Князь Андрей Юрьевич родился в Суздальской земле около 1111 года. Для него Залесская земля была не дремучей окраиной, а родиной. Поэтому он мог посмотреть на свары вокруг киевского престола со стороны, стать выше сложившихся взглядов. Он предлагал отцу – Юрию Долгорукому бросить Киев, который к этому времени превратился в «змеиное гнездо», где интриги и предательство стояли выше общегосударственных интересов и уехать на север. Но Долгорукий этого понять не смог. Он также почти всю жизнь провёл в Залесье, но провёл в ожидании того момента, когда он сможет занять Киев.

Андрей ещё при жизни отца был удельным князем Владимирским, прикрывая восточные рубежи Руси от Волжской Булгарии. Обладая зрелым государственным умом, он был ближайшим советником Юрия, решая административные, судебные вопросы, проблемы строительства. Участвовал в битвах отца, водил рати в сечу.

В 1155 году, после смерти князей Изяслава и Вячеслава, Юрий Долгорукий снова смог занять Киев. Казалось, что его мечта о возрождении единой Руси сбывается. Его признали и повиновались самые сильные князья. Положение Юрия казалось прочным. Старшего сына Андрея он посадил в Вышгороде, чтобы постоянно иметь его под рукой. Однако Андрей на этот раз «взбунтовался». Он понимал, что блеск уже разложившегося Киева обманчив и добром это дело не кончится. Он предложил вернуться на север. Но Долгорукий не понимал этого, они же победили. Вскоре Андрей взял в Вышгородском женском монастыре чудотворную икону Богородицы, по преданию написанную самим евангелистом Лукой, и уехал во Владимир-на-Клязьме. По преданию, с иконой стали происходить чудеса – «будучи поставлена у стены, она ночью сама отходила от стены и становилась посреди церкви, показывая как будто вид, что желает уйти в другое место». Её возвращали на место, но на утро она снова «уходила». Андрей воспринял это как знак Свыше. Он не стал отпрашиваться от отца и позвав всех желающих двинулся в путь. Его отъезд превратился в настоящий Исход. По пути к князю присоединялись воины, монахи, землепашцы, ремесленники, мужчины, женщины и дети. А во главе колонны везли икону Пресвятой Богородицы. Согласно легенде, по дороге в Ростов, ночью во сне князю Андрею явилась Богородица и велела оставить икону во Владимире. Князь так и поступил, а на месте видения основал монастырь и село Боголюбово, который со временем стал его основным местопребыванием.

Отец, узнав о странном поступке сына, первоначально разгневался, слал гонцов, требовал одуматься и вернуться. Вскоре Долгорукий остыл и простил сына. Видимо, рассудил, что Андрей лучше всех убережёт залесскую вотчину. Однако дурные предчувствия Андрея, к сожалению, оправдались. Долгорукий был хорошим правителем, летописец отметил, что при нём «тишина бысть». Два года мира и порядка для Южной Руси в то время были удивительны. Но именно «порядок» и был поперёк горла киевскому боярству, которые привыкло быть хозяином Киевщины. Столичные вельможи, привыкшие самовольно распоряжаться властью, были отстранены от управления. Великий князь расставил на ключевых постах верных суздальцев. Быстро возник заговор, бояре стали подговаривать городскую чернь против «чужаков», пошли в ход деньги, вино. Сговорились с двумя главными противниками Юрия – черниговским Изяславом Давыдовичем и Мстиславом Волынским.

Переворот был хорошо подготовлен и прошёл как по маслу. 15 мая 1157 года умер Юрий Долгорукий. Он был отравлен на пиру у боярина Петрилы. После его смерти подняли на бунт чернь. Началась бойня. Дома сторонников Юрия были разграблены, толпа остервенело перебила всех «суздальцев», которых поймали, не щадили ни женщин, ни детей. А всего через четыре дня в Киев вступила дружина Изяслава Давыдовича.

