70 лет назад 19 ноября 1942 года началась операция «Уран» — стратегическое наступление советских войск под Сталинградом, до того стойко державших четырехмесячную оборону города на Волге. Итогом этой крупнейшей битвы всей Второй мировой войны стали окружение и разгром немецких войск под командованием фельдмаршала Паулюса общей численностью 330 тыс. человек. А всего за семь месяцев битвы Германия и ее сателлиты потеряли более четверти всей своей живой силы.

Победа в Сталинградской битве стала переломным событием и определила дальнейший ход всей Второй мировой, кардинально изменила расстановку сил в пользу СССР и стран антигитлеровской коалиции.

В 1943-м, сразу же после советской победы король Великобритании Георг VI специальным указом распорядился выковать «Меч Сталинграда» с дарственной надписью: «Гражданам Сталинграда — людям со стальными сердцами от короля Георга VI в знак глубокого восхищения британского народа».

Президент США Франклин Рузвельт в те дни писал Иосифу Сталину: «храбрость, сила духа и самоотверженность защитников Сталинграда будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей».

Увы, сегодня многие из этих «свободных людей» охотнее говорят (а то и принимают резолюции) об уравнивании нацизма и коммунизма, «равной ответственности СССР и нацистской Германии в развязывании Второй мировой войны». Наследники победителей часто внимают им с почтением. Тогда как Германия все настойчивее снимает с себя ответственность за величайшую трагедию. В сегодняшней немецкой печати Сталинградскую битву уже откровенно называют «дуэлью за престиж между двумя диктаторами».

Будут ли петь «O, du lieber Augustin» в городе на Волге?

В России уже готовятся к юбилейной дате. 21 сентября президентом Путиным подписан указ «О праздновании 70-летия разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве» с назначением главой оргкомитета вице-премьера Дмитрия Рогозина. Рогозин первым делом через «Твиттер» и «Фейсбук» пригласил желающих поделиться соображениями, «как лучше организовать торжества».

Неизвестно, был ли то «глас народа», но уже спустя несколько дней газета «Взгляд» сообщила, что оргкомитет рассматривает идею пригласить на празднование... ветеранов немецкого вермахта. Те в свою очередь выразили готовность прибыть. «Такой визит на берега Волги стал бы очень важным для нынешнего и будущих поколений наших стран и всей Европы. Взгляд на Вторую мировую войну изменился, в нем больше нет вражды и ненависти»,— откликнулся через газету некий Вернер Андриан, представленный как «ветеран и летописец одной из дивизий 6-й армии Паулюса».

У советских ветеранов такой поворот событий не вызвал восторга. Участница обороны Марина Рохлина даже пожаловалась, что ради приезда немцев власти Волгограда сокращают количество приглашений для самих сталинградцев: «Пережила весь ужас бомбежек, обстрелов, голода, холода, постоянного напряжения и никогда не помирюсь с немцами» («Взгляд», 26.09.12).

Действительно есть повод выразить недоумение, по крайней мере: почему вдруг такое хлебосольство со шнапсом для немцев, а не для союзников в той войне — англичан, американцев, канадцев, австралийцев, южноафриканцев?..

Нет сомнений, что надлежащим образом юбилей отметят в Беларуси — там очень бережное отношение к памяти и ветеранам. Сообщили, что правительство Азербайджана поздравит всех участников битвы, проживающих в этой стране.

Остается надеяться, что и украинское руководство с его «гуманитарным блоком» не останется в стороне, как сделало это 10 лет тому...

«Кино и немцы»

Еще пару лет назад известные в России кинодеятели Федор Бондарчук и Александр Роднянский, собрав 30 млн. долларов казенных и частных денег, объявили, что снимут фильм «Сталинград» — да еще и в модном формате 3D. «Сталинград» будет картиной, где есть все, что делает американское кино универсальным»,— пообещал Роднянский (кстати заметить, ставший в начале 90х жителем немецкого Дюссельдорфа).

А Федор Бондарчук похвалился, что съездил в Волгоград и пообщался с ветеранами — для написания сценария. Оплодотворившись на месте, родил следующий сюжет: «несколько советских солдат форсируют Волгу и укрываются в близлежащем доме на другом берегу. Там они встречают девушку, которая не успела убежать до прихода врага. На фоне героической обороны дома разворачивается история любви» (»Комсомольская правда», 09.02.12). Что ж, интригует историческим открытием и оригинальностью замысла...

