Любая идеология в ходе своего развития испытывает определенного рода трансформацию. Нередко трансформация идеологии весьма напоминает достаточно известную игру в «испорченный телефон»: одни и те же понятия, пройдя через сознание некоторого числа людей, считающих себя сторонниками идеологии, странным образом существенно отличаются от своего первоначального варианта или же вообще в корне им противоречат. Нередко появляются совершенно новые символы и принципы идеологии, ничего общего не имеющие с базовой идеологической системой. И уж совсем странно выглядит идеология, которая старается подмять под себя и другие системы общественных взглядов и ценностей.

Подобными грехами нередко страдает и религия. Появляясь как вариант некого спасательный круга для заблудших душ, религия нередко излишне сближается со светскостью и государственностью. Религиозные деятели часто пытаются трактовать деятельность тех или иных государственных институтов с помощью религиозных канонов или сами религиозные каноны подводить под так называемые светские интересы. В такой ситуации религия причудливым образом переплетается с политической идеологией и превращается в особый инструмент формирования общественного мнения, инструмент суда над идеями, взглядами и поступками человека.

История человеческой цивилизации помнит этапы, когда христианская религия силами высоко стоящих священнослужителей настолько сблизилась с политикой, что от имени Христа и Святого Писания свершались суды над теми, кого узкий круг людей считал отступниками. Естественно, скажем так, идеологическая обработка народонаселения средневековой Европы, делала свое дело, формируя такое общественное мнение, какое было выгодно крупным священникам и политическим деятелям. По сути, сами христианские заповеди могли трактоваться каким угодно образом, лишь бы они могли оправдать те или иные поступки власть имущих. Примеров тому больше чем достаточно. Достаточно вспомнить Святую Инквизицию, когда силами религиозных первосвященников была создана целая система, которую можно было назвать своеобразным средневековым религиозным Гестапо, представители которого вели самую настоящую охоту на так называемых отступников от веры. Под определение еретика мог попасть любой человек, взгляды которого хоть сколько-нибудь отличались от догматов, навязываемым Святым Престолом. Один из самых известных примеров «работы» инквизиторов – сожжение на костре Джордано Бруно, который высказывал идеи о мироустройстве, ставящие под сомнение величие любого из существующих представителей власти и церкви. По естественным причинам, такой человек был не нужен средневековой христианской церкви, потому что его идеями могли «заразиться» и другие европейцы. Но, как мы знаем, сведение счетов с Джордано Бруно не помогло радикально настроенным религиозным деятелям остановить распространение научных взглядов на мир, в котором мы живем.

Очевидно, что деятельность органа Святой Инквизиции не имела ничего общего с христианской верой, которая учила и учит человека любви к ближнему и глубокой нравственности. Но это вовсе не помешало превратить основы веры в опору для власть имущих с целью управления обществом в том ключе, который был выгоден церковным и политическим властям.

Помимо той самой Святой Инквизиции можно привести и еще один яркий пример, когда интеграция религии и политики привела к самым негативным последствиям. Это знаменитые крестовые походы. Первый поход конца 11 века был организован при активном содействии Папы Урбана II и Византийского императора Алексея I. Формальным поводом похода было освобождение Святой земли от исламского господства по знаменем христианской борьбы за религиозные каноны. Но, по большому счету, любой из крестовых походов – это обычная война за власть, новые земли и доходы, которая нуждалась в идеологическом прикрытии. Церковь быстро поняла, что под лозунгом помощи братьям-христианам Востока, можно получить неплохие дивиденды. Во-первых, на определенное время основные военные силы покинули целый ряд европейских государств, оставив для церкви, по сути, неограниченную власть. Во-вторых, церковь сама стала выглядеть как серьезная военизированная сила, способная «наводить порядок» в любом интересующем ее месте.

Сегодня мы вынуждены жить в эпоху, когда аналогичные идеологические метаморфозы происходят уже с исламским миром. При этом сразу же нужно оговориться, что исламская вера и исламистские принципы так же далеки друг от друга как истинное христианство и Святая Инквизиция. Сегодня появляются новые центры, из которых все чаще доносятся слова о том, что пора начать свой «поход», освободить Землю от неверных, заставить весь мир жить по законам радикального исламизма. Работает здесь и собственная «исламская инквизиция». В той же Саудовской Аравии могут запросто лишить жизни человека за то, что он слушает неисламскую музыку или придерживается взглядов, отличных от взглядов исламистского большинства, а точнее, исламистских властей. Призывы сносить христианские церкви на Аравийском полуострове, исходящие из уст местных муфтиев – ни что иное, как форма своеобразного Средневековья для ислама. Те же костры, только уже из неисламских книг, то же преследование людей со светской нравственностью и моралью. Но это отнюдь нельзя относить ко всему исламскому миру. Как в свое время в Европе появился Мартин Лютер, который в своих трудах указал всем европейским народам, что религия не должна быть инструментом проведения определенных политических и экономических взглядов, так и сегодня в исламском мире может выйти на свет человек, который сумеет показать, что ислам как вера, и ислам как опора исламизма – абсолютно несовместимые вещи.
Только вся сложность заключается в том, что и реформаторские труды Мартина Лютера подвергли своеобразной политической реформации. Это говорит о том, что использование религии в прикладных целях во все времена было гораздо более выгодной затеей, чем использование религии в том виде, в котором она подводит человека к осознанию собственной ценности в этом мире, ценности самого мира и ценности каждого человека, живущего в нем.

Современный исламизм направлен на то, чтобы формировать такие общественные идеи, которые будут являться надежной поддержкой любых планов людей, стоящих у власти как светской, так и религиозной. Именно поэтому каждая фраза, призывающая современных мусульман бороться за свою идентичность, видеть в каждом представителе другой веры врага, является не более чем подтверждением слов о том, что история имеет свойство повторяться, и о том, что религия, смешиваясь с политикой, может заводить в тупик целые цивилизации. Современный исламский радикализм и средневековое инквизиционное христианство – звенья одной цепи.

Войны от имени Христа, но на самом деле ничего общего с христианским учением не имеющие, мир уже на себе ощутил. Сегодня наступило время переживать войны от имени Аллаха, ничего общего не имеющие с принципами мусульманской веры. Но, как известно, «все проходит, пройдет и это…» А ведь так хочется верить, что действительно пройдет… Только весь вопрос в том, как скоро, и сколько еще людей станут жертвами религиозно-политических вакханалий, скрывающихся под маской борьбы за «чистоту» веры.