Когда известие от трагедии докатилось до Залесской земли, Андрей не стал поднимать полки. Князь сделал неожиданный шаг. Он созвал первый в истории Руси Земской собор: в него вошли представители духовенства, боярства и городов. На нём он от всей земли принял титул великого князя. Таким образом, он одним ударом перечеркнул древнюю традицию – раньше великое княжение однозначно означало обладание Киевом. Андрей показательно отмежевался от прежней государственной системы. Родилось новое ядро Руси, Русского суперэтноса – Залесская земля.

Тем более, что ситуация в Южной Руси по-прежнему была кризисной. Слабый Изяслав III Давыдович, пытаясь упрочить своё положение, стал раздавать князям даже собственные черниговские вотчины. В итоге остался с одним Киевом, с ним перестали считаться. В 1159 году Мстислав Волынский и Ярослав Галицкий разбили и изгнали Изяслава из Киева. Русь окончательно рассыпалась. Изяслав стал мстить, навёл половцев на Смоленскую землю, делал набеги на Киев, осаждал Белгород. Во время одного из набегов его убили. Однако смута не прекращалась, не стало Изяслава, на первый план выдвинулся Мстислав Волынский. Он стал отнимать вотчины у смоленского князя Ростислава Набожного (отличался благочестием), примеривался к киевскому престолу. Шли междоусобицы внутри уделов. Рекой лилась кровь простых воинов, горожан и землепашцев.

Строительство державы

Андрей же в эту кровавую кашу не лез. Он созидал. Однако это было весьма непростое дело. Юрий Долгорукий казнью боярина Кучки временно укротил самовластие и независимость боярских кланов Ростово-Суздальской земли, но они были не прочь восстановить своё положение. Они надеялись, что с переездом Юрия и старших наследников в Киев, всё вернётся на круги своя. А дети греческой жены Юрия, Ольги – Михаил и Всеволод, не будут помехой. И тут неприятный сюрприз – ни с того ни с сего вернулся старший сын великого князя Андрей, да ещё и с сакральным символом.

Бояре стали «защищать» интересы младших сыновей Юрия, которые были законными наследниками края. Андрей смог обойти эту ловушку, он оставил Ростов и Суздаль, богатейшие города края, во владении малолетних братьев и мачехи. Однако он был теперь великим князем, и удельные князья были должны ему подчиняться. Сам он обосновался во Владимире, который принадлежа ему изначально, с юных лет. Владимир в то время не был полноценным городом, он был одной из крепостей, не более. Ростовчане и суздальцы считали его «пригородом». Владимир был удобно расположен и Андрей решил превратить его в большую столицу. Не воевать за прогнивший Киев, а построить новую столицу Руси. Для поддержания преемственности традиций, князь назвал речки во Владимире киевскими менами – Лыбедь, Почайна, Ирпень. Обозначив обводы будущих мощных стен и валов, князь по-киевски назвал главные ворота – Золотые и Серебряные. Для привезённого чудесного образа приказал соорудить прекрасный собор Успения Божьей Матери. Во Владимире появился и монастырский Печерний городок. В то же время Владимир не был копией Киева. Он наследовал великодержавные традиции, но был иным, своеобразным. Андрей хотел, чтобы Владимир превзошёл Киев. Надо также отметить, что строительство новой столицы позволяло князю обособиться от местной аристократии, сложившихся группировок знати, порядков и обычаев, которые были в старых городах. Андрей мог творить новую реальность.

Андрей осознал порочность традиции «семейного» правления, опоры на старшую дружину, родовитых бояр. Пришло понимание того, что система лествицы (обычай княжеского престолонаследия на Руси – наследование по старшинству в роду) давно и безвозвратно разрушена, цепляться за её правила бессмысленно. Княжеская семейственность и укрепление позиций боярства вели к самовольству и разделению, что приводило к смуте. Он пришёл к идее собирания русских земель. Но нужны были иные методы. Попытка возродить Киевскую Русь Юрием Долгоруким привела к его гибели. Реанимировать её было бесполезно. Чтобы восстановить единство, первоначально надо было обособиться и поставить великую цель на будущее. Иначе можно было повторить путь Полоцка, Рязани, Галича, Новгорода и других земель, где обособление привело к замыканию только на внутренние дела, часто дальнейшему дроблению. В Залесье необходимо было создать здоровое, жизнеспособное ядро, которое объединит все русские обломки. Главными принципами новой русской державы Андрей видел – самодержавие и православие. Причём единочалие-самодержавие в понимании Андрея сильно отличалось от римско-греческой модели, где императоры опирались на аристократию. Князь хотел опереться на простой народ, землепашцев, горожан, младшую дружину. Именно простые люди были больше всего заинтересованы в сильной власти, которая могла защитить их как от внешних, так и внутренних хищников.

