Выполнен начальникомъ

Галицкого Жандармского Корпуса

г. Рава-Русская

Полковникомъ,   Гроднинскимъ Алексеемъ Ивановичем.

 

Говоря о страшном и кровавом лихолетье 1914 года, надо постоянно помнить, что тогда огнемъ и мечемъ решался незаконченный поединокъ двух расъ - славянской и германской. Первую возглавляла Россия, вторую Германия. 

 

Приготовления обеихъ сторонъ к окончательной расправе были далеко не равны. Ослабленная японской войной Россия, еще не залечила своих глубоких ранъ, не пополнила своихъ убытковъ и утратъ на суше и на море. Германия, напротивъ, с удивительной энергией подготавливалась к решительной битве.

 

Не уступала ей равно же и Австро-Венгрия, которая примкнула плечомъ к плечу к превосходству германскихъ военныхъ силъ и к расправе с Сербией и Россией. Ввиду того, что монархия Габсбурговъ состояла из славянъ, немцевъ и мадьяръ, Венское правительство старалось вносить споры, заколоты, национальные, вероисповедные и партийные замешательства в славянские народы. Частично ему это удалось при помощи денегъ, хорошо оплачиваемых местъ и щедрых обещаний. Таким образомъ, руководящий слой галицкого народа, в начале более-менее однородный, со временемъ разбился на два лагеря.

 

Галицко-русский лагерь, стоя нерушимо на славянской основе, неустанно братался с родственными славянскими народами, радовался ихъ успехамъ, печалился ихъ неудачамъ и спорамъ между собою и всю свою жизненную энергию обращал против германской расы и ее нечестивых методовъ борьбы с соседями. Поэтому, вполне понятно, что Австрия, во главе с немецкой династией Габсбурговъ, старалась всеми силами задавить эту часть галицкой интеллигенции и приостановить ее влияние на народные массы.

 

Второй лагерь галицкой интеллигенции, взлелеянный Венской няней, пошел, отбросив свое славянское родство, наотмашь и наобумъ, с врагами Славянства и своего родного народа; онъ проникся ненавистью к братским народамъ, позаимствовал от германцевъ методы беспощадного топтания правъ славянских племенъ и даже с оружиемъ в рукахъ устилал трупами своих братьевъ, родную землю. Этот лагерь стал любимцемъ Австрии и остался ее наймитомъ до самого развала; даже немцы и мадьяры отошли в сторону, одни галицкие украинцы слепо стояли при Австрии.

 

В то время, когда славяно-русский таборъ считал своим священным долгомъ беречь и отстаивать историческое имя своих предковъ, имя Руси, озаряющее на протяжении долгих столетий хижины многомиллионного русского народа, лагерь германофильского направления, к большому удивлению самих враговъ Славянства, с легким сердцемъ отказался от своего исторического русского имени, забросал его насмешками и грязью, заменил его областным в Прикарпатье чуждым понятиемъ - Украина и вместе с немцами принялся всехъ и все, что носило печать Руси, преследовать и уничтожать.

 

Это разделение становилось все шире и глубже, и неминуемо должен был произойти разрывъ. С внезапным взрывомъ войны славянского мира с германским миромъ, разыгрались сцены, о которых одно воспоминание заставляет стынуть кровь в жилахъ.

 

Австро-мадьярский терроръ сразу, на всех участкахъ, охватил Прикарпатскую Русь. Жажда славянской крови помрачила умы и помыслы военныхъ и мирских подданныхъ Габсбургской монархии. Наши братья, отрекшиеся от Руси, стали не только ее прислужниками, но и подлейшими доносчиками и даже палачами родного народа. Ослепленные каким-то дурманомъ, они исполняли самые подлые, постыдные поручения немецких наемниковъ. Достаточно взять в руки украинскую газету “Дiло” с 1914 года, издававшуюся для интеллигенции, чтобы убедиться в этом окончательно. Волосы встают дыбомъ, когда подумаешь о том, сколько мести вылил на своих ближнихъ не один украинский фанатикъ, сколько своих земляковъ выдал на муки и смерть не один украинский политикъ вроде кровавого еврея Кости Левицкого, сколько жертвъ имел на своей совести не один “офицеръ” в униформе сатаны Чировского. Не день, не два, упивался страшный упырь Галицкой земли братской кровью. На каждом шагу виден онъ, везде слышен его зловещий вой.  Ужасен видъ его.

