В истории отечественной светописи имя Ивана Васильевича Болдырева стоит особняком. Человек незаурядного дарования, талантливый художник, фотограф, изобретатель не смог найти своего места в суровой действительности, а дарованию его так и не удалось до конца раскрыться то ли в силу того, что его, простого донского казака, не очень-то принимали столичные фотографические знаменитости, то ли из-за сложностей его характера – ведь любая неординарная личность всегда отличается обостренной реакцией, болезненно реагируя на любую житейскую несправедливость.
Иван Васильевич Болдырев родился в 1850 году на Дону, в станице Терновской, где испокон века селилось казачество. Отец его долгие годы был на царской службе, и до пятнадцати лет будущий фотограф считался чуть ли не сиротой, зарабатывая на хлеб тем, что помогал деду пасти скот. Вернувшись домой, отец отдал его в услужение офицеру, в надежде на то, что из сына со временем получится исправный писарь. Но Болдырева с раннего детства больше всего на свете привлекала техника. Он, завороженный, присматривался к тому, как работают всевозможные механизмы. Вершиной техники тогда для него были простые часы. Овладев ремеслом часовщика, начал чинить нехитрые механизмы для односельчан, что стало приносить некоторый доход.
Скопив небольшую сумму денег, 19-летний юноша покинул родную станицу и уехал в Новочеркасск. Именно там Иван нашел свое истинное призвание – фотографию. Юноша, освоив азы редкой в те годы профессии, довольно скоро вполне профессионально начал выполнять основные виды фоторабот. Окрыленный успехом и результатами своих первых фотосъемок, молодой человек в 1872 году отправился в Санкт-Петербург.
Интерес к светописи привел его в Петербург, где он поступил на службу в фотоателье Лоренца, а затем стал посещать вольнослушателем занятия в Академии художеств, окончить которую из-за материальных трудностей ему не удалось. Жизнь в столице не баловала его. Работая ретушером и помощником фотографа, Иван Болдырев почти весь свой заработок тратил на дорогостоящие фотоматериалы и эксперименты по усовершенствованию фотосъемки и фототехники. Поэтому его постоянными спутниками были нужда и бедность.
Но ничто не могло погасить тягу к знаниям. Потребность в самообразовании привела его в Императорскую публичную библиотеку. В 1873 году он познакомился с Владимиром Васильевичем Стасовым, который в то время был заведующим художественным отделом библиотеки, куда поступали произведения графики, российские и зарубежные фотографические издания. Стасов в ту пору занимался составлением каталога фотографий, хранящихся в библиотеке. Маститый искусствовед и художественный критик принял активное участие в судьбе молодого талантливого фотографа, чье дарование он сразу отметил. Стасов помог с заказами, неоднократно рекомендуя его состоятельным, а подчас и знаменитым заказчикам. Так, например, сохранилось письмо, в котором Стасов писал П.М. Третьякову: «…очень прошу Вас допустить к снятию фотографий нашего отличного фотографа Ив. Вас. Болдырева, известного по превосходным его снимкам...»
Сам Болдырев, впрочем, считал себя в первую очередь изобретателем. Не имея возможности приобретать и заказывать дорогостоящую оптику, он был вынужден пользоваться самодельными объективами. Сутками напролет с завидным упорством бился над созданием универсального короткофокусного объектива. Изучая законы оптики и испытывая различные комбинации стекол, Болдырев достиг заметного успеха. Из нескольких линз, помещенных в самодельную картонную оправу, он получил простой, но весьма удачный объектив, который позволял получать вполне приличное изображение.
Более того, по некоторым параметрам собранная им оптическая система превосходила существовавшие в те годы фабричные объективы. Угол изображения и светосила болдыревской конструкции превосходили фирменные, лишь несколько уступая им в качестве изображения. По рекомендации V (фотографического отдела) Императорского Русского технического общества (ИРТО) фотообъектив Болдырева в 1878 году был испытан в фотоателье А. Деньера (Невский пр., 19) и показал удивительный результат, «позволяющий при портретной групповой съемке передавать не только линейную, но и воздушную перспективу». Однако эксперты отдела отказали изобретателю в отправке его «двухдюймового фотообъектива» на Всемирную выставку в Париж.
