Опубликовать данную заметку автора побудило чувство недоумения вызванное неординарным обстоятельством. 12-и томная «Новая Российская энциклопедия» издаваемая с 2003 года под редакцией А.Д. Некипелова анонсирована как фундаментальное универсальное справочно-информационное издание, представляющее читателям картину мира, отражающее современное состояние научного знания. В энциклопедии предполагается разместить свыше 60 тысяч статей, в т.ч. около 30 тысяч биографий, более 15 тысяч иллюстраций, карт, диаграмм, схем и таблиц.
И вот в таком многобъемлющем и многообещающем издании не нашлось места информации о герое гражданской войны в (РСФСР) СССР Епифане Иовиче Ковтюхе. В новом издании командиру отряда Таманской армии, в составе которого шел огромный обоз с мирными крестьянами не желавшими казацкого ига и которых вывел из окружения данный командир, в увековечивании имени отказали. Вместе с тем расположенную рядом в БСЭ заметку о партизанском вожаке Ковпаке разместили и в новой энциклопедии несмотря на то, что эта личность, хотя и вошедшая в историю, но к России отношения не имеет.

Какая мелочь - скажет читатель. В том то и дело, что не мелочь. Не того масштаба личность Ковтюх, чтобы от него просто отмахнуться и не уделить место среди этих самых 30-и тысяч биографий. Кстати при советской власти, той , которая и репрессировала видного военачальника, в Большой Советской энциклопедии ему отводилась статья с указанием заслуг перед государством и народом. А вот теперь заслуг Ковтюха, прототипа командира Кожуха выводившего отряд, господин Некипелов со товарищи и не увидели. Не читали «Железный поток» Серафимовича или не нашли нужным прочесть его. Но может как раз за то, что в произведении присутствовал народный герой, а сейчас они не в моде и не включили статью в энциклопедию. Ведь сейчас другие времена. Возможно, и, скорее всего, здесь сказались личные пристрастия составителей энциклопедии. А произведение «Железный поток» крупное, талантливо написанное и идейно выдержанное. Были, оказывается, в гражданскую войну командиры воевавшие, как они искренне верили, за лучшую народную долю. Это не Буденный со своей братвой хорошо описанной Бабелем в Конармии промышлявшей большей частью грабежами. Здесь поддерживалась железная дисциплина, так и назвал Серафимович произведение «Железный поток».
С казаками отдельный вопрос. Сейчас полки магазинов завалены книгами с казацкой тематикой. Дружно восхваляется их вклад оборону наших рубежей и служение России. Однако замалчивается факт, что когда в 1942 году гитлеровцы подошли к Волге, в Новочеркасске собрался Казачий сход на котором принято решение казакам воевать на стороне гитлеровской Германии. После поражения под Сталинградом десятки тысяч из них ушли из Советского Союза в Италию, где от Гитлера получили землю. Впоследствии многие из них выданы союзниками Советским войскам, о чем так сокрушаются либеральные средства массовой информации, называя это трагедией казачества. Дескать выдали союзники вероломно невинных в руки НКВД. А как же с предателями нужно поступать? Но, к слову сказать, далеко не все казаки стали изменниками.
Между тем в 1994 году в Москве, на территории храма Всех Святых, (у метро Сокол), создали православный мемориал «Примирение народов России, Германии и других стран, воевавших в двух Мировых и Гражданских войнах». На одном из памятников мемориала – фамилии Краснова, Шкуро, фон Панвица, карателя Кононова и других генералов и атаманов, воевавших на стороне фашистской Германии. Не забыли и 15 казачий корпус СС. И вот теперь увековечиваются жертвы «произвола» НКВД – казаки эсесовцы, но народным героям тоже жертвам НКВД, уже без кавычек, места нет.
Почему автор решил уделить внимание в своей заметке Епифану Иовичу Ковтюху? Очень просто. Сей замечательный человек некоторое время проживал в городе Смоленске.
Епифан Иович Ковтюх родился (9 (21) мая 1890 года в селе Батурино Херсонской губернии (ныне пос. Высунск Николаевской обл.) в семье крестьянина инородца.
