В годы сознаваемой утраты позиций на своей собственной территории и по собственной вине, «неудачи» продолжали нарастать и в других местах. За последнее десятилетие, впервые за 500 лет, Южная Америка предприняла успешные шаги по освобождению от западного господства, и это еще один серьезный провал.
Регион пошел по пути интеграции и принялся предпринимать меры по разрешению ряда ужасающих внутренних проблем своих обществ, управляемых в основном европеизированными элитами — крохотными островками сказочного богатства в море нищеты. Кроме того эти страны избавились от всех американских военных баз на своей территории, а также контроля со стороны Международного валютного фонда.
Новообразованное сообщество CELAC (Сообщество стран Латинской Америки и Карибского бассейна) объединяет в себе все независимые государства этого полушария, за исключением США и Канады. Если она действительно заработает, это станет еще одной ступенью в упадке Америки, при этом позиции будут утрачены в том месте, которое привычно воспринималось в качестве «заднего дворика».
Еще более серьезной явилась бы потеря стран Ближнего Востока и Северной Африки (MENA — Middle East/North Africa) которые начиная с 1940-х годов рассматривались архитекторами мировых процессов в качестве «колоссального источника стратегического влияния, а также одного их величайших земных трофеев в мировой истории». Контроль над энергетическими ресурсами стран MENA обеспечил бы, говоря словами влиятельного советника президента Рузвельта Адольфа А. Берле, «устойчивое управление миром».
Разумеется, если прогнозы о наступлении века энергетической независимости США, основанной на энергоресурсах Северной Америки, окажутся реалистичными, важность контроля над странами MENA несколько приуменьшится, хотя, вероятно, не на много: важнейшей задачей всегда являлся контроль, а не доступ. Однако вероятные последствия для равновесия на планете выглядят столь угрожающими, что их обсуждение может в большей степени стать теоретической разминкой.
Арабская весна, еще одно событие исторического значения, могла бы предвещать, по меньшей мере, частичную «потерю» стран MENA. Соединенные Штаты и их союзники упорно старались предотвратить подобный исход и до сих пор весьма успешно. Их политика в отношении народных восстаний четко следовала стандартному принципу: поддерживать силы, в наибольшей степени поддающиеся американскому влиянию и контролю.
Угодные диктаторы пользуются поддержкой, пока способны удерживать власть (как, например, в крупных нефтедобывающих странах). Когда эта власть потеряна, от них избавляются и предпринимают попытки восстановить старый режим настолько полно, насколько это возможно (как, например, в Тунисе и Египте). Общая модель хорошо известна: Сомоса, Маркос, Дювалье, Мобуту, Сухарто и многие другие. В случае Ливии три классические имперские державы, силой вторглись в страну и приняли участие в восстании против непостоянного и ненадежного диктатора, как и ожидалось, открывают путь к более эффективному контролю над богатыми ресурсами Ливии (для французских корпораций особый интерес представляет, прежде всего, нефть, но также и вода), к возможности создания базы для Африканского командования США (развернутой до сих пор на территории Германии), а также к устранению растущего влияния Китая. По мере проведения этого политического курса неожиданностей практически не было.
Принципиально важно снизить угрозу реальной демократии, при которой общественное мнение будет заметно влиять на политику. Это, опять-таки, по вполне понятным причинам является обычной практикой. Взгляд на исследования общественного мнения, проведенные опросными агентствами США в странах MENA, легко объясняет страх Запада перед подлинной демократией, при которой мнение народа будет услышано.
Израиль и республиканская партия
Схожие рассуждения полностью применимы и ко второй главной проблеме, затронутой в одном из выпусков издания Foreign Affairs на который мы ссылались в первой части данной статьи: палестино-израильский конфликт. Страх перед демократией едва ли может быть явлен более отчетливо, чем в данном случае. В январе 2006 года в Палестине состоялись выборы, которые международные наблюдатели провозгласили свободными и честными. Незамедлительной реакцией Соединенных Штатов (и конечно Израиля), а также любезно примкнувшей к ним Европы, стало введение жестких санкций против палестинцев за их неверный выбор.
Это не является чем-то новым и вполне соответствует общему и понятному принципу, принятому в широких гуманитарных кругах: Соединенные Штаты поддерживают демократию исключительно в тех случаях, когда ее результаты согласуются с их стратегическими и экономическими целями -таков печальный вывод неорейганиста Томаса Карозерса, наиболее осторожного и уважаемого ученого эксперта по вопросам «продвижения демократии».
