В эти майские дни, когда Россия в очередной раз отмечает День Победы, тема Великой Отечественной войны привлекает особое внимание. Советскому государству противостоял сильнейший враг, но СССР взял верх в самой кровопролитной из всех войн, которые когда-либо знало человечество. Почему победил советский народ? На этот счёт существуют различные точки зрения, но даже наши тогдашние противники и союзники признают, что одним из факторов, несомненно, был феномен Сталина.

Не так давно в московском Институте динамического консерватизма прошёл семинар ведущего научного сотрудника Института российской истории РАН доктора исторических наук Юрия Николаевича Жукова, который высказал свою точку зрения по этой весьма сложной и до сих пор дискуссионной проблеме исторической науки.

ВОСЕМЬ ЛЕТ назад, готовя к изданию свою книгу «Иной Сталин», я написал для неё предисловие, где отметил, что за последнее время (я имел в виду 1990-е годы) книг о Сталине было издано больше, нежели при его жизни. Я также отметил, что все эти книги скорее эмоциональные, чем научные, опираются на давно известные факты и на личное отношение каждого из авторов к Сталину. Ненавидящие его, восхваляющие его ни одной по-настоящему серьёзной научной работы не опубликовали.

Я наивно полагал, что интерес к Сталину, обострившийся в 1990-е годы, случаен и очень скоро сойдёт на нет. Прошло, однако, уже много лет, и сегодня в любом из больших книжных магазинов вам могут предложить двенадцать-пятнадцать книг о Сталине. Они продолжают выходить, но, к сожалению, ничего принципиально нового не несут. Их можно, как и прежде, разделить на две большие группы: книги, восхваляющие Сталина, но не уточняющие конкретно, что заслуживает восхваления, либо книги, пачкающие Сталина грязью, но опять же основанные на голословных утверждениях вроде того, что «при Сталине было уничтожено 100 миллионов человек», - лишь бы цифра выглядела побольше. Ничего иного в них нет.

По 5-му каналу в передаче, которую ведёт Вероника Стрижак, в декабре (2011 год. – Ред.) говорили о причинах интереса к Сталину, и один молодой человек вдруг сказал, что Сталин решил те проблемы, которые сегодня стоят перед нами, но мы не знаем, как их решить. Он не уточнил, какие именно проблемы решал Сталин, какие нужно решать нынешней власти, но я думаю, что смысл интереса к Сталину кроется именно в том, какие проблемы он решал и как их пытался решить. Подчёркиваю: пытался, ибо далеко не всё ему удалось.

Таких проблем, порождённых жизнью, а не чьими-то политическими выдумками, можно насчитать пять. Первая - это спасение единства страны и её воссоединение из тех осколков, на которые она раскололась ещё в 1917 году.

Вторая проблема - борьба с оппозицией, которая на самом деле выглядит не так, как её живописали и в 1930-е годы, и показывают в нынешние времена.
Третья проблема – индустриализация страны в условиях надвигающейся войны и дипломатическая подготовка к этой войне.
Четвёртая проблема – сама война.

И пятая – восстановление народного хозяйства, разрушенного за четыре года боевых действий.
От редакции. Далее Ю.Н. Жуков ведёт речь о первых двух проблемах, но из-за ограниченности газетной площади мы не касаемся этих тем и представляем его видение ситуации в предвоенные и военные годы.

В 1933 ГОДУ к власти в Германии приходят Гитлер, нацисты, а Советский Союз, как незадолго перед тем выяснилось, не способен обороняться. Как вы знаете, в 1929 году случился так называемый конфликт на КВЖД. Хунхузы, попросту бандиты, сумели захватить и железную дорогу, и полосу отчуждения, и взять под контроль город Харбин, а Особой Краснознамённой (в будущем) Дальневосточной армии под командованием Блюхера потребовалось несколько месяцев, чтобы уничтожить отнюдь не китайскую армию, а просто бандитов.

Тогда на заседании Политбюро было признано, что, если начнётся война, страна воевать не сможет: армия толком не обучена, вооружение отсталое, для применения не годящееся.

