Украина: создание «нации» – как это было
Великорус, малорус, белорус – это все одно», – заметил когда-то Федор Михайлович Достоевский. Во времена великого писателя данный тезис сомнений не вызывал. В отличие от дня сегодняшнего. Ныне постановка вопроса о том, как соотносятся друг с другом русские (теперь это наименование сохранено только за великорусами) и украинцы (малорусы), влечет за собой острую полемику.
Разброс мнений на сей счет необычайно широк – от некогда традиционного утверждения о единой нации до полного отрицания какого-либо родства.
Споры, периодически выплескивающиеся в средства массовой информации, часто сопровождаются навешиванием политических ярлыков на оппонентов, а то и прямыми оскорблениями. Отыскать истину в таких условиях очень непросто. И все-таки попробуем.
«...Одного и того же народа русского». Современная наука насчитывает пять признаков этноса:
- групповое наименование, позволяющее идентифицировать себя;
- общее происхождение;
- общая историческая память;
- наличие элементов общей культуры (вера, язык);
- чувство солидарности населения (или хотя бы значительной его части).
Оценивая с помощью этих критериев высказывание Достоевского, нельзя не признать его правоту. Во всяком случае, для того времени. В самом деле – и великорусы, и малорусы, и белорусы назывались тогда русскими, считали себя одним народом. Считали не только в Российской империи (что иногда объясняют «русификаторской политикой царизма»), но и за ее пределами, в австро-венгерских Галиции, Буковине, Закарпатье, где никакой «русификации» не было и быть не могло. «Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского», – говорилось в принятой в марте 1871 года программе «Русской Рады» – организации, представлявшей тогда интересы всего малорусского населения Австро-Венгрии.
И великорусы, и малорусы, и белорусы вели свое происхождение из древней (Киевской) Руси, имели общую во многом историю, а значит, общую историческую память. Тут показателен факт сохранения на русском Севере былин о киевском князе Владимире Святославиче. Показательны и русские летописи, независимо от места их составления, относившие к Руси и северо-восточные области (Владимир-на-Клязьме, Москву, Тверь, Рязань, Новгород), и юго-западные (нынешнюю территорию Украины и Беларуси).
Видимо, так все начиналось…
Объединяла Великороссию, Малороссию и Белоруссию общая православная вера. Греко-католическая уния, навязанная Юго-Западной Руси оккупационной (на тот момент – польско-литовской) властью, держалась там исключительно благодаря этой власти и быстро исчезала вслед за освобождением от иноземного ига.
Общей являлась русская культура. Даже Тарас Шевченко, чье имя поднимается сегодня как символ украинского сепаратизма, стремился занять место в русской литературе, называя ее в своем «Дневнике» «нашей литературой», а Жуковского, Лермонтова, Кольцова – «нашими поэтами».
Общим для всей исторической Руси являлся русский литературный язык. Вклад малорусов в развитие этого языка очень значителен, и воспринимался он в Малороссии (так же как и в Великороссии) как свой культурный язык. Что же касается разговорного языка, то существенные различия между говорами Северо-Восточной и Юго-Западной Руси появились опять же в эпоху польско-литовского господства над последней, именно вследствие полонизации речи малорусов и белорусов. Но, тем не менее, великорусское, малорусское, белорусское наречия оставались разновидностями одного русского языка.
Достаточно в истории и примеров солидарности жителей различных частей Руси. Несмотря на все политические разделы, они сознавали себя единым целым. Сошлюсь тут хотя бы на автора Густынской летописи, составленной в первой половине XVII века в Густынском монастыре на Черниговщине. Он перечисляет разные названия земель – Москва, Белая Русь, Волынь, Подолье, Украйна, Подгорье и т.д. И тут же замечает: «Но обаче еще и различие есть во именовании волостям, но вестно всем, яки сим все единокровны и единорастлны, се бо суть и ныне все общеединым именем Русь нарицаются».
Украинский казак глазами современников
За Русскую Землю сражались и великорусы, и малорусы (Гоголь тут ничего не придумал в «Тарасе Бульбе»). Вместе боролись они с внешними врагами (татарами, поляками, шведами и др.). Боролись именно как русские с нерусскими.
Четкое разграничение между коренными обитателями Великороссии и Малороссии провести оказывалось невозможным. Малорус из Харьковской губернии и по языку, и по быту, и по физическим признакам безусловно стоял ближе к великорусу из Курской губернии, чем к соплеменнику из Галиции. В свою очередь, великорус-курянин имел больше сходства с малорусом-харьковчанином, чем, например, с великорусом из Архангельской губернии.