 

Я приведу здесь совсем не полный перечень злодеяний австро-венгерской армии и ихъ преспешниковъ. Эти данные, получены из архивовъ, брошенных отступающими австрияками и задокументированы нашими жандармскими управлениями.

 

Итак.

В деревне Волощине, уезде Бобрка, мадьяры привязали веревкою к пушке крестьянина Ивана Терлецкого и поволокли его по дороге. Они захлебывались от хохота и радости, видя тело русского поселянина, бившееся об острые камни и твердую землю, кровоточившее густою кровью.

В деревне Буковине того-же уезда, мадьярские гусары расстреляли без суда и допроса 55-летнего крестьянина Михаила Кота, отца 6 детей.

 

А какая нечеловеческая месть творилась в селе Цуневе Городоского уезда! Там австрийские вояки арестовали 60 крестьянъ и 80 женщинъ с детьми. Мужчинъ отделили от женщинъ и поставили их у деревьевъ. Солдатъ-румынъ, забрасывал им петлю на шеи и вешал одного за другим. Через несколько минутъ, остальные солдаты снимали тела, а живых докалывали штыками. Матери, жены и дети были свидетелями этой дикой расправы.

 

В с. Залужье, того же уезда кайзеровские солдаты зверски расстреляли 5 крестьянъ: Ивана Коваля, Ивана Михайлишина, Григория Снеда, Станислава Дахновича и Василия Стецыка, а потом саблями отрубили имъ головы и отдали ихъ женам расстрелянныхъ. В соседнем селе Великополе из 70-ти арестованных крестьянъ мадьяры закололи штыками: Ивана Олиарника, Семена Бенду, Василия Яцыка, Василия Кметя, Марию Кметь, Павла Чабана, которому раньше переломили руки. Уходя, они забрали с собой малолетних девочекъ, коих тут же за селом всехъ изнасиловали, поотрубали им головы и побрасали трупы в колодезь.

 

В селе Кузьмине Добромильского уезда австрийцы вбивали в стены хатъ железные крюки и вешали на них людей. В один день повесили 30 крестьянъ. В селе Тростянцы они замучили на смерть Матвея Кассиана, Ивана и Евстафия Климовских и пастуха Дуду, которого затолкали внутрь коровьего трупа, разрезав брюхо той коровы, и задавили его там. В селе Квасенине бешенный офицеръ застрелил крестьянина Павла Коростенского только за то, что тотъ не сумел ему объяснить, куда ушла русская разведка, потому как был немой.

 

В Добромильском уезде, в с. Крецовой воле, солдаты повесили на вербе крестьянина Петра Ткача. Все эти ужасы случились по доносу бывшего жандарма, украинца,  Петра Холявы, а в деревне Выгода, Долинского уезда, повесили крестьянъ: Матвея Петрика, Ивана Гайнюка, Осипа Фединяка, Дорофея Сосника, Елену Коверданъ. Вместе с жандармомъ бушевал в околице вырожденецъ некий Филиппъ Винницкий, ошеломленный “самостийникъ”, причем он руководствовался в своих ничтожных поступкахъ не так “идеей”, как ненасытной жаждой наживы: кто из арестованныхъ давал за себя богатый выкупъ, того онъ  порол кнутомъ и отпускал на волю; молодухъ заволакивал в сарай, насильничал и також отпускал, у кого же не было денегъ, тот кончал жизнь на крюке на лошадиных постромкахъ. На основании приговора военного суда, по доносу этого бывшего жандарма,  на висилице погибли: Левъ Кобылянский, громадский писарь из Синечола, Долинского уезда, и Пантелеймонъ Жабякъ, житель того же села, отец 5 детей. Вместе с ними повис на ремняхъ Романъ Березовский, настоятель прихода в Протесахъ Жидачевского уезда, отецъ 2 детей. Причем, уже мертвому, ему забили православный крестъ  в глотку. За священникомъ и крестьянами не было ни малейшей вины.

