В некоторых польских лагерях русских пленных использовали как тяговую силу, вместо лошадей, на лесозаготовках, пашне и дорожных работах. В лагере Стшалково «военнопленных заставляют на себе вместо лошадей возить собственные испражнения. Они таскают и плуги и бороны».

Как писал 6 января 1922 года полпред РСФСР в Польше, «арестованных ежедневно выгоняют на улицу и вместо прогулок обессиленных людей заставляют под команду бегать, приказывая падать в грязь и снова подниматься. Если пленные отказываются ложиться в грязь или если кто-нибудь их них, исполнив приказание, не может подняться, обессиленный тяжелыми условиями своего содержания, то их избивают прикладами».

«Дисциплинарные наказания, применяемые к военнопленным, отличаются варварской жестокостью. Помещение для арестованных в одном лагере представляет собой каморку 2 кубических саженей, похожую по своему состоянию на хлев скота. В этот карцер сажают от 10 до 17 человек… Помимо этих жестоких мер наказания в лагерях процветает палочная и кулачная расправа над военнопленными… Попытки нашей делегации смягчить режим в лагерях, приведя общее положение о правилах внутреннего распорядка, разбивались о саботаж польской делегации» (из справки полпредства РСФСР в Варшаве от 10 августа 1922 г.).

Справедливости ради стоит указать, что таким же образом поляки расправлялись не только с советскими пленными, но и с поляками – коммунистами, которых тоже несколько тысяч умерло в тех же лагерях.

На основании жалоб и заявлений в результате собранных сведений из лагерей и тюрем председатель РУД Е.Н.Игнатов сообщил 20 июня 1921 года в Москву (зав. Отделом НКИД Якубовичу и в Центроэвак Пилявскому), что «положение военнопленных в лагерях мало улучшилось, а в некоторых даже ухудшилось в смысле режима, и побои до сего времени не прекратились. Высокий и командный состав теперь редко прибегает к рукоприкладству, но охрана по-прежнему бьёт».

Голод и истощение. На бумаге ежедневный продовольственный паек пленных включал в себя 500 г хлеба, 150 г мяса или рыбы (говядина — четыре раза в неделю, конина — два раза в неделю, сушеная рыба или селедка — один раз в неделю), 700 г картофеля, разные приправы и две порции кофе. В месяц пленному полагалось 100 г мыла. Здоровых пленных при их желании разрешалось использовать на работах — поначалу в военном ведомстве (в гарнизонах и т.д.), а позже в государственных учреждениях и у частных лиц, из пленных можно было формировать рабочие команды с целью “замещения гражданских рабочих на работах, требующих большого количества рабочих, таких как железнодорожное строительство, выгрузка продуктов и т.д.”. Работающие пленные получали полный солдатский паек и надбавку к денежному содержанию. Раненых и больных следовало “трактовать наравне с солдатами Войска Польского, а гражданским госпиталям платить за их содержание столько же, сколько и за своих солдат”. В действительности столь детальные и гуманные правила содержания военнопленных не соблюдались, условия в лагерях были очень тяжелыми, о чем свидетельствуют десятки документов.

Повсеместным явлением в польских лагерях, несмотря на декларируемые польскими властями меры, была смерть узников от истощения. Культработник РККА Вальден (Подольский), прошедший все круги ада польского плена в 1919-20 гг., в своих воспоминаниях "В польском плену", опубликованных в 1931 г., как бы предвидя разгоревшиеся спустя 80 лет споры, писал: "Слышу протесты возмущенного польского патриота, который цитирует официальные отчеты с указанием, что на каждого пленного полагалось столько-то граммов жиров, углеводов и т. д. Именно поэтому, по-видимому, польские офицеры так охотно шли на административные должности в концентрационных лагерях".