Остается надеяться, что Федор внимательно посмотрел кинокартину своего великого отца Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину» — по Шолохову — о начале Сталинградской битвы. И своим фильмом даст повод усомниться в тезисе, что, мол, природа отдыхает на детях гениев, укрепившимся после того, как он в доле с тем же Роднянским «экранизацией по-американски» испохабили повесть братьев Стругацких «Обитаемый остров».

И даже чахоточный украинский кинематограф, можно с большой натяжкой сказать, не остался в стороне. Речь идет о фильме Евы Нейман «Дом с башенкой», как сообщалось, «снятый за деньги «1+1 Production», в частности, за счет инвестиций Игоря Коломойского».

Фильм снят по давнему (1964 г.) одноименному рассказу Фридриха Горенштейна. Сюжет незамысловат: поездом из эвакуации возвращаются мать с маленьким сыном. Повествование идет на фоне приволжских степей с оставшимися после Сталинградской битвы грудами искореженного железа, которые созерцают из поезда пассажиры. В пути женщина заболевает тифом, ее на какой-то станции помещают в больницу, где она умирает. Мальчика же с легкой душой отпускают восвояси, поручая довезти его «к дедушке» случайной семейной паре с ребенком, благо у мальчика есть деньги, на которые он может столоваться в пути. Вот так он и едет с чужими людьми, не питающими ни малейшего сочувствия к его горю. Даже старик — эдакий странствующий философ — ворует втихаря у ребенка пирожок. Нет, правда, один нормальный все-таки встретился и даже оставил мальчику свой хороший портсигар, служивший хранилищем кислой капусты на закуску — это пьяница-инвалид.

Вот, собственно, и все. Некоторые биографы Горенштейна утверждают, что рассказ автобиографический. Другие это опровергают на том основании, что его мать умерла в эвакуации в городе Наманган в Узбекистане (эта республика в войну приняла сотни тысяч беженцев), после чего будущего писателя передали на попечение в городской детский дом. И в качестве доказательства ссылаются на имевшуюся у автора официальную справку, которая ему, переехавшему в 1980-м на ПМЖ в ФРГ, помогла оформить там как жертве холокоста пособие в 2200 марок.

В войну сотни тысяч людей вынуждены были покинуть родные места, часто под немецкими бомбежками. Потом возвращаться, не зная, что увидишь дома... У каждой семьи, наверное, своя собственная история. Вот моя бабушка рассказывала, как она возвращалась из эвакуации с Дальнего Востока на Черниговщину с четырехлетним сыном — моим отцом. Мальчик пел «Прощай, любимый город, уходим завтра в море...», «В далекий край товарищ улетает...». А ехавшие в вагоне военные намазывали ему большие куски хлеба маслом и тушенкой из своих пайков. Бабушка просила их не давать ребенку столько еды — как бы плохо не стало, ведь жили впроголодь.

Тогда же на какой-то станции проводник выбросил из вагона безногого инвалида — поднял, как мешок, и швырнул на перрон.

И в войну, и еще несколько лет после нее таких много побиралось в поездах — не столько на еду, сколько на водку. У кого-то родные погибли и возвращаться было некуда, другие не хотели стать немощной обузой, третьих — не приняли. Оттого и сентиментальная песня, которую они пели, — «Дорогая жена, я калека...» В ней офицер пишет жене, что лишился ног и руки. Жена отвечает, что калека ей не нужен. И только дочка в письме умоляет «милого папочку» вернуться, обещая носить его на ручках. И вот она встречает его на вокзале — и отец выходит к ней из вагона в красивой форме с медалями, скрывающей протезы...

Так вот, ту выходку проводника увидели моряки из соседнего эшелона. Они стянули того наземь, и мальчик на всю жизнь запомнил, как в солнечных лучах мелькали начищенные ботинки и свистели ремни. Тот проводник уже больше не поднялся...

Это все к тому, что ни рассказ Горенштейна, ни фильм Нейман на какое-то обобщение не тянут. Не в пример, скажем, пронзительному фильму «Подранки» осиротевшего в войну Николая Губенко — о себе и своих сверстниках в детдоме (по статистике, только в год выхода фильма — 1977 — в кинотеатрах СССР его посмотрели 20 млн. 300 тыс. зрителей).