 

В Жолковскомъ уезде не было села, где не заплатил бы жизнью мирный землепашецъ или работникъ умственного труда. Австрийская разведка наткнулась на священника Набака, ехавшего из Могилянъ в Нагорцы. Каратели завязали ему глаза, привязали к дереву и устроили из него мишень. Бросали в него штыками, пока он исколотый, не помер. Не помогли ни мольбы, ни слезы дочери, возвращавшейся с отцомъ домой. Дочку его, раздели догола и изнасиловала по очереди вся австрийская банда. Потом ей отрезали груди и повесили на том же дереве, где закололи отца.

 

Вступив в село Передрымихи, мадьяры сожгли весь крестьянский добробытъ, не пощадив и школы, и лютыми пытками замучили насмерть дьякона приходской церкви, посадив его голякомъ задним местомъ на заостренный могильный крестъ. Дьяконъ посылал на них анафему и разозленные мадьяры, закопали его вместе с крестомъ живьемъ в туже могилу. И только после бегства австрийского полка, его раскопали  и похоронили возле церкви. Також при отступлении австрийцы порубали саблями крестьянъ: Григория Савицкого, Илью Сало, Михаила Лосика, Алексея Казака, Екатерину Валько, а  многих бабъ, покололи штыками, понасильничали  и поранили. Детей загнали в сарай вместе с овцами и подожгли. В пожаре погибли и животные и дети. Многие матери бросались в огонь и сходили с ума.

В с. Речках, австрийцы повесили крестьянку Прокоповичъ Авдотью, задрав ей юбку на ейную голову и оголив тело.

 

В с. Зеболки, косой отрезали голову крестьянину Петру Поворознику, за то, что он не дал кур отступающим мадьярамъ.

В населенных пунктахъ: Липовице, Куликове, Сулимове, Батятычахъ, устраивались чисто дьявольские погромы. В числе доносчиковъ был учитель-украинецъ Иванъ Шерстило из Сулимова, который выдал австрийским жандармамъ несколько крестьянъ и священника Саввина Кмицикевича с сыномъ, которые закопали зерно, чтобы ихъ не пограбили. Жертвъ закололи штыками.

По причине такого страшного массового террора, галицко-русское население впало в небывалое отчаяние. Не от наступающей русской армии, а от толпы озверевших разбойниковъ своей державы, перерожденцевъ, от которых людямъ приходилось прятаться в ямахъ, скрываться в лесахъ,  горахъ и  дебряхъ, как когда-то скрывались их предки от татаръ  и  турокъ.

В Каменскомъ уезде, шла австро-мадьярская лють безгранично, так как этот уездъ принадлежал к более сознательным округамъ Галицкой Руси.

 

В селе Дернове, австрийцы убили: Ивана Наума, 85 летнего старика, задушив его собственной бородой. Штыками вспороли животы крестьянамъ Николая Курия, Николая Ковалюка и Ивана Сердинецкого и смотрели, как они собирают собственные кишки с дороги и пытаются засунуть их обратно в животы. Мадьяры дико хохотали и не давали крестьянамъ подходить к жертвамъ, пока те не попадали в дорожную грязь и не померли.

 

В поселке Сапежанке, без суда, был расстрелян крестьянинъ Андрей Вусович, якобы за то,  что он что-то сердито  проворчал на отступавших австрийских солдатъ. Тело которого солдаты повесили на крюке, за челюсть, перед его родным домомъ на воротахъ, под рыдания жены и детей.

В местечке Стоянове был убит мещанинъ Федоръ Багнюкъ,  будто бы за то, что звономъ в колоколъ давал знакъ русским казакамъ, а 85 летний старикъ-священникъ Иванъ Сохацкий был выволочен из церкви и подвергнут побоямъ, а затем ему выкололи глаза, отрезали мужские части и вконецъ закололи штыками.