Сталин использовал этот объективный документ для основного - стремления создать союз из тех государств, которым угрожал Гитлер. Это прежде всего Франция - гарант Версальского мирного договора, и это Чехословакия, которая в 1918 - 1919 годах уже вела войну с Германией за Судеты. Судетские немцы объявили о том, что они желают жить в составе родной страны - Германии, но для чехов Судеты были мощной естественной линией обороны, и несколько месяцев проходили сражения, пока чехи не утвердились там.

В СССР предполагали, что к союзу примкнут Великобритания и Польша, однако вышло не совсем так. Французы предложили подписать с нами договор об обороне против Германии в том случае, если мы вступим в Лигу Наций. И в 1933 году СССР становится членом той самой международной организации, которую буквально за месяц до этого у нас называли орудием империалистических стран, ширмой, которая скрывает империалистический произвол Англии и Франции, и т.д. Не было хулительных слов, которые не использовали бы в СССР для определения Лиги Наций, и вдруг мы становимся членами этой самой Лиги!

Дальше – больше. В начале 1935 года мы подписываем договор об обороне против возможной германской агрессии с Парижем, затем - с Прагой, ожидая подписания такого же соглашения и с Лондоном. Но там были озабочены другой проблемой: как убрать пронацистски настроенного короля Эдуарда VIII. Предлог находят, его изгоняют, но время уходит.

Поляки категорически отказываются вести с нами переговоры, заявляя, что ни один русский солдат никогда не вступит на польскую землю, а если вступит, будет рассматриваться как агрессор. Сама же Варшава подписывает договор с Берлином и, успокоенная, не желает вести иных переговоров с Москвой.
В 1935 году происходит ещё более важное событие. Собирается VIII конгресс Коминтерна, ставший последним. Именно на нём выступает Георгий Димитров и говорит, что время революционной, подпольной работы компартий ушло, отныне, если компартия желает взять власть, она должна участвовать в выборах в своих странах, добиваться победы на них и, если добьётся, получать власть.

Таким образом Сталин сразу показал, что он решительно отверг то, что обычно ленинская гвардия называла заветами Октября. Воссоздание Антанты (а иначе нельзя было расценить военный союз с Францией и Чехословакией, поскольку все хорошо помнили мятеж белочехов), переговоры по этому же поводу с Великобританией, практическая ликвидация Коминтерна - всё это вызвало настороженность по отношению к Сталину.

Эта настороженность усиливалась ещё и потому, что незадолго до этого, в конце 1930 года, Сталин, как глава ЦК партии, пошёл на решительные меры: с поста председателя Совнаркома был снят Рыков и заменён Молотовым, а сам Сталин стал членом Совета обороны при правительстве.

ЧЕМ БЫЛИ вызваны такие шаги? Ещё в 1925 году верный сторонник Троцкого, известнейший в то время экономист Преображенский написал книгу, в которой утверждал, что стране требуется немедленно, как можно скорее провести ускоренную индустриализацию. Где размещать предприятия? Желательно в Средней Азии и Закавказье, чтобы там на заводах работали туземцы и превращались в пролетариат, и тогда классовая ситуация в нашей стране изменится.
Преображенский указывал и на источники финансирования такой ускоренной индустриализации. Прежде всего, это ограбление крестьянства и, во-вторых, свёртывание НЭПа.

Об этом он писал совершенно свободно, открыто, книга вышла большим тиражом, продавалась в магазинах, изучалась большевиками, партийными ячейками. Это была своеобразная программа, которая была вскоре облечена в программу пятилетнего плана. Пятилетних планов, как вы помните, было два: минимальный и максимальный. В соответствии с максимальным планом к концу первой пятилетки должны были построить социализм, а к концу второй страна должна была шагнуть в коммунизм. Именно поэтому архитекторам были заказаны проекты так называемых «социалистических городов», состоявших из «домов-коммун».

16-я партийная конференция утверждает максимальный пятилетний план, но как источник финансирования не принимает ограбление крестьянства и свёртывание НЭПа, а по предложению Анастаса Ивановича Микояна ориентируется только на доходы от внешней торговли. Именно в те годы наша внешняя торговля приносила больше, чем когда-либо, доходов.