Детство и юность прошли в батраческом труде на казаков. Вероятно тогда же в сердце зародилась ненависть к царившему в России и на землях казацкой вольницы социальному неравенству.
В начале первой мировой войны Ковтюха призвали в армию. В составе корпуса генерала Баратова участвовал в боевых действиях на территории Персии и Турции. За проявленную храбрость и героизм награжден двумя Георгиевскими крестами и направлен в школу прапорщиков. После получения офицерского чина продолжил службу и Февральскую революцию встретил в звании штабс-капитана.
Сожалений о гибели старой России не испытал. Как впоследствии писал Фурманов: «офицерский чин не тронул, не изменил сырую и свежую натуру Ковтюха, не заразил его недугами гнилой офицерской среды».
Находясь в Эрзеруме получив приказ выбыть в краткосрочную местную командировку, по выполнению задания в часть уже не вернулся. К данному времени регулярные войска быстро разлагались, армия распадалась. Епифан Ковтюх направился в родную станицу Полтавскую. Здесь уже шел процесс черного передела земли. Инородцы и казаки сцепились в смертельной схватке за землю. Казаки считали, что привилегии им даны навечно. Инородцы увидели свой шанс уравняться в правах с казаками. Каждая из сторон принялась формировать собственные войска. Со стороны инородцев органами власти стали Военно-революционный комитет и Областной Совет. С казачьей стороны – Кубанская Рада.
Однажды отходившие с Кавказа части регулярной армии, проходя через станицу Полтавскую, устроили там погром, едва не расстреляв Епифана Иовича как бывшего офицера. После данного случая Ковтюх понял, что нужно делать выбор. Лозунги большевиков оказались наиболее привлекательными и штабс-капитан Ковтюх стал под знамена нарождавшейся Красной Армии. Из своих односельчан он сформировал так называемую 2-ю Полтавскую роту, с которой присоединился к более крупному отряду Ф. Рогачева . В апреле 1918 года после ожесточенного и успешного для красных конников сражения у станицы Копанской отряд переименовали в 1-й Северо-Черноморский полк, а Ковтюх занял должность помощника командира по строевой части. Две недели спустя у станицы Таманской полк Рогачева и Ковтюха вел боевые действия не только с казаками, но и с частями 58-го Берлинского полка германской армии. В результате полк если и не одержал победу, то значительно потеснил силы противника.
Авторитет Епифана Иовича начал стремительно расти. В июле-августе Ковтюх уже фактически руководил обороной Екатеринодара вплоть до подхода главных сил Северокавказской Красной армии во главе с Сорокиным. После успешного завершения операции Ковтюх выехал в Тамань, где принял командование над войсковым соединением, занимавшимся подавлением казацких восстаний в местных станицах. Здесь его застало известие о взятии белой армией Екатеринодара. Части Сорокина оказались отброшенными в Терскую область, в результате чего войска большевиков в районе Тамани оказались со всех сторон окружены противником. Разрозненные отряды красных уходя от погони начали стягиваться к станице Верхнее-Баканской. К 25 августа 1918г. здесь собралось около 30 тысяч бойцов и до 25 тысяч беженцев на телегах и повозках. После митинга и совещания командиров приняли решение прорываться к своим. Все части объединили в единую Таманскую армию во главе с моряком Иваном Матвеевым. Организационно армия разделялась на три колонны. Командующим 1-й (авангадной) колонной стал Епифан Ковтюх.
Отличительным знаком своих бойцов Епифан Иович сделал нарукавную нашивку красного цвета в виде треугольника. В приказе подчеркивалось, что «это отличие нужно для того, чтобы заслужившая себе своими подвигами, дисциплинированностью и порядком популярность Таманская армия отличалась от прочих полков и других советских армий». Приказ командарма и политического комиссара войскам Таманской армии от 23 октября отмечал: «Пусть враг и мирный обыватель знают, что есть Таманская армия, для которой нет отступления, ей не страшен враг, и что ее назначение — идти вперед, не считаясь ни с чем. Ни один красный угольник на левой руке не должен оставаться сзади…»