Польские историки утверждают, что в это время лагерная охрана питалась не лучше, чем пленные, так как ситуация с продовольствием была повсеместной. Интересно, часто ли в рационе польской охраны были очистки и сено? Известно, что голода в Польше в 1919—1921 годах не было. Не случайно официальные нормы, установленные министерством военных дел Польши в мае 1919 года, были достаточно щадящими. В день пленному, как уже было сказано выше, полагалось 500 г хлеба, 150 г мяса, 700 г картофеля и т. д. Причем во время инспекционных проверок лагерей пленных кормили по этим нормам. Так, инспекция Верховного командования Войска Польского, проверив осенью 1920 года состояние питания в лагере в Модлине, признала “питание пленных удовлетворительным”. Для этого было достаточно, чтобы в день проверки в лагере был сварен “суп с мясом, густой и вкусный, в достаточном количестве” и пленные получили фунт хлеба, кофе и мармелад. Однако буквально за несколько дней до проверки из Модлина в Варшаву была направлена телеграмма о том, что в лагерном госпитале находится 900 желудочных больных и уже умерло 58 человек. В телеграмме констатировалось, что “главные причины заболевания — поедание пленными различных сырых очистков и полностью отсутствие у них обуви и одежды”.

Из протокола совещания в Верховном командовании Войска Польского по вопросу положения военнопленных (20.12.1919, Варшава): «Поручик Людвиг, отвечая на вопросы и обвинения, заявляет, что причиной недостатков является невыполнение приказов. Все проблемы пленных были урегулированы приказами, но они не выполняются. Пленные получают много питания, работающие — даже полный солдатский паек, причинами бедственного положения являются только воровство и злоупотребления… Г-н Магенхейм жалуется, что приказы Верховного] к[омандования], касающиеся ПБР, не выполняются; военные власти игнорируют этапы ПБР при отправке по месту жительства. Причем обдирают как пленных, так и беженцев и реэмигрантов, а также пленных с п[рошлой] войны (имеется в виду Первая мировая – прим. Н.М.); этих последних часто незаконно задерживают. Это наносит нам вред в зарубежном] общественном мнении».

Холод и болезни. Другой причиной преждевременной смерти многих пленных стал холод вследствие отсутствия одежды и обуви, а также состояния лагерных помещений, мало приспособленных для проживания людей. В большинстве бараков отсутствовали отопление и свет. Во многих не было нар для сна, не говоря о матрасах и одеялах или соломы на полу. Из отчета Стефании Стемполовской: «...пленные… ночью от холода не могут спать, бегают, чтобы согреться» (отчет от 10/IX 1920 г.). Так выглядели жилищные условия в трех лагерях, в которых содержится около половины военнопленных. Вторая половина пленных мелкими командами жила в помещениях, о которых почти все отчеты повторяют кратко, лаконично «темные, тесные, грязные, холодные», иногда добавляя «крыши дырявые, течет вода», «стекла выбиты», «окон нет вообще, темно» и т.д.».

Ситуация усугублялась эпидемиями, бушевавшими в Польше в тот период войны и разрухи. В документах упоминаются сыпной тиф, дизентерия, испанка (грипп), брюшной тиф, холера, натуральная оспа, чесотка, дифтерия, скарлатина, менингит, малярия, венерические заболевания, туберкулез. В первом полугодии 1919 г. в Польше было зарегистрировано 122 тыс. заболеваний сыпным тифом, в том числе около 10 тысяч со смертельным исходом, с июля 1919 по июль 1920 г. в польской армии было зафиксировано около 40 тысяч случаев болезни. Лагеря военнопленных не избежали заражения инфекционными заболеваниями, а зачастую были их очагами и потенциальными рассадниками. В распоряжении министерства военных дел Польши в конце августа 1919 г. отмечалось, что “неоднократная отправка пленных вглубь страны без соблюдения самых элементарных требований санитарии привела к заражению почти всех лагерей пленных инфекционными болезнями”.

