Один американский историк говорил: "Я написал слишком много исторических исследований, чтобы верить им. Так что, если кто-то со мной не согласен, я всегда готов с ним согласиться". Джордж Оруэлл по этому поводу заметил: "В общем, я увидел, как историю пишут, исходя не из того, что происходило, а из того, что должно было происходить:". Говорят, Илья Эренбург на встрече с Л. Фейхтвангером воскликнул по поводу происходящего в ту пору: "Что на это скажет история?". Фейхтвангер ответил: "Эта сука, как всегда, соврет". Но ведь врет не сама уже состоявшаяся история (ее не переделаешь), а те, кто пытается ее переиначить. И экскурсы в историю чаще всего предпринимаются не ради ее более углубленного познания, а прежде всего для того, чтобы ссылками на сомнительные примеры из прошлого хоть как-то оправдать некоторые нынешние неприглядные дела и акции или навести дымовую завесу на них. Настала пора, когда все это без ответа уже не может оставаться.

Особенно усердствуют в области переиначивания истории некоторые государственные, общественные круги, историки и журналисты ряда восточноевропейских и прибалтийских стран, идущих в авангарде насильственного внедрения американской "демократии" во всем мире.

Начинаются обычно подобные акции с переписывания и извращения истории наших народов. При этом, как заметил один журналист, возвеличивание до абсурда своей роли в истории - очень характерное явление для народов, переживающих национальную катастрофу или (добавим от себя) серьезное жизненное неблагополучие.

ПОЛЬША И ПРИБАЛТИКА В ИСТОРИИ РОССИИ

История наших народов имеет более чем тысячелетнее прошлое. За это время всякое бывало: торговля и сотрудничество, союзы и совместные выступления против общих врагов и угроз (наиболее характерный пример Грюнвальд 1410 г., где, по существу, все славянские народы вместе выступили против западных крестоносцев), были раздоры и войны между собой. Но все это не было чем-то исключительным в мировой или европейской истории. Во взаимоотношениях британцев, испанцев, французов, немцев и австрийцев, шведов и датчан, других народов всего этого было не меньше.

К чести европейских народов, в современную эпоху острота противоречий между ними все больше притухает. Но в Польше, прибалтийских странах все еще находятся люди, стремящиеся любой ценой бередить старые раны и искусственно нагнетать разногласия с Россией. Причем искры для противоречий пытаются высекать прежде всего из старых, обветшалых камней прошлого. Как нельзя научиться ездить на велосипеде, если глядеть не вперед, а под колесо, так и в обществе невозможно жить, все время оглядываясь назад. Надо все же больше заглядывать и вперед. Ибо в будущем, несмотря на все противоречия (которые никогда полностью не исчезнут), мы обречены на то, чтобы налаживать совместную жизнь. И об этой общей истории наших народов нельзя судить лишь по отдельным, искусственно выхваченным периодам и событиям, а надо рассматривать ее в цельном виде во всей противоречивой сложности русско-польских, русско-литовских, русско-немецких или русско-турецких отношений.

Если в самом сжатом виде осветить их суть, то она состоит в том, что территории Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии всегда входили в состав Киевской Руси, тесные контакты существовали и с прибалтийскими странами. Город Тарту (Юрьев) был основан Ярославом Мудрым. В ХII-ХIII вв. на прибалтийских территориях располагались Полоцкое, Турово-Пинское, Владимир-Волынское и Галицкое русские княжества. Прибалтийские племена, не имевшие своей государственности, подвергались экспансии немецких завоевателей, в отражении которой совместно с прибалтийскими народами принимали участие и русские княжества.

Монгольское нашествие 1237-1240 гг. привело к ослаблению и разобщению русских княжеств. В это же время произошло объединение литовских племен и возникновение Великого княжества Литовского, которое захватило Полоцк, Витебск и другие русские города и земли (90% его территории составляли русские земли). Юго-западные земли (например, Галицко-Волынское княжество) были захвачены Польшей. На всех этих землях стало широко распространяться католичество. В этот же период (с начала XIII в.) немецкие рыцари захватили Эстляндию, Лифляндию и Курляндию. С образованием Русского государства при Иване III часть этих земель была возвращена. В 1569 г. по Люблинской унии Литва утратила собственную государственность, объединившись с Польшей на правах внутренней автономии. Украинские и белорусские земли продолжали оставаться в составе Польши.

При Петре I в ходе Северной войны со Швецией русские войска вновь вступили в Прибалтику. Польша, ослабленная постоянными раздорами магнатских партий и сопротивлением захваченных ею народов, в конце XVIII в. стала жертвой раздела ее территории Пруссией, Россией и Австрией. Справедливости ради надо сказать, что инициаторами захвата польских земель выступали Австрия и Пруссия. Россия, усилившая в XVIII в. свое влияние в Польше, как могла, сопротивлялась этому как при Екатерине II, так и при Александре I. Но интересы возвращения в Россию братских народов Белоруссии и Украины вынудили пойти на раздел Польши. При отказе от этого шага эти народы оказались бы в составе Пруссии и Австрии.