 

Десятки смертных доносовъ австриякамъ, имеют на своей черной совести два учителя австро-украинской ориентации Романъ Пекарский и Лука Краевский. По их доносамъ судъ первой австрийской пехотной бригады, приговорил к смерти через изуверское повешение 10 крестьянъ в с. Таданье: Степана Федика, Феофана Гураля, Дмитрия Мотиля, Григория Наконечного, Ивана Потрухая, Федора Мартынюка, Василия Гренка, Ивана Круцинского, Дмитрия Ланчина и Анастасию Лащукевич, мать 4-х детей, коих повесили за ноги вниз головой, а потом кололи штыками как мишени. Детей, чтобы не кричали, живьемъ покидали в колодезь.

 

Село Уторопы Коломыйского уезда, было залито крестьянской кровью. Австрийские жандармы, солдаты и не в меру усердные украинские патриоты-преспешники, вымещали свой гнев на неповинных жителяхъ села за то, что на фронте австрийская армия терпела поражение. Отступавшие каратели гнали крестьянъ и женщинъ перед собой, расстреливали их на бегу, топтали лошадями и повозками. Техъ,  кто оставался живой, рубали и кололи саблями.

 

На городъ Львовъ, как центръ культурной жизни Галицкой Руси, обратили особое внимание все административные, полицейские и военные власти. В столице Прикарпатского края находились центральные органы просветительских и культурных галицко-русских обществъ и организаций. После объявления мобилизации австрийской армии, одним махомъ пера были закрыты все галицко-русские институты, организации, бурсы, приюты, редакции газетъ, учреждения. Всё имущество подверглось грабежу и разгрому. К каким бы выкрутасам теперь не прибегали галицкие украинцы-сепаратисты, что они де не повинны в пролитии крови своих братьевъ, то их поступки, почины, дела и все их газеты, во главе с “Дiлом” и “Свободою”, обнаруживают иудину измену.

 

На основании подлейших доносовъ, в несколько дней были переполнены все львовские тюрьмы русинами. В темном углу “Бригидок” шла экзекуция за экзекуцией. Были зверски казнены, путемъ переламывания и раздробления костей: Иванъ и Семенъ Хиль, рабочие из Пониковицы Бродовского уезда, Семенъ Шпорлюкъ из Фольварковъ Великих возле Бродъ, Антонъ Супликевичъ - крестьянинъ из Скоморохъ-Сокальского уезда, Валентинъ Кашуба, Александръ Батовский и Василий Пержукъ из Лепинева Бродовского уезда, Антонъ Мановский из Дубровицы Яворовского уезда, Иванъ Шушинский крестьянинъ из Хвойны Жолковского уезда, Петръ Козицкий и Андрей Пужакъ из Мокротина Жолковского уезда. Последнего казнили путемъ разрывания двумя лошадьми, за то, что онъ  крикнул: “Да здравствует Великая и нераздельная Русь”, украинские добровольцы-палачи, которые под наглядом австриякъ,  долго истязали его, привязывая его руки и ноги ремнями к лошадямъ.

Не лучше было и во Львовскомъ уезде. В с. Гонятичах, австрийцы поставили под стеною хлева крестьянъ Василия Грищинина, Юстина Карпинского, Филиппа Опрыска, Григория Кордюка, 80-летнего Тимофея Дубинку, Казимира Карпинского и Степана Гринчинина, облили серной кислотой, а когда те попадали и стали корчится в мукахъ,  всех расстреляли из пулемета.

В с. Острове, австрийский офицеръ убил крестьянина Василия Зачковского; таким же самосудомъ были убиты: Николай Феджаръ из Дмития, Андрей Базиль из Ланъ, Иванъ Собский из Ярычева Нового. Також  по доносу некого Григория Жаткевича,  были зверски казнены путем сожжения на костре  крестьяне : Антонъ Маслюк, Дмитрий Михайловъ, Григорий Сидорякъ из Малых Подлесок, Антонъ Гминковский и Семенъ Тишийский из Борщевичъ. К слову:  после ухода австриякъ, бабы  этого села, самосудомъ, разорвали  доносчика  на куски,  и останки скормили  собакамъ.

