявил:
″На эту очень важную и чувствительную тему я высказывался уже многократно, но я всегда об этом говорил, когда у меня было желание это делать, а не тогда, когда меня принуждает истеричная атмосфера, и я останусь верным этой традиции, поскольку речь вновь идёт об этих самых декретах.″ Однако, Вацлав Гавел никогда не высказал однозначную точку зрения и сам прекрасно знает почему.

О закулисье Гавловых реституций никогда не говорилось, и ни один журналист не дерзнул ими заниматься. И сегодня Гавел остается бережно хранимым символом ″Бархатной революции″ и фальшивого бархатного ″народного возрождения″. Надо заметить, что реституции приятно удивили целый ряд диссидентов из ″Charty 77″, ну а те, кому ничего не досталось, не побрезговали подделать документы на реституцию. Так сделала, например, сотрудница Гавла и диссидентка из ″ Charty 77 ″, Марта Хадимова (Marta Chadimová), чьё мошенничество с недвижимостью на Лоретнскем намести (Loretánském nám?stí) в Праге, к её сожалению, раскрылось и от приговора её освободило только помилование приятеля по ″ Charty 77″.

Реституции же самого Вацлава Гавла прошли тихо и успешно. Никто не отважился обратить внимание на то, что они пробивают Бенешовы декреты и идут гораздо глубже за установленные реституционные границы 25.02.1948, как впрочем, не осмеливается сделать это и сейчас. Можно только констатировать, что именно реституции Гавла были знаменательны тем, что первыми нарушили Бенешовы декреты.

В начале 90-х годов в деле о реституциях Вацлава Гавла появилось имя предпринимателя Милоша Червенки (Miloše ?ervenky), современного миллиардера являющегося земельным магнатом в Праге. Выпускник московского МГИМО (или ″Академии КГБ″, как его называют в Чехии) Червенка управлял имуществом Гавла, а заодно функционировал как ″кошелёк″ Гавла.

На тесные отношения Вацлава Гавла со старыми структурами в связи с его имуществом указывает и известная сделка, когда Вацлав Гавел продал свою половину театра ″Люцерна″ фирме ″ Chemapol ″, управляемой бывшим агентом госбезопасности (StB) Вацлавом Юнком (Václav Junk). И в этой сделке ассистировал ″серый кардинал″ по фамилии Червенка.

Сегодня бывшее имущество семейства Гавлов разрушено (разграблено) и постепенно ветшает. Это видно как по Баррандовским террасам, так и по театру ″Люцерна″. Прадед Гавла должен в гробу переворачиваться, видя как его внук Вацлав обошёлся с фамильным имуществом. Несомненно только одно — он не обеднел, а свои активы хранит где-то в другом месте.

Карл Шварценберг и Вацлав Гавел в 90-е годы занимались подготовкой договора с Германией, который позволил бы судетстким немцам реэмиграцию и возвращение их имущества.

В мае 1991 года Вацлав Гавел вместе с немецким канцлером Хельмутом Колем с глазу на глаз обсуждали пакет мер, состоящий из пяти пунктов.
В том, кроме прочего предусматривалось обеспечение возможности для судетских немцев вернуться, получить гражданство, и на основании этого возможность принятия участия в купонной приватизации, с возвращением земли и имущества.

Предложение было столь великодушным по отношению к судетским немцам, что Гавел предпочел не информировать о нем общественность. К счастью для Чешской республики, Коль не посчитал нужным проинформировать об этом предложении ни своего министра иностранных дел, ни председателя Союза судетских немцев, чем превратил это предложение в пустышку.

Тем не менее, информация об этом предложении вышла наружу стараниями австрийской журналистки работающей в еженедельнике Profit Барбарой Тотф в написанной ею биографии Карла Шварценберга.