Различия между двумя ветвями русской нации (так характеризовали малорусов и великорусов этнографы), конечно же, тоже были, как были различия между представителями разных частей любой другой крупной нации, расселенной на сколько-нибудь обширном пространстве. Но они (различия) все же являлись меньшими, чем, к примеру, разница между немцами Нижней и Верхней Германии или французами Северной и Южной Франции. «Шваб вовсе не понимает фриза, а нормандец – гасконца, тогда как великорус и малорус всегда поймут друг друга, говоря на своих просторечиях», – констатировал в начале ХХ века ведущий русский филолог профессор Варшавского университета Антон Будилович (белорус по происхождению).
Так было вплоть до революции 1917 года. Другое дело, что с тех пор французы и немцы продолжали развиваться как единые нации. Русских же стали разделять.
Он же. Еще один вид
Начало раскола. Впрочем, первые попытки внести раскол в русскую нацию были предприняты еще в ХIХ веке. Инициировали их лидеры польского движения, люто ненавидевшие Россию. Позднее к этим попыткам подключились Германия и Австро-Венгрия, ставшие геополитическими противниками Российской империи. Наиболее же четко цели инициаторов раскола сформулировал уже в ХХ веке польский деятель Владзимерж Бончковский. Он подчеркивал необходимость всеми возможными средствами внушать коренному населению Малороссии, что оно – не русское: «Для чего и почему? Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн. великороссов плюс 40 млн. малороссов, неразделенных между собой, единых национально».
Начали со смены национального имени. Для малорусов сочинили новое название – украинцы. Ранее это слово обозначало жителей пограничья (окраины, украины). Теперь оно предлагалось как наименование «самостоятельной нации».
Правда, за исключением членов малочисленных украинофильских кружков, новый термин долгое время никем не воспринимался. Даже в Галиции утвердить его не удавалось. По воспоминаниям депутата галицкого сейма Николая Антоневича, активисты украинских партий боялись публично декларировать свою нерусскость. Когда же один из них осмелился на предвыборном собрании обратиться к присутствующим: «Украинцы!», то тут же нарвался на отпор: «Мы не украинцы, но русские! Русскими мы были и русскими будем умирать!». А кто-то из собравшихся громко заметил: «Прозывают нас украинцами, а ведь мы ничего не украли!»…
Тем более не приживалось указанное название среди малорусов Российской империи. «Всякую украинофильскую пропаганду мы отвергаем, ибо никогда не считали и не считаем себя нерусскими, и с какой бы хитростью ни старались услужливые гг. Милюковы вселить в нас сознание розни с великороссами, им это не удастся. Мы, малороссы, как и великороссы, суть люди русские», – говорил на заседании Государственной Думы депутат от Подольской губернии крестьянин Григорий Андрийчук в ответ на попытку лидера российских либералов Павла Милюкова организовать поддержку украинофильства. «Мы – русские, и никто не вправе про нас сказать иначе», – заявлял другой крестьянский депутат (почти однофамилец предыдущего), представитель Волынской губернии Матвей Андрейчук.
А так выглядела казацкая старшина, офицеры
Насадить новое национальное имя удалось лишь советской власти. Историки до сих пор спорят о том, зачем большевикам понадобилось создавать «национально сознательную» Украину. События гражданской войны показали: украинство не пользуется поддержкой населения. «Наша беда в том, что у украинского селянства еще совершенно нет национального самосознания, – жаловался большевику Александру Мартынову один из украинских деятелей. – Наши дядьки говорят: мы на фронте из одного котла ели кашу с москалями и нам незачем с ними ссориться. Чтобы создать свою Украину, нам необходимо призвать на помощь чужеземные войска. Когда иностранные штыки выроют глубокий ров между нами и Московией, тогда наше селянство постепенно привыкнет к мысли, что мы составляем особый народ».
«Разве все украинцы за Украину стояли? Нет, еще были миллионы несознательного народа по городам и селам, который ратовал за Россию, выдавал себя за русских, а украинство, вслед за московской пропагандой – за «немецкий вымысел», – негодовал петлюровский министр Никита Шаповал. Сам Симон Петлюра, сбежав за границу, в отчаянии обзывал свой народ «недозрелой нацией»...
В середине 1920-х годов видный идеолог украинского движения Вацлав Липинский сокрушался, что 99% украинского народа составляют «денационализированные малороссы». «Нации украинской еще нет, – писал он. – И пока не будет на Украинской Земле отдельного и суверенного государства – ее не может быть. Ни одна нация в мире – нация, как факт реальный, а не идеологический – не родилась ранее государства: всегда сначала было государство, а потом была нация. Точно так же и украинская нация не может начать родиться с конца, так как такие «рождения» и «возрождения» существуют только в фантазиях беллетристов».