В с. Никуловичахъ бежавшие солдаты немилосердно избивали крестьянъ, а Ивана Таращука подвергли страшным пыткамъ: обрезали ему пальцы и губы и, наконец, задавили доскою, на которой стояли и хохотали пятеро солдатъ.

 Крестьянина Ивана Брыкайла из Брюховичъ, жандармы вывели на кладбище, велели ему выкопать яму для себя, дали револьвер с однимъ патрономъ и под угрозой штыковъ, принудили его застрелиться. 

В с. Запытове, по доносу старосты Ефима Хомяка, австрийцы выгнали людей из села в чистое поле, повязали веревками и так гоняли их лошадями весь день, а под вечеръ, загнали в конюшню и сожгли: Константина Кулика и его сына Никиту, Михаила и Ивана Блавацкихъ, Михаила и Кирилла Назаркевичей, Ивана Бойко, Якова Будловского, Онуфрия Выхонена, Петра Герасимова, Федора Савчука, Константина Цыгана, Андрея Бочия, Василия и Никиту Андрияковъ.

Остальных крестьян поставили под дула пулеметов, а старых и малых били прикладами без разбора, заставляя присоединяться ко всей толпе под пулеметы. В этой бойне приняли мученическую смерть 68 крестьянъ, стариковъ, женщинъ и детей.

Много мучениковъ было в Рава-Русскомъ уезде.

В с. Гойче австрийцы порубали саблями крестьянъ: Ивана Василькова, Ивана Бабия и Федора Янкова.

Поселокъ Казаки, возле Монастырской Руды, исчез с лица земли только за свое название. В немъ солдаты закололи штыками: Алексея Камута, Луку Малоеда, Матвея Максимяка, Федора Федюка, Варвару Калику, Андрея Калику, Савву Кожушка, Анастасию Пиливец, Анну Нижникъ и всю семью Михаила Думича, а священника Василия Демчука повесили на колоколе часовни, за то, что будто онъ, во время богослужения, молился за русского Царя. С часовни, на поставленные винтовки вверх штыками, были сброшены  крестьяне Иванъ Стельмахъ и Иванъ Нижникъ.

Черная доля постигла село Катериничи, уезда Рудки.

Солдаты выгнали всех жителей села, мужчинъ и женщинъ в поле, и кололи их штыками. Крестьянку, Марию Зазулю, мать троих детей, раздели донага и катали ее по стернище, а потом забили землей ейное влагалище и ротъ, от чего та в муках померла на глазах детокъ. Две женщины умерли от чудовищного насильництва: им в женские органы забивали бутылки, а потом топтали сапогами.

 Крестьянка Мария Плугарь, от побоевъ, родила преждевременно дитя, которого солдаты бросили в хлевъ к свиньямъ на съеденье и заставили мать смотреть на это. Крестьянка тотчас сошла с ума и пыталась загрызть солдата. Ей разбили голову прикладами. Солдаты насиловали женщинъ без стыда и стеснения, особенно молодых девокъ, принародно, с извращениями сатаны, многих после этого закалывали штыками. Сожгли церковь, избу-читальню, кооперативную лавку и хозяйские постройки, грабили и безпричинно убивали людей.

Чем быстрее и ближе к Карпатамъ отступали австрийские бригады, тем больше лютовали их солдаты и украинские преспешники..

 На одного Станислава Загурского, доктора правъ, аудитора, т. е. военного судию, к сожалению славянина-поляка, падает более ста смертныхъ приговоровъ. Эта темная душонка, на основании показаний одного лишь иуды-свидетеля, повесил 10 крестьянъ из с.Синеводское Скольского уезда: Михаила и Петра Коваля, Федора Федишина, Ивана Матешина и Ивана Тишевского с семьей. Тела несчастных жертвъ бросили душегубы в болото, где они пролежали с сентября 1914 до марта 1915 года. Староста Стрыйского уезда С. Н. Андреевъ, велел вынести трупы из болота и похоронить по православному обряду. Загоруйского и свидетеля Покровского, поймали, когда они пытались выехать вслед за австрияками. По решению схода села Синеводское, этих двоих изверговъ, утопили в болоте, куда они приказывали бросать приговоренныхъ ими.

