Давным-давно автор этих строк вычитал, что Адольф Гитлер, влекомый желанием освободить побольше жизненного пространства для столь любимых им немцев-арийцев, хотел переселить чехов в Латинскую Америку. Конкретно – в Патагонию.
Которая у автора тогда ассоциировалась лишь со сведениями из романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта». Климат и жизнь вообще в далекой Патагонии были классиком приключенческой литературы представлены в суровых тонах, и автор потому заочно пожалел бедных чехов, которым, видимо, лишь чудом удалось этой незавидной участи избежать.
Однако, поселившись в Чехии и попытавшись выяснить подробности этой истории, автор столкнулся с полным отсутствием внятных данных. Зато выяснилось нечто совершенно иное. Оказывается, существует серьезное подозрение, что планы подобной «депортации» всерьез вынашивал Ян Антонин Батя, один из представителей знаменитой династии чешских обувных «королей», брат ее основателя Томаша Бати-старшего (1876–1932).
Нацистская тень
После трагической смерти брата в авиакатастрофе Ян Антонин возглавил огромную фирму. Времена были тяжелые: экономический кризис, мюнхенский сговор в 1938-м, оккупация Чехии в 1939-м... Бизнесмен делал все возможное, чтобы сохранить жизнеспособность предприятия. Возможно, на этот крючок его нацисты и подцепили, арестовав Батю в городе Марианскэ Лазне. Обувного магната освободили с условием, что он встретится в Берлине с Германом Герингом. Рейхсмаршал попытался убедить Батю в необходимости сотрудничества его фирмы с Германией. После этой встречи «олигарх» решил уехать от греха подальше, в США. На заводах же «Батя» в Злине появился немецкий управляющий. Фирма всю войну снабжала вермахт не только военной обувью, но и запчастями для подводных лодок, ракет Фау-1 и Фау-2. Летом 1939 года печать США обвинила чешского бизнесмена в симпатиях к нацизму. Союзники внесли его в черный список сотрудничающих с врагом и не продлили американскую визу. Батя переехал в Бразилию.
Никому доподлинно неизвестно, о чем именно Ян Антонин в 1939 году с Герингом и другими нацистскими бонзами разговаривал. Что позже послужило основанием для спекуляций — как по части симпатий магната в отношении гитлеровской шайки-лейки, так и в связи с пресловутым переселением в Патагонию. Вопрос нужно рассматривать в историческом контексте: когда главу обувной корпорации в 1939-м в Германии склоняли к сотрудничеству, еще и вторая мировая-то не началась, и никто не знал, чем вся эта история закончится. Была мощная Германия и небольшая, преданная западными державами и покоренная немцами Чехия. Вполне возможно, Геринг действительно намекнул Бате: вскоре на небольшой центральноевропейской «поляне» места станет мало. На карте же мира есть масса необжитых регионов. Не надо ждать, пока гром грянет, креститься отцам чешской нации нужно уже сейчас.
Политические амбиции
Ян Антонин Батя, возможно, был польщен таким подходом к делу. Он считал себя одним из столпов чешского общества. И даже «лез в политику». Во второй половине 30-х годов, например, бомбардировал чехословацкого президента Бенеша проектами улучшения дорожной и железнодорожной сетей в стране, оживления промышленности. Когда его советы были холодно отвергнуты, Батя стал весьма критически высказываться по поводу главы государства. Они явно не сошлись характерами. Однажды, при встрече в Лондоне, огромный Батя хлопнул маленького Бенеша по плечу: «Дружище, вместе мы на многое способны!». Президент обиделся и Бате сказал, чтобы тот «лучше присматривал за ботинками». Глубокой осенью 1938 года, после захвата немцами Судетской области, отставки и эмиграции Бенеша Батя всерьез подумывал о том, чтобы занять вакантное президентское кресло.
Но обувной магнат был не политиком, а практиком. По эгоистически-капиталистическим соображениям в его планы не входило, чтобы будущая война оставила на месте Чехии пепелище и гору трупов. Здесь жили его искусные рабочие и его верные покупатели; ради сохранения этого бесценного для каждого бизнес-воротилы рынка он был готов на все. Возможно, даже на создание рабочего «плана-замысла» по... переезду чехов и словаков в Южную Америку, чтобы «не тесниться в Европе».