Но кое-кому очень хочется подтянуть рассказ Горенштейна вкупе с фильмом до солженицынского пьедестала. Ради этого обозреватель американского пропагандистского «Радио «Свобода» Дмитрий Волчек ссылается на авторитет своей школьной учительницы. Та, мол, держала на полочке номера «Юности» и «Нового мира» — с этим рассказом Горенштейна и «Иваном Денисовичем» Солженицына. Туда же он настойчиво тащит и режиссера Еву Нейман: «Волчек: Последняя фраза фильма — «Неужели это никогда не кончится?» Это о чем?

Нейман: О кошмаре, который вокруг во время войны, об этих человеческих страданиях.

Волчек: Это не обязательно война. Советская жизнь вся была такая.

Нейман: Советская жизнь была разная, и были люди, которые были счастливы, я даже таких знаю» (Радио Свобода).

Как видим, г-жа Нейман вежливо отказалась от предложенной Волчеком чести оказаться на передовой антисоветского фронта. А фразой о счастливых в советской жизни людях, наверное, указала и на собственную семью. Согласно официальной биографии, родилась она в 1974 г. в Запорожье. Папа — инженер, мама — музыковед. Сама Ева, поучившись немного в университете, эмигрировала в 1993 г. в Германию. Биография умалчивает, какой правительственной программой этой страны она воспользовалась: то ли «Законом об изгнанниках и беженцах» для «возвращения этнических немцев на историческую родину», то ли подтвердила свое еврейское происхождение для попадания в программу приема «контингентных беженцев»...

Немцы о Сталинграде: одинокий фюрер среди «сопротивления»

Бесславный конец
В отличие от российской и украинской прессы, тема Сталинградской битвы уже несколько месяцев прочно удерживает передовые позиции в прессе немецкой. Лидером по количеству публикаций не только о самой битве, но и о предшествовавших ей событиях на советско-германском фронте остается газета Die Welt с почти миллионным ежедневным тиражом. Кстати, основана она была в 1946 г. британскими оккупационными властями в рамках программы денацификации, то бишь перевоспитания немцев, избавления их от мании «сверхчеловеков». И пишет на сталинградскую тему один и тот же автор — постоянный обозреватель газеты Бертольд фон Зэевальд.

Начал он подбираться к событиям издалека. Да с какими заголовками! «Триумф вермахта на пути к Сталинграду» в номере от 17 мая — это о захвате немцами Харькова в 1942г. Уж не из официозного ли нацистского рупора Vоlkischer Beobachter той поры позаимствовал?

А вот уже его опус в июльском номере — «Пространство для южнотирольцев — штурм Гитлером Крыма». «Расположенный в Крыму Севастополь считался самой мощной крепостью в мире. Только ценой больших потерь в июле 1942 года вермахту удалось захватить этот город», с первых строк и с той же «беобахтеровской» патетикой сообщает автор с баронским титулом.

При чем здесь вынесенные в заголовок южные тирольцы, спросите? Фон Зэевальд обстоятельно информирует соотечественников, что по планам Гитлера Крым должен был стать «жизненным пространством» для «чисто немецких» поселенцев из Южного Тироля. Именно так — поселенцев, а не, к примеру, захватчиков, или колонизаторов. По фон Зэевальду, крымская земля была населена готами в эпоху поздней античности. Веские аргументы, хоть сейчас принимай закон о возвращении на «историческую родину».

Но в сентябре бравурный тон у фон Зэевальда исчезает, хотя своими опусами он уже частит как горохом: «День ото дня становилось все более очевидным, что масштабные цели, прежде всего «окончательная победа», до конца года не будут достигнуты. И тем не менее Гитлер все более безжалостно бросал своих солдат в бессмысленные сражения. Нефтеперерабатывающие предприятия в Грозном и Астрахани, захват которых и был целью его наступления, он подверг бомбардировкам и тем самым обесценил как добычу. И тогда он приказал 6-й армии уничтожить город, который до этого времени считался всего лишь этапом его победоносной кампании — Сталинград» (07.09.12).

Спрашивается, кому «становилось все более очевидным»? Действительно, 10 сентября 1942 г. Гитлер отправил в отставку генерал-фельдмаршала Листа, который не смог выполнить поставленную задачу: окружить и уничтожить советские войска в излучине Дона и Волги. Более того, войска Калининского и Западного фронтов в августе провели Ржевско-Сычевскую наступательную операцию, не дав немцам возможности перебросить оттуда резервы к Сталинграду. Вот в такой ситуации и накрутил Гитлер хвост Листу и принял командование на себя.