Если расширить тему, то США в течение 35 лет возглавляли лагерь противников договора между Израилем и Палестиной, блокируя выработку международного консенсуса, предусматривающего политическое урегулирование на условиях всем слишком хорошо известных и не нуждающихся в повторении. Мантра, которую повторяет Запад, говорит о том, что Израиль добивается переговоров без предварительных условий, но палестинцы отказываются от таких переговоров. Противоположная точка зрения является более верной. Соединенные Штаты и Израиль требуют соблюдения строгих предварительных условий, которые помимо всего прочего сформулированы так, что переговоры гарантированно приведут либо к капитуляции палестинцев по ключевым вопросам, либо зайдут в тупик.
Первым предварительным условием является то, что переговоры должны проводиться под надзором Вашингтона, что так же лишено смысла, как и требование того, чтобы Иран выступал посредником на переговорах по разрешению противоречий между суннитами и шиитами в Ираке. Серьезные переговоры должны были бы вестись при содействии какой-либо третьей стороны, желательно обладающей международным авторитетом, например, Бразилии. Такие переговоры ставили бы своей целью разрешение противоречий между двумя конфликтующими сторонами: США и Израилем с одной стороны и большей частью мира с другой.
Второе предварительное условие состоит в том, что Израилю должно быть позволено расширение незаконных поселений на Западном берегу реки Иордан. В принципе, Соединенные Штаты выступают против подобных действий, однако достаточно мягко, при этом продолжая оказывать экономическую, дипломатическую и военную поддержку Израилю. Когда у США действительно имеются определенные возражения, они с легкостью блокируют любые действия, как в случае с проектом E-1, связывающим Большой Иерусалим с городом Маале-Адумим, который фактически разделяет Западный берег на две равные части. Данный проект, являющийся одной из первостепенных задач израильских архитекторов (по целому спектру вопросов), вызвал определенные возражения в Вашингтоне, так что Израиль был вынужден воспользоваться обходными путями, дабы воплощать проект постепенно.
Притворное противодействие превратилось в фарс в феврале прошлого года, когда Обама наложил вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, предусматривающую реализацию официальной политики США (при этом резолюция также включала однозначное замечание о том, что поселения незаконны сами по себе, совершенно независимо от их расширения). С тех пор разговоры о прекращении роста поселений почти не велись, а сам рост продолжался, нося умышленно провокационных характер.
Таким образом, когда в январе 2011 года представители Израиля и Палестины готовились провести встречу в Иордании, Тель-Авив объявил о начале строительства в Писгат-Зееве и Хар-Хоме - территориях на Западном берегу реки Иордан, провозглашенных частью значительно расширенной области Иерусалима, присоединенной и застроенной в качестве столицы Израиля. Это полностью противоречило прямым предписаниям Совета Безопасности ООН. Другие предпринимаемые шаги призваны осуществить более грандиозный замысел по отделению независимо от того, какие территории Западного берега останутся под управлением палестинской администрации от политического, коммерческого и культурного центра палестинской жизни в прежнем Иерусалиме.
Ясно, что права палестинцев должны быть вытеснены из всех обсуждений и в политики Соединенных Штатов в целом. Палестинцы не обладают ни богатством, ни силой. Они не могут обеспечить реализацию политических интересов США, и фактически они имеют отрицательное значение как некий раздражитель, будоражащий «арабскую улицу».
Напротив, Израиль является ценным союзником. Это богатое общество с развитой, сильно милитаризованной наукоемкой промышленностью. На протяжении десятилетий Израиль был ценным военным и стратегическим союзником, в частности начиная с 1967 года, когда он оказал огромную услугу Соединенным Штатам и их союзникам саудитам, уничтожив «вирус» насеризма, тем самым установив «особые отношения» с Вашингтоном в том формате, которой сохраняется до сих пор. Кроме того, Израиль представляет собой развивающийся центр высокотехнологичных инвестиций, осуществляемых США. В действительности, наукоемкие и в особенности военные производства в этих двух странах тесно связаны.
Однако помимо самых очевидных политических мотивов, обусловленных статусом сверхдержавы, существуют культурные факторы, которые следует принять во внимание. Христианский сионизм в Британии и США, долгое время превосходивший еврейский сионизм, был значимым явлением среди правящей элиты и серьезно сказывался на экономической политике, следствием которой помимо прочего стала Декларация Бальфура. Когда во время первой мировой войны генерал Алленби взял Иерусалим, американская пресса нарекла его Ричардом Львиное Сердце, который, наконец, победоносно завершил крестовые походы, прогнав язычников со Святой земли.