В с. Лавочномъ, на одной из вершинъ Карпатских горъ, австрийцы поставили страшную виселицу больших размеровъ для устрашения народа. До 100 головъ крестьянских  повисло на ней одноразово. Среди погибших были: Михаил Жолобовичъ из станицы Козовой и Федоръ Коростевичъ из станицы Оравы. Эту виселицу смастерил по приказу военного суда арестованный крестьянинъ Юрий Волкуповичъ, которого забрало судилище в Мукачево. Как очевидецъ он рассказывал, что в Мукачево военный судъ ежедневно приговаривал к смерти от 20 до 25 человекъ. Русиновъ вешали и расстреливали цыгане и евреи за городомъ, коим под присмотром австриякъ, вручались винтовки и веревки, а  тела русиновъ, выбрасывали в ямы и рвы те же евреи и цыгане..

В Святинском уезде наиболее потерпело село Залучье, которое накануне войны присоединилось к православной церкви. Палачомъ населения был вахмистръ жандармерии, прославившийся на политическом процессе С. Ю. Бендасюка, Григорий Пушкарь, украинецъ - слепое орудие Австрии. Онъ самочинно избивал крестьянъ розгами; кто терял сознание, того онъ приказывал поливать холодной водой, а затем дальше подвергал пыткамъ. Девокъ насиловал перед глазами их отцов и жениховъ.  Неизреченные муки претерпели Прасковья Горобецъ и Михаилъ Нагорнякъ, последний за то, что отдал свою хату под православную часовню священнику Игнатию Гудиму. Бежавшие за Карпаты австрийцы, согнали всех жителей села, чтобы смотрели на казнь, через четвертование саблями, крестьянина Кабацкого. Виднейших крестьянъ, 86 человек, арестовал и замордовал самъ Пушкарь. В уездном городе Святине были повешены: почтальонъ Притула, канцеляристъ Виноградникъ, чиновникъ Лесковацкий. В с. Ганковцах казнили путемъ заливания в горло расплавленного свинца крестьянина Джураковского. Австрияки самого Пушкаря с собой при отступлении не взяли, и  разъяренные  селяне затравили насмерть душегуба и его семью собаками, самосудом,  а дом его сожгли.

Cокальский уездъ, примыкавший к русской границе, был поленомъ в глазахъ украинских “патриотовъ”; поэтому доносы с их стороны сыпались на русских людей, как градъ с черной тучи. Андрей Кузьма выдал крестьянина Степана Дуду, за то, что онъ отдал отступавшим русскимъ лошадь с телегою, и тот был повешен в с. Переводове. Педагогъ Стенятинский выдал мадьярам видных, деятельных крестьянъ в околице. Их повесили. Сильно пострадало село Скоморохи. Как выше отмечено, крестьянинъ Антонъ Супликевич был повешен во Львове. В с. Ильковичах мадьярские гусары, потоптали лошадями насмерть нищего старика Петруненко. Доносчиковъ, Кузьму, селяне, самосудом,  закопали живцем в овраге,  а педагога Стенятинского, бабы закололи вилами и трупъ бросили в болото.

О кровавых злодеяниях, имевших место в Станиславской тюрьме на Дуброве, можно получить обильные справки из публикации Василия Маковского п. з. “Талергоф”. Автор, горячий украинский патриотъ и вернейший слуга Австрии, по документамъ и своимъ воспоминаниямъ сообщает, что в тюрьме на Дуброве шли расстрелы с утра до вечера. Маковскому смело можно поверить, ибо самъ находился среди арестованныхъ. Журналистъ А. Панкратовъ, прибывший с русскимъ отрядомъ в г. Станиславовъ, собрал свидетельства о зверствахъ австро-мадьярского военного террора и насчитал 250 замученныхъ. Среди доносчиковъ, онъ раскопал имя Степана Прокопова, украинца из с. Курынова. Месть крестьянъ была люта. Этого доносчика¸ селяне отдали по суду общины, вступившему русскому казачьему корпусу. Есаулъ корпуса, Алексей Протасовъ, принародно, на лошадином скаку, шашкой развалил тело доносчика на две половины от плеча до пупа. Останки по решению общины, скормили свиньям.