Следовавшие за 1-й колонной части 2-й колонны отбивали нападения белогвардейских отрядов из горных ущелий, а части 3-й колонны вели арьергардные бои с деникинцами, прикрывая отход. 27 августа, отбиваясь от наседавших белогвардейцев, таманцы прошли через занятый немецкими войсками Новороссийск. Опешившие от огромного числа совершенно бандитского вида массы вооруженных людей и повозок с крестьянами германские власти не решились чинить им препятствие. Лишь на выходе из города стоявшие в порту на рейде немецкие военные корабли сделали несколько залпов по отступающим частям красных и преследующим их отрядам казаков. 28 августа 1-я колонна заняла Архипо-Осиповку, а 1 сентября овладела Туапсе, разгромив грузинскую пехотную дивизию и захватила 16 орудий, 10 пулеметов, 6000 снарядов и 800 тыс. патронов. 2 сентября 1-я колонна выступила из Туапсе через отроги Главного Кавказского хребта на станицу Хадыженскую, вслед за ней двинулись части 2-й колонны. 3-я колонна находилась в Туапсе до 7 сентября.
Пройдя по узким горным дорогам отряды красных вышли с территории Грузии и вновь оказались в российских степях. На подступах к станице Белореченской дорогу им преградили войска атамана Покровского. Колонна Ковтюха продолжала находиться в авангарде армии.
Казачий генерал прислал Ковтюху угрожающее письмо, где в частности говорилось: «Ты, мерзавец, опозорил всех офицеров русской армии и флота тем, что решился вступить в ряды большевиков, воров и босяков. Имей в виду, что тебе и твоим босякам пришел конец: ты дальше не уйдешь потому, что окружен моими войсками и войсками генерала Геймана. Мы тебя, мерзавца, взяли в цепкие руки и не в коем случае не выпустим. Если хочешь пощады, то есть за свой поступок отделаться арестантскими ротами, тогда я приказываю тебе исполнить мой приказ следующего содержания: сегодня же сложить все оружие на станции Белореченской, а разоруженную банду отвести на 4-5 верст западнее станции; когда это будет выполнено, немедленно сообщи мне на 4-ю железнодорожную будку!». Бой с казаками Покровского, закончился поражением белых. ( Вообще – то белые-красные-казаки и т.д. есть условное деление. Впоследствии Ковтюха и его сторонников в Красной Армии назовут «партизанами». Прим. авт.). Между тем до войск Сорокина оставалось несколько километров командование которого, считая таманцев уничтоженными в боях, продолжали отступление.