Однако за то, что не получилось у деятелей украинского движения, взялись большевики. Обошлись они без рытья рвов, хотя действовали, как обычно, силовыми методами…
Потом им подбросили «убежище» – антирусские лозунги
«Прозывают нас украинцами...» В годы строительства социализма малорусов в приказном порядке переименовали в «украинцев» и безапелляционно объявили самостоятельной нацией (иное мнение не допускалось, дискуссии по этому вопросу были запрещены, несогласные репрессировались). Создали административно отдельную от России Украинскую ССР. Украинский язык, безуспешно сочинявшийся украинофилами на протяжении многих лет (путем добавления в малорусское наречие вместо русских слов иностранных заимствований и неологизмов), сформировали в кратчайшие сроки и вновь-таки административными методами. Как радостно отмечали советские языковеды, в состав «украинского» языка «включены десятки, даже сотни тысяч новых слов. Это величайшее событие! От этого не только изменится лексика украинского языка, но это имеет также колоссальное значение для целого процесса дальнейшего развития украинской пролетарской культуры».
Новосозданный язык провозгласили «родным» для новосозданной «нации». Его ввели в школы, в средства массовой информации, в литературу. В республике проводилась тотальная украинизация. Вчерашних малорусов настойчиво приучали к мысли, что они – не русские, а Украина – не Россия.
Не сразу пришел успех к строителям «украинской нации». «Инерция силы, данной долгими годами дореволюционной жизни Украины, хоть какие меры ни принимаются, ослабевает очень медленно, неохотно дает место украинскому, которому нужно прилагать много усилий, чтобы добиться своего: для многих дерусификация является разрывом целого мировоззрения, всей суммы взглядов, созданных долгими годами и крепкой традицией», – делился заботами один такой «зодчий» в журнале «Голос украинизатора».
«Что означает «русский», а особенно на языке человека, воспитанного в условиях старой России? «Хохол», «малоросс» – русские или не русские? На этот вопрос многие и теперь отвечают: русские», – печалились «нациостроители» еще в 1931 году.
Все всегда и всем было ясно…
Однако время шло. Усилия приносили плоды. Старые поколения, помнившие о национальном единстве исторической Руси, уходили в небытие. А молодые впитывали мировоззрение, навязываемое школой и пропагандой. Постепенно украинцы (малорусы) стали считать себя нацией отдельной от великорусов.
Сложнее прививался украинский язык. При проведении переписей населения большинство жителей его, конечно, называли родным (так им внушили через школу и пропаганду), но на практике он таковым не был. Переименованные в украинцев малорусы все равно оставались русскоязычными. Способствовало этому и то обстоятельство, что заинтересованная в сохранении единого государства советская власть, проводя украинизацию, не переходила определенных пределов. Русский язык (в СССР де-факто государственный) учили в школах, он был основным в вузах, на нем выходили в эфир программы центрального телевидения и радио, выпускались кинофильмы, печатались газеты. Чтобы обосновать тесную связь России, Украины и Белоруссии, но в то же время не отрицать существования самостоятельных украинской и белорусской наций, компартийные пропагандисты сочинили теорию о «трех братских народах» (братских, но разных!), вышедших из одной колыбели – Киевской Руси.
Вместе с тем украинизация не останавливалась ни на один день. Под гром фанфар или тихой сапой, быстрее или медленнее, но она продолжалась до самого конца существования СССР.
Манкуртизация. С крушением Союза «национальное» строительство на Украине пошло ударными темпами. Вожди независимого государства стремились упрочить свою власть, укрепить идеологические основы самостийничества. Основы же эти оставались шаткими. Хотя, благодаря советской власти, коренное население страны называло себя украинцами, самоидентифицировалось как отдельная (нерусская) нация, но кроме этого никаких признаков бытия таковой нации не существовало. Слишком многое еще связывало украинцев с великорусами. Разрыв этих связей стал главной целью «нациостроителей».
Вот что останется «патриотам», если у них отобрать «непатриотическое»…
Под шумиху о «национальном возрождении» работа пошла по всем направлениям сразу. Была взята под сомнение общность происхождения. В школьных учебниках по истории утверждалось теперь, что русские (в отличие от украинцев) – не славяне, а славянизированные угро-финны. Данная тема также энергично разрабатывалась в научно-популярной литературе и освещалась в средствах массовой информации.
Старательно «переписывалась» история. Акцент делался на «украинско-русских» противоречиях. В учебниках, исторической публицистике, художественной литературе, кинофильмах, просветительских теле- и радиопередачах великорусы (русские) подавались как враги, стремившиеся на протяжении всей нашей истории поработить Украину (даже в новонаписанных сказках для детей агрессивные чужаки приходят с севера). В ход было пущено множество псевдоисторических русофобских мифов (о «Батуринской резне», «голодоморе-геноциде» и т.п.). Исторические карты во все тех же школьных учебниках наряду с современной государственной границей показывали «границы этнической украинской территории», из чего ученики делали вывод о захвате Россией значительной части исконно украинских земель. Соответствующие пояснения, подкрепляющие указанный вывод, содержались и в текстах учебников.