На первом месте в нашем экспорте были нефть и нефтепродукты, причём любопытно, что в Германии и Великобритании все автозаправочные колонки принадлежали смешанным русско-германским и русско-английским компаниям. Вся Англия и вся Германия ездили на нашем бензине. Другой важной статьёй экспорта были лес и лесопродукты; хлеб - только на шестом месте. Кстати, среди экспортных товаров фигурировали, причём совершенно серьёзно, рога и копыта - те самые, которые связаны с именем Остапа Бендера, потому что за рубежом их покупали, перерабатывали и использовали в лёгкой промышленности.

Всё было бы хорошо, если бы не одно «но». Пятилетний план утверждают, в Америке закупают заводы - Горьковский автомобильный, Ростовский сельскохозяйственного машиностроения, три тракторных, в Германии и Франции - необходимое оборудование, но всё – в кредит. То есть мы получаем товар, а расплачиваться за него должны в течение двух-трёх лет из доходов от внешней торговли.
Внешняя торговля, однако, перестаёт давать доход. Разразился мировой экономический кризис, повсеместно всё рухнуло, и никто больше не собирается ничего покупать: ни нашу нефть, ни наш лес, ни нашу пушнину, ни наше золото. Всё это никому больше не нужно, мы должны расплачиваться, а уже закупленное оплатить нечем.

Вот тогда и начинают предприниматься экстраординарные меры по добыче валюты. Наверное, вы помните сцену в «Мастере и Маргарите», показывающую, как выбивают у богатеев валюту, всюду её ищут. Это было действительно так, потому что соответствующим решением Наркомат внутренних дел обязали в течение нескольких месяцев представить столько-то миллионов долларов - ищите, где хотите.

Затем мы продаём за рубеж пятнадцать шедевров Эрмитажа. Точнее, не продаём, а даём этими картинами взятку двум людям. Во-первых, владельцу нефтяной компании «Ирак петролиум» (бывшая «Теркиш ойл») Гульбекяну - армянину, живущему в Париже, но владеющему североиракской нефтью. Он собирает картины, мы ему продаём из Эрмитажа несколько полотен, а взамен он начинает продавать нашу нефть как свою (у него уже было своё место на мировом нефтяном рынке, а у нас его не было) и отдаёт нам эти деньги.

Такую же операцию мы проворачиваем с министром финансов США Меллоном. Он также коллекционер картин. Мы ему тоже вручаем несколько картин из Эрмитажа, а взамен он нам разрешает продавать в Америке наши спички (в то время как у американцев своих хватало) и, самое главное, наш марганец, добываемый в Грузии. И таким образом мы наскребаем крохи, чтобы расплачиваться с теми, у кого было всё куплено.

Тем не менее нашей экономике всё равно грозит крах, потому что планы обширные. К примеру, по первому пятилетнему плану предстояло построить три автомобильных завода, один из них в Ленинграде. Его так и не построили. Ещё ряд предприятий тоже до сих пор отсутствует: не хватило в те годы средств.

КАКОЙ выход? И вот Сталин берёт решение этих проблем на себя. Он выступает на партхозактиве в феврале 1931 года и прямо говорит следующее. Нашу страну всегда все били: татаро-монголы, поляки, литовцы, французы и англичане в Крымскую войну. Почему они нас били? Потому что мы всегда были отсталыми экономически и политически. Мы отстали от Европы на триста лет. Если мы не наверстаем упущенное за десять лет, наша страна погибнет в новой войне. Сталин ошибся на несколько месяцев (Германия напала на нас не в феврале, а в июне 1941 года), но в общем-то оценивал перспективы верно.

Сталин добивается того, что пятилетний план свёртывается до минимума. В нём остаются только те предприятия, которые уже прошли нулевой цикл, где уже что-то строится. Все силы бросаются на эти немногие предприятия. Среди них металлургические комбинаты: Магнитогорский, Новокузнецкий, Запорожский; тракторные заводы, комбайновый завод - то, что нужно было позарез.

