Раис Сулейманов, руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований РИСИ
24 апреля 2012 года в столице Татарстана состоялось заседание Казанского экспертного клуба Российского института стратегических исследований (РИСИ) на тему «Фальсификация прошлого в учебниках по истории Татарстана и татарского народа: проявления, масштаб, последствия» , организованное Приволжским центром региональных и этнорелигиозных исследований РИСИ. Мероприятие прошло в формате круглого стола.
Открывая работу Казанского экспертного клуба РИСИ, руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований РИСИ Раис Сулейманов отметил, что историческое прошлое народов России сегодня подвергается такой ревизии, что угрожает ее настоящему и будущему. По мнению эксперта, сегодня в исторической науке национальных республик России (впрочем, такое встречается и в областях и краях) нередко доминирует фальсификация прошлого с целью формирования этноконфликтной исторической памяти у их населения как средства антироссийской консолидации. При этом в трудах, к примеру историков Татарстана, присутствует элементы русофобии путем создания образа врага в отношении Российского государства и русского народа. Сулейманов отметил, что есть различия между монографиями и учебниками: «В условиях общего падения культуры чтения у современной молодежи, которую порой очень редко можно увидеть за этим занятием, зачастую единственными книгами, которые российский школьник прочитывает, являются его учебники, причем просто потому, что их заставляют это делать учителя по ходу учебы». Понимая эту долю ответственности, которая падает на учебники, именно поэтому заседание Казанского экспертного клуба РИСИ посвятили специально учебной литературе по истории, оставив в стороне монографическую, чтение которой является добровольным, а вот учебники обязательны для прочтения. Однако нередко именно учебная литература по истории Татарстана формирует антироссийское мировоззрение у молодого поколения татар.
Руководитель Центра теории и истории национального образования Института истории Академии наук Республики Татарстан Марат Гибатдинов, не согласившийся с такой постановкой проблемы, призвал отличать фальсификацию (намеренное и сознательное искажение фактов) от интерпретации (трактовка и осмысление) исторического прошлого. Последнее – это естественное право историка, которое и означает точку зрения ученого, опирающееся на факты: «Каждая книга – это позиция автора, с которой мы можем соглашаться или не соглашаться, но это его право так считать: например, кто-то назовет взятие Казани Иваном Грозным „трагедией татарского народа“, а кто-то «присоединением и вхождением в состав России». Что же касается учебников истории, то Гибатдинов призвал различать школьные и вузовские. Последние, по мнению исследователя, фактически представляют собой авторский курс лекций того или иного профессора, в то время как школьные учебники обычно всегда являются коллективным трудом, что позволяет избежать грубой субъективности. «К тому же по опыту могу сказать, школьная учебная литература гораздо тщательнее проверяется государственными органами образования, чтобы избежать пристрастности автора», — полагает татарский историк. В то же время Марат Гибатдинов, который возглавляет Ассоциации преподавателей истории Татарстана, признал, что порой имеет место быть перекос в грубой интерпретации исторического прошлого в республике, но оправдал это тем, что «это была реакцией на учебники по истории России, которые прошлое страны преподносят только как историю русского народа».
Доцент кафедры гуманитарных дисциплин Казанского национального исследовательского университета Александр Овчинников склонен считать, что фальсификация прошлого стала своеобразным символом «суверенной исторической науки» постсоветского Татарстана. Для как учебной, так и монографической литературы по истории Татарстана и татарского народа характерна историзация этничности, когда интерпретация прошлого сводится к описанию последовательной смены национальной государственности татар: гуннская империя – Тюркский каганат – Хазарский каганат – Волжская Булгария – Золотая Орда – Казанское ханство – безгосударственный период в составе Российской империи – Татарская АССР – Республика Татарстан. По словам казанского историка, такая схема накладывается на примордиалистскую концепцию этногенеза татар, согласно которой татары существовали с древности под разными этнонимами (гунны, булгары, кипчаки и др.), а нынешние казанские татары их прямые потомки. Сам ученый считает, что целью подобных трудов является легитимизация в глазах, в первую очередь, татарского населения, региональной этнократии: правящая элита Татарстана объявляется правопреемницей тюркских каганов, булгарских эмиров и золотоордынских ханов. Иногда это преподносится порой нарочито откровенно: так, первому президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву (1991-2010) местными историками из Академии наук Татарстана была сочинено родословное древо, согласно которому он являлся прямым потомком Чингисхана.