Стоит заметить, что в последние годы поток русофобской информации в учебной литературе несколько уменьшился (но не прекратился) в связи с переменами в украинском правительстве. Однако большинство учеников обучаются по книгам, изданным ранее.
До последнего времени энергично поддерживался властями церковный сепаратизм. На заре независимости была предпринята прямая попытка ликвидировать в стране Украинскую Православную Церковь (автономную часть РПЦ), заменив ее новосозданной «Украинской православной церковью – Киевского Патриархата» (УПЦ-КП). И хотя попытка не удалась, УПЦ-КП, созданная с грубейшими нарушениями как церковных канонов, так и гражданского законодательства, не признанная в православном мире, продолжала пользоваться покровительством властей в годы президентства Леонида Кравчука, Леонида Кучмы, Виктора Ющенко, да и сегодня трудностей не испытывает. Ей были незаконно переданы многие отобранные у Православной Церкви храмы (преимущественно в западных и центральных регионах страны), контроль над которыми сие псевдорелигиозное объединение сохраняет и поныне.
И потянули наружу политический нафталин…
Вместе с тем власти осуществляли давление на УПЦ с целью побудить ее иерархов добиваться полной независимости (автокефалии) от Московской патриархии. При новом президенте такое давление, насколько можно судить, прекращено. Однако проавтокефалистское лобби, созданное при поддержке светских властей ранее, продолжает действовать, сосредоточив пока что свои усилия на украинизации богослужения.
Кроме того, в прессе можно встретить откровенные нападки на православие как на «немодерную веру», мешающую «интеграции» Украины в Европу. В этой связи Православной Церкви противопоставляется Украинская Греко-Католическая Церковь (УГКЦ – так же, как и УПЦ-КП, пользующаяся покровительством государственной власти).
Особую остроту на Украине приобрел языковой вопрос. Де-факто родной для большинства украинцев русский язык подвергается систематическим гонениям. Последовательно сокращается число учебных заведений с русским языком обучения. Например, в русскоязычном Киеве не осталось ни одного детсада с русским языком и всего шесть (из более чем четырехсот) общеобразовательных школ. В ряде регионов русскоязычные учебные заведения ликвидированы совсем. Во многих школах прекращено изучение русского языка. Как результат: представители юного поколения не умеют грамотно писать на родном языке (чего, собственно, и добивались украинизаторы).
Примечательно, что, проводя такую политику, власти прекрасно сознают, что преподавание на неродном языке снижает качество образования. Сознают они и то, что искусственно созданный украинский язык без силовой поддержки государства неконкурентоспособен. Но продолжают поддерживать этот язык, пытаются повсеместно заменить им русский в политических целях. Решительно отрицается право родителей выбирать язык обучения (в том, какому языку украинцы отдадут предпочтение, получив свободу выбора, не сомневаются даже самые ярые «национал-патриоты»).
Как «патриотов» бесит, что не все в Украине манкурты-дебилы…
Ликвидировано на Украине преподавание русской литературы как отдельного предмета. Произведения русских классиков изучаются сегодня в рамках зарубежной литературы и исключительно в украинском переводе (хотя и учащимся, и учителям ближе язык оригинала).
Русский язык настойчиво вытесняется из информационного пространства. Он был практически запрещен на государственных теле- и радиоканалах и значительно ограничен на частных. При Викторе Ющенко дошло до украинизации российских телесериалов. Также был введен запрет на кинопрокат фильмов, дублированных на русском языке.
Наконец, чувство солидарности с Россией. Его тоже стараются из украинцев вытравить. В теле- и радиорепортажах все русское представляется чужим, часто – враждебно чужим. О чем бы ни говорилось в украинских электронных средствах массовой информации (от освещения событий чеченской или российско-грузинской кампаний до спортивных репортажей), симпатии большинства комментаторов, обозревателей, экспертов на стороне противников соседней страны.
Таким образом украинцев все сильнее отделяют от русских, противопоставляют им. Эффект от подобных действий проявляется не моментально, но он есть. Как показывают социологические исследования, большинство граждан Украины старшего и среднего возраста все еще настроены пророссийски. Молодежь же (не вся, но большая часть) – наоборот. Уже выросло и вступило во взрослую жизнь постсоветское поколение, которому с младенчества внушали: «Россия – бяка! Запад – цаца!» Подрастает еще одно. Если тенденция не изменится, то в силу естественных причин количество русофилов на Украине будет сокращаться, число русофобов – увеличиваться…
Патриотическое безумие во плоти…
…Будет ли в итоге создана полноценная украинская нация? Вряд ли. Нации (разумеется, в этническом, а не политическом смысле) не создаются искусственно. То, что сегодня именуется «украинским национальным возрождением», на деле является тотальной манкуртизацией. Медленно, но уверенно граждане Украины превращаются в иванов, не помнящих родства, лишенных родного языка, не знающих собственной истории. Превращаются в манкуртов. Из них нельзя будет создать нацию. Разве что ее суррогат. Но это как раз то, что нужно геополитическим противникам России, видящим в Украине объект собственной «большой политики». Перспектива безрадостная. Нужна ли она Украине?..