В ночь на 17 сентября помощник Ковтюха на вооруженном пулеметом автомобиле через занятую казаками станицу Лабинскую сумел прорваться через лагерь белых и сообщить о подходе таманцев. В тот же день в станице Дондуковской передовые части Матвеева соединились с армией Сорокина. Через день колонна Ковтюха овладела городом Армавир, успешно завершив Таманский поход.
С победоносным выходом из окружения Таманской армии создались условия для нанесения решительного контрудара из р-на Армавира в направлении Кавказской - Екатеринодара. Но Сорокин не считался с реальной обстановкой. РВС Северного Кавказа допустил грубую ошибку, приняв его план одновременного наступления в двух противоположных направлениях: на Ставрополь - Ростов и на Прохладную - Моздок. По этому плану Таманская армия должна была отойти с фронта в район Невинномысской и наступать на Ставрополь. Командарм Матвеев, не согласившийся с этим планом, 11 октября за неисполнение приказа был расстрелян, что также было грубейшей ошибкой со стороны РВС, находившегося под влиянием Сорокина. Командармом руководство назначило Е. И. Ковтюха, а колонны армии реорганизовало в две пехотные дивизии, три кавалерийских полка и одну артиллерийскую бригаду. К 22 октября Таманская армия сосредоточилась в станице Невинномысской и под командованием М. В. Смирнова (Ковтюх был болен) перешла в наступление на Ставрополь, который был освобожден 28 октября. Закрепить этот успех помешали преступные действия Сорокина, расстрелявшего 21 октября руководителей ЦИК Северо-Кавказской советской республики и крайкома РКП(б). После ухода Таманской армии из-под Армавира Деникин занял его и Невинномысскую, а затем, обрушив гл. силы на Таманскую армию, окружил ее в Ставрополе.
В боях таманцы потеряли половину состава и израсходовали почти все боеприпасы. 16 ноября Таманская армия оставила Ставрополь и отошла к р. Калаус. 3 декабря 1918 Таманская армия была награждена Почетным Красным Знаменем ВЦИК РСФСР. В середине декабря остатки Таманской армии реорганизованы в 3-ю Таманскую стрелковую дивизию 11-й армии. В конце декабря 11-я армия перешла в наступление, но 3 января 1919 конный корпус генерала Врангеля из р-на Петровского прорвал фронт 3-й Таманской дивизии и устремился на Святой Крест и Георгиевск, в тыл главным силам 11-й армии, которая начала общий отход на Прохладную, Моздок, Кизляр, Астрахань. В феврале 1919 года 3-я Таманская дивизия расформирована, а ее малочисленные подразделения влились в состав 33-й и 34-й стрелковых и 7-й кавалерийской дивизий в районе Астрахани.
По выздоровлении, Ковтюха назначили комендантом Екатеринодарского укрепрайона. В данном качестве ему пришлось выдержать последнюю битву с белой армией за Кубань. Пытаясь вырваться из Крыма, Врангель поручил генералу Улагаю высадиться в районе Приморско-Ахтарской. Операция, начавшаяся 14 августа, первоначально принесла успех противнику. За четыре дня белые части продвинулись на 50-80 километров. Тогда подразделение под командованием Ковтюха на семи судах по рекам Кубани и Протоке вышли в глубокий тыл белогвардейцев в районе станицы Гривенской. За ночь без излишнего шума отряд Ковтюха уничтожил вражеские дозоры, поскольку в данном районе красных не ожидали и появление противника в районе Гривенской явилось для белых полной неожиданностью. Разгромив штаб одного из отрядов Улагая бойцы Ковтюха существенно затруднили отступление белых частей обратно в Крым. Более подробно разгром десанта в Гривенской описан Дмитрием Фурмановым, комиссаром 1,5 –тысячного отряда Ковтюха, в повести «Красный десант».
Так закончилась для Епифана Иовича гражданская война. Будучи кавалером трех орденов Красного знамени военачальник стал легендарной фигурой не только на Кубани. Еще большую славу ему принес вышедший в печати роман Серафимовича «Железный поток» где, как уже отмечалось, Ковтюх выведен в роли главного героя романа Кожуха.
Роман издавался и в других странах. Так, после публикации книги во Франции один из рабочих завода «Рено» прислал в Советский Союз восторженное письмо, где задавал вопрос: «Неужели действительно жил такой Кожух? Неужели могли быть такие герои? Не верится, хоть и хочется поверить!». Ковтюх написал ему ответ, после чего француз заявил, что теперь он понял, «как такие люди, как вы, создают подобные чудеса».
В 1920-х г. Епифан Иович закончил военную Академию, после чего командовал стрелковой дивизией, корпусом и входил в состав Военного совета при Наркомате обороны СССР, являлся членом ВЦИК СССР.
Военный Совет при народном комиссаре обороны СССР был образован в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 ноября 1934 г. В него вошли 80 человек. 24 ноября 1934 г. ЦИК и Совнарком СССР утвердили Положение о Военном совете. Председателем Военного совета являлся нарком обороны, им утверждались все решения Совета, они проводились в жизнь его приказами и распоряжениями. 16 января 1935 г. решением Политбюро ЦК Военный Совет пополнен до 85 человек. Однако, уже 26 сентября 1936 г. из его состава исключены как враги народа В. М. Примаков и С. А. Туровский. Всего же из 85 этих высших военачальников и политработников подверглись репрессиям 76 человек.
С 1930 года Епифан Иович Ковтюх командир корпуса. С 1936 года армейский инспектор и заместитель командующего войсками Белорусского военного округа.