Следующим шагом для «избранного народа» было возвращение на землю, обещанную им всевышним. Выражая общее мнение правящего класса, министр внутренних дел президента Рузвельта Гарольд Икес охарактеризовал еврейскую колонизацию Палестины как достижение «которому нет равных в истории человечества». Подобные настроения легко нашли себе место в провиденциалистских доктринах, являвшихся мощным элементом общественной культуры и культуры правящего класса с момента возникновения государства: вера в то, что у Бога есть для мира некий замысел и что Соединенные Штаты, ведомые всевышним, призваны для его осуществления, высказывалась очень многими ключевыми представителями государства.
Более того, в США Евангельское христианство это главная общественная сила. Проповедующие конец света евангелисты проводят впечатляющие по размаху пропагандистские кампании, вдохновленные основанием государства Израиль в 1948 году и еще более активизировавшиеся после отвоевания оставшейся части Палестины в 1967 году - для них все это знаки того, что конец света и второе пришествие приближаются.
Эти силы особенно окрепли со времен президентства Рейгана, поскольку республиканцы отказались быть политической партией в традиционном смысле этого слова, по существу влившись в стройные ряды тех, кто обслуживает ничтожный процент сверхбогатых и промышленные корпорации. Однако эта малочисленная клиентура, те, чьим интересам служит перестроенная партия, не в состоянии обеспечить достаточное количество голосов, и приходится искать их где-либо еще.
Единственный вариант это мобилизация течений, которые существовали всегда, пусть и не в качестве организованной политической силы: это в первую очередь нативисты, дрожащие от страха и ненависти, и религиозные элементы признанные экстремистскими везде, кроме США. Поскольку одним из итогов является почитание мнимых библейских пророчеств, то не только поддержка Израиля, его завоеваний и расширения, но и страстная любовь к нему (еще одна ключевая часть катехизиса) должна провозглашаться кандидатами от республиканской партии, а также демократами, которые опять-таки не слишком далеко отстали от своих коллег.
Кроме того, не стоит забывать, что «англосфера» — Британия и ее ответвления — состоит из обществ переселенцев-колонистов, выросших на пепелище угнетенного или практически уничтоженного коренного населения. Методы прошлого, надо думать, были в сущности верными, а в случае США даже предопределенными божественным проведением. В связи с этим, часто имеется интуитивная симпатия к детям Израиля, когда они следуют тем же путем. Однако главенствующее место отводится геостратегическим и экономическим интересам, а политика не рассматривается в качестве чего-то предопределенного..
Ядерная проблема и «угроза» Ирана
Наконец обратимся к третьей из тех основных проблем, которые были рассмотрены в авторитетных изданиях, цитировавшихся ранее — «угрозе Ирана». Элиты и политический класс, в отличие от населения, повсеместно рассматривают это как главную угрозу миропорядку. В Европе опросы показывают, что основной угрозой миру считается Израиль. В странах MENA Израиль делит этот статус c США. Так, в Египте накануне восстания на площади Тахрир 80% опрошенных полагали, что регион был бы в большей безопасности, если бы Иран обладал ядерным оружием. Те же опросы показывают, что лишь 10% рассматривают Иран в качестве угрозы, в отличие от властвующих диктаторов, которые преследуют собственные интересы.
В Соединенных Штатах, до масштабных пропагандистских компаний, развернутых в последние годы, большинство населения страны было солидарно с большей частью мира в том, что, подписав Договор о нераспространении ядерного оружия, Иран имеет право заниматься обогащением урана. Даже сегодня подавляющее большинство населения высказывается в пользу мирных путей разрешения Иранской проблемы. При этом существует сильная оппозиция втягиванию в военную конфронтацию в случае, если Иран и Израиль развяжут войну. В общей сложности лишь четверть населения Соединенных Штатов считает Иран значимой причиной для беспокойства. Однако зачастую имеет место разрыв или даже пропасть между политикой и общественным мнением.
Почему именно Иран рассматривается в качестве такой колоссальной угрозы? Этот вопрос редко выносится на обсуждение, однако не трудно найти серьезный ответ, пусть и, как водится, не среди возбужденных заявлений. Наиболее значимый ответ на этот вопрос дает Пентагон и разведывательные службы в их регулярных докладах конгрессу касаемо глобальной безопасности. Они сообщают о том, что Иран не представляет военной угрозы. Его военные расходы крайне незначительны даже по меркам региона и, без сомнения, несопоставимы с расходами Соединенных Штатов.