Уголовное дело
Поскольку история эта в чешском апокрифическом наследии обросла таким количеством домыслов, автор постарается придерживаться только фактов. А они таковы. 12 декабря 1946 года в отношении Яна Бати чехословацкие правоохранительные органы возбудили уголовное дело. В вину ему вменялась, например, «попытка насильственного изменения Конституции Чехословацкой Республики». Следствие при этом имело в виду именно его «план по переселению чешского народа в Патагонию».
Эта часть обвинительного заключения была основана на одном-единственном письме, которое Ян Батя во время деловой поездки в Чили в 1941 году якобы послал своему секретарю доктору Йиржи Удржалу. В письме бизнесмен рассказал о «великолепном«плане по перемещению чехословаков в регионы, простирающиеся между Чили и Аргентиной. Секретарь Удржал, видимо, жук был еще тот; он кропотливо копил компромат на шефа. Последующие два года, когда чаша весов второй мировой колебалась, и непонятно было, кто одержит верх в войне, Удржал хранил послание хозяина в тайне. Но потом, после Сталинграда и Эль-Аламейна стало, в принципе, ясно, что гитлеровские жилы подрезаны. И секретарь написал сыну основателя обувной империи, Томашу Бате-младшему, обитавшему в Канаде, письмо, датированное 19 апреля 1943 года. Где все про «коварного дядю-депортатора» рассказал. В письме было сказано, что «секретная папка Яна Антонина содержала карту с территорией, отведенной под будущее чехословацкое государство (в Патагонии – Авт.)». Удржал писал: «В тексте была реплика: «Я договорился с вождями немецкого народа, что они будут план переселения поддерживать.» Это серьезно поколебало мое доверие к Яну Антонину Бате.»
Рукописи не горят
План, который, по словам секретаря, содержал 27 страниц, «для истории» переписала его жена Адела Удржалова. Оригинал будто бы возвратили Бате, когда он летом 1941-го вернулся из Чили. Проект состоял их двух частей — черновика пропагандистских лекций и описания возможностей хозяйственного использования Патагонии. Хотя Батя не был стопроцентно уверен в победе Германии, но с ее участием в предприятии он, безусловно, считался в первую очередь. Поэтому главное место в плане отводилось отношению к идее Берлина.
«Геринг мне сказал, что мы живем на немецком дворе, должны себе в этом отдавать отчет и в соответствии с этим действовать, — якобы говорилось в тексте батевского меморандума. — Разумеется, в этом изречении много правды. Мы живем в немецком окружении, пусть даже речь идет о недавно германизированных славянах, силезцах и сербах... Но также очевидно, что… нация чехословацкая сохранилась и выдержала удары всех азиатских орд, при этом служа Германии в качестве буфера с востока...»
Батя ударяется в историческое философствование: мол, именно чехи хорошо понимают толк в «искусстве быть малым народом». Из этого следует: чехов нельзя германизировать, «речь идет о народе, который будут прятать кулаки (читай: фиги – Авт.) целыми десятилетиями и, в конце концов, подломит немецкий рейх так же, как разрушил Австрию». «Размышляя обо всех возможностях, — пишет Ян Батя, — я нахожу лишь одно решение. Я ищу выход, который бы был в интересах всех и не оставил бы после себя море горячей крови... Решение, которое я имею в виду, есть переселение народа чешского и словацкого на иной континент. В лучшую окружающую среду, к лучшим землям, к большим возможностям свободного национального развития. Такое переселение нации я готов лично предложить и… организовать. В случае победы Гитлер не остановится ни перед какими правами чешского народа на существование.., поэтому мы должны опередить события и найти на земном шаре самое лучшее место и самостоятельно прийти с таким проектом, чтобы мы имели выгоду, как моральную, так и хозяйственную...»
Говоря об иных воюющих державах (СССР, видимо, в этот момент еще находился вне войны и в расчет не принимался, — Авт.), Ян Батя заявляет: если англичане проиграют, то у них «не будет возможности высказываться по этому поводу». Если же дело повернется иначе, Британская империя сможет извлечь из проекта выгоду: чехословацкая Патагония станет лакомым кусочком, где Альбион сможет «получить новые территории, причем территории очень ценные, поскольку они будут населены ценным народом, состоящим из людей, развитых культурно, технически и экономически». Чехословаки, по его мнению, не имели бы ничего против временного английского управления, «считая его скорее охраной, чем подданством».