Кроме того, оказалось, что расчёт на тракторные заводы позволил нам очень быстро, уже во вторую пятилетку, перевести их на военные рельсы. Вместо тракторов, которых, по-прежнему, не хватало для деревни, мы начинаем выпускать танки. Как известно, не до жиру, быть бы живу. Если бы не было танков, не было бы и тракторов, не было бы страны и нас.

Сталин оказался инициатором создания Северного флота. В 1932 году он пишет записку о необходимости создания флота в Ледовитом океане (в Белом и Баренцевом морях) с базой в Кольском заливе, потому что это важнейшее стратегическое направление и для торговли, и для обороны. Чтобы показать, что Сталин не был в те годы столь уж «великим», приведу продолжение этой истории.

Спустя полгода секретарь ЦК Сталин запрашивает секретариат Совета обороны: ну как там дела с обсуждением моей записки? И получает ответ, не сразу, а через месяц. Суть ответа сводится к тому, что вопрос связан с морскими делами, вот когда Совет будет заниматься именно этими делами, тогда записку и рассмотрим. А записка, напомню, подписана Сталиным, руководителем партии! Тем не менее его, по сути, посылают подальше.

Только через год Сталин сумел-таки настоять на обследовании побережья, определении места для базы Северного флота. Затем строится Беломоро-Балтийский канал, чтобы немедленно перегнать по нему с Балтики мелкосидящие эсминцы с целью создать хоть какие-то зачатки будущего флота.
А теперь вспомните о судьбе конвоя PQ-17. Если бы вовремя мы построили то, что было предложено для Северного флота (предполагалось, что в 1942 году должны были быть сданы авианосец, два линкора и 15 или 17 крейсеров), то ни о каком разгроме конвоев речи бы не шло, мы бы господствовали на трассе, связывающей нас с Англией и Соединёнными Штатами.

Одним словом, то, что тогда было сделано, то есть создание металлургических комбинатов, авиазаводов, автомобильных и тракторных заводов, послужило основой того, что мы уже во вторую пятилетку начали развивать современную оборонную промышленность. Ту самую, которая и позволила нам не только устоять в войне, но и победить.

НАДО в связи с этим помнить, что война была гораздо более страшной и серьёзной, чем мы обычно её себе представляем. Мы привыкли к тому, что на нас напала Германия; мы не хотим задуматься, что у немцев были военные союзники: Финляндия, Венгрия, Румыния, Хорватия, Италия.

Кроме них в СССР послала своих якобы добровольцев Испания. Именно испанская «Голубая дивизия» разбила в щепы Новгород с его памятниками. Помните, несколько лет назад кто-то из испанцев, участников тех боёв в составе «Голубой дивизии», вернул крест, который в дни войны украл с какой-то церкви или собора... Наше телевидение шумело: ах, какой хороший испанец. А ведь он только вернул украденное!

Были среди оккупантов добровольцы из Норвегии, Бельгии, Нидерландов, Франции, Сербии, Черногории. Несколько полков было сформировано из поляков. Из тех самых поляков, которые так и не удосужились развернуть широкое партизанское движение во время немецкой оккупации!

Чехи поступали проще: они на своих военных заводах просто делали для немцев самолёты, снаряды, танки, которые шли на Восточный фронт. Мы, как и в 1812 году, были вынуждены воевать в прямом смысле слова с абсолютно всей Европой. И только потому, что в своё время Сталиным были предприняты упреждающие шаги, мы выстояли.

Предпринимались эти шаги не просто так, а с громадными трудностями, при сопротивлении бюрократического аппарата, под которым я подразумеваю и первых секретарей горкомов и обкомов партии, и советских чиновников. При сопротивлении естественном. Вспомните, что те, которые в первой половине
1930-х годов стали первыми секретарями компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, были людьми практически без образования, имевшими в лучшем случае два-три класса церковно-приходской школы или городского училища. А иногда и этого не было.

Они показали себя талантливыми вожаками в период Гражданской войны: могли пойти под пули, размахивать саблей или маузером, ведя в бой красноармейцев, но тем их таланты и ограничивались. Когда же нужно было контролировать строительство такого, скажем, предприятия, как Магнитогорский металлургический комбинат, то надо было быть инженером, понимать, что там делается, что делается не так и как можно строителям помочь.