Медицинской помощи не было вообще никакой. Раненые по две недели лежали без повязок, пока в ранах не заводились черви и люди не умирали от заражения крови.

Смертность среди пленных в отдельные периоды была ужасающей. Так, по данным представителей Международного Красного Креста, в лагере в Брест-Литовске, находившемся в ведении верховного командования, где были, пожалуй, наихудшие условия, с 7 сентября по 7 октября 1919 года из 4.165 больных советских и украинских пленных умерли 1.124, т.е. 27%. А печальный "рекорд" был поставлен в августе, когда от дизентерии за сутки умерли 180 человек. Во время начавшейся 15 декабря 1919 г. эпидемии сыпного тифа в Бобруйске в течение декабря и января умерли 933 человек, т.е. около половины содержавшегося там контингента, состоявшего только из красноармейцев. Но в среднем смертность была заметно ниже. Так, санитарный департамент минвоендел Польши определял в феврале 1920 г., когда не было большого притока пленных, "нормальную" смертность в подведомственных ему лагерях военнопленных в 7%, не уточняя, правда, в день, месяц или год.

В докладе санитарного департамента военному министру о тяжелом положении военнопленных в лагерях и необходимости принятия срочных мер по его улучшению (декабрь 1919) также приводились многочисленные примеры из отчетов, описывающих состояние лагерей, и отмечалось, что лишения и мучения пленных оставляют “несмываемое пятно на чести польского народа и армии”. Например, в лагере в Стшалкове “борьбу с эпидемией, кроме таких причин, как нефункционирование банного заведения и отсутствие дезинфекционных средств, затрудняли два фактора, которые комендантом лагеря были частично устранены: а) постоянное отбирание у пленных белья и замена его ротами охраны; б) наказание пленных всего отделения тем, что их не выпускали из бараков по три и более дней”.

В лагере в Стшалково смертность, составляющая 100-200 человек в месяц, была нормой, в самый страшный для военнопленных период - зимой 1920-21 гг. - количество смертей уже исчислялись тысячами. В Бресте во второй половине 1919 года умирали от 60 до 100 человек ежедневно. В Тухоли в конце 1920 года за два месяца умерли 400 человек.

22 декабря 1920 года в львовской газете «Вперед» сообщалось, что 9 числа в польском лагере Тухоль в один день умерло 45 российских военнопленных. Причиной этому послужило то, что в морозный и ветреный день «полуголых и босых» пленных «водили в баню» с бетонным полом, а затем перевели в грязные землянки без деревянного пола. «В результате, - сообщалось в газете, - беспрерывно выносили мертвецов или тяжело больных». На официальные, основанные на материалах газеты, протесты со стороны российских делегаций в Риге и в ПРУВСК на бесчеловечное отношение к военнопленным польские военные власти провели расследование. Его результаты, естественно, опровергли сообщения в газете. «9 декабря 1920 г., - извещала польская делегация в ПРУВСК российскую делегацию, - установила в этот день смерть 10 пленных, умерших от сыпного тифа... Баня была нагрета... и здоровые пленные после купания помещались в бараках, предварительно продезинфицированных, больные же помещались прямо в госпиталь». Газета «Вперед» по результатам расследования была закрыта на неопределенный срок «за помещение преувеличенных и тенденциозных сведений».

После Варшавской битвы 10 сентября 1920 года, когда в польский плен попало более 50 тыс. красноармейцев, условия содержания военнопленных в Польше значительно ухудшились. Последующие сражения на польско-советском фронте ещё более увеличили число военнопленных.

На рубеже 1920-1921 гг. в лагерях для пленных красноармейцев снова резко ухудшились снабжение и санитарные условия. Голод и инфекционные заболевания ежедневно уносили жизни сотен заключенных. Неслучайно Верховный чрезвычайный комиссар по делам борьбы с эпидемиями Эмиль Годлевский в своем письме военному министру Польши Казимежу Соснковскому в декабре 1920 г. положение в лагерях военнопленных характеризовал как "просто нечеловеческое и противоречащее не только всем требованиям гигиены, но вообще культуре".