«...Одного и того же народа русского». Современная наука насчитывает пять признаков этноса:
- групповое наименование, позволяющее идентифицировать себя;
- общее происхождение;
- общая историческая память;
- наличие элементов общей культуры (вера, язык);
- чувство солидарности населения (или хотя бы значительной его части).
Оценивая с помощью этих критериев высказывание Достоевского, нельзя не признать его правоту. Во всяком случае, для того времени. В самом деле – и великорусы, и малорусы, и белорусы назывались тогда русскими, считали себя одним народом. Считали не только в Российской империи (что иногда объясняют «русификаторской политикой царизма»), но и за ее пределами, в австро-венгерских Галиции, Буковине, Закарпатье, где никакой «русификации» не было и быть не могло. «Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского», – говорилось в принятой в марте 1871 года программе «Русской Рады» – организации, представлявшей тогда интересы всего малорусского населения Австро-Венгрии.
И великорусы, и малорусы, и белорусы вели свое происхождение из древней (Киевской) Руси, имели общую во многом историю, а значит, общую историческую память. Тут показателен факт сохранения на русском Севере былин о киевском князе Владимире Святославиче. Показательны и русские летописи, независимо от места их составления, относившие к Руси и северо-восточные области (Владимир-на-Клязьме, Москву, Тверь, Рязань, Новгород), и юго-западные (нынешнюю территорию Украины и Беларуси).
Видимо, так все начиналось…
Объединяла Великороссию, Малороссию и Белоруссию общая православная вера. Греко-католическая уния, навязанная Юго-Западной Руси оккупационной (на тот момент – польско-литовской) властью, держалась там исключительно благодаря этой власти и быстро исчезала вслед за освобождением от иноземного ига.
Общей являлась русская культура. Даже Тарас Шевченко, чье имя поднимается сегодня как символ украинского сепаратизма, стремился занять место в русской литературе, называя ее в своем «Дневнике» «нашей литературой», а Жуковского, Лермонтова, Кольцова – «нашими поэтами».
Общим для всей исторической Руси являлся русский литературный язык. Вклад малорусов в развитие этого языка очень значителен, и воспринимался он в Малороссии (так же как и в Великороссии) как свой культурный язык. Что же касается разговорного языка, то существенные различия между говорами Северо-Восточной и Юго-Западной Руси появились опять же в эпоху польско-литовского господства над последней, именно вследствие полонизации речи малорусов и белорусов. Но, тем не менее, великорусское, малорусское, белорусское наречия оставались разновидностями одного русского языка.
Достаточно в истории и примеров солидарности жителей различных частей Руси. Несмотря на все политические разделы, они сознавали себя единым целым. Сошлюсь тут хотя бы на автора Густынской летописи, составленной в первой половине XVII века в Густынском монастыре на Черниговщине. Он перечисляет разные названия земель – Москва, Белая Русь, Волынь, Подолье, Украйна, Подгорье и т.д. И тут же замечает: «Но обаче еще и различие есть во именовании волостям, но вестно всем, яки сим все единокровны и единорастлны, се бо суть и ныне все общеединым именем Русь нарицаются».
Украинский казак глазами современников
За Русскую Землю сражались и великорусы, и малорусы (Гоголь тут ничего не придумал в «Тарасе Бульбе»). Вместе боролись они с внешними врагами (татарами, поляками, шведами и др.). Боролись именно как русские с нерусскими.
Четкое разграничение между коренными обитателями Великороссии и Малороссии провести оказывалось невозможным. Малорус из Харьковской губернии и по языку, и по быту, и по физическим признакам безусловно стоял ближе к великорусу из Курской губернии, чем к соплеменнику из Галиции. В свою очередь, великорус-курянин имел больше сходства с малорусом-харьковчанином, чем, например, с великорусом из Архангельской губернии.
Различия между двумя ветвями русской нации (так характеризовали малорусов и великорусов этнографы), конечно же, тоже были, как были различия между представителями разных частей любой другой крупной нации, расселенной на сколько-нибудь обширном пространстве. Но они (различия) все же являлись меньшими, чем, к примеру, разница между немцами Нижней и Верхней Германии или французами Северной и Южной Франции. «Шваб вовсе не понимает фриза, а нормандец – гасконца, тогда как великорус и малорус всегда поймут друг друга, говоря на своих просторечиях», – констатировал в начале ХХ века ведущий русский филолог профессор Варшавского университета Антон Будилович (белорус по происхождению).