$20 миллиардов, 30 лет
США должны были бы участвовать в грандиозном «переселении». По мнению бизнесмена, причиной войны в Европе является «перенаселение». Он подсчитал: ведение военных действий (в то время – помощь сражающейся Великобритании – Авт.) стоит Америке 36 миллиардов долларов; за переселение же чехословацкого народа нужно заплатить «всего $20 миллиардов». Батя, как специалист по народному хозяйству, сумму рекомендует разделить между отдельными державами. С учетом того, что Чехословакия сможет участвовать в проекте суммой в 4 миллиарда долларов. Переселение, по мнению Бати, можно осуществить за 30 лет.
Как должна была выглядеть «патагонская империя Бати»? Промышленник хотел на первом этапе начать производство в 25 отраслях. Основа — понятное дело, обувное дело; к нему планировалось привязать сырьевую базу, шахты, деревоперерабатывающие и авиастроительные заводы, химические, цементные и бумажные фабрики, верфи и железнодорожные компании. Всего планировалось создать рабочие места для 340 тысяч человек.
Поднимать патагонскую целину
Переезд чешских и словацких колонистов должен был, согласно плану Бати, проходить «волнами». В первой были бы перемещены люди, выпущенные из концлагерей, и безземельные крестьяне с семьями. За ними – рабочие, ремесленники и торговцы. Имущество можно было продать. Практик Ян Батя приводит конкретный пример: гектар пахотной земли в Чехии «улетает» за 30 тысяч крон, а в Патагонии за эти деньги можно купить 5-10 гектаров. Такая перспектива якобы вполне могла чехов соблазнить. Батя детально расписывает наиболее урожайные области Патагонии: с тихоокеанской стороны – долины рек Рио-Палена, Пуэло, Велхо, с атлантической — бассейны Рио-Хубут, Рио-Негро, Рио-Геноа и других рек. Согласно плану, «новая Чехословакия» (или «Батялэнд») должна была получить примерно 2000 островов, по большей части – богатых на минералы. Если оставить в стороне геополитическую шелуху, то Яна Антонина, безусловно, интересовала колонизация свободного пространства людьми, которые бы стремились к жизни и труду первопроходцев в тяжелых условиях.
15 лет с конфискацией
Прокуратура ЧСР в 1947-м составила обвинительное заключение по делу Яна Антонина Бати. Разумеется, следствию не удалось доказать, что его тезисы (даже если они действительно были им написаны – ведь оригинала никто, кроме супругов Удржалов, не видел) переросли во что-то более серьезное, чем размышления на «пораженческую» тему.
В вердикте прокуратуры было сказано, что гражданин Батя Я. А. «по договоренности с Германом Герингом в 1939 году уехал в США; оттуда поставками сырья в оккупированные страны или же прямо в Германию, а также иными способами приносил врагу значительную пользу», отговаривал работников от вступления в чехословацкую армию, «наносил вред чехословацкой оборонной мощи и союзникам», «осуждал жертвы внутреннего сопротивления, одобрял действия оккупантов и их прислужников; будучи известным промышленником, отказался присоединиться к сопротивлению». Обвинение было не слишком убедительным, но тогдашняя юстиция, в которой тон задавали коммунисты, руководствовалась прежде всего политическими соображениями. Суд заочно приговорил Батю к заключению в тюрьму особого режима на 15 лет; его имущество подлежало конфискации. Осуждение Яна Бати было весьма кстати: крупнейшее чешское АО «Батя» на основании декретов президента Бенеша было уже конфисковано ранее. Приговор легитимизировал этот сомнительный правовой акт.
Реабилитация — посмертно
Остаток дней Ян Антонин прожил в Бразилии, где основал четыре городка (например, Батагауссу и Батаипора) и занимался все тем же обувным производством. Умер он в 1965 году, в возрасте 67 лет. У него было 5 детей. Три дочери – Людмила, Эдита и Мария – приехали в октябре 1991 года на родину, чтобы добиться реабилитации отца. Чешские суды 16 лет отказывали в удовлетворении их жалоб. Лишь 60 лет спустя после осуждения Яна Антонина, в ноябре 2007 года пражский городской суд принял во внимание доказательства того, что осужденный во время войны, оказывается, финансировал лондонское правительство в изгнании миллионными суммами и помог бежать из протектората 300 еврейским семьям. Имя фабриканта было очищено; суд признал, что коллаборантом он не был. Холодная вода истории сдвинула свои толщи и над его «патагонскими фантазиями».
