Иногда распад Советского Союза приводят в пример того, каким может оказаться развал еврозоны. Тем не менее, такому сравнению препятствует сразу несколько существенных различий. Распад СССР сопровождался очень значимым процессом системного перехода.
Напомним, что при советской схеме предприятиям не нужно было задумываться о сбыте собственной продукции, а банковской системы попросту не существовало (Государственный банк СССР играл роль центрального и коммерческого банка, а также занимался эмиссией).
Цены на подавляющее большинство товаров были установлены властями, что подразумевало наличие сложной системы выплат и отчислений. Кроме того, в рамках такой системы частные лица были освобождены от подоходного налога.
Разрушение старых институтов в стране не сопровождалось формированием новых, что в значительной мере объясняет спад производства в первые годы переходного периода.
Тем не менее, стоит все же задаться вопросом об условиях распада представленного советским рублем валютного союза, которому удалось просуществовать еще почти полтора года после расформирования СССР.
Условия функционирования этого валютного союза после распада СССР и формирования на его территории различных государств СНГ еще в меньшей степени определялись набором каких-либо правил, нежели еврозона. Выживание советского рубля в этих условиях может показаться чудом и свидетельствует о психологической привязанности людей и сообществ к этой валюте.
Тем не менее, чудо оказалось не вечным. В торговле внутри СССР (а затем и СНГ после декабря 1991 года) явно просматривался серьезный дисбаланс в пользу России. Кроме того, этот перекос еще больше обострился после укоренного перехода к мировым ценам в первом квартале 1992 года. Особенно сильно дисбаланс ощущался на Украине. И ничто больше не могло его уравновесить. Субсидии из России могли бы сыграть подобную роль, однако идея об использовании такого механизма наталкивалась на отказ российского руководства и нежелание украинских лидеров принимать субсидии в обмен на продажу доставшейся стране после распада союза государственной собственности.
Украина решила скомпенсировать торговый дисбаланс с помощью эмиссии советских рублей своим Центробанком. Тем не менее, этот поступок, который был допустим для Украины как советской республики, был неприемлемым для нее в качестве независимого государства. Печатный станок поставил под угрозу хрупкое равновесие, и в 1993 году Россия решила расформировать рублевую зону, создав собственный российский рубль.
Вот вам и первый важный урок. Структурный торговый дисбаланс может быть приемлемым в рамках использования единой валюты только при условии крупных перечислений от страны, в пользу которой он складывается. Если эти финансовые потоки отсутствуют (в еврозоне это касается замедления движения денежных вкладов), валютный союз обречен.
Кроме того, необходимо сразу отметить и второй урок. Переломный момент наступает, когда доминирующая страна приходит к выводу, что пользу от сохранения валютного союза сводят на нет масштабы финансовых потоков, которые она должна перенаправить для его поддержания. Если конкретнее, именно Россия посчитала, что от расформирования «рублевой зоны» она больше выиграет, чем проиграет. В еврозоне эта проблема поднимется, когда Германия подсчитает и сравнит возможный ущерб для внешней торговли и объемы субсидий, которые она будет обязана выплатить периферическим странам.
Распад рублевой зоны привел к меньшей трагедии, чем можно было бы предположить, однако стоит добавить, что в большинстве этих стран в тот момент формировалась ограничительная валютная и экономическая политика. И именно на ней значительной мере лежит ответственность за последовавшую депрессию.
Как бы то ни было, есть здесь и третий урок. Как нам известно, в результате этой политики Россия погрузилась в долгую депрессию, залезла в долги и, как следствие этой самой задолженности, пыталась любыми средствами поддержать обменный курс на явно завышенном уровне. Финансовый кризис достиг своего апогея в августе 1998 года. В тот момент Россия объявила дефолт и позволила рублю потерять около половины стоимости. Все считали, что для нее все потеряно. На самом деле все обернулось как нельзя удачно.
В 1999 году МВФ прогнозировал 5% снижение российского ВВП, однако в действительности тот вырос на 7%. Такое несоответствие прогноза и реального положения дел (12%) даже вошло в книгу рекордов! В 1998 году бюджет России был дефицитным (-3,8%), а в 2000 году продемонстрировал профицит (+2,8%). С 1999 по 2008 год Россия показывала стабильный рост, перейдя из положения почти что банкрота в статус одной из главных развивающихся стран.
К тому же, цены на сырье практически не сыграли никакой роли в этом подъеме экономики: отметку зимы 1997-1998 годов они смогли преодолеть только во втором полугодии 2002 года.
Для переживающей трудные времена страны сочетание дефолта (частичного или полного) и значительной девальвации национальной валюты зачастую является способом выйти из кризиса. Аргентина последовала дорогой России и сейчас ощущает себя очень неплохо.