Строя новую столицу, Андрей одновременно создавал социальную опору. Он созывал «мизинных», т. е. маленьких людей из всех земель. Они строили город и становились его жителями. Город вырастал буквально на глазах. В 1160 году был освящен Успенский собор. Фактически это был день рождения новой столицы. На праздник съехались бояре и люди со всех окрестностей, и Андрей объявил: «Да будет сей град великое княжение и глава всем». Князь хотел добиться учреждения во Владимире отдельной митрополии. На этом дело не остановилось, были сооружены церкви св. Фёдора Стратилата, Георгия Победоносца, Спасский и Вознесенский монастыри. Расцвело Боголюбово, где князь распорядился построить храм Рождества Божьей Матери и белокаменный замок – свою резиденцию. От него князь и получил своё прозвище – Боголюбский.

В личной жизни Андрей был скромен и неприхотлив. Из забав, обычных для русской знати, любил только охоту, она позволяла поддерживать себя в хорошей физической форме, проводить тренировки дружины. Пиры с дружинниками, столь любимую многими князями, он не устраивал. Любил читать, собрав хорошую библиотеку.

Значительный приток людей во Владимир позволил князю провести реформу армии. Её основой стали не боярские дружины, а полки «пешцев», которые набирали в городах. Стал крепнуть слой будущих дворян – «милостников». Обычно это были выдвинувшиеся из низов благодаря личным способностям, а не происхождению, воины. Они не обладали вотчинами, большими богатствами и всем были обязаны князю. За службу они получали «милость» - оружие, коней, одну-две деревеньки на «прокорм». Из них князь формировал управленческий корпус. Андрей установил в Залесской земле прочную административную систему, которая теперь распространялась на весь край, а не только на округу Суздаля. Полюдье ушло в прошлое. По всему княжеству были основаны погосты – центры административно-податного округа. Так, вдоль течения Клязьмы появились Андрейцево, Андреевская, Княгинина, Якимовский, Гридино, св. Никиты, Рогожский, Черноголовский, Аристов погосты. Постепенно погосты появились в самых глухих местах. Одновременно с появлением погостов и укрепления великокняжеской власти, шёл процесс утверждения христианства. При погостах строились сельские церквушки. Видимо, этим объясняется, почему с 17 столетия погостами стали называть кладбища – при церквях хоронили людей в освященной земле. Кроме того, вместе со строительством погостов осваивались новые земли, селились пришлые крестьяне, распахивались участки, расчищались от леса земли.

Расцвет Владимира привлёк и купечество. Твёрдая власть и порядок обеспечивали им безопасность. Путь через Залесье был намного более безопасен, чем через другие земли. Князь радушно принимал гостей-купцов. Авторитет Владимирской державы постоянно рос. Хорошие отношения у Андрея установились с Ростиславом Набожным.

По сути, практически на глазах Залесский край, который считался дремучей окраиной Руси, стал могучей державой, которая возвысилась над другими русскими землями.

Борьба с греческими происками и княжеской оппозицией

После смерти византийского императора Иоанна II Комнина в 1143 году трон занял его сын Мануил I Комнин (правил в 1143 года — 1180 гг.). Он кардинально изменил политику империи. Мануил был настоящим западником. Он начал давать иностранцам высокие посты в государстве, включая правительство, царский двор и армию. Даже в одежде была принята западноевропейская мода. Кроме венецианцев широкий доступ в империю получили генуэзцы и пизанцы, которые получили серьёзные привилегии и целые кварталы в Константинополе. Правители провинций – архонты, которые раньше были на правах чиновников, фактически стали автономными правителями, феодалами. Налоги были отданы на откуп итальянцам и евреям. Мануил помирился с крестоносцами, поддержав их поход. Огромные силы и ресурсы были направлены на европейскую политику, Мануил хотел восстановить великую Римскую империю. Он активно сотрудничал с папой римским, давал ему деньги, воевал за него в Италии. Мануил был готов пожертвовать независимостью Константинопольского патриархата, реформировать по западным образцам обряды и догматы, чтобы объединить церкви. Но для этого Рим должен был помочь утвердиться Мануилу в Италии и объявить его «римским императором». Но Рим был себе на уме, деньги, уступки охотно принимал, но с реальным признанием Мануила «римским императором» не спешил. Да и Фридрих Барбаросса, который энергично боролся за Италию, отказываться от императорского титула не собирался.