Однако, поселившись в Чехии и попытавшись выяснить подробности этой истории, автор столкнулся с полным отсутствием внятных данных. Зато выяснилось нечто совершенно иное. Оказывается, существует серьезное подозрение, что планы подобной «депортации» всерьез вынашивал Ян Антонин Батя, один из представителей знаменитой династии чешских обувных «королей», брат ее основателя Томаша Бати-старшего (1876–1932).
Нацистская тень
После трагической смерти брата в авиакатастрофе Ян Антонин возглавил огромную фирму. Времена были тяжелые: экономический кризис, мюнхенский сговор в 1938-м, оккупация Чехии в 1939-м... Бизнесмен делал все возможное, чтобы сохранить жизнеспособность предприятия. Возможно, на этот крючок его нацисты и подцепили, арестовав Батю в городе Марианскэ Лазне. Обувного магната освободили с условием, что он встретится в Берлине с Германом Герингом. Рейхсмаршал попытался убедить Батю в необходимости сотрудничества его фирмы с Германией. После этой встречи «олигарх» решил уехать от греха подальше, в США. На заводах же «Батя» в Злине появился немецкий управляющий. Фирма всю войну снабжала вермахт не только военной обувью, но и запчастями для подводных лодок, ракет Фау-1 и Фау-2. Летом 1939 года печать США обвинила чешского бизнесмена в симпатиях к нацизму. Союзники внесли его в черный список сотрудничающих с врагом и не продлили американскую визу. Батя переехал в Бразилию.
Никому доподлинно неизвестно, о чем именно Ян Антонин в 1939 году с Герингом и другими нацистскими бонзами разговаривал. Что позже послужило основанием для спекуляций — как по части симпатий магната в отношении гитлеровской шайки-лейки, так и в связи с пресловутым переселением в Патагонию. Вопрос нужно рассматривать в историческом контексте: когда главу обувной корпорации в 1939-м в Германии склоняли к сотрудничеству, еще и вторая мировая-то не началась, и никто не знал, чем вся эта история закончится. Была мощная Германия и небольшая, преданная западными державами и покоренная немцами Чехия. Вполне возможно, Геринг действительно намекнул Бате: вскоре на небольшой центральноевропейской «поляне» места станет мало. На карте же мира есть масса необжитых регионов. Не надо ждать, пока гром грянет, креститься отцам чешской нации нужно уже сейчас.
Политические амбиции
Ян Антонин Батя, возможно, был польщен таким подходом к делу. Он считал себя одним из столпов чешского общества. И даже «лез в политику». Во второй половине 30-х годов, например, бомбардировал чехословацкого президента Бенеша проектами улучшения дорожной и железнодорожной сетей в стране, оживления промышленности. Когда его советы были холодно отвергнуты, Батя стал весьма критически высказываться по поводу главы государства. Они явно не сошлись характерами. Однажды, при встрече в Лондоне, огромный Батя хлопнул маленького Бенеша по плечу: «Дружище, вместе мы на многое способны!». Президент обиделся и Бате сказал, чтобы тот «лучше присматривал за ботинками». Глубокой осенью 1938 года, после захвата немцами Судетской области, отставки и эмиграции Бенеша Батя всерьез подумывал о том, чтобы занять вакантное президентское кресло.
Но обувной магнат был не политиком, а практиком. По эгоистически-капиталистическим соображениям в его планы не входило, чтобы будущая война оставила на месте Чехии пепелище и гору трупов. Здесь жили его искусные рабочие и его верные покупатели; ради сохранения этого бесценного для каждого бизнес-воротилы рынка он был готов на все. Возможно, даже на создание рабочего «плана-замысла» по... переезду чехов и словаков в Южную Америку, чтобы «не тесниться в Европе».
Уголовное дело
Поскольку история эта в чешском апокрифическом наследии обросла таким количеством домыслов, автор постарается придерживаться только фактов. А они таковы. 12 декабря 1946 года в отношении Яна Бати чехословацкие правоохранительные органы возбудили уголовное дело. В вину ему вменялась, например, «попытка насильственного изменения Конституции Чехословацкой Республики». Следствие при этом имело в виду именно его «план по переселению чешского народа в Патагонию».