В своих мемуарах «Пережитое» генерал-полковник Леонид Михайлович Сандалов вспоминая свои встречи с Ковтюхом в 30-е годы писал: «Епифан Иович Ковтюх широко был известен всему советскому народу по замечательной книге А. Серафимовича «Железный поток» (там он выведен под именем Кожуха). Но когда военная судьба свела меня с ним вплотную, я неожиданно обнаружил, что оригинал сильно отличается от портрета. Ковтюх оказался очень интеллигентным, широко образованным человеком с артистической внешностью и манерами. Остроумный собеседник, он при первом же знакомстве покорял всех своим обаянием. Правда, те, кто знали его продолжительное время, постепенно приходили к выводу, что Епифан Иович несколько избалован своей популярностью. По-видимому, этот вывод был правильным. Но самому Ковтюху страстно хотелось стать еще популярнее, и ради этого он решался иной раз на самые рискованные эксперименты. Помню, как одно время многие вдруг начала подмечать странные перемены в поведении Е. И. Ковтюха. Он стал хмурым, неразговорчивым, а если и говорил, то нарочито не литературным языком, пересыпая свою речь украинскими словами. Я не удержался и спросил его, чем это объясняется.
— Вы видели кинокартину «Чапаев»? — ответил Ковтюх вопросом на возрос.
— Кто же ее не видел?! Только не понимаю, к чему вы клоните.
— Сейчас объясню, — оживился Ковтюх. — Мы готовим киносценарий для картины, которая будет называться «Железный поток», а возможно, просто «Кожух».
Я согласился, что по талантливой книге Серафимовича можно написать прекрасный сценарий. А если еще привлечь хороших артистов и опытного режиссера, картина может получиться замечательная.
— Артист уже есть, — сказал Ковтюх и с несколько смущенным видом признался: — Я уже давно мечтаю сам сыграть роль Кожуха. Представляете, какая это будет сенсация: герой гражданской войны Кожух не литературный персонаж, его настоящая фамилия Ковтюх, он жив-здоров и в картине снимается.
Я хотел было возразить против этой странной затеи, но Епифан Иович перебил меня:
— Подвиги, какие совершил Чапаев в гражданскую войну, совершали и другие командиры, причем у некоторых подвиги были значительнее чапаевских. Чапаев стал известен всему миру не потому, что он лучше всех, и даже не из-за того, что появилась книга Фурманова, хотя Фурманов первый создал этот прекрасный образ. Славу Чапаеву принес кинофильм. Одновременно кинофильм сделал знаменитым и артиста Бабочкина. Играй Бабочкин хоть пятьдесят лет в столичном театре и будь еще в десять раз талантливее, его, кроме москвичей, мало кто знал бы. У нас есть очень талантливые артисты и в Художественном и в Малом театрах, но если они не снимались в кинокартинах, ставших популярными, имена их остаются неизвестными широким массам...
В дальнейшем Ковтюх при встречах со мной неоднократно возвращался к разговору о постановке кинокартины с его личным участием и даже читал мне отрывки из сценария. Я не помню, кто был автором этого сценария и принимал ли участие в его разработке Серафимович. Мне известно только, что некоторые эпизоды, включенные в сценарий, были написаны по личным воспоминаниям Ковтюха. В книге Серафимовича этих эпизодов нет».



На приведенной фотографии показано здание, носившее когда-то имя героев «Железного потока» (улица Коммунистическая, 5). Этот дом в городе Смоленске построен в 1932 году по проекту архитектора А.Ф. Зимницкого. В течение пяти лет: с 1932 по 1937 годы в нем жил Епифан Иович Ковтюх.
В настоящее время одна из улиц города носит имя Ковтюха.

В 1937—1938 годах СССР охватили масштабные политические репрессии в отношении комначполитсостава РККА от среднего звена и выше. Репрессии начались во второй половине 1936 года, но наибольший размах приобрели после ареста и осуждения М. Н. Тухачевского и семи других высокопоставленных военных в мае-июне 1937 года и являлись частью более масштабных репрессий, так называемого Большого террора.



Мало шансов было у Епифана Иовича остаться в живых в годы «длинных ножей». После суда над Тухачевским сознавшемся в «военно-фашистском заговоре» и оговорившем не только себя, но и других военачальников, органы НКВД путем применения пыток, других видов физического и морального давления получали признательные показания от арестованных. Так следствие находило все новые и новые жертвы на основании показаний уже «признавшихся». Для Иосифа Сталина пыточное следствие оказалось вполне допустимым. Через месяц и десять дней после суда над Тухачевским на места направлена шифрограмма следующего содержания:

«Шифром ЦК ВКП(б)

Секретарям обкомов, крайкомов.

ЦК нацкомпартий. Наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД

ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов-крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным, как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается как исключение и притом в отношении таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачения оставшихся на воле заговорщиков, — следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорила дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли заслуженную кару. Но этим нисколько не опорочивается самый метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата, притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке НКВД руководствовались настоящим разъяснением.

Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин»

Дошла очередь и до Ковтюха. 10 августа 1937 года героя гражданской войны арестовали по подозрению в участии в военно-фашистском заговоре с целью свержения советской власти.
Следствие не смущало то обстоятельство, что согласно показаниям обвиняемых все они принадлежали к разным группировкам военных соперничавших друг с другом и даже враждовавших. Однако всех их свели в крупные группы, цели которых внутри каждой группы тоже была различными. Внутри группы одни военные желали поражения СССР в будущей войне, другие готовили военно-фашистский переворот, при этом, не предпринимая никаких активных действий. Ковтюха, например, признали «вождем мужицкого фашизма». Отдельные упущения по службе на следствии ставились как лыко в строку и приобретали зловещее значение неопровержимых улик.
Дело это было списочным (альбомным), и участь тех, кто в нем числился, заранее предрешалась Сталиным. Конечно, не в пользу подсудимых. А находился в том списке фактически весь цвет высшего командно-начальствующего состава РККА, опытные руководители войсковых объединений и центрального аппарата: командарм 1-го ранга И.П. Белов, командармы 2-го ранга И.Н. Дубовой, М.К. Левандовский (его показаниями оперировали Ямницкий и Казакевич, понуждая Дыбенко к самооговору), А.И. Седякин, И.А. Халепский, М.Д. Великанов, комкоры И.К. Грязное, С.Е. Грибов, Е.И. Ковтюх, В.К. Лавров, И.Ф. Ткачев, В.В. Хрипин, коринженер Н.М. Синявский, армейский комиссар 2-го ранга Я.К. Берзин, корпусной комиссар И.М. Гринберг, комдивы П.П. Ткалун (комендант Московского Кремля), В.С. Погребной и многие другие. Всего 138 человек.
Список этот, составленный первоначально на 139 человек, в конце июля 1938 года Ежов направил Сталину, указав в сопроводительной записке, что все перечисленные в нем лица подлежат суду по первой категории. Сталин, ознакомившись с ним, численность уменьшил на одного человека, собственноручно вычеркнув фамилию Маршала Советского Союза А.И. Егорова. И написал резолюцию: «За расстрел всех 138 человек». И расписался. Рядом поставил свою подпись председатель Совета Народных Комиссаров В.М. Молотов. Все лица, указанные в этом списке, в течение двух дней (28 и 29 июля 1938 г.) были осуждены Военной коллегией к смертной казни через расстрел. А вычеркнутого из списка Егорова посадили писать дополнительные показания о военном заговоре в Красной Армии, сделав на него ставку в проведении «разоблачения» бывших военнослужащих высокого ранга. Тем самым более чем на полгода был отсрочен суд и приговор по делу маршала.
Однако Ковтюх не был бы Ковтюхом если бы признал себя виновным в предъявленных обвинениях. Герой он и есть герой.
Например, из лагеря в лагерь, от этапа к этапу передавали, как эстафету, рассказы о мужестве непокоренных, не сломленных следователями особых отделов арестованных военачальников Красной Армии, готовых лучше принять смерть, нежели оклеветать себя и своих товарищей. В изложении бывшего зэка Н.И. Тохнира легенда о комкоре Е.И. Ковтюхе звучит следующим образом: «...Еще Ковтюх был, которого Серафимович в «Железном потоке» как Кожуха описал. Мне показали его на пересылке под Владивостоком. Он лежал, отказывался есть, ни с кем не разговаривал, гордый такой, видно, перестал хотеть жить...».
Что касается чувства гордости и собственного достоинства, то тут, пожалуй, Тохнир прав: Ковтюху в этом не было равных в РККА, таких качеств ему не приходилось занимать. А еще сильной воли, способной противостоять мощи репрессивного аппарата НКВД. Епифан Ковтюх — один из немногих военачальников, которые, пройдя все круги ада допросов в Лефортовской тюрьме, так и не признали своей вины. Из комкоров в это число, помимо Ковтюха, входили еще Г.Д. Базилевич — секретарь комитета обороны при СНК СССР и И.И. Смолин — начальник Военно-инженерной академии имени В.В. Куйбышева.