Ещё больше знаний потребовалось, когда все эти заводы и комбинаты заработали, а заработали они с большим трудом, потому что наши инженеры, воспитанные до революции или сразу после неё, отстали от мировой практики и не соответствовали уровню производства того периода. Рабочих же просто не было. Откуда взять их? Брали крестьян из деревни. Был голод, и крестьяне ехали и работали сначала землекопами при строительстве заводов, а потом после краткосрочного обучения становились к конвейеру. Естественно, у вчерашнего крестьянина далеко не сразу вырабатывались навыки рабочего даже у конвейера, что казалось не самым сложным.

Поэтому все заводы в полную силу заработали только через два-три года после их пуска. Скажем, в отношении Новокузнецкого металлургического комбината съезду партии было доложено, что он запущен, но в действительности запущены были только четыре домны из шести. Одним словом, то, что было предусмотрено первым пятилетним планом, пришлось реализовывать в течение почти десяти лет.

Не будь этого, мы бы не устояли. Вспомните, что французов и помогавших им англичан германские войска разбили за два месяца, Данию заняли в считаные часы, два месяца потребовалось, чтобы занять Норвегию и прекратить там бои, две недели, чтобы разбить Польшу. Такой у Германии была мощь. Более того, благодаря боям в Европе немецкие войска овладели практикой военных действий.

НАШИ ЖЕ практически ещё не умели воевать, не знали, как это делается. Более того, в 1939 году была проведена пробная мобилизация, и оказалось, что чуть ли не половина призывников не знает русского языка. Это жители Северного Кавказа и Закавказья, Средней Азии, Поволжья. А раз они не знают русского языка, то не понимают и военных команд, не могут сделать то, что требуется, выполнить приказание мгновенно, не задумываясь.

Тогда в ЦК впервые создаётся отдел школ, вводится обязательное изучение русского языка во всех национальных школах, а все призывники обязательно проходят краткосрочные курсы русского языка.

Ещё один момент из числа тех, что аукнулись нам в 1941 году. Например, Финская кампания. Все упорно говорят о том, что мы там плохо воевали, много положили людей. Дело в том, что в тридцатые годы среди военных теоретиков считалось верным строить мощные линии обороны. Французы построили «линию Мажино», финны - «линию Маннергейма». Если кто-нибудь сегодня поедет на перешеек к Выборгу, то может найти её остатки. Половина этой линии сохранилась, её невозможно разрушить полностью. Наши же «талантливые» полководцы вроде генерала Штерна полагали, что такие укрепления надо брать в лоб.

Сегодня концентрируют внимание на том, сколько месяцев мы топтались на «линии Маннергейма», и никто не говорит, что к моменту подписания финнами мира мы заняли больше чем половину Финляндии, наступая с севера - из Карелии. Мы стали приближаться к промышленным и политическим центрам Финляндии с севера, а не с юга. И пока финны противостояли нам на перешейке, мы спокойно, несмотря на мороз, наступали и наступали...

Вот таким образом Сталин поднимал Россию. Разумеется, делал он это не один, а вместе со всем народом, который, что никем не оспаривается, переживал в довоенный период небывалый энтузиазм. Вызван этот энтузиазм был, помимо всего прочего, и новой Конституцией. Сегодня напрочь забыли об этом документе. Забыли, что в Конституции 1936 года, подготовленной под редакцией Сталина, не было прежней преамбулы, где говорилось о том, что мир разделён на два лагеря - лагерь социализма и лагерь капитализма – и что они сойдутся в войне и во всём мире воцарится единая мировая советская социалистическая республика. Все это было выброшено. Вся политика была изъята из этого юридического документа.

Партия в отличие от Конституции 1977 года упоминалась единожды, только в 132-й статье, посвящённой общественным организациям. Как вы сами понимаете, говоря об общественных организациях, не упомянуть такую, как партия, было бы просто смешно. Нигде в Конституции 1936 года не говорилось о руководящей роли партии...