Судьбы России, Польши, прибалтийских стран были тесно переплетены между собой, постоянно колеблясь между враждой и единством. Для правления в Новгороде, Пскове приглашались варяжские князья. Заключались монархические браки между князьями и княгинями разных стран. В Литве большинство правящего сословия было русского происхождения. И не всегда дело сводилось лишь к захватам и насильственным действиям. В 1572 г. на выборах короля Речи Посполитой некоторыми польскими магнатами была выдвинута кандидатура русского царя Ивана IV и его сына Федора. А в 1610 г. русские бояре (пусть не совсем "добровольно") избрали царем польского королевича Владислава.

Хватало и внутренних объективных разногласий, но нередко они подогревались извне, особенно при вмешательстве римской католической церкви. А.С. Пушкин в своем знаменитом стихотворении "Клеветникам России" называл все это "домашним, старым спором славян между собой". И "не раз клонилась под грозою то их, то наша сторона".

После разгрома Наполеоном Пруссии в 1807 г. вновь встал вопрос о судьбе Польши. Немец Клаузевиц, как и многие другие прусские офицеры, перешел на сторону русской армии и сражался против наполеоновской агрессии. В 1806 г. и Т. Костюшко отказался следовать за Бонапартом, но польские магнаты в большинстве своем присоединились к походу Наполеона против России, хотя последний довольно терпимо относился к тем, кто не хотел идти вместе с ним. Известен случай, когда один польский полковник отказался идти с Бонапартом, его пытались арестовать. Наполеон приказал отпустить его со словами (как сказано в известной симоновской поэме): "Стыдно, господа! На собственную славу не поднимают рук. Полковник, пролив кровь на войне, завоевал себе право верить или не верить мне". Полякам не откажешь в мужестве и внешнем благородстве. Но такими дальновидными, как Костюшко или упомянутый выше полковник, были далеко не все:

Несмотря на участие в агрессии Наполеона против России, Царство Польское в составе России получило конституцию, двухпалатный сейм, самостоятельную польскую армию и другие атрибуты государственной самостоятельности. Польскому населению были предоставлены права и свободы, которыми не располагали подданные России, Пруссии и Австрии. Десятки тысяч польских дворянских родов (1/3 часть всех потомственных дворян Российской империи) служили в государственном аппарате и в составе офицерского корпуса российской армии.

В 1844 г. Россия, по существу, спасла Польшу от неизбежного онемечения. Но, как писал Вл. Соловьев, ":если, тем не менее, польские патриоты скорее согласятся потонуть в Немецком море, нежели искренне примириться с Россией, то, значит, есть тут более глубокая, духовная причина вражды: По духовному своему существу польская нация и с нею все католические славяне примыкают к западному миру. Дух сильнее крови, несмотря на кровную антипатию к немцам и кровную близость к русским, представители полонизма скорее согласятся на онемечение, чем на слияние с Россией. Западный европеец, даже протестант, ближе по духу поляку-католику, нежели православный русский".

По итогам русско-шведской войны 1808-1809 гг. к России была присоединена Финляндия на правах автономного Великого Княжества Финляндского, которая до этого также не имела своей государственности.

:Вообще разговоры некоторых современных политологов насчет того, что Российская империя была унитарным государством, состоявшим из губерний с одинаковым статусом, основаны на обычном, свойственном этой категории людей незнании подлинной истории или ее преднамеренном искажении. В действительности и Царство Польское, и Великое княжество Финляндское, и Бухарское ханство, и некоторые другие регионы, в том числе на Кавказе, имели свой особый статус. И положение населения, например в Прибалтике и Польше, было более привилегированным, чем в других российских губерниях. По манифесту царя еще в начале ХХ в. в г. Казани могло проживать не более 5% татар, тогда как для Риги, Варшавы и других городов Польши и Прибалтики таких ограничений не было. Известный эстонский ученый Я. Хурт в 1874 г. признавал, что "эстонцу грех жаловаться на то, что государство отрицательно относится к его желаниям или же преграждает путь его национальным устремлениям". 12 марта 1917 г. члены Госдумы Я. Залит и Я. Голдман выступили за автономию Латвии: "Этого требования и придерживались при старом строе, и оно остается нашей дальнейшей задачей. Пусть здравствует свободная Латвия в Великой России".