Одержимый своими новаторскими усовершенствованиями в фототехнике Болдырев не до конца осознавал значение своей деятельности в качестве фотографа, в которой он явно преуспевал. В одной из своих статей он с огорчением писал о том, что ему на одной из выставок дали Бронзовую медаль за фотографии «между тем, как я выставил не работы фотографические, а аппарат с принадлежностями, посредством которых их снимал». Но еще горше были разочарования, вызванные нежеланием Русского технического общества признать авторство И.В. Болдырева на изобретение короткофокусного объектива, моментального фотозатвора и гибкой «смоловидной ленты», предложенной им взамен бьющихся стеклянных пластин, повсеместно использовавшихся в качестве основы для нанесения светочувствительной эмульсии.
В ту пору весь негативный материал изготавливался на основе стекла. Стекло – превосходный материал для негативов, но у него были два существенных недостатка. Первый – стекло тяжелое. И, когда вы отправляетесь на съемку, особенно, если вам нужно сделать несколько снимков, вы тащить на себе значительный груз. Поэтому фотографы вынуждены были прибегать к помощи всевозможных ассистентов. Но был и более существенный недостаток – стекло хрупкое. И часто уже отснятый материал погибал из-за малейшей неосторожности в работе. Болдырев сам неоднократно сталкивался с подобными ситуациями.
Поначалу он пытался нанести эмульсию на бумажную ленту, чтобы потом уже в лаборатории переносить ее на стекло перед самым копированием, но эта процедура оказалась очень кропотливой и трудоемкой. Кроме того, в процессе переноса эмульсия трансформировалась, что приводило к искажению изображения. Нужно было найти легкий, гибкий и прозрачный материал для основы. В 1878 году И.В. Болдырев предложил новый тип фотоматериала – мягкую пленку. Она обладала замечательными свойствами: «эластична настолько, что ни свертывание в трубочку, ни сжимание в комок не могут заставить ее искривиться», – так писали тогда газеты об изобретении Болдырева.
Долгие годы потратил он на отстаивание приоритета предложенного им прототипа современной фотопленки, которую не смог не только внедрить в практику, но даже получить на нее патент или, как тогда говорили, привилегию. Русскому умельцу не удалось наскрести 15О рублей, которые требовались для регистрации его изобретения. А в это же время, точнее, спустя два года, за океаном удачливый предприниматель Джордж Истмен основал свое ставшее вскоре знаменитым на весь мир предприятие «Eastman Kodak», использовавшее в фотоаппаратах материал, предложенный русским изобретателем.
Помимо всего вышесказанного, Болдырев в 1889 году сконструировал точнодействующий моментальный фотозатвор для объектива, который на заседании Императорского Русского технического общества в 1889 году был признан «лучшим из всех имеющихся в продаже».
С помощью своего короткофокусного фотообъектива и моментального фотозатвора И.В. Болдырев достиг «заметных успехов при фотосъемке пейзажа из окна вагона поезда и портретов».Обо всех этих изобретениях и усовершенствованиях Болдырева помнят немногие, но зато до нас дошли его фотографии, которые производили сильное впечатление на современников.
Многие из работ Болдырева Стасов называл «бытовыми картинами..., точно созданными талантливым художником». Наибольший интерес, несомненно, представляет коллекция снимков, сделанных им у себя на родине.
Речь идет о так называемом «Донском альбоме» – собрании снимков, озаглавленном им «Виды и типы 2-го драгунского округа, снятые в 1875-76 годах». Это несколько десятков великолепных изображений, сделанных фотографом в станицах Цимлянской, Кумшанской, Ееауловской и других казацких поселениях, куда он регулярно приезжал на лето.