Таким образом, первые десять лет переходного процесса на территории бывшего Советского Союза дают возможность вынести важные уроки как для всей еврозоны, так и для оказавшихся в тяжелом положении отдельных стран. В то ж время, печально видеть то, как все те же МВФ и Европейский Союз не желают прислушиваться к этим урокам.
Жак Сапир (Jacques Sapir)
Atlantico.fr
Разрушение старых институтов в стране не сопровождалось формированием новых, что в значительной мере объясняет спад производства в первые годы переходного периода.
Тем не менее, стоит все же задаться вопросом об условиях распада представленного советским рублем валютного союза, которому удалось просуществовать еще почти полтора года после расформирования СССР.
Условия функционирования этого валютного союза после распада СССР и формирования на его территории различных государств СНГ еще в меньшей степени определялись набором каких-либо правил, нежели еврозона. Выживание советского рубля в этих условиях может показаться чудом и свидетельствует о психологической привязанности людей и сообществ к этой валюте.
Тем не менее, чудо оказалось не вечным. В торговле внутри СССР (а затем и СНГ после декабря 1991 года) явно просматривался серьезный дисбаланс в пользу России. Кроме того, этот перекос еще больше обострился после укоренного перехода к мировым ценам в первом квартале 1992 года. Особенно сильно дисбаланс ощущался на Украине. И ничто больше не могло его уравновесить. Субсидии из России могли бы сыграть подобную роль, однако идея об использовании такого механизма наталкивалась на отказ российского руководства и нежелание украинских лидеров принимать субсидии в обмен на продажу доставшейся стране после распада союза государственной собственности.
Украина решила скомпенсировать торговый дисбаланс с помощью эмиссии советских рублей своим Центробанком. Тем не менее, этот поступок, который был допустим для Украины как советской республики, был неприемлемым для нее в качестве независимого государства. Печатный станок поставил под угрозу хрупкое равновесие, и в 1993 году Россия решила расформировать рублевую зону, создав собственный российский рубль.
Вот вам и первый важный урок. Структурный торговый дисбаланс может быть приемлемым в рамках использования единой валюты только при условии крупных перечислений от страны, в пользу которой он складывается. Если эти финансовые потоки отсутствуют (в еврозоне это касается замедления движения денежных вкладов), валютный союз обречен.
Кроме того, необходимо сразу отметить и второй урок. Переломный момент наступает, когда доминирующая страна приходит к выводу, что пользу от сохранения валютного союза сводят на нет масштабы финансовых потоков, которые она должна перенаправить для его поддержания. Если конкретнее, именно Россия посчитала, что от расформирования «рублевой зоны» она больше выиграет, чем проиграет. В еврозоне эта проблема поднимется, когда Германия подсчитает и сравнит возможный ущерб для внешней торговли и объемы субсидий, которые она будет обязана выплатить периферическим странам.
Распад рублевой зоны привел к меньшей трагедии, чем можно было бы предположить, однако стоит добавить, что в большинстве этих стран в тот момент формировалась ограничительная валютная и экономическая политика. И именно на ней значительной мере лежит ответственность за последовавшую депрессию.
Как бы то ни было, есть здесь и третий урок. Как нам известно, в результате этой политики Россия погрузилась в долгую депрессию, залезла в долги и, как следствие этой самой задолженности, пыталась любыми средствами поддержать обменный курс на явно завышенном уровне. Финансовый кризис достиг своего апогея в августе 1998 года. В тот момент Россия объявила дефолт и позволила рублю потерять около половины стоимости. Все считали, что для нее все потеряно. На самом деле все обернулось как нельзя удачно.
В 1999 году МВФ прогнозировал 5% снижение российского ВВП, однако в действительности тот вырос на 7%. Такое несоответствие прогноза и реального положения дел (12%) даже вошло в книгу рекордов! В 1998 году бюджет России был дефицитным (-3,8%), а в 2000 году продемонстрировал профицит (+2,8%). С 1999 по 2008 год Россия показывала стабильный рост, перейдя из положения почти что банкрота в статус одной из главных развивающихся стран.
К тому же, цены на сырье практически не сыграли никакой роли в этом подъеме экономики: отметку зимы 1997-1998 годов они смогли преодолеть только во втором полугодии 2002 года.
Для переживающей трудные времена страны сочетание дефолта (частичного или полного) и значительной девальвации национальной валюты зачастую является способом выйти из кризиса. Аргентина последовала дорогой России и сейчас ощущает себя очень неплохо.
Таким образом, первые десять лет переходного процесса на территории бывшего Советского Союза дают возможность вынести важные уроки как для всей еврозоны, так и для оказавшихся в тяжелом положении отдельных стран. В то ж время, печально видеть то, как все те же МВФ и Европейский Союз не желают прислушиваться к этим урокам.
Жак Сапир (Jacques Sapir)
Atlantico.fr