Иран имеет ограниченные возможности в применении силы. Его стратегические доктрины носят оборонительный характер и разработаны с целью удержания противника от вторжения достаточно долго для того, чтобы дипломатия возымела успех. Если бы Иран расширял возможности для создания ядерного оружия, как об этом сообщается, то это была бы часть оборонительной стратегии. Ни один серьезный аналитик не станет полагать, что стоящие у руля клерикалы жаждут видеть свою страну и свое имущество стертыми с лица земли, что является прямым следствием самой возможности начала ядерной войны. И едва ли нужно объяснять причины того, почему любое руководство Ирана при данных обстоятельствах будет заинтересовано в реализации политики сдерживания.
Этот режим, несомненно, представляет серьезную угрозу для значительной части собственного населения, и, к сожалению, он едва ли уникален в этом отношении. Однако главная угроза для США и Израиля состоит в том, что Иран мог бы сдержать их свободу осуществлять насилие. Еще одной угрозой является то, что иранцы явно стремятся расширять свое влияние на соседний Ирак и Афганистан, а также за их пределами. Эти «незаконные» действия называют «дестабилизирующими» (или того хуже). Напротив, установление с помощью силы американского влияния на половине земного шара способствует «стабильности» и порядку согласно традиционной доктрине о том, кто владеет миром.
Вполне разумно препятствовать вступлению Ирана в клуб ядерных держав, включающий такие страны, как Израиль, Индия и Пакистан, которые отказались подписать Договор о нераспространении ядерного оружия, и которым США помогали и помогают совершенствовать их ядерный арсенал. Эта цель вполне достижима дипломатическими средствами. Одна из возможностей, пользующаяся подавляющей поддержкой международного сообщества, состоит в том, чтобы предпринять значимые шаги к установлению зоны, свободной от ядерного оружия, на всей территории Ближнего Востока, включая Иран и Израиль (что также относится к силам США развернутым в регионе), а еще лучше и на территории Южной Азии.
Подобные усилия имеют столь мощную поддержку, что администрация Обамы была вынуждена формально уступить, но с оговорками. Самое главное, израильская ядерная программа не должна подлежать контролю со стороны Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), а также любое государство (читай США) свободно от необходимости оглашать информацию об «израильских ядерных объектах и действиях, включая информацию относительно предыдущих ядерных трансфертов Израилю». Обама также поддерживает позицию Израиля в том, что любое подобное предложение должно обуславливаться всесторонним мирным урегулированием, которое США и Израиль могут продолжать откладывать до бесконечности.
Разумеется, данный обзор никоим образом не претендует на то, чтобы быть исчерпывающим. В нем не затронуты такие важные вопросы, как изменение американской военной политики в отношении Азиатско-Тихоокеанского региона, а также текущее расширение огромной сети военных баз на южнокорейском острове Чеджу и северо-западе Австралии. Все это элементы политики сдерживания Китая. С этим тесно связан вопрос о размещении военных баз США на территории Окинавы, которое население решительно отвергает уже в течение многих лет, и непрекращающийся кризис в отношениях между США, Токио и администрацией Окинавы.
Показывая то, как незначительно изменились базовые расчеты, американские специалисты по анализу стратегических проблем описывают результат реализации военных программ Китая как «классическую «дилемму безопасности», при которой военные программы и национальные стратегии рассматриваются их создателями как оборонительные, но другой стороной воспринимаются как угроза». Об этом пишет Пол Гудвин из Научно-исследовательского института внешней политики.
Дилемма безопасности развертывается вокруг контроля над морями вблизи берегов Китая. США рассматривает собственные меры по контролю над этими водами в качестве «оборонительных», в то время как Китай считает их угрожающими; соответственно, Китай расценивает свои действия в прилегающих областях как «оборонительные», тогда как США видят в них угрозу. Между тем, никакие дебаты подобного рода относительно прибрежных вод США невозможно даже представить.
Эта «классическая дилемма безопасности» опять-таки имеет смысл при условии, что Соединенные Штаты имеют право управлять большей частью мира и что безопасность Америки требует чего-то близкого к абсолютному глобальному контролю.
Несмотря на то, что принципы имперского доминирования остались практически неизменными, способность реализовать их заметно снизилась, поскольку власть в мире, который становится все разнообразнее, подверглась еще большему распылению. Это имеет множество последствий. Однако крайне важно не забывать о том, что, к сожалению, никто не пытается согнать с небосвода два темных облака нависших над всеми размышлениями о глобальном порядке: речь о ядерной войне и экологической катастрофе, которые без преувеличения угрожают скромному существованию человеческого рода.
Все как раз наоборот — обе угрозы страшны и продолжают нарастать.