В лагерных лазаретах и больницах по-прежнему не было матрацев, одеял, а часто и кроватей, не хватало врачей и другого медицинского персонала, а имевшихся специалистов и медсестер из военнопленных ставили в такие условия, которые не давали им возможности исполнять свои профессиональные обязанности».

Указывая, в каких ужасных условиях находились в то время военнопленные красноармейцы в различных лагерях и тюрьмах Польши, председатель Российско-украинской делегации на мирных переговорах с Польшей А.Иоффе 9 января 1921 года направил пространное письмо председателю польской делегации Я.Домбровскому. В нем были приведены примеры нечеловеческого отношения, и обращалось внимание на то, что «неоднократные обещания предпринять меры к улучшению условий российско-украинских пленных в положении их никаких существенных перемен не произошло… Согласно отчетам Американского союза христианской молодежи (отдел помощи военнопленным в Польше, отчет от 20 октября 1920 г.), военнопленные размещены в помещениях, абсолютно не приспособленных для жилья: отсутствие всякой мебели, отсутствие спальных приспособлений, так что спать приходилось на полу без всяких матрацев и одеял, почти все окна без стекол, в стенах дыры. Повсеместно у военнопленных наблюдается почти полное отсутствие обуви и белья и крайний недостаток одежды. Так, например, в лагерях в Стшалькове, Тухоли и Домбе пленные не меняют белья в течение трех месяцев, причем большинство имеет лишь по одной смене, а многие совсем без белья. В Домбе большинство пленных босые, а в лагере при штабе 18-й дивизии большая часть не имеют никакой одежды». «Не допуская мысли о возможности подобных условий существования для польских военнопленных в России и Украине», правительства России и Украины, указывалось далее «категорически настаивают на немедленном изменении условий содержания российско-украинских военнопленных, в частности на немедленном отстранении от занимаемых должностей тех лиц администрации лагерей, которые виновны в вышеуказанных злодеяниях».

Счет погибших шел на десятки тысяч. «Современная польская публицистика, - отмечает польский исследователь И.Мечик, - трактует эти цифры так: узники принесли в лагеря эпидемии смертоносных болезней: тифа, дизентерии, холеры и гриппа-испанки. Это правда и трудно с этим полемизировать. Только если пленные ходили голые, в грязи, голодали, не имели ни одеял, ни покрывал, больных, которые ходили под себя, не отделяли от здоровых, то результатом такого отношения к людям должна была быть ужасная смертность. На это часто обращают внимание российские авторы. Они спрашивают: не было ли это осознанное истребление, может, не на уровне правительства, но по меньшей мере на уровне руководства лагерей? И с этим также трудно полемизировать».

Таким образом, можно сделать следующие выводы. В польском плену красноармейцы уничтожались следующими основными способами:

1. Массовыми убийствами и расстрелами. В основном до заключения в концлагеря их:

а) уничтожали во внесудебном порядке, оставляя ранеными на поле боя без оказания медицинской помощи и создавая гибельные условия транспортировки в места заключения;

б) казнили по приговорам различных судов и трибуналов;

в) расстреливали при подавлении неподчинения.

2. Созданием невыносимых условий. В основном в самих концлагерях с помощью:

а) издевательств и избиений,

б) голода и истощения,

в) холода и болезней.

В целом польский плен и интернирование унесли  более чем 50 тыс. жизней российских, украинских и белорусских узников: около 10-12 тыс. красноармейцев погибли до заключения в концлагеря, порядка 40-44 тыс. в местах заключения (примерно 30-32 тыс. красноармейцев плюс 10-12 тыс. гражданских лиц и бойцов антибольшевистских и националистических формирований).

Николай МАЛИШЕВСКИЙ, ФСК