Очевидно также, что барон-обозреватель вообще пытается примитивнейшим образом снивелировать значение Сталинграда. А весь немецкий стратегический план по захвату советских нефтепромыслов в Баку и Грозном, по овладению важнейшей транспортной артерией по Волге объявить глупой и несвоевременной затеей. Хотя, по ставшему крылатым выражению, та война была «войной моторов». Более того, именно в 1942-м завершилось масштабное перевооружение Советской армии новейшей техникой — как и планировал Сталин еще до войны, всячески пытаясь ее оттянуть. В случае успеха немецкие войска вышли бы на границы с Ираном и Турцией, на тот момент просчитывавшей свою выгоду от вступления в войну на стороне Германии...

Советская победа под Сталинградом отрезвила не только Турцию, но и Японию, так и не решившуюся напасть на Дальнем Востоке. Советский посол в Швеции Александра Коллонтай начала склонять к переговорам о выходе из войны трезвомыслящих политиков Финляндии (она не ошиблась в выборе Паасикиви, ставшем после войны президентом, тогда как восемь его коллег отправились в тюрьму как «виновные в войне»). И вскоре Финляндия предложила прекращение огня на советско-финском фронте. Да и в самой нейтральной Швеции призадумались о перспективах: высококлассную сталь для авиастроения вопреки обязательствам перед немцами стали продавать и СССР — за чистейшую русскую платину (вот как закладывалась материальная база будущего «шведского социализма»). Гарантом сделки выступила знаменитая банкиро-дипломатическая семья Валленбергов, умевших держать нос по ветру.

После Сталинграда запросился в антигитлеровскую коалицию и Ватикан, до того намеревавшийся присоединиться к коалиции гитлеровской. Как рассказывал Сталину польский генерал Сикорский, Святой престол лишь искал выход из следующей коллизии: польский народ был для Ватикана «самым преданным Святой церкви», а вот для нацистов — «неполноценными славянами»...

Таким образом, фон Зэевальд предлагает примитивное (да и не новое) объяснение: неуравновешенный Гитлер одержим идеей захватить город («вспышка гнева», определяет этот историк «унд психоаналитик»), носящий имя Сталина, а «умные генералы» отодвинуты им от дел. И это при том, что в предыдущих публикациях сам же утверждал: успехи в Харькове и Крыму убедили тех умников в «гениальности фюрера»...

Естественно, автор Die Welt не упускает возможности пройтись и по Сталину, озадачившись, почему тот «решил сражаться за Сталинград» (06.09.12). Мол, для Сталина — это город его молодости, там он проявил себя в гражданской войне и впервые конфликтовал с Троцким, ну а самое главное — встретил свою единственную и трагическую любовь Надежду Аллилуеву...

Миф об умных и благородных генералах, следует сказать, уже длительное время обкатывается в официальной немецкой историографии, усиливаясь и стараниями шоу-бизнеса, прежде всего кинематографом.

Показательна история с увековечиванием памяти участников неудачного покушения на Гитлера в 1944 г. Вплоть до 1980-х во дворе бывшего штаба сухопутных войск в Берлине стояла маловразумительная скульптура голого мужчины с табличкой с именами пяти генералов и офицеров, «умерших за Германию». Позже из этого родился целый «музей немецкого сопротивления». Чем дальше — тем гуще ряды этого «сопротивления». В 2008 г. вышел фильм «Операция «Валькирия» с голливудской звездой Томом Крузом в роли полковника Штауффенберга — двигателя заговора. Создатели картины хотели бы убедить зрителя: уже весь вермахт если и не охотился на одинокого Гитлера, то активно ему «сопротивлялся»...

А вот подоспел и фильм «Лис пустыни», сделанный специально для показа в эти дни на немецком общественном телевидении, — о командующем немецкими и итальянскими войсками в Северной Африке генерал-фельдмаршале Роммеле. Еще до показа картина вызвала гнев сына и внучки нациста, которые заявили, что фильмотворцы уменьшили «его роль в сопротивлении Гитлеру». Да что там киношники, если сам фюрер не догадывался, что Роммель ему сопротивлялся! Иначе разве стал бы он объявлять в день похорон по высшему разряду умершего в 1944 г. от ран уже на Западном фронте Роммеля общенациональный траур?