Так было вплоть до революции 1917 года. Другое дело, что с тех пор французы и немцы продолжали развиваться как единые нации. Русских же стали разделять.
Он же. Еще один вид
Начало раскола. Впрочем, первые попытки внести раскол в русскую нацию были предприняты еще в ХIХ веке. Инициировали их лидеры польского движения, люто ненавидевшие Россию. Позднее к этим попыткам подключились Германия и Австро-Венгрия, ставшие геополитическими противниками Российской империи. Наиболее же четко цели инициаторов раскола сформулировал уже в ХХ веке польский деятель Владзимерж Бончковский. Он подчеркивал необходимость всеми возможными средствами внушать коренному населению Малороссии, что оно – не русское: «Для чего и почему? Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн. великороссов плюс 40 млн. малороссов, неразделенных между собой, единых национально».
Начали со смены национального имени. Для малорусов сочинили новое название – украинцы. Ранее это слово обозначало жителей пограничья (окраины, украины). Теперь оно предлагалось как наименование «самостоятельной нации».
Правда, за исключением членов малочисленных украинофильских кружков, новый термин долгое время никем не воспринимался. Даже в Галиции утвердить его не удавалось. По воспоминаниям депутата галицкого сейма Николая Антоневича, активисты украинских партий боялись публично декларировать свою нерусскость. Когда же один из них осмелился на предвыборном собрании обратиться к присутствующим: «Украинцы!», то тут же нарвался на отпор: «Мы не украинцы, но русские! Русскими мы были и русскими будем умирать!». А кто-то из собравшихся громко заметил: «Прозывают нас украинцами, а ведь мы ничего не украли!»…
Тем более не приживалось указанное название среди малорусов Российской империи. «Всякую украинофильскую пропаганду мы отвергаем, ибо никогда не считали и не считаем себя нерусскими, и с какой бы хитростью ни старались услужливые гг. Милюковы вселить в нас сознание розни с великороссами, им это не удастся. Мы, малороссы, как и великороссы, суть люди русские», – говорил на заседании Государственной Думы депутат от Подольской губернии крестьянин Григорий Андрийчук в ответ на попытку лидера российских либералов Павла Милюкова организовать поддержку украинофильства. «Мы – русские, и никто не вправе про нас сказать иначе», – заявлял другой крестьянский депутат (почти однофамилец предыдущего), представитель Волынской губернии Матвей Андрейчук.
А так выглядела казацкая старшина, офицеры
Насадить новое национальное имя удалось лишь советской власти. Историки до сих пор спорят о том, зачем большевикам понадобилось создавать «национально сознательную» Украину. События гражданской войны показали: украинство не пользуется поддержкой населения. «Наша беда в том, что у украинского селянства еще совершенно нет национального самосознания, – жаловался большевику Александру Мартынову один из украинских деятелей. – Наши дядьки говорят: мы на фронте из одного котла ели кашу с москалями и нам незачем с ними ссориться. Чтобы создать свою Украину, нам необходимо призвать на помощь чужеземные войска. Когда иностранные штыки выроют глубокий ров между нами и Московией, тогда наше селянство постепенно привыкнет к мысли, что мы составляем особый народ».
«Разве все украинцы за Украину стояли? Нет, еще были миллионы несознательного народа по городам и селам, который ратовал за Россию, выдавал себя за русских, а украинство, вслед за московской пропагандой – за «немецкий вымысел», – негодовал петлюровский министр Никита Шаповал. Сам Симон Петлюра, сбежав за границу, в отчаянии обзывал свой народ «недозрелой нацией»...
В середине 1920-х годов видный идеолог украинского движения Вацлав Липинский сокрушался, что 99% украинского народа составляют «денационализированные малороссы». «Нации украинской еще нет, – писал он. – И пока не будет на Украинской Земле отдельного и суверенного государства – ее не может быть. Ни одна нация в мире – нация, как факт реальный, а не идеологический – не родилась ранее государства: всегда сначала было государство, а потом была нация. Точно так же и украинская нация не может начать родиться с конца, так как такие «рождения» и «возрождения» существуют только в фантазиях беллетристов».
Однако за то, что не получилось у деятелей украинского движения, взялись большевики. Обошлись они без рытья рвов, хотя действовали, как обычно, силовыми методами…
Потом им подбросили «убежище» – антирусские лозунги
«Прозывают нас украинцами...» В годы строительства социализма малорусов в приказном порядке переименовали в «украинцев» и безапелляционно объявили самостоятельной нацией (иное мнение не допускалось, дискуссии по этому вопросу были запрещены, несогласные репрессировались). Создали административно отдельную от России Украинскую ССР. Украинский язык, безуспешно сочинявшийся украинофилами на протяжении многих лет (путем добавления в малорусское наречие вместо русских слов иностранных заимствований и неологизмов), сформировали в кратчайшие сроки и вновь-таки административными методами. Как радостно отмечали советские языковеды, в состав «украинского» языка «включены десятки, даже сотни тысяч новых слов. Это величайшее событие! От этого не только изменится лексика украинского языка, но это имеет также колоссальное значение для целого процесса дальнейшего развития украинской пролетарской культуры».