Байковщина, центромъ которой является г. Турка, оросилась кровью русиновъ - мещанъ и крестьянъ. Вся интеллигенция в уезде находилась в тюрьмахъ; не было поблажекъ для больныхъ, стариковъ и женщинъ.

В Турке, мадьяры повесили мещанъ: Ивана Ильницкого, Гуляновича, Осипа Цинкевича и Василя Гавринечко. Там же был расстрелян Лука Матковский за то, что назвал себя русиномъ.

В с. Разлучье, мадьяры закопали живьемъ крестьянина Ивана Хоминица, Петра Гвоздецкого, Максима Куруса и Михаила Сковбу. В с. Малой Волосянке они повесили Михаила Шевцова и Михаила Дьякунчака. В с. Великой Волосянке повесили Ивана Старушкевича, а в с. Прислоен - Алексея Белея, Михаила Семковича и Ивана Беласа вместе с 18 летнимъ сыномъ; одновременно был повешен Кириллъ Кудричъ вниз головой, который провисел в таком положении неделю, пока не помер.

 В с. Яворе мадьяры казнили, путемъ привязывания к стволу орудия и выстреломъ: Степана Романовича Яворского и Ивана Игнатьевича Яворского. В Нижней Яблонке мадьяръ изнасиловал и задушил в хате, на глазахъ испуганных детей, мать Марию Лужецкую за то, что та не могла дать ему хлеба. Мадьяры дотла сожгли села: Явору, Багноватое и Лосинецъ, а всего в Турке повесили 70 человекъ.

Туча мести и террора не прошла мимо и Ярославского уезда.

В с. Маковискахъ на своих прихожанъ-патриотовъ, доносил священникъ-униатъ Крайчикъ. В Червоной Воле, мадьяром,  был зарезан кухонным ножомъ Петръ Куца.

В с. Соснице, “мужья доверия”, украинцы, Михаил Слюсаръ, войтъ Михаилъ Кушниръ, Пантелеймонъ Василина, учитель Горошко и еврей Саул Рубинфельдъ, донесли на своих односельчанъ и на основании ихъ доноса были изуверски казнены, путемъ разбивания головъ кузнечными кувалдами: Иванъ Шостачка, Илья Яворский, Илья Якимецъ, Иванъ Кошка, Николай Смигаровский и Андрей Гардый. Двух последних, уже мертвыхъ, с разможжеными головами, мадьяры-уланы, привязали за свои седла и волокли 4 версты до села Задубровы и обратно, потом сбросили трупы в колодцы, чтобы люди не могли достать воду. Но и этого им было мало. Они арестовали Михаила Зелеза и студента-богослова Николая Гардого, сына вдовы, и после страшных издевательствъ, забили прикладами насмерть на берегу речки Вигора. Следует добавить, что у павшего на колени студента Гардого, мадьяры сапогами  выбили зубы, а  затем забили лопатами и затоптали. Однако, часто,  после отступления австрияк и мадьяр, селяне не дожидались вступления русской армии, вылавливали и самочинно казнили доносчиковъ. Так в этом селе, вышеназванныхъ пятерыхъ доносчиковъ, мужики и бабы села, раздели догола, связали, и всех пятерыхъ засунули головами в раскаленный кузнечный горнъ, от которого те в страшных мукахъ загинули. Трупы их закопали в отхожей сельской яме.

Теперь видно, от какой гнусной гидры, освободила Галицию Русская Армия.

Всем жандармским управамъ и пунктамъ, вновь сформированным на освобожденной земле, дано указание вылавливать погромщиковъ, шпионовъ, доносчиковъ и иных пособниковъ Кайзеровской и Австро-Мадьярской армии, предавать немилосердному суду  на  местахъ.

О вынесенных судами решенияхъ, и исполнении решений судовъ на местахъ, докладывать вышестоящим жандармскимъ управлениямъ.

Слава России и Отечеству !

 

Полковник ______________________Гроднинский А.И.