Продолжая эту мысль, Александр Овчинников предложил обратить внимание на учебник «История Татарстана. С древнейших времен до наших дней» Дании Сабировой и Якуба Шарапова. Из учебника двух татарских профессоров учащиеся узнают, что «государственную границу Татарстана (!) пересекла русская армия» (с.110), «Татарстану не удалось отстоять в полной мере свою национальную самобытность. Страна оказалась расколотой. Она теперь состояла из двух общин: татарской, национально-подавленной, и русской, относящейся к господствующей нации» (с.127), «Москва действовала, не считаясь ни с какими моральными и международно-правовыми нормами» (с.113). Через весь учебник проходит мысль о том, что Татарстан — суверенное государство, оказавшееся под властью России. Для доказательств профессора Сабирова и Шарапов используют сюжеты из колониальной истории западноевропейских стран: «Ещё одна особенность русской колонизации Татарстана заключается в том, что у русского государства и татарского народа было разное понимание перспективы Татарстана. На Западе в данном случае обе стороны (колониальные державы и захваченные ими страны) понимали временность объединения, считали, что со временем их взаимоотношения обретут иной характер. Так подходил к факту русского завоевания сам Татарстан, считая, что в будущем непременно восстановит свою независимость» (с.117-118). Через весь учебник красной нитью проходит мысль о противостоянии России и Татарстана. Сам Татарстан при помощи словесной эквилибристики объявляется одной из «древнейших стран на северо-востоке Европейского континента»: «Ещё в V-II тысячелетиях до н.э. территория Татарстана входила в систему региональной неолитической культуры, названной „уральской культурой“. Исторически как страна и как государство Татарстан локализовывался в конце первого тысячелетия под названием древнетатарского государства Волжская Булгария на территории Волго-Урала. В период средних веков Татарстан воспринимается в границах Казанского татарского государства (Казанского ханства). В XVII-XIX вв. Татарстан входил в состав Российской империи. В 1920 г. была провозглашена Татарская Автономная Социалистическая Республика. В 1990 г. произошло провозглашение государственного суверенитета Республики Татарстан как субъекта Российской Федерации» (с.8). «Истоки противостояния России и Татарстана авторы уводят в 10 век н.э., пытаясь интерпретировать сложности взаимоотношений Киевской Руси и Волжской Булгарии как начало этого противостояния, — говорит Овчинников, приводя примеры: „Уже тогда эти две страны (Киевская Русь и Волжская Булгария) оказались в противоречивом взаимодействии. <…> В то же время Киев и Булгар, придерживаясь разных мировых религий и будучи потенциально на подъёме, оказались в состоянии противоборства в восточноевропейском наследии“ (с.53).
«Наивысшей точки осовременивание истории достигает при описании событий, связанных с завоеванием Московским государством Казанского ханства в 1552 году, — указывает казанский историк. — Поражают названия параграфов и подпараграфов: «Обострение Татарстанско-Российских отношений» (речь идёт о первой половине XVI века, когда даже о Казанской губернии еще не было речи), «Война за независимость», «Борьба против оккупации», «Сопротивление русской военной администрации», «Русская колонизация Татарстана», «Особенности русской колонизации».
Казанское ханство и Россия того времени названы «национальными государствами» (с.105), что весьма странно для эпохи Средневековья. По логике изложения материала, в этих «национальных государствах» проживали татары и русские, следовательно, взятие Казани в 1552 году — это не просто противостояние двух государств, но ещё и двух ныне проживающих в Татарстане этносов. Термины «Россия», «Москва», «русские» в большинстве случаев подаются в негативной плоскости, причём делается это таким образом, чтобы «помочь» студенту найти соответствие событиям прошлого в современной действительности.
По словам Александра Овчинникова, данные положения являются логическим каркасом учебника. Например, при описании Великой Отечественной войной явно по аналогии с Первой мировой утверждается, что большинство татарского общества встало на путь «оборончества», т.к. СССР и входившая в него Россия для татар были «неродными государствами». Подчёркнуто нейтрально в учебнике при этом описывается деятельность созданной гитлеровцами военной организации татарских коллаборационистов «Идель-Урал“ в составе вермахта».