Новосозданный язык провозгласили «родным» для новосозданной «нации». Его ввели в школы, в средства массовой информации, в литературу. В республике проводилась тотальная украинизация. Вчерашних малорусов настойчиво приучали к мысли, что они – не русские, а Украина – не Россия.
Не сразу пришел успех к строителям «украинской нации». «Инерция силы, данной долгими годами дореволюционной жизни Украины, хоть какие меры ни принимаются, ослабевает очень медленно, неохотно дает место украинскому, которому нужно прилагать много усилий, чтобы добиться своего: для многих дерусификация является разрывом целого мировоззрения, всей суммы взглядов, созданных долгими годами и крепкой традицией», – делился заботами один такой «зодчий» в журнале «Голос украинизатора».
«Что означает «русский», а особенно на языке человека, воспитанного в условиях старой России? «Хохол», «малоросс» – русские или не русские? На этот вопрос многие и теперь отвечают: русские», – печалились «нациостроители» еще в 1931 году.
Все всегда и всем было ясно…
Однако время шло. Усилия приносили плоды. Старые поколения, помнившие о национальном единстве исторической Руси, уходили в небытие. А молодые впитывали мировоззрение, навязываемое школой и пропагандой. Постепенно украинцы (малорусы) стали считать себя нацией отдельной от великорусов.
Сложнее прививался украинский язык. При проведении переписей населения большинство жителей его, конечно, называли родным (так им внушили через школу и пропаганду), но на практике он таковым не был. Переименованные в украинцев малорусы все равно оставались русскоязычными. Способствовало этому и то обстоятельство, что заинтересованная в сохранении единого государства советская власть, проводя украинизацию, не переходила определенных пределов. Русский язык (в СССР де-факто государственный) учили в школах, он был основным в вузах, на нем выходили в эфир программы центрального телевидения и радио, выпускались кинофильмы, печатались газеты. Чтобы обосновать тесную связь России, Украины и Белоруссии, но в то же время не отрицать существования самостоятельных украинской и белорусской наций, компартийные пропагандисты сочинили теорию о «трех братских народах» (братских, но разных!), вышедших из одной колыбели – Киевской Руси.
Вместе с тем украинизация не останавливалась ни на один день. Под гром фанфар или тихой сапой, быстрее или медленнее, но она продолжалась до самого конца существования СССР.
Манкуртизация. С крушением Союза «национальное» строительство на Украине пошло ударными темпами. Вожди независимого государства стремились упрочить свою власть, укрепить идеологические основы самостийничества. Основы же эти оставались шаткими. Хотя, благодаря советской власти, коренное население страны называло себя украинцами, самоидентифицировалось как отдельная (нерусская) нация, но кроме этого никаких признаков бытия таковой нации не существовало. Слишком многое еще связывало украинцев с великорусами. Разрыв этих связей стал главной целью «нациостроителей».
Вот что останется «патриотам», если у них отобрать «непатриотическое»…
Под шумиху о «национальном возрождении» работа пошла по всем направлениям сразу. Была взята под сомнение общность происхождения. В школьных учебниках по истории утверждалось теперь, что русские (в отличие от украинцев) – не славяне, а славянизированные угро-финны. Данная тема также энергично разрабатывалась в научно-популярной литературе и освещалась в средствах массовой информации.
Старательно «переписывалась» история. Акцент делался на «украинско-русских» противоречиях. В учебниках, исторической публицистике, художественной литературе, кинофильмах, просветительских теле- и радиопередачах великорусы (русские) подавались как враги, стремившиеся на протяжении всей нашей истории поработить Украину (даже в новонаписанных сказках для детей агрессивные чужаки приходят с севера). В ход было пущено множество псевдоисторических русофобских мифов (о «Батуринской резне», «голодоморе-геноциде» и т.п.). Исторические карты во все тех же школьных учебниках наряду с современной государственной границей показывали «границы этнической украинской территории», из чего ученики делали вывод о захвате Россией значительной части исконно украинских земель. Соответствующие пояснения, подкрепляющие указанный вывод, содержались и в текстах учебников.
Стоит заметить, что в последние годы поток русофобской информации в учебной литературе несколько уменьшился (но не прекратился) в связи с переменами в украинском правительстве. Однако большинство учеников обучаются по книгам, изданным ранее.