Итак, Финляндия, все прибалтийские республики и Польша до 1917 г. составляли неотъемлемую часть Российского государства и свою самостоятельность приобрели в результате Октябрьской революции в России. В своем обращении к польскому народу в марте 1917 г. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов сформировал принципы самоопределения наций: "Демократия России стоит на почве национально политического самоопределения народов и провозглашает, что Польша имеет право быть совершенно независимой в государственно-международном отношении". В декрете Совета народных комиссаров РСФСР, подписанном В.И. Лениным 23 августа 1918 г., было сказано: "Все договоры и акты, заключенные Правительством бывшей Российской империи с Правительствами Королевства Прусского и Австро-Венгерской империи, касающиеся разделов Польши, ввиду их противоречия принципу самоопределения наций и революционному правосознанию русского народа, признавшего за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и единство, отменяются настоящим бесповоротно".

В Финляндии и прибалтийских странах было много сторонников того, чтобы остаться в составе России в качестве национальных автономий. На стороне Красной Армии воевали Белорусско-Литовская армия под командованием А.Е. Снесарева, армия Советской Латвии под командованием П.А. Славена, большое количество поляков, чехов, венгров, литовцев, латышей, эстонцев и других народов.

Авторитарные режимы этим странам были навязаны с помощью германских штыков по заданию стран Антанты, заключивших Версальский договор. В Литве и Латвии создавались фашистские организации. В мае 1934 г. правительство К. Ульманиса установило, по существу, фашистскую диктатуру. В Литве националисты во главе с А. Сметоной распустили сейм, который с 1927 по 1936 г. вообще не созывался. Вот такая там была демократия.

Из всех стран, получивших свободу после 1917 г., наиболее подобострастно по отношению к новым хозяевам - странам Антанты и агрессивно по отношению к России вела себя Польша. Даже во время восстаний 1830 и 1863 гг. польская шляхта ставила вопрос о присоединении к Польше Украины и Белоруссии. А в 1920 г., пользуясь ослаблением России в результате Первой мировой и Гражданской войн, польские паны, сопровождаемые французскими инструкторами, предприняли агрессию против молодой Советской Республики и захватили Западную Белоруссию и Западную Украину, включая огромные территории восточнее линии Керзона, которая первоначально была признана странами Антанты и Польшей. Именно эти вероломно захваченные земли освободила Красная Армия в 1939 г.

Нападение Польши не позволило Советской Республике закрепить свои позиции в Прибалтике. В течение 1920 г. ей пришлось признать новые прибалтийские государства и заключить с ними мирные договоры. В ходе советско-польской войны свыше 100 тыс. советских военнослужащих оказались в польском плену. Даже по данным международных комиссий с ними обращались настолько жестоко, что 40-60 тыс. человек погибли в плену. Но обо всем этом в Польше не принято вспоминать. Нам все напоминают о Катыни, хотя даже военная прокуратура РФ не подтверждает достоверности представленных по этому поводу документов.

На мой взгляд, это самый большой грех в истории Польши. Агрессия против Советской России в наиболее трудное для нее время, когда она, совершив революцию, дала свободу Польше и другим народам, была предательством не только элементарной международной солидарности, но и революционных традиций. Авантюрный поход на Варшаву, предпринятый Троцким, Тухачевским в 1920 г. тоже не красил молодую Советскую Республику, но все же это произошло уже в ходе навязанной ей войны.

Прибалтийские страны служили не только санитарным кордоном, усилиями Антанты при содействии Германии они превращались в плацдарм для агрессии против Советской России.

Что касается вхождения прибалтийских стран в состав СССР в 1940 г., то этот процесс происходил в достаточно легитимной форме. Большая часть населения благожелательно встречала советские войска. Решения о вхождении в состав СССР принимались полномочными государственными органами. Проведены всенародные выборы. Их правомерность ставят иногда под сомнение, ссылаясь на отсутствие альтернативных кандидатур. Иногда в шутку говорят, что демократия впервые появилась тогда, когда Бог подвел Адама к Еве и сказал: "Выбирай, кого хочешь". С тех пор она мало изменилась. Достаточно вспомнить, какая "демократия" существовала в 30-е годы в тех же прибалтийских странах или как прошли выборы в России в 1996 г. А продвигающие по миру свою демократию США, скажем, поддерживали даже Пиночета, уничтожившего тысячи безвинных людей. Хорошо известно, как насаждается "демократия" в Афганистане, Ираке или Косово. Так что все вопли о "демократии" - это от лукавого.

Словом, некоторое несовершенство выборов 1940 г. в Прибалтике выглядит невинной проказой на фоне того, как в наше время в качестве правителей туда привозят иностранных граждан из США и Канады. Да, со стороны советских властей были предприняты и совершенно неправомерные репрессивные меры, высылка в Сибирь около 80 тыс. бывших чиновников, офицеров и других лиц. Все это, безусловно, должно быть осуждено, как всякий произвол по отношению и к другим гражданам нашей страны. Но ведь были факты и "тайных" переговоров властей прибалтийских стран с гитлеровскими заправилами, которые нарушали заключенные на этот счет соглашения с советской стороной, были акты саботажа и даже диверсионных действий против советских войск. Со всем этим тоже приходилось считаться.