Тему содержания учебной литературы по истории Татарстана продолжил научный сотрудник Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований РИСИ Василий Иванов, рассмотрев его на примере учебника «История и культура татарского народа» (Казань, 2011; научные редакторы: Фарит Султанов и Марат Гибатдинов) для 5 класса. «Тенгри (тюркский бог неба) возвышал и сажал на престол каганов, даровал им волю и мудрость, силу для свершения великих дел и побед. <…> Каганы могли общаться с Тенгри напрямую или через посредников-шаманов. Получившие власть от самого Неба, каганы и сами обретали некоторые сверхъестественные способности» (с.74-75) – вот лишь немногие отрывки из учебника для пятиклассников. Больше всего эксперта удивило то, что такая интерпретация языческой картины мира древних тюрков преподносится не с оговорками, что таким было религиозное мировоззрение в прошлом, а как реальная историческая действительность.
Руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований РИСИ Раис Сулейманов в своем выступлении отметил, что появление подобных трудов, претендующих на статус некой «правдивой» и «подлинной» истории, стали уже печальной традицией для исторической науки постсоветского Татарстана. Национальную историю татарского народа, которую сочиняют в Казани, должны, скорее, изучать не коллеги-историки, а этнографы, занимающиеся сбором легенд, мифов и сказок, потому что назвать то, что порою прочтешь из изданных в «третьей столице России» местными учеными трудов никак научными исследованиями назвать не получается. Они больше напоминают художественные произведения в духе фэнтэзи, чем академическую литературу: историческая наука Татарстана вот уже последние 20 лет тяжело больна тюркоманией – паранойей, когда в прошлом древних цивилизаций пытаются найти тюркские корни, при этом абсолютно не берется в расчет элементарная логика, факты, научные исследования других российских и зарубежных ученых, которые если не подтверждают очередное «открытие» татарских академиков, то тут же обвиняются в европоцентризме или татарофобии. Подобные книги только позорят казанскую историческую школу в глазах других российских и зарубежных коллег.
Раис Сулейманов считает, что «суверенная историческая наука» Татарстана формирует у татарской молодежи через учебную литературу этноконфликтную историческую память. Спекулируя на исторической памяти «трагического прошлого» региональная этнократия и по ее заказу сочиняющая подобные труды национальная интеллигенция формируют у татар чувство обиды, которое используется и как средство антироссийских и антирусских настроений. В то же время русским школьникам, изучающим историю Татарстана по учебникам, написанным местными национал-историками, последовательно насаждается чувство вины за прошлое, вплоть до чувства вины за то, что они — русские.
Присутствовавшая на круглом столе доцент кафедры социальной и политической конфликтологии Казанского национального исследовательского технологического университета Людмила Лучшева высказалась, что сегодня история целой страны постепенно становится историей ее отдельных этносов, при этом ценностные представления исторического прошлого у разных народов России получаются разными: одни и те же события у одних вызывают чувство гордости и одобрения, а у других – негодования. Как считает конфликтолог, такая историческая память приобретает характер этнонационализма, где этнонационализм – это не только идеи и соответствующая им политика, но и система организации чувств. Современный этнонационализм, обращаясь к исторической памяти, структурирует прошлое народов, активно политизирует ценности его героев, конструирует новую этноконфликтную реальность в форме социальной напряженности на уровне обыденного бытования между этносами, живущими в одной стране.
Подводя итог заседанию Казанского экспертного клуба РИСИ, его модератор Раис Сулейманов отметил, что проблема фальсификации прошлого должна быть рассмотрена не только через анализ школьных и вузовских учебников по истории Татарстана, но и всей научной и публицистической литературы, изданной в постсоветский период. Поэтому, скорее всего, понадобиться провести еще ни один круглый стол или конференцию, специально посвященную теме фальсификации истории в регионе.
Стоит добавить к всему выше сказанному, что у государства крайне немного механизмов для противодействия фальсификации прошлого. Существующая в Академии наук Татарстана комиссия по лженауке вообще не действует и существует только на бумаге, в то время как Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Российской академии наук (создана в 1998 году) выполняет функции по государственной экспертизе тех проектов, которые получают финансирование из бюджета страны. Переставшая в начале 2012 года функционировать Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России (причем ее распустили в Год российской истории, что совершенно непонятно) практически лишила возможности давать государству оценку тому псевдонаучному бреду под видом исторической литературы, которое издается тысячными тиражами. Печально и то, что российское государство, отказавшись от каких-либо механизмов экспертизы, дает право на свободную интерпретацию прошлого, что на практике означает ее фальсификацию, и в итоге оборачивается возможностью через учебную и научную литературу по истории Татарстана и дальше формировать у татар антироссийское мировоззрение.