Эти снимки являются подлинным документом, повествующим о жизни донского казачества, о его нравах и обычаях. Сделаны они человеком, отлично знающим все тонкости жизни местного населения. Надо сказать, что его фотографии не прямой репортаж, а тонкие, неназойливые аранжировки, выполненные умелым режиссером. Таковы «Смотр казачьих частей атаманом», «Проводы казаков на службу», «Казачье семейство в праздники» и другие сценки из повседневной жизни его земляков.
Перед нами встает галерея представителей донского казачества – верных служак, часто крутого нрава, верных своим обычаям и привычкам, обостренно ценящих свободу. Ведь недаром в народе их так и называли – «вольными казаками».
Донские снимки Болдырева – уникальное явление в истории отечественной светописи, интерес к ним не ослабевает вот уже более века, причем носит он не только этнографический, познавательный характер. В этих фотокартинах все отчетливее проступает незаурядность авторского видения, чутье ситуации, умение в лаконичной изобразительной форме дать точную образную характеристику. В этом смысле можно с полным основанием говорить о Болдыреве как о большом самобытном художнике, внесшем заметный вклад в развитие отечественной светописи.
В 1879 году В.В. Стасов с целью сохранить для потомков полноценную информацию об уникальном памятнике архитектуры – Бахчисарайском дворце – предложил Болдыреву произвести там фотосъемки. С интересом и азартом фотограф принялся за работу. Судя по всему, в Крыму отнеслись с пониманием к его приезду. Известно, что три месяца, с октября по декабрь 1879 (по другим сведениям 1880 г.), он занимался не только фотографированием дворца, но и исследованием наиболее интересных его помещений. Ханский дворец – уникальный памятник татарской архитектуры XV-XVI веков – к тому времени был еще мало изучен.
По данным научного сотрудника Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника Л. Гончаровой, результатом любознательности и настойчивости Ивана Васильевича явилось открытие первоначальных росписей на стенах «Золотого кабинета», обнаруженных под слоем более поздней раскраски. Понимая значение этого открытия для историков-исследователей и реставраторов, Болдырев зарисовал найденные орнаменты и по возвращении из Бахчисарая передал рисунки вместе с изготовленным им фотоальбомом в Императорскую публичную библиотеку, где они хранятся и поныне.
Надо сказать, что созданные им снимки представляют не просто фотофиксацию внешнего облика памятника архитектуры и его наиболее интересных интерьеров, что само по себе было в ту пору нелегкой задачей. Несовершенство негативного материала создавало немало трудностей для получения полноценного изображения при съемке объектов с большой контрастностью, особенно если в кадре одновременно присутствовали фрагменты интерьеров и яркое крымское небо.
Фотограф решает сложную творческую задачу – показать дворец в окружении ландшафта, пытается передать уникальную атмосферу места. Для этого он создает панорамные композиции, в которые включает части архитектурных сооружений и окружающих дворец плодовых садов.
Летом 2005 года в Бахчисарайском государственном историко-культурном заповеднике открылась выставка фотографий Ханского дворца, сделанных Болдыревым. В экспозиции представлено несколько десятков снимков. Так что жители и гости Крыма смогли увидеть дворец сразу воочию и на фотографиях более чем стодвадцатипятилетней давности. Любопытно, что крымский альбом Болдырева, о котором мы рассказали выше, был изготовлен фотографом, как оказалось, в шести экземплярах. Один из них и подарил дворцу-музею известный врач-курортолог уроженец Крыма и его страстный патриот Иван Саркизов-Серазини. В 1925 году тогда еще молодой ученый приобрел этот альбом в Московском экспертном фонде, а в 1957 году подарил Бахчисарайскому дворцу-музею.
Последние годы жизни И.В. Болдырева мало документированы. По дошедшим до нас отрывочным сведениям можно предполагать, что он продолжал заниматься съемкой и пытался продолжать работы по всевозможным усовершенствованиям в области техники.