Таким образом, если взглянуть на историю российско-польских, российско-прибалтийских отношений в целом, приходится признать, что польский и прибалтийские народы много пострадали от притеснений царского самодержавия и произвола властей в последующие времена, но, видимо, не больше, чем другие народы всей остальной России. Кстати, справедливую борьбу свободолюбивого польского народа за свою свободу и национальное самоопределение всегда поддерживала наиболее прогрессивная часть российской общественности. Вместе с тем во всей этой истории борьбы за создание польской государственности четко прослеживаются две характерные особенности.

Во-первых, превалирующий во всем великопольский шовинизм, когда непременным условием создания польского королевства или республики всегда ставилось создание их не только на национальных польских территориях, а обязательное включение украинского, белорусского народов и даже части исконно русских и литовских земель. Это давало о себе знать и во времена Речи Посполитой, и революций 1830 или 1863 гг., и после революций в России в 1917 г. Такая оторванная от реальности авантюристическая политика только затрудняла достижение цели, вызывая сопротивление со стороны как соседних государств, так и народных масс, прежде всего украинцев и белорусов, которым, конечно, трудно было объяснить, почему они должны быть непременно в составе польского царства, где господствующей была чуждая этим народам католическая религия, которая до сих пор отказывает в истинности другим, даже христианским, церквам. Не говоря уже о том, что и украинцев никогда не покидала мечта о создании своего самостоятельного государства.

Т. Костюшко и другие польские революционеры воевали за независимость Северной Америки, их последователи сражались на баррикадах Парижской коммуны, немало было отважных поляков в русском революционном движении, а вот "даровать" волю украинцам и белорусам они никак не хотели.

Во-вторых, польские предводители и даже революционные деятели боролись за национальное возрождение Польши, опираясь главным образом на шляхту, верхушку общества, и не очень считались с крестьянством, а позже с рабочим классом. Даже такой наиболее выдающийся и прогрессивный лидер, как Т. Костюшко, так и не решился объявить земельную реформу и освободить крестьян. Отсюда и особое отношение во все времена к демократии - в ее подлинном понимании как народовластие. И Костюшко, и Пилсудский (при всей значительной разнице между ними в пользу первого) объявили себя "начальниками государства". А военный переворот Пилсудского в 1926 г. с установлением ничем не прикрытой диктатуры только в насмешку можно назвать демократией.

Это же обстоятельство вынуждало польских предводителей все больше поглядывать на внешних покровителей. Ведь Россия стояла за (и в последующем до 1830 г. создала) более полноценное польское государство, чем Наполеон (Варшавское княжество), но польские магнаты пошли с Наполеоном против России. Тот же Пилсудский был готов с кем угодно иметь дело: в 1904-1905 гг. - с японской разведкой; отказывался сотрудничать с русскими социал-демократами, хотя только путем совместной революционной борьбы можно было добиться освобождения; в Первую мировую войну воевал на стороне австро-венгерской армии, потом попал к немцам, которые привезли его из Магдебурга и сделали "начальником польского государства"; в борьбе против Советской Республики опирался на французов; одним из первых (в 1934 г.) заключил договор с Гитлером, отказываясь сотрудничать с теми, кто был готов противодействовать гитлеровской агрессии.

Характерно, что премьер-министр Польши Грабский на заседании руководителей стран Антанты в июне 1920 г. вынужден был признать: "Ни Киев, ни границы 1772 г. не являются национальными целями. Это были мечтания власть имущих, но не желание большинства населения". Это заявление, видимо, правильно выражало настроение народа, который после ужасов Первой мировой войны втянули еще в Гражданскую войну в России. Тем более что формально в 1920 г. в составе польского правительства были даже рабочие и крестьяне - Витос и Дашинский. Если это так, то выходит, что только ради мечтаний "власть имущих" была развязана война против Советской России, в которой с обеих сторон погибли сотни тысяч человек. И ведь до сих пор есть такие "историки", которые эту вопиющую историческую несправедливость и явную агрессию все еще пытаются как-то оправдать.

Надо учитывать и то обстоятельство, что, если бы накануне войны прибалтийские страны не вошли в состав Советского Союза, Гитлер неизбежно заставил бы их воевать на своей стороне; и они после войны имели бы статус побежденных стран со всеми вытекающими отсюда последствиями. По крайней мере, Литва, например, никак не могла бы владеть Вильнюсом или Клайпедой, были бы эти страны ущемлены и по многим другим вопросам. Войдя же в состав СССР, они оказались в стане победителей, и после войны советское правительство оказало прибалтийским республикам большую помощь в восстановлении народного хозяйства, в развитии промышленности и культуры.