Почти год ломали Ковтюха такие матерые специалисты пыточных дел, как Н.Г. Николаев, М.С. Ямницкий, В.М. Казакевич, но все их усилия были тщетны: «царицы доказательств» — написанного собственной рукой признания вины так и не появилось. Видимо, именно такая стойкость и мужество и породили в народной молве легенду, о которой выше шла речь. В одном только бывший узник ГУЛАГа Тохнир ошибается — не мог Ковтюх быть на пересылке под Владивостоком. Чтобы такое случилось, надо было иметь от Военной коллегии или Особого совещания конкретный лагерный срок. Однако подобного снисхождения строптивому комкору высший орган советского военного правосудия, то есть Военная коллегия, дать не мог и он 29 июля 1938 года получил высшую меру наказания — расстрел. А посему абсолютно исключено его пребывание на берегу Тихого океана под Владивостоком. В частности, Ковтюха приговорили к смерти в один день с командармами И.П. Беловым, П.Е. Дыбенко, М.К. Левандовским, И.А. Халепским, А.И. Седякиным, комкорами М.Д. Великановым, И.К. Грязновым, С.Е. Грибовым, В.К. Лавровым, И.Ф. Ткачевым, В.В. Хрипиным. Для команды Ульриха это было очередное «списочное» дело, участь обвиняемых была решена заранее Сталиным и его окружением.
О том, что пришлось испытать Епифану Иовичу Ковтюху в ходе следствия, свидетельствуют бывший оперуполномоченный Особого отдела НКВД СССР Степанцев и начальник санитарной части Лефортовской тюрьмы А.А. Розенблюк. А допросов было много... О фальсификации материалов по делу Ковтюха говорит хотя бы такой факт: на допросы в Лефортовской тюрьме он следователями вызывался 69 раз, между тем как протоколов допросов в деле имеется только четыре.
Из заявления полковника запаса Степанцева, направленного в июле 1956 года в Главную военную прокуратуру: «...Особенно потрясающе на меня подействовал следующий случай. Однажды, проходя по коридору Лефортовской тюрьмы, я около одной двери услышал страшный крик, там кого-то избивали. Когда я у дежурного поинтересовался, кто это, то под большим секретом мне сказали, что это допрашивают комкора Ковтюха. Я стал маячить по коридору и через некоторое время увидел, как из кабинета вывели всего избитого героя гражданской войны Ковтюха.
Видя его могучую и мужественную фигуру, зная его по документам истории гражданской войны и роману «Железный поток», я никак не мог допустить, чтобы он, Ковтюх, мог встать на путь измены своему народу, своей Родине...».
В архивах бывшего КГБ СССР сохранилось письмо Е.И. Ковтюха, написанное им в Лефортовской тюрьме на имя Председателя ВЦИК М.И. Калинина. Оно лишний раз свидетельствует о том, что и могучий организм комкора имел свой запас прочности.
«...Обращаюсь к Вам как член ВЦИК и прошу на Президиуме разобрать мое катастрофическое, угрожающее моей жизни положение. Я — Ковтюх Е.И. — рабочий, коммунист с 1918 года (восемнадцатого), член ВВДК, член Военного совета, 20-й год добровольно служу в Красной Армии, комкор, награжден тремя орденами Красного Знамени, не судился, взысканий нет. Вот скоро 2 месяца я с больным сердцем, желудком и крайне психически расстроен, нахожусь в одиночке Лефортовской тюрьмы. За что погибаю и зачем такая жестокая расправа со мной — не знаю. Мне предъявили несколько необоснованных обвинений, фактов не сообщили, потому что их нет и не может быть. Я перед советской властью честно заявляю, что никогда не был и не буду преступником... Видимо, враги на меня наклеветали, им выгодно клеветать на меня, чтобы загубить жизнь нужного человека для Красной Армии... Мои боевые дела, как я дрался за советскую власть, Вам хорошо известны, о них знает весь народ нашей социалистической Родины. Я командарм того славного похода, который правдиво описал в своем «Железном потоке» А. Серафимович. Я тот Кожух, который с 60-ю тысячной массой бойцов, беженцев, их жен и детей, полураздетыми, полуголодными, недостаточно вооруженными совершили пятисотверстный поход, перевалив через Кавказский хребет и вывел эту армию из вражеского окружения... Я хорошо представлял будущую войну Красной Армии с мировым фашизмом... К этой войне я серьезно готовился. Я имею боевой опыт двух войн, большой опыт боевой подготовки мирного времени, имею военно-научные и исторические труды... Поэтому прошу не верить клевете врагов на меня и не губить мою честную, до конца преданную компартии и советской власти жизнь. Повторяю, моя жизнь нужна для Красной Армии, для защиты нашего социалистического отечества от мирового фашизма. Мое здоровье, находясь в одиночке, с каждым часом ухудшается, болит сердце и желудок. Прошу принять соответствующее решение и освободить меня от незаслуженного тюремного заключения. Прошу передать мой искренний привет т. т. (товарищам. — Н.Ч.) Сталину, Ворошилову... Я со слезами заканчиваю и надеюсь, что Вы спасете мою жизнь.

