Военно-административная акция «Висла» по выселению украинского населения с юго-восточных регионов послевоенной Польши на северные и западные бывшие немецкие земли началась в 4 часа утра 28 апреля 1947 года. Операции предшествовала мощная пропагандистская кампания, которая должна была убедить население страны в необходимости подобных действий, а именно: лишить поддержки «банды УПА», чтобы тем самым ликвидировать очаги вооруженного сопротивления. Однако большинство населения особенно убеждать и не приходилось — любые карательные операции относительно украинцев расценивались как акты возмездия за уничтожения в годы войны гражданского польского населения на Волыни и в Галичине подразделениями УПА, за участие дивизии «СС Галичина» в подавлении Варшавского восстания (что не подтвердит со временем ни один уважаемый историк) и за все другое, что накопилось между украинцами и поляками еще со времен боев за Львов в 1918 году, а то и раньше. Непосредственным же поводом для принятия такого решения стало убийство в марте того же года национального героя Польши генерала Сверчевского — во время контрольного рейда в горах Бещадах в засаде УПА.
Подразделения Войска Польского, отряды сотрудников МВД и местной администрации окружали села с украинским населением (среди потерпевших были и поляки из смешанных семей) и давали два часа на сборы нажитого за всю жизнь. Историки приводят факты, когда на самом деле время это сокращали до 20 минут и даже собранное нельзя было взять из-занедостаточного количества транспортных средств. Тех, кто пробовал не подчиниться или убежать в лес, часто убивали. Свыше двух тысяч лиц, заподозренных в непосредственных или родственных связях с воинами УПА, попали в концлагерь в Явожно. Часть их там погибла, часть осудили на продолжительные сроки заключения, а часть со временем освободили «без извинений и объяснений». Дома, хозяйственные помещения и строительные материалы, которые нельзя было вывезти для потребностей армии или государства, просто сжигали, чтобы сделать невозможным самовольное возвращение. Определенный хаос, возникший во время проведения акции, исследователи вопроса объясняют еще и тем, что тогдашние власти неправильно представляли себе всю сложность задачи. Войско и администрация были готовы к переселению 20—30 тысяч украинцев, а на самом деле их оказалось около 140 тысяч.
Переселяли украинцев в западные и северные регионы, которые недавно перешли к Польше и откуда только что выдворили немецкое население. «Только что», пожалуй, не лучшее слово, поскольку за тот короткий промежуток времени регион уже был опустошен советской и народной польской армиями, грабить «посленемецкое» имущество (включая двери, окна, унитазы и ванны) ездили караваны со всей Польши, а то, что уцелело, досталось польским изгнанникам с территории сегодняшней Западной Украины. Наличие там польских изгнанников, бывших в основном жертвами украинско-польских конфликтов, стало еще одним кошмаром для украинских переселенцев. Очевидцы рассказывают, что для этих людей террор украинцев стал определенной формой выражения боли и унижения, причиненных им украинскими националистами.
Кроме того, существовала специальная инструкция, как именно расселять украинцев в регионах нового заселения: не селить в городах, а в селах, чтобы не составляли более 10% населения; селить не ближе, чем за 50 км от сухопутных границ, за 30 км от морских границ и областных центров, за 10 км от польской западной границы.
Факты и цифры сейчас не имеют особого значения, поскольку, с одной стороны, они все равно будут неполными, а с другой — не смогут передать всей полноты трагедии, которую пережили жертвы акции «Висла». Вдобавок, это не 5-я, а 55-я годовщина — многое уже сказано и написано. Говорить и писать об этом в Польше реально стало возможным только после краха коммунистической системы в 1989 году. С того времени украинская община в Польше практически ежегодно напоминает польской власти и польской общественности о своей трагедии, а историки стараются разобраться в настоящих причинах «распыления» украинского населения в Польше.
Так что в общей картине операции «Висла» и ее жертв уже многое прояснилось. Историки почти убеждены, что Сверчевского убили не партизаны из УПА, а кто-то из «своих». Известно также, что для подавления вооруженного сопротивления УПА в то время и на той территории уже не было надобности выселять тысячи мирных людей. И так далее.
