Если агрессия станет неизбежной, нам надо вспомнить об опыте 1939 и 1941 годов
Если развитие ситуации на Ближнем Востоке дойдет до новой американской агрессии, на этот раз – против Ирана, ситуация на самом деле окажется крайне плохой именно для США. Они растянут фронт своего присутствия, получат новую неуправляемую ситуацию, активизацию исламского фундаментализма, усиление позиций Саудовской Аравии. И на новом этапе им уже придется выбирать, на чью сторону становиться в конфликте между своими сегодняшними союзниками, подталкивающими их к этой агрессии, – Израилем и той же Саудовской Аравией.
Израиль избавится от угрозы, которую он видит в иранском теократическом режиме, но непосредственный выигрыш получат саудиты и поддерживаемые ими суннитские фундаменталисты, мечтающие об уничтожении Израиля не меньше, чем фундаменталисты шиитские.
А поскольку в своей глобальной игре США видят вариант нового большого союза с исламизмом как политическим течением фундаменталистской окраски, то вариант расплаты с ними ценой поддержки Израиля на самом деле является не самым невозможным. Только в этом случае они будут расплачиваться не только Израилем, но и интересами России. И может вообще возникнуть ситуация, когда агрессивному союзу США и фундаменталистского исламизма должен будет противостоять союз России и Израиля.
Но во всех случаях, даже с учетом тех проблем, которые это создаст для США и которые они могут не осознавать до конца, агрессия последних против Ирана создаст огромные проблемы для России – как в отношении стратегического утверждения американцев и их армии вблизи от южных рубежей СНГ, так и в отношении активизации и укрепления исламизма саудитов, расширения возможностей США в поддержке марионеточного режима в Грузии, угрозы союзной России Армении. А также в плане просто наступающей на южные рубежи России нестабильности, распространения военной и террористической угроз, потенциальной опасности последствий использования в этом конфликте ядерного оружия, почти неизбежных потоков беженцев из Ирана в Азербайджан, а через него – в Россию. Не говоря уже о столь же неизбежной миграции в республики Средней Азии и усилении движения талибов.
Во многом ситуация будет напоминать положение дел в 1939 году в связи с угрозой начала общеевропейской войны и занятием Германией территории Польши. И в чем-то будет значительно хуже.
России нужно остановить эту войну. Но возможностей ее остановить у нее не больше, а значительно меньше, чем было у СССР, чтобы остановить агрессию Германии. Армия России сегодня слабее и хуже подготовлена, чем армия СССР в 1939 году, а ее «последний довод» – способность при необходимости уничтожить не только США, но и всю планету, – уж слишком крайняя мера, на которую Россия в складывающейся ситуации, разумеется, не пойдет. Шанс есть лишь на то, что за прошедшие десятилетия мировая элита и человечество в целом чему-то научились. Хотя если в конце 1930-х гг. Лига Наций просто оказалась бессильна противостоять агрессии, то сегодня ООН превратилась в инструмент поддержки и оправдания любых актов агрессии со стороны США. Это все равно как если бы Германия входила в Польшу, Голландию, Бельгию, Францию, Норвегию, Югославию и прочие страны по мандату, выданному ей Лигой Наций.
Если войну все же не удастся предотвратить, то Россия должна искать способы минимизации ее негативных последствий для себя. Она должна пытаться не допустить непосредственного приближения американских войск к границам СНГ. Она не может позволить миллионам беженцев хлынуть на пространство своих непосредственных интересов. Она заинтересована получить выдвинутые от своих границ плацдармы будущего оперативного и политического действия. Она должна защитить неприкосновенность Армении, которая может оказаться, как между молотом и наковальней, между американскими войсками, иранскими беженцами и подразделениями Саакашвили. Ей нужно защитить от беженцев и Азербайджан, и свои границы. Она заинтересована максимально обеспечить возможности своего будущего взаимодействия с Израилем против саудитов и исламских фундаменталистов. Она должна максимально сковать оперативные возможности американских войск на Ближнем и Среднем Востоке.
