Два века – три войны: исторические параллели

Будущее было скрыто от императора густым туманом. Василий Верещагин. Наполеон на Поклонной горе. 1891–1892

В истории войн, пожалуй, трудно найти другие такие примеры, когда нападавшими забывались уроки прошлого, а подвергшиеся нападению так безответственно игнорировали явные и скрытые признаки подготовки к нему. Такие примеры предоставляют нам Отечественная война 1812 года, Русско-японская война 1904–1905 годов и Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Во всех трех случаях возникает вопрос: а были ли эти войны для России внезапными?

НАПОЛЕОНОВСКОЕ НАШЕСТВИЕ

Находящийся в качестве официального представителя императора Александра I при Наполеоне полковник Александр Чернышев еще в конце 1810 года рассмотрел в Наполеоне завоевателя, который никогда не остановится на достигнутом. После продолжительной аудиенции у Наполеона 23 декабря 1810 года Чернышев докладывает Александру: «Осмеливаюсь сказать Вашему Величеству, что, хотя речи императора наполнены миролюбием, все его действия совершенно не согласны с ними. Быстрота, с которою в продолжение шести месяцев совершено столько насильственных присоединений, – предвещание, что за ними последуют другие захваты; деспотические и насильственные меры, которые употреблял Наполеон для увеличения своих войск; конскрипция нынешнего года, которую он возьмет, конечно, в полном числе, в чем никто не сомневается, видя, к каким коварным средствам он прибегает в этом случае; наконец, предположение учредить подвижную национальную гвардию более нежели в 300 000 человек, о чем уже идут рассуждения в Совете... Все эти обстоятельства ставят все европейские державы в крайне тревожное положение в отношении к империи Наполеона...» «Взоры всех обращаются на Россию, – продолжает Чернышев, – это единственная держава, которая одна еще может не только не подчиниться тому рабству, от которого страдает остальная Европа, но даже положить предел тому разрушительному потоку...»

Далее он предлагает варианты возможных действий, выгодных для России в тех условиях. 31 декабря 1811 года он докладывает военному министру, ссылаясь на прекрасно информированных лиц, что французский император поведет наступление тремя группами корпусов в трех стратегических направлениях. Не ошибся Чернышев и в определении направления главного удара французских войск, связав его с будущим местоположением штаб-квартиры Наполеона.

И так – едва ли не в каждом письме: анализ складывавшейся внутри- и внешнеполитической обстановки, прогноз развития событий и рекомендации. Чернышеву удалось предвосхитить основные контуры стратегического замысла Наполеона, окончательно сформулированного императором только в мае-июне 1812 года. Именно предвосхитить, так как еще в марте Наполеон планировал отражать русское наступление на Варшаву.

8 февраля Чернышев докладывает в Петербург: «Война неотвратима и не замедлит разразиться». При этом он сообщает, что французы проводят мероприятия «с целью предупредить нас на рубеже Вислы и воспрепятствовать нашему вторжению в герцогство Варшавское». Стратегический замысел будущей кампании Наполеона против России в общих чертах был вскрыт Чернышевым задолго до того, как были нанесены стрелы на штабных картах.

Передаваемые Чернышевым данные позволяли судить о численном составе первого эшелона Великой армии в 350–400 тыс. человек по состоянию на 15 марта 1812 года. К моменту вторжения в Россию он насчитывал 448 тыс. человек. Раскрыл Чернышев и намерение Наполеона выиграть войну в ходе одной кампании, начав с разгрома русской армии уже в пограничных сражениях.

«Цель и устремления Наполеона, – докладывает он Барклаю де Толли, – направлены единственно на достаточную концентрацию сил, чтобы... нанести сокрушительные удары и решить дело в одной кампании. Наполеон прекрасно понимает, что не может отсутствовать в Париже больше года и что проиграет, если война продлится два или три года».

По утверждению военного историка Александра Михайловского-Данилевского, именно Чернышев письменно высказал свои опасения императору Александру о чрезмерной растянутости русских армий на западной границе. В этой связи 2-я армия была передислоцирована ближе к 1-й, однако позже и этого оказалось мало.