Эта часть обвинительного заключения была основана на одном-единственном письме, которое Ян Батя во время деловой поездки в Чили в 1941 году якобы послал своему секретарю доктору Йиржи Удржалу. В письме бизнесмен рассказал о «великолепном«плане по перемещению чехословаков в регионы, простирающиеся между Чили и Аргентиной. Секретарь Удржал, видимо, жук был еще тот; он кропотливо копил компромат на шефа. Последующие два года, когда чаша весов второй мировой колебалась, и непонятно было, кто одержит верх в войне, Удржал хранил послание хозяина в тайне. Но потом, после Сталинграда и Эль-Аламейна стало, в принципе, ясно, что гитлеровские жилы подрезаны. И секретарь написал сыну основателя обувной империи, Томашу Бате-младшему, обитавшему в Канаде, письмо, датированное 19 апреля 1943 года. Где все про «коварного дядю-депортатора» рассказал. В письме было сказано, что «секретная папка Яна Антонина содержала карту с территорией, отведенной под будущее чехословацкое государство (в Патагонии – Авт.)». Удржал писал: «В тексте была реплика: «Я договорился с вождями немецкого народа, что они будут план переселения поддерживать.» Это серьезно поколебало мое доверие к Яну Антонину Бате.»
Рукописи не горят
План, который, по словам секретаря, содержал 27 страниц, «для истории» переписала его жена Адела Удржалова. Оригинал будто бы возвратили Бате, когда он летом 1941-го вернулся из Чили. Проект состоял их двух частей — черновика пропагандистских лекций и описания возможностей хозяйственного использования Патагонии. Хотя Батя не был стопроцентно уверен в победе Германии, но с ее участием в предприятии он, безусловно, считался в первую очередь. Поэтому главное место в плане отводилось отношению к идее Берлина.
«Геринг мне сказал, что мы живем на немецком дворе, должны себе в этом отдавать отчет и в соответствии с этим действовать, — якобы говорилось в тексте батевского меморандума. — Разумеется, в этом изречении много правды. Мы живем в немецком окружении, пусть даже речь идет о недавно германизированных славянах, силезцах и сербах... Но также очевидно, что… нация чехословацкая сохранилась и выдержала удары всех азиатских орд, при этом служа Германии в качестве буфера с востока...»
Батя ударяется в историческое философствование: мол, именно чехи хорошо понимают толк в «искусстве быть малым народом». Из этого следует: чехов нельзя германизировать, «речь идет о народе, который будут прятать кулаки (читай: фиги – Авт.) целыми десятилетиями и, в конце концов, подломит немецкий рейх так же, как разрушил Австрию». «Размышляя обо всех возможностях, — пишет Ян Батя, — я нахожу лишь одно решение. Я ищу выход, который бы был в интересах всех и не оставил бы после себя море горячей крови... Решение, которое я имею в виду, есть переселение народа чешского и словацкого на иной континент. В лучшую окружающую среду, к лучшим землям, к большим возможностям свободного национального развития. Такое переселение нации я готов лично предложить и… организовать. В случае победы Гитлер не остановится ни перед какими правами чешского народа на существование.., поэтому мы должны опередить события и найти на земном шаре самое лучшее место и самостоятельно прийти с таким проектом, чтобы мы имели выгоду, как моральную, так и хозяйственную...»
Говоря об иных воюющих державах (СССР, видимо, в этот момент еще находился вне войны и в расчет не принимался, — Авт.), Ян Батя заявляет: если англичане проиграют, то у них «не будет возможности высказываться по этому поводу». Если же дело повернется иначе, Британская империя сможет извлечь из проекта выгоду: чехословацкая Патагония станет лакомым кусочком, где Альбион сможет «получить новые территории, причем территории очень ценные, поскольку они будут населены ценным народом, состоящим из людей, развитых культурно, технически и экономически». Чехословаки, по его мнению, не имели бы ничего против временного английского управления, «считая его скорее охраной, чем подданством».