И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ подготовка к войне, и принятие новой Конституции, и многое другое привели к тому патриотическому порыву, который охватил страну в июне 1941 года. Разумеется, как всегда и бывает, агрессор получает преимущество. Вспомните любую войну и обратите внимание, что агрессор либо окончательно, либо в начале побеждает. Побеждали поначалу и немцы.

Правда, далеко не всюду. Возьмите Крайний Север, Кольский полуостров. Красная Армия отступила там только на 50 километров, отступила только для того, чтобы занять наиболее выгодную линию обороны. На полуострове Рыбачьем всю войну стоял наш пограничный столб. Немцы так и не перешли там границу.

На Южном фронте наши войска в начале войны просто перешли румынскую границу и позднее были вынуждены отступить только из-за того, что севернее продвигались немцы и нашим войскам угрожал удар с фланга. Поэтому, когда мы вспоминаем 1941 год, должны всегда отмечать, что были не только неудачи, была не только Брестская крепость, но были и первые победы.

О том, как шла Великая Отечественная война, мы все хорошо знаем, поэтому остановлюсь только на одном. Через неделю после начала войны был образован Государственный Комитет Обороны - организация весьма оригинальная, странная, до сих пор толком нераскрытая. Мне удалось посмотреть все материалы ГКО, побеседовать с Микояном о том, как он работал в составе ГКО, и вот обнаружилась странная вещь: этот Государственный Комитет никогда не собирался ни на какие общие заседания.

Формальным председателем комитета был Сталин, но он отвечал только за войска, находящиеся на линии фронта; это была его компетенция. Молотов, Берия и Маленков курировали все оборонные наркоматы, которые производили самолёты, танки, пушки, боеприпасы. Они же отвечали за мобилизацию, обмундирование новобранцев и доставку их на фронт. Микоян отвечал за производство обмундирования, за продовольствие и т.д., то есть за хозяйственную часть.

Что тут ещё любопытно: если функции Сталина и Микояна на протяжении всей войны не менялись, то Берия, Маленков и Молотов каждые полгода менялись наркоматами, чтобы не привыкать к наркомам, не подлаживаться под них, чтобы иметь каждый раз свежий взгляд, отчётливее видеть недостатки в работе. И, как вы знаете, у этих пятерых всё получилось очень хорошо. Войну мы выиграли, и в этом тоже немалая заслуга Сталина. Не хочу сказать, что он гениальный полководец. Он добивался от командующих фронтами и Генерального штаба только одного: чтобы, принимая решение, они были твёрдо уверены в том, что их план удастся реализовать.

Затем начинается последний, самый тяжёлый для нашей страны период. Тяжёлый в двух смыслах. В ноябре 1944 года Сталин дал интервью американскому журналу «Сатэрдей ивнинг пост». Когда корреспондент спрашивал Сталина о том, что происходило тогда, в конце 1944 года, то получал чёткий и ясный ответ.

Но когда он спрашивал, что будет после победы, а она уже в ноябре 1944 года виделась безусловной, Сталин, отвечая, говорил: если останусь жив, если буду жив... Он повторил эту фразу по меньшей мере семь или восемь раз.

Чтобы сделать всё то, о чём я выше говорил, требуется отдать много сил и здоровья. Особенно во время войны. И действительно, в конце 1945 года у Сталина происходит первый инсульт. За ним следуют ещё три, а от пятого он умирает. При этом заболевание шло по нарастающей. Если в октябре 1945 года он сумел вылечиться за пять недель, то спустя год ему потребовался уже двухмесячный отпуск. А закончилось тем, что в 1950 году он большую часть времени находился, как бы сейчас сказали, на больничном листе, не выходил на работу, болел.

Именно поэтому 16 февраля 1951 года Политбюро приняло постановление, которое предусматривало, что с этого дня все важнейшие вопросы страны решают три человека: Булганин, Берия и Маленков, но подписывает такие решения и Сталин. Иными словами, Сталина фактически освободили от работы, но скрывали факт его болезни от населения тем, что повсюду фигурировали какие-то приказы, постановления, подписанные Сталиным...