К сожалению, в общественном сознании поляков в связи с этой проблемой произошло немного изменений. Письмо польского президента с выражением соболезнования жертвам акции «Висла», — конечно же, важный факт, но вряд ли можно говорить об однозначной реакции в обществе. С критикой его выступила практически одним фронтом вся «правая» пресса, за которой стоят так называемые национально-католические ячейки. Но не только. Много поляков убеждены, что переселение украинцев не было для них несправедливостью, а наоборот — позволило переселиться из деревянных домов в каменные; при народной власти они получили образование, да и вообще получили возможность для «цивилизационного прыжка».
В Польше нет политического согласия в оценке акции «Висла». Ни один из составов Сейма — ни «правые», в большинстве своем выходцы из «Солидарности», ни «левые», где преобладали посткоммунисты, — не решались осудить операцию «Висла» как преступные действия хоть и коммунистической, но все же польской власти.
Так в чем же проблема? Или признание причиненной в прошлом своим согражданам несправедливости несет определенную угрозу польскому государству, с которой оно не сможет справиться? В материальном смысле, практически нет. Как утверждают руководители Объединения украинцев Польши, людей, которые могут претендовать на компенсации за необоснованное заключение в концлагерь Явожно, осталось мало. Желающих возвращаться на свои бывшие земли на востоке Польши тоже не очень много. Следовательно, проблема, скорее всего, в нравственно-этическом аспекте этого дела.
Полякам трудно согласиться с тем, что они, используя принцип «коллективной ответственности» к своим согражданам украинского происхождения, определили им «наказание» за обиды, к которым те практически никоим образом не были причастны. «Мы не можем позволить, чтобы нас столкнули на позицию народа с нечистой совестью относительно украинцев», — написала одна из правых газет. И автор был прав, поскольку тогда пришлось бы также признать, что операция «Висла» не появилась из ничего, что в ее основе на самом деле лежала, мягко говоря, нелюбовь к украинцам. Ведь над тем, как решить «украинский вопрос», задумывались и польские «народники», и социалисты еще задолго до Второй мировой войны. И не только «украинский вопрос», ибо главной задачей было преобразование Польши в мононациональное государство. Поскольку сегодня все нацменьшинства в РП составляют менее 3% от общего количества населения, можно считать, что задача выполнена.
Украинцы в Польше сегодня представляют все еще одно из самых больших нацменьшинств, хотя, в отличие от других, очень распыленное. ОУП называет 200—250 тысяч человек, но на самом деле в эту цифру, кажется, никто не верит, особенно если сравнить ее с другими. Например, в 107 украинских школах учится 2600 учеников, а единая общепольская украинская газета выходит тиражом в неполных 6 тысяч экземпляров. Более-менее организованная культурная жизнь украинцев проходит, максимум, один раз в неделю буквально «под церковью». На улице большинство украинцев Польши предпочитают разговаривать друг с другом по-польски, а когда «должны» говорить по-украински, то уже инстинктивно втягивают шею в плечи и приглушают голос. При таких условиях у ассимилирующих процессов особенно благодатная почва: как подчеркнул один из участников юбилейной дискуссии, «ежегодно мы теряем где-то около тысячи украинцев». Еще одним объяснением ассимиляции украинцев является то, что они хотели бы избавиться от клейма «преступного народа», которое до сих с них не снято. Так что, казалось бы, простое и справедливое извинение, высказанное публично официальной властью от имени государства и народа, могло бы снять с тысяч украинцев Польши ощущение вины за преступление, которое они не совершали, возвратить им ощущение справедливости. Ведь трудно жить в своей собственной стране (не забывайте, украинцы в Польшу не приехали, а всегда там жили) с ощущением несправедливости по отношению к себе.
Часто силы и уверенности национальному меньшинству прибавляет умная политика государства, с которой оно ассоциируется. К сожалению, Украинское государство в его современном виде не может прибавить уверенности даже своим гражданам, находящимся за границей, а что уж говорить о польских, пусть и украинского происхождения. В такой ситуации украинцам Польши остается рассчитывать только на собственные силы.