$20 миллиардов, 30 лет
США должны были бы участвовать в грандиозном «переселении». По мнению бизнесмена, причиной войны в Европе является «перенаселение». Он подсчитал: ведение военных действий (в то время – помощь сражающейся Великобритании – Авт.) стоит Америке 36 миллиардов долларов; за переселение же чехословацкого народа нужно заплатить «всего $20 миллиардов». Батя, как специалист по народному хозяйству, сумму рекомендует разделить между отдельными державами. С учетом того, что Чехословакия сможет участвовать в проекте суммой в 4 миллиарда долларов. Переселение, по мнению Бати, можно осуществить за 30 лет.
Как должна была выглядеть «патагонская империя Бати»? Промышленник хотел на первом этапе начать производство в 25 отраслях. Основа — понятное дело, обувное дело; к нему планировалось привязать сырьевую базу, шахты, деревоперерабатывающие и авиастроительные заводы, химические, цементные и бумажные фабрики, верфи и железнодорожные компании. Всего планировалось создать рабочие места для 340 тысяч человек.
Поднимать патагонскую целину
Переезд чешских и словацких колонистов должен был, согласно плану Бати, проходить «волнами». В первой были бы перемещены люди, выпущенные из концлагерей, и безземельные крестьяне с семьями. За ними – рабочие, ремесленники и торговцы. Имущество можно было продать. Практик Ян Батя приводит конкретный пример: гектар пахотной земли в Чехии «улетает» за 30 тысяч крон, а в Патагонии за эти деньги можно купить 5-10 гектаров. Такая перспектива якобы вполне могла чехов соблазнить. Батя детально расписывает наиболее урожайные области Патагонии: с тихоокеанской стороны – долины рек Рио-Палена, Пуэло, Велхо, с атлантической — бассейны Рио-Хубут, Рио-Негро, Рио-Геноа и других рек. Согласно плану, «новая Чехословакия» (или «Батялэнд») должна была получить примерно 2000 островов, по большей части – богатых на минералы. Если оставить в стороне геополитическую шелуху, то Яна Антонина, безусловно, интересовала колонизация свободного пространства людьми, которые бы стремились к жизни и труду первопроходцев в тяжелых условиях.
15 лет с конфискацией
Прокуратура ЧСР в 1947-м составила обвинительное заключение по делу Яна Антонина Бати. Разумеется, следствию не удалось доказать, что его тезисы (даже если они действительно были им написаны – ведь оригинала никто, кроме супругов Удржалов, не видел) переросли во что-то более серьезное, чем размышления на «пораженческую» тему.
В вердикте прокуратуры было сказано, что гражданин Батя Я. А. «по договоренности с Германом Герингом в 1939 году уехал в США; оттуда поставками сырья в оккупированные страны или же прямо в Германию, а также иными способами приносил врагу значительную пользу», отговаривал работников от вступления в чехословацкую армию, «наносил вред чехословацкой оборонной мощи и союзникам», «осуждал жертвы внутреннего сопротивления, одобрял действия оккупантов и их прислужников; будучи известным промышленником, отказался присоединиться к сопротивлению». Обвинение было не слишком убедительным, но тогдашняя юстиция, в которой тон задавали коммунисты, руководствовалась прежде всего политическими соображениями. Суд заочно приговорил Батю к заключению в тюрьму особого режима на 15 лет; его имущество подлежало конфискации. Осуждение Яна Бати было весьма кстати: крупнейшее чешское АО «Батя» на основании декретов президента Бенеша было уже конфисковано ранее. Приговор легитимизировал этот сомнительный правовой акт.
Реабилитация — посмертно
Остаток дней Ян Антонин прожил в Бразилии, где основал четыре городка (например, Батагауссу и Батаипора) и занимался все тем же обувным производством. Умер он в 1965 году, в возрасте 67 лет. У него было 5 детей. Три дочери – Людмила, Эдита и Мария – приехали в октябре 1991 года на родину, чтобы добиться реабилитации отца. Чешские суды 16 лет отказывали в удовлетворении их жалоб. Лишь 60 лет спустя после осуждения Яна Антонина, в ноябре 2007 года пражский городской суд принял во внимание доказательства того, что осужденный во время войны, оказывается, финансировал лондонское правительство в изгнании миллионными суммами и помог бежать из протектората 300 еврейским семьям. Имя фабриканта было очищено; суд признал, что коллаборантом он не был. Холодная вода истории сдвинула свои толщи и над его «патагонскими фантазиями».
Александр Гайдамацкий.aif.ru