До последнего времени энергично поддерживался властями церковный сепаратизм. На заре независимости была предпринята прямая попытка ликвидировать в стране Украинскую Православную Церковь (автономную часть РПЦ), заменив ее новосозданной «Украинской православной церковью – Киевского Патриархата» (УПЦ-КП). И хотя попытка не удалась, УПЦ-КП, созданная с грубейшими нарушениями как церковных канонов, так и гражданского законодательства, не признанная в православном мире, продолжала пользоваться покровительством властей в годы президентства Леонида Кравчука, Леонида Кучмы, Виктора Ющенко, да и сегодня трудностей не испытывает. Ей были незаконно переданы многие отобранные у Православной Церкви храмы (преимущественно в западных и центральных регионах страны), контроль над которыми сие псевдорелигиозное объединение сохраняет и поныне.
И потянули наружу политический нафталин…
Вместе с тем власти осуществляли давление на УПЦ с целью побудить ее иерархов добиваться полной независимости (автокефалии) от Московской патриархии. При новом президенте такое давление, насколько можно судить, прекращено. Однако проавтокефалистское лобби, созданное при поддержке светских властей ранее, продолжает действовать, сосредоточив пока что свои усилия на украинизации богослужения.
Кроме того, в прессе можно встретить откровенные нападки на православие как на «немодерную веру», мешающую «интеграции» Украины в Европу. В этой связи Православной Церкви противопоставляется Украинская Греко-Католическая Церковь (УГКЦ – так же, как и УПЦ-КП, пользующаяся покровительством государственной власти).
Особую остроту на Украине приобрел языковой вопрос. Де-факто родной для большинства украинцев русский язык подвергается систематическим гонениям. Последовательно сокращается число учебных заведений с русским языком обучения. Например, в русскоязычном Киеве не осталось ни одного детсада с русским языком и всего шесть (из более чем четырехсот) общеобразовательных школ. В ряде регионов русскоязычные учебные заведения ликвидированы совсем. Во многих школах прекращено изучение русского языка. Как результат: представители юного поколения не умеют грамотно писать на родном языке (чего, собственно, и добивались украинизаторы).
Примечательно, что, проводя такую политику, власти прекрасно сознают, что преподавание на неродном языке снижает качество образования. Сознают они и то, что искусственно созданный украинский язык без силовой поддержки государства неконкурентоспособен. Но продолжают поддерживать этот язык, пытаются повсеместно заменить им русский в политических целях. Решительно отрицается право родителей выбирать язык обучения (в том, какому языку украинцы отдадут предпочтение, получив свободу выбора, не сомневаются даже самые ярые «национал-патриоты»).
Как «патриотов» бесит, что не все в Украине манкурты-дебилы…
Ликвидировано на Украине преподавание русской литературы как отдельного предмета. Произведения русских классиков изучаются сегодня в рамках зарубежной литературы и исключительно в украинском переводе (хотя и учащимся, и учителям ближе язык оригинала).
Русский язык настойчиво вытесняется из информационного пространства. Он был практически запрещен на государственных теле- и радиоканалах и значительно ограничен на частных. При Викторе Ющенко дошло до украинизации российских телесериалов. Также был введен запрет на кинопрокат фильмов, дублированных на русском языке.
Наконец, чувство солидарности с Россией. Его тоже стараются из украинцев вытравить. В теле- и радиорепортажах все русское представляется чужим, часто – враждебно чужим. О чем бы ни говорилось в украинских электронных средствах массовой информации (от освещения событий чеченской или российско-грузинской кампаний до спортивных репортажей), симпатии большинства комментаторов, обозревателей, экспертов на стороне противников соседней страны.
Таким образом украинцев все сильнее отделяют от русских, противопоставляют им. Эффект от подобных действий проявляется не моментально, но он есть. Как показывают социологические исследования, большинство граждан Украины старшего и среднего возраста все еще настроены пророссийски. Молодежь же (не вся, но большая часть) – наоборот. Уже выросло и вступило во взрослую жизнь постсоветское поколение, которому с младенчества внушали: «Россия – бяка! Запад – цаца!» Подрастает еще одно. Если тенденция не изменится, то в силу естественных причин количество русофилов на Украине будет сокращаться, число русофобов – увеличиваться…
Патриотическое безумие во плоти…
…Будет ли в итоге создана полноценная украинская нация? Вряд ли. Нации (разумеется, в этническом, а не политическом смысле) не создаются искусственно. То, что сегодня именуется «украинским национальным возрождением», на деле является тотальной манкуртизацией. Медленно, но уверенно граждане Украины превращаются в иванов, не помнящих родства, лишенных родного языка, не знающих собственной истории. Превращаются в манкуртов. Из них нельзя будет создать нацию. Разве что ее суррогат. Но это как раз то, что нужно геополитическим противникам России, видящим в Украине объект собственной «большой политики». Перспектива безрадостная. Нужна ли она Украине?..
Александр КАРЕВИН, «Одна Родина»