Интересы Мануила не ограничивались западом, он нацелился и на север, восток. Басилевс смог обеспечить византийский протекторат над огромным венгерским королевством, в которое тогда входили Хорватия, Словения, часть Румынии и Сербии. Но этим Константинополь не ограничился, киевские князья формально считались подданными византийских императоров и Мануил хотел этот использовать. Планы были грандиозные – Мануил хотел добиться реального подчинения Киева, и вместе с Венгрией включить в состав новой империи и Русь. Таким образом, обновлённая Римская империя должна была включить в себя практически всю Восточную Европу, вплоть до Балтики. И никто не собирался завоёвывать эти огромные пространства, методы подчинения были намного тоньше. Главным же инструментом стала Киевская метрополия. Христианство было прекрасным орудием по подчинению Руси. Кроме того, использовался личностный фактор (об этом ниже).

Правивший тогда Киевом Ростислав Набожной был верным сыном Церкви, поэтому его можно было «обработать» исподтишка. Главную же ставку делали на Мстислава Волынского, который нацелился на великое княжение киевское. И за поддержку обещал всё что угодно. Междоусобицы на Руси также были выгодны Мануилу, раздробленные и ослабленные земли сами скатывались в его сети. Однако появление мощной Владимирской Руси обеспокоило византийских политиков. Константинопольская патриархия и Киевская митрополия немедленно начали подрывную работу, делая перестановки в церковных структурах. Русских иерархов стали заменять на греков, которые защищали интересы не Русской земли, а далёкой родины. Заменили и епископа Нестора Ростовского, который хотя и был греком, но давно русифицировался, сработался с Юрием Долгоруким, а затем Андреем. Прислали другого епископа Леона, который с ходу взялся насаживать свои порядки. Вёл он себя независимо от государя, вводил новые подати в свою пользу. Понятно, что Андрею и русским это пришлось не по нраву. Великий князь выслал епископа, как поставленного «не по правде». И предложил своего кандидата и близкого помощника – русского священника Фёдора. Священник полностью разделял смелые планы государя. Однако византийцы не хотели уступать. Леон был специально заточен для работы на севере, был квалифицированным специалистом в тайных делах. В итоге его снова утвердили в Ростове.

Делу Мануила способствовал и другой фактор. Как известно «институт профессиональных жён» выдуман очень давно. Работали по этому направлению и на Руси. В Суздале жила вдова Юрия Долгорукого, гречанка, а по некоторым источникам, она принадлежала к царскому дому Комнинов (была сестрой Мануила). При ней жили дети – князья Михаил и Всеволод. Вскоре прибыл и старший сын гречанки – Василько, который потерял удел на юге. В результате сложился оппозиционный центр. В Суздаль потянулись и другие потомки Юрия Долгорукого, в том числе и не от гречанки, а от первой жены – половчанки. Прибыл Мстислав Юрьевич, два внука Юрия – сыновья умершего Ростислава Юрьевича. Им, как и Васильку, не повезло в междоусобной сваре на юге, они потеряли свои владения. Однако потеряв владения, они не потеряли своих амбиций. Вся эта компания была крайне недовольна Андреем и его политикой. Гречанка считала, что права её детей ущемлены, т. к. им по праву принадлежит Залесский край. Удел Андрея – Вышгород. Правда, Юрий Долгорукий в итоге согласился, что в Залесье правит Андрей. Но завещания он не написал, умер внезапно. Поэтому формально Андрей не имеет прав на Ростово-Суздальскую землю.

