Из доклада министра государственных имуществ государю:

   Высочайшим повелением, последовавшим в 21 день сентября 1867 года, в видах сбережения дичи в горной части Крыма, запрещена охота на самок коз и самок оленей во всех лесных дачах Бешуйского и Бахчисарайского лесничеств. В Южнобережском же лесничестве и в Аянской даче Бешуйского лесничества, временно запрещена охота на всякого рода дичь, кроме хищных животных. Но чтобы облегчить лесничим наблюдение как за недопущением запрещенной охоты, так и за переходами дичи и вообще за движением и степенью увеличения ее в пределах лесничеств, разрешена в оных охота лично одним только лесничим, с тем однако же, что им дозволяется стрелять лишь самцов диких коз, отнюдь не трогая ни самок коз, ни оленей самцов и самок, в тех дачах, где охота на тех и других запрещена.В настоящее время местный управляющий государственными имуществами ходатайствует о дозволении Таврическому губернатору принимать участие в означенных наблюдательных охотах, так как губернатор, имея гончих собак, мог бы облегчить лесничим производство таковых охот. Не встречая препятствий к удовлетворению выше изложенного ходатайства, Министр Государственных Имуществ всеподданнейше испрашивает ВЫСОЧАЙШЕЕ Вашего Императорского Величества соизволения на допущение Таврического губернатора к принятию участия в дозволенных ВЫСОЧАЙШИМ повелением 21 сентября 1867 года наблюдательных охотах в лесных дачах Таврической губернии. Статс-секретарь Михаил Островский. 15 марта 1887 года» На докладе резолюция министра: «Высочайшего соизволения не последовало, в Гатчино 16 марта 1887 года. Статс-секретарь М. Островский».
   В данном случае не столько любопытна реакция государя на доклад министра.
   Александр Александрович был человеком абсолютно порядочным и честным, ко всему прочему глубоко и искренне верующим, и соответственно уважающим законы не только подписанные им самим, но и всеми его предшественниками, если они опять же по закону не были отменены или изменены.
   Поэтому ко всем просьбам, нарушавшим действующие законы, от кого бы они ни исходили, относился резко отрицательно. При Александре III не то что высшие сановники, но и все члены императорской фамилии довольно быстро приучились соблюдать действующее российское законодательство. Для самого же Александра Александровича именно в справедливости для всех заключалась сила царской власти.
   Но в данном случае для нас, в первую голову, интересно именно поведение губернатора и чиновников. Губернатор не имеет никаких реальных рычагов давления на казенного лесничего, тем более не может заставить его нарушить закон. Ни один казенный лесничий того времени даже не посмел бы подумать о возможном нарушении действующих законов Российской империи и инструкций лесного департамента министерства государственных имуществ в угоду кому бы то ни было. Преступления по должности карались в Российской империи очень сурово. Тяжесть наказания за одно и то же преступление для простого человека и для человека на должности не просто были разными, но для чиновника тяжесть эта была на целый порядок выше. И это было вполне справедливо, т.к. любой чиновник представлял не себя лично, а государство, т.е. государя. А следовательно, его преступление косвенно ложилось тенью и на государя. И казенный лесничий здесь не был исключением.
   Если, к примеру, крестьянин мог за самовольную порубку отделаться штрафом, да еще с рассрочкой его выплаты, то лесничему автоматически светила тюрьма, а то и каторга, если украденные суммы были существенны. Вот и Таврический губернатор прекрасно понимает, что как бы он к лесничему ни подъезжал, отказ будет неизбежен. Хорошо еще если бумага на такое поведение губернатора не пойдет по инстанциям. Ко всему прочему, крымскому лесничему еще легче. Государь каждый год отдыхает в Ливадии и всех окрестных лесничих знает лично. Поэтому вынужден губернатор свою смиренную просьбу подавать по инстанциям. Но постановление о запрете охоты не министерское, а высочайшее. Посему и министр государственных имуществ не может разрешить его своим постановлением. Приходится обращаться с докладом к государю.
   Ну, а реакция государя была предсказуема. Поди, еще и добавил про себя: «Не слишком ли будет жирно для губернатора?»