Отчасти схожая ситуация возникла и в начале Великой Отечественной войны, когда существовала опасность присоединения Ирана к Германии и установления последней контроля над его нефтяными промыслами. И в случае с Польшей в 1939 году, и в случае с Ираном в 1941 году СССР действовал упреждающе: он превентивно брал под свой контроль широкую территорию страны, которая потенциально оказывалась зоной германского влияния. Операция прикрытия от гитлеровского нашествия территорий Западной Украины и Западной Белоруссии широко известна и в напоминании не нуждается. Меньше вспоминают о советской операции «Согласие», когда в конце августа – начале сентября 1941 года пять советских армий – 44-я, 45-я, 46-я, 47-я и 53-я – вошли с территории Закавказья и Средней Азии на территорию Ирана, свергли шаха Реза Пехлеви и вместе с британскими союзниками, выставившими три дивизии, две бригады и уланский полк, установили контроль над страной.
Немцы тогда рвались к Москве и Ленинграду, но Ставка нашла силы для решения стратегических задач. Освобождение Ирана обеспечило тогда возможность южного коридора поставок по ленд-лизу, лишило Гитлера надежд на иранскую нефть и сковало силы Турции, удерживая ее от вступления в войну на стороне Германии.
Координировал действия будущий маршал СССР Ф.И. Толбухин. Бросок на юг был осуществлен молниеносно. Красная армия потеряла всего 50 человек убитыми, 1000 ранеными и 3 боевых самолета. Советские войска заняли Северный Иран, британские – Южный. На освобожденной территории тогда возникли две независимые республики: Мехабадская и Южный Азербайджан (строго говоря, непосредственно закавказские области Ирана – не столько собственно иранские, сколько курдские и азербайджанские).
Если предположить, что американо-суннитская агрессия против Ирана станет неизбежной, России нужно помнить об этом опыте 1939 и 1941 гг. Объективно говоря, она должна будет и взять под полный контроль рубежи республик бывшего СССР в Закавказье, и создать широкий пояс безопасности южнее них. Очевидно, здесь должна идти речь об активной оборонительной операции ОДКБ, в ходе которой Россия, Азербайджан и Армения обеспечили бы свою безопасность и стабильность своих границ.
Широко выдвинувшись на юг, силы постсоветских республик не только создали бы зону стабильности в этом регионе и не позволили геополитическим пертурбациям перекинуться на их территорию, но и решили бы ряд назревших внешнеполитических задач.
В ходе операции в качестве текущей и промежуточной задачи появилась бы возможность обеспечить освобождение от марионеточной проамериканской диктатуры Грузии и ее движение по демократическому пути развития, а также создание в Западном Иране независимого курдского государства и возвращение Азербайджану с давних пор удерживаемых Ираном его южных областей. Одновременно можно было бы вплотную подойти и к вопросу восстановления территориальной целостности Армении и возвращения ей Карской области и Арарата, а в перспективе – и к вопросу возвращения Грузии удерживаемых Турцией территорий по юго-восточному побережью Черного моря. При этом следовало бы ориентироваться и на то, чтобы оставить под контролем России и ее союзников все южное побережье Каспия.
Понятно, что речь в данном случае идет не о каком-либо разделе Ирана, а о мерах безопасности и удержании стабильности в регионе в случае, если американскую агрессию против него не удастся предотвратить. Данные действия для России будут носить вынужденный и ответный характер – в той степени, в которой они повторили бы освободительный поход (действия по защите Западной Украины и Западной Белоруссии) в 1939 году и операцию «Согласие» 1941 года. Можно было бы говорить о своего рода операции «Вынужденное согласие», которая могла бы защитить от американо-суннитской агрессии пусть и не весь Иран, но хотя бы его северные народы и территории.