Князья же возмущались, почему Боголюбский не поддержал их в борьбе на юге. Почему не послал суздальские полки на помощь, чтобы утвердить права родственников на южные города. Возникал вопрос и о делёжке Залесского края – почему Андрей не даёт им уделы? Раздражала и внутренняя политика Андрея – зачем тратить средства на Владимир, если есть древние Ростов и Суздаль. Зачем привечать чёрный люд? Андрей явно нарушал традиции, старые порядки.

Андрей знал об этом гнезде оппозиции, но не считал нужным его трогать. Мол, худые разговоры делу не помеха. Ему было чем заняться, он созидал великую державу. К тому же не все родственники были скрытыми противниками его курса. Братья Ярослав, Святослав и Глеб признали его курс правильным и примкнули к нему.

Леон сразу принялся за подрывную работу. Он подогревал недовольство. Соглашался, что сыновья гречанки – законные наследники Юрия. Оппозиция получила возможность, через Леона, наладить связь с Киевом и Константинополем. В результате просто недовольство части знати вылилось в откровенный заговор. Поводом для наступления стали некоторые различия в русской и византийской христианских традиций. На Руси церковь была вынуждена принять некоторые местные особенности, быть более гибкой. Так, на Руси после праздников Пасхи и Рождества устанавливались «сплошные седмицы», без строгого поста в среду и пятницу. Заговорщики решили доказать, что великий князь – грешник и нечестивец. В 1163 году Рождество пришлось на среду и епископ, будучи приглашённым на праздник, увидел мясные блюда и учинил публичный скандал. Он обвинил князя в грехе. Однако священник Фёдор, а в богословии он разбирался лучше епископа, разбил оппонента в пух и прах. Однако на этом дело не закончилось. Гречанка Ольга (по другой версии, Анна) с братьями великого князя Василько и Мстиславом, частью боярства объявили себя защитниками веры и стали выставлять Боголюбского еретиком и узурпатором. Но раздуть пожар недовольства не удалось, широкой социальной поддержки у них не было. Да и государь принял меры. Смутьянам предложили покинуть пределы державы. Заговорщики на открытый мятеж пойти не рискнули, т. к. население поддерживало великого князя, а не их. Гречанка с сыновьями и Мстиславом уехали в Византию.

Император принял их хорошо. Василько получил города на Дунае и был назван «старейшиной русских князей». Мануил не собирался оставлять своих планов. Василько был подходящей фигурой для дальнейших политических игр. Даже Мстиславу выделил область. Вдруг пригодится.

Вслед за родственниками Андрей снова выпроводил и «агента влияния» Леона. Но церковный иерарх не смирился. Он знал, что митрополия и патриархат его поддерживают. Поехал жаловаться в Киев, но митрополит только что умер. Тогда Леон поехал к византийскому владыке. Мануил в это время воевал с венграми и почти одновременно принял несколько посольств из Руси. Так, здесь были послы Ростислава Набожного, который предлагал вернуть на пост митрополита Клима Смолятича. Греки к этому моменту устроили свары не только в Залесье, но и в Киеве, Чернигове. Послы от Боголюбского предлагали на место епископа Фёдора и хлопотали об учреждении для Владимирской Руси отдельной митрополии.

Мануил оказался в затруднительном положении. Отказывать нельзя, могут поддержать его врагов. Но и выпускать русскую церковь из контроля нельзя. С другой стороны хорошо, что русские прибыли к нему как к верховному судье, это тоже определённый вид зависимости. Тут и Леон сам себя подставил под удар. Полностью уверенный в поддержке императора, он публично начал кричать, браниться. Телохранители императора его избили и чуть не утопили. Басилевс объявил, что Леон не прав, и лицемерно ответил на все запросы русских князей согласием. Заявил, что не возражает против кандидатур Клима и Фёдора и против Владимирской митрополии. Однако сделал важную оговорку, что такие дела в юрисдикции патриарха.

Фёдор прибыл во Владимир с радостными вестями. Андрей также поверил в успех дела и даже приказал подготовить белый клобук, знак митрополита.

Продолжение следует…