В «сопротивлении Гитлеру» трудно убедить и англичан, чьи войска Роммель изрядно потрепал в пустынях Ливии и Египта. Да так, что пришлось издавать специальный циркуляр против паники и слухов, что тот «колдун и черный маг». Видимо, после церемонии вручения Сталину королевского «Меча Сталинграда» на грудь Черчиллю легла большая холодная жаба, поскольку уже после войны он (а с ним и британская официальная историография) силился доказать, что бои с войсками Роммеля под Эль-Аламейном в Египте не уступают по значению Сталинградской битве. «История будет такой, какой напишу ее я»,— обещал Черчилль...

Нет, ребята, именно после Сталинграда у будущих «сопротивленцев» началось прояснение в головах, до того затуманенных, согласно фон Зэевальду, «верой в гениальность Гитлера». Именно тогда озаботились они поиском альтернативы, живо представленной сдавшимся в плен фельдмаршалом Паулюсом, вскоре начавшим активно вещать по советскому радио в качестве руководителя антифашистской «Свободной Германии».

Наверное, располагали они и сведениями об обстоятельствах жизни Паулюса незадолго до сдачи в плен под Сталинградом. Об этом, кстати, напомнил Михаэль Зонтхаймер из еженедельника Der Spiegel, цитируя советских офицеров Винокура и Солдатова, первыми вошедших в штаб фельдмаршала: «Он лежал на кровати, был в шинели и в фуражке. У него была двухнедельная щетина, видно было, что он в отчаянии. Там почти до пояса была грязь, человеческий кал и все такое прочее» (22.10.12).

Наши офицеры также отметили, что Паулюсу и 24 генералам было оставлено личное оружие. Но ни один из этих уже ходивших под себя полководцев даже не попытался покончить с собой.

У Зонтхаймера на удивление плохо с пресловутой немецкой педантичностью касательно статистики. Он объявляет, что «около 60 000 немцев были убиты в сталинградском котле». Тогда как давно обнародованные в самой Германии цифры свидетельствуют, что только в период советского наступления и разгрома окруженной группировки вермахт потерял свыше 800 тыс. человек. Иначе в самой Германии не объявляли бы по этому поводу траур. Не 60 тыс, поменьше около 50, немцы потеряли в 1940-м за время двухмесячной войны против Франции, завершившейся капитуляцией последней. И эта цифра не омрачила тогда радости нацистской победы — траур в рейхе не объявляли.

Также любопытно, что нынешние немецкие авторы опусов о Сталинградской битве упорно обходят молчанием участие в ней союзных гитлеровской Германии государств. Тогда как на стороне немцев там воевала 3-я румынская армия. Она была практически уничтожена, и потери румын составили 159 тыс. убитыми и пропавшими без вести. Под Сталинградом была наголову разбита и 8-я итальянская армия: погибли 44 тыс. солдат и офицеров, а почти 50 тыс. сдались в плен. Маленькая Венгрия послала штурмовать Сталинград свою 2-ю армию в 200 тыс. вояк — и число только убитых венгров составило 120 тыс.

Кстати, были в прессе сообщения, что в этом году министерство обороны Венгрии чествовало уцелевших как «героев Дона». Отметить геройство к ним приезжали недобитые под Сталинградом итальянские и румынские коллеги... А еще были финские части, французские, голландские и прочие «расово близкие» европейские добровольцы...

А молчат потому, что это полностью рушит так старательно выстраиваемое ими объяснение о сумасбродном Гитлере, «умных генералах» и поголовном «сопротивлении». Ибо такое щедрое живое участие тех же румын, венгров и финнов объяснить умопомрачением от упомянутой «гениальности фюрера» не получится. Они были ой как заинтересованы в полном и окончательном разгроме Советского Союза, поскольку уже оттяпали себе солидные территории — в Украине, например. И рассчитывали на большее.

«А немецкий пролетариат не восстал...»

Фон Зэевальд, живописуя успехи захватчиков накануне Сталинграда, отмечает, что уже тогда пропагандистское ведомство Геббельса встревожилось: люстрация писем солдат с фронта показала, что те больше не пишут о «трусливых русских недочеловеках», как писали в 1941 г. Более того, появились страх и даже уважение к русским. Геббельс немедленно дал указание провести разъяснительную кампанию, что «стойкость большевиков — это не что иное, как примитивная животная реакция сопротивления у рабов», не идущая ни в какое сравнение с «геройством немецкого солдата».