Член ВЦИК Ковтюх Е. И.
Прошу прислать бумаги».

Вот такое письмо, оно же и жалоба, оно же и заявление. В нем Ковтюх не проставил дату, но исходя из того, что в Лефортовскую тюрьму его поместили 16 августа 1937 года, можно уверенно датировать его октябрем-ноябрем того же года.
Многое испытал Епифан Ковтюх в этой зловеще знаменитой тюрьме — и «удар зубодробительный», и «удар скуловорот», однако так и не признал себя виновным ни на предварительном следствии, ни тем более «в судебном заседании Военной коллегии. Так и ушел он, один из немногих советских военачальников высшего звена, из жизни непокоренным, с гордо поднятой головой.

Ну, господин А.Д. Некипелов, разве личность подобного масштаба не достойна заметки в Энциклопедическом издании?

P.S.

Ковтюх Епифан Иович
Родился в 1890 г., Херсонская губ., Херсонский уезд, слоб. Батурина; русский; образование высшее; член ВКП(б); армейский инспектор Белорусского военного окр., комкор. Проживал: Смоленск, ул. Социалистическая, д. 5, кв. 6.
Арестован 10 августа 1937 г.
Приговорен: ВКВС СССР 29 июля 1938 г., обв.: участии в к.-р. террористической организации.
Расстрелян 29 июля 1938 г. Место захоронения - место захоронения - Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован в феврале 1956 г. ВКВС СССР
Источник: Москва, расстрельные списки - Коммунарка

Ковтюх Агафья Андреевна
Родилась в 1899 г., Кубанская обл., ст. Полтавская; русские; б/п; Домохозяйка.
Арестована 18 октября 1937 г. ОО НКВД
Приговорена: Особое Совещание при НКВД 10 января 1938 г., обв.: 58-10 УК РСФСР.
Приговор: 8 лет ИТЛ Реабилитирована 31 марта 1956 г. Верховный суд РСФСР
Источник: Книга памяти Смоленской обл.

Ковтюх Валентин Епифанович
Родился в 1921 г., г. Москва; русские; б/п; учащийся детприемника УНКВД Смоленской обл.
Арестован 14 ноября 1937 г. 5 отдел УГБ УНКВД Смоленской обл.
Приговорен: Особое Совещание при НКВД 22 марта 1938 г., обв.: 58-10 УК.
Приговор: 5 лет ИТЛ Реабилитирован 20 июня 1956 г. Верховный суд РСФСР
Источник: Книга памяти Смоленской обл.

Источники, использованные в работе
1. Новая Российская энциклопедия. Издательство Энциклопедия. Москва. 2003 - ? г.г
2. О. Сувениров. Трагедия РККА. 1937 - 1938. Издательство «ТЕРРА». Москва. 1998 г.
3. Л.М. Сандалов. Пережитое. Воениздат. Москва.1961год.
4. Справка комиссии президиума ЦК КПСС/VII. Архив А. Яковлева.
5. А. Серафимович. «Железный поток». Издательство Правда. Москва.1981г.
6. А.Серафимович «Как я писал "Железный поток"». «Советский писатель», Москва. 1936г.
7. Д. Фурманов. Рассказы; Повести; Заметки о литературе. Составитель М. Л. Катаева. – Москва. Московский рабочий. 1984г.
8. А. Дерябин. Гражданская война в России 1917 – 1922г.г. Красная Армия.
9. Н. Черушев. 1937 год: Элита Красной Армии на голгофе. Москва. Вече. 2003г.
10. А.Артизов и др. Реабилитация: как это было. Москва 2003.
11. В. Хаустов. Лубянка. Сталинская элита на голгофе. 1937 -1938. Москва 2011.