Донесения Александра Чернышева и доклады других русских военных представителей из европейских столиц в 1810–1812 годах убедили военного министра в том, что с Наполеоном нельзя бороться теми же приемами, которыми он блестяще владел. Главное оружие французского императора – генеральное сражение. В нем Наполеон наносил удар, от которого противоборствующая сторона теряла все: войска, территорию и в конечном счете победу. В случае нападения Наполеона на Россию, решил Барклай де Толли, генерального сражения надо избежать, завлечь французов в глубь России, растянуть обозы по бесконечным дорогам и, выбрав выгодный момент, разгромить.

КРОВАВАЯ ЗАРЯ НА ВОСТОКЕ

Как известно, Япония официально объявила войну России 28 января (10 февраля) 1904 года, хотя начала ее двумя сутками раньше. Одной из причин поражения России в этой войне называют разногласия в оценке мобилизационных возможностей Японии между российским послом Александром Извольским и военным агентом полковником Глебом Ванновским. По этому поводу известный советский военный дипломат Алексей Игнатьев вспоминает: «Во дворце я встретил полковника Гурко из Главного штаба, и он при мне рассказывал о безобразной неразберихе между донесениями нашего посла в Токио Александра Извольского и военного агента Глеба Ванновского; каждый из них излагал диаметрально противоположные мнения о подготовленности Японии к войне».

Назначенный в 1898 году военным агентом в Японии полковник Ванновский удостоился похвалы военного министра Алексея Куропаткина за свой доклад, явно приуменьшавший военную мощь Японии. В результате такого подхода к делу в справочнике по Вооруженным силам Японии за 1904 год указывалось, что в случае войны она сможет выставить армию в количестве 200 тыс. чел. В действительности же Япония оказалась способной выставить в шесть раз больше – 1 млн. 200 тыс. человек.

Видимо, руководствуясь докладами военного атташе, генерал-квартирмейстер Яков Жилинский в официальном докладе накануне войны писал: «Японская армия во всех отношениях еще далека от совершенства и никоим образом не может быть сравнима с главнейшими европейскими армиями и особенно с нашей».

В середине 1903 года Ванновского сменил полковник Владимир Самойлов, который всего за полгода, оставшиеся до начала войны, сумел снабдить Главный штаб достаточно точными сведениями о противнике.

Военно-морской агент в Японии капитан 2 ранга Александр Русин (будущий начальник Морского генерального штаба. – «НВО») информировал Главный штаб не только о положении на флоте и о военно-морских береговых укреплениях, но и о возросшей активности японских ВМС. Именно он прямо предупреждал о близкой войне. Эти данные во многом послужили основой для предложений наместника на Дальнем Востоке адмирала Евгения Алексеева о мерах по отражению возможного удара или даже о нанесении упреждающего удара. Однако из Петербурга последовал приказ «не провоцировать японцев». Как известно, провоцировать их не понадобилось – Япония напала вероломно, без объявления войны. Как здесь не вспомнить ситуацию накануне 22 июня 1941 года.

КОРИЧНЕВАЯ ЧУМА С ЗАПАДА

Если в случае с Отечественной войной 1812 года и Русско-японской войной 1904–1905 годов вопроса о внезапности нападения не возникает, иная картина наблюдается вокруг Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. С советских времен существует убеждение, что эта война пришла к нам внезапно. Так ли это?

Как писал начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС СССР генерал армии Петр Ивашутин, военные разведчики обеспечили высшее командование Красной Армии и советское правительство надежной информацией практически по всем важным вопросам. Имелись точные данные и о подготовке нападения фашистской Германии на Советский Союз, в том числе и ее союзников – Италии, Румынии, Венгрии и др. Достаточно хорошо была поставлена работа аппаратов в самой Германии, а также в Японии, Румынии, Англии, Франции, Бельгии, Швейцарии, Болгарии, Польше.

29 декабря 1940 года, утверждает генерал армии Ивашутин, советскими разведчиками были добыты данные о принятии Гитлером решения и об отдаче приказа о непосредственной подготовке к войне против СССР. Этими данными наша разведка располагала уже через 11 дней после утверждения плана «Барбаросса».

Петр Ивашутин однозначно утверждает, что наша страна и вооруженные силы не были готовы к войне с таким сильным противником, как фашистская Германия. К сожалению, не сбылись надежды на единые антигитлеровские действия совместно с Англией и Францией по вине этих стран.