Правда, его же опасения насчет того, что «среди нашего народа есть еще 6 миллионов человек, которые когда-то голосовали за коммунистов», не оправдались. Такие ожидания, надо отметить, были очень сильными в Советском Союзе до начала и даже в первые месяцы войны. Мол, немецкие солдаты — это одетые в военную форму рабочие и крестьяне с революционными традициями Баварской советской республики 1919 г., «Рот Фронтом», полумиллионной компартией, товарищем Эрнстом Тельманом, еще недавно распевавшие в многотысячных колоннах в Берлине и Гамбурге такие пламенные песни Эрнста Буша, как «Тревожный марш»:

Рабочий, ты слышишь, как шепчутся о войне/Военные министры и промышленники?/ Они шепчутся о войне против Советского Союза!/Это война против сердца твоей революции!/ Это война против тебя, рабочий класс! /Рабочий, крестьянин! Бери в руки оружие!/ Будем бить фашистских клоунов!/Трудовой красный флаг над каждой фабрикой, на каждом холме!/Старый мир остается позади,/Приближается мировая социалистическая республика!

Коммунистический лидер Албании, руководивший партизанской борьбой против итальянской оккупации, Энвер Ходжа вспоминал, как Сталин уже после войны говорил ему: «Мы допустили две крупные ошибки. Неправильно определили сроки нападения на нас Германии. И надеялись, что немецкий пролетариат поднимет восстание. А он не поднял». На этих словах, отмечал Ходжа, Сталин горько улыбнулся...

Что же двигало немцами? Интересна своими интерпретациями публикация «Послушные солдаты Гитлера» в другой массовой немецкой газете Die Zeit (14.10.12). Речь идет о свежих научных работах немецких историков на основе британского архива прослушек разговоров пленных между собой. Выводы следующие. Немцы воевали с охотой и усердием — «сделали войну Гитлера своей собственной». Быстро привыкали убивать — этому помогали пример товарищей и поощрение командирами, независимо от того, кого приходилось убивать — пленного, женщину, ребенка... Угрызений совести не испытывали — «работа есть работа, приказ есть приказ». Способствовало и то, что, как установили исследователи на плененных британцами, «90% солдат отрицательно относились к Советскому Союзу, тогда как только четверть из них неблагоприятно отзывались о Великобритании».

Но главный акцент публикации — по сути индульгенция: оказывается, солдаты вермахта в абсолютном большинстве были аполитичными, «глубоко равнодушными к идеям национал-социализма». Конечно, они могли глубоко плевать в душе на постулаты НСДАП, не читать «Миф ХХ века» Розенберга, но уж материальные выгоды им были понятны, близки, а главное — доступны: обещанное «жизненное пространство» (как в Крыму — для жителей Южного Тироля) в виде собственной фермы или хутора с местными послушными рабами. Такие ввезенные с оккупированных территорий рабы у многих уже трудились дома по хозяйству...

Массовая психология, точнее, разгадка ее очередного крутого поворота — традиционно не по зубам орешек и для социальных психологов, и социологов. В этом плане интересно впечатление Зои Воскресенской, когда-то известной детской писательницы. Не многие знают, что до писательской карьеры она была полковником Рыбкиной — сотрудницей немецкого отдела советской разведки. Только в начале 1990-х ее уговорили написать краткие воспоминания о своей работе.

Известие о смерти Сталина в марте 1953 г. застало Рыбкину-Воскресенскую в Берлине: «Берлин еще лежал в руинах, но бывшая Фридрихштрассе, названная Сталин-аллее, отстраивалась красивыми, светлыми домами. На площади возвышался грандиозный монумент Сталина. Нас поразило, что со всех сторон к этому, теперь уже памятнику, шли берлинцы. Они несли в горшочках комнатные цветы и аккуратно устанавливали их вокруг постамента. Сотни горшочков уже покрывали площадь, а люди все шли и шли. Мы воспринимали это как знак благодарности советскому народу, освободившему страну от гитлеровской чумы. Но ведь многие из этих людей с таким же энтузиазмом совсем недавно прославляли Гитлера. Когда же они были искренни?..»

Показательно и то, что в этих и других публикациях сегодняшней немецкой прессы напрочь отсутствуют упоминания о «расовой доктрине» нацистов, детально проработанных планах последовательного уничтожения каждой из славянских наций, колонизации их территорий. Словом, всего того, что составило тома документов обвинения на Нюрнбергском процессе.

Зверства немецкой армии называют «жестоким поведением на оккупированных территориях». Тот же фон Зэевельд только однажды вскользь обмолвился, что «гражданское население подвергалось террору». Как будто речь идет о разгоне демонстрации и, как сейчас говорят, «чрезмерном применении силы полицией».

Оно и понятно: немцы не хотят повторения ситуации с признанием ответственности за холокост, обернувшимся непрекращающимися и по сей день выплатами миллиардов долларов компенсаций и бесплатным строительством для Израиля новейших подводных лодок, способных нести ядерные боеголовки.

С другой стороны, официальный Берлин все настойчивее тянет на себя одежку «также жертвы войны». Совсем недавно была создана правительственная структура, чьей задачей объявлено «изучение истории депортаций тоталитарными режимами». Казалось бы, что тут плохого. Но за вывеской — четкие планы принудить Польшу и Чехию к покаянию за послевоенную депортацию немцев из Восточной Пруссии, Силезии и Судет.

Еще в 1970—1980-е деятельность в ФРГ «союзов изгнанных» рассматривалась как реваншистская, граничащая с антиконституционной. Правительство ФРГ официально отмежевывалось от их требований — как противоречащих мирным договорам с Польшей и Чехословакией, так и подрывающих хельсинкские соглашения о нерушимости послевоенных границ в Европе. Но несколько лет назад они получили поддержку правящей партии ХДС.И теперь уже протестуют только малочисленные в бундестаге немецкие «левые». А также Польша и Чехия. Надолго ли им хватит силенок сопротивляться «локомотиву Евросоюза»? Тем временем «изгнанники» уже оценили свои претензии к Варшаве и Праге в сотни миллионов долларов...

«Сталинград — это орден мужества на груди планеты Земля»

Тем временем российскую общественность (в отличие от оргкомитета по празднованию 70-летия Сталинградской битвы, решающего — приглашать или нет ветеранов вермахта) волнует другой вопрос, пока еще этим оргкомитетом не услышанный. Ветеранские организации, инициативные группы, просто граждане шлют письма и выступают в прессе с предложением вернуть Волгограду историческое название — Сталинград. А с ним и ту честь, о которой великий чилийский поэт нобелевский лауреат Пабло Неруда сказал: «Сталинград — это орден мужества на груди планеты Земля».

Кстати, в одном только Париже имя Сталинграда носят площадь, бульвар и станция метро. Проспекты и улицы Сталинграда есть еще в четырех городах Франции и в бельгийской столице — Брюсселе (там же и четырехзвездочный отель «Сталинград»), а также в итальянской Болонье. Улицы Сталинграда остались в городах Польши, Чехии, Словакии...

Мой дедушка прошел Сталинградскую битву от начала и до конца. Пока был жив, надеялся, что городу на Волге вернут его имя. О возможности отметить очередной юбилей вместе с ветеранами вермахта отнюдь не мечтал. Да и о чем ему было бы говорить с упомянутым «ветераном и летописцем одной из дивизий 6-й армии Паулюса», жаждущим приехать попраздновать и порассуждать, что, дескать, «взгляд на Вторую мировую войну изменился»?

Дедушка часто вспоминал о войне: и трагическое, и трогательное. Например, что за всю войну ему только раз удалось поспать в доме — это было в Польше. В ответ на настойчивую просьбу хозяина расположиться на огромной белоснежной перине дед засомневался: «Та ми брудні!» «Не, прошэ панув! — не принимал возражений поляк. — То немец был брудны! А панове найчистейши!» Спали артиллеристы на перине, но по очереди несли караул. Знали случаи, когда «гостеприимный» хозяин потом подавал сигнал боевикам «Армии крайовэй» (АК), и те резали спящих солдат... Это для тех, кто сегодня рискует восхвалять аковцев как защитников мирного польского населения от кровожадных бандеровцев...

А вот о боях и своем участии в них не рассказывал никогда. И я только недавно узнал об одном только его дне под Сталинградом — ровно 70 лет назад — благодаря сайту «Подвиг народа» (www.podvignaroda.mil.ru), где выложен военный архив наградных документов. Вот как описан этот день в представлении его к награждению медалью «За боевые заслуги»: «В бою под Сталинградом в районе хутора Нижне-Затонский 15.11.42, работая приборным номером, своей четкой боевой работой способствовал выполнению боевых задач батареей по отражению налетов вражеской авиации и сбитию при этом двух самолетов противника. При отражении нападения группы автоматчиков противника, действуя вместе с отделением, лично уничтожил двух вражеских солдат».