Александр МУЧНИК,
президент Института демократии и прав человека,
заслуженный юрист Украины
Что считать национальной идеей? Очевидно, программу действий, которая способна сплотить население страны ради его самосохранения, достойной жизни и свободного развития. При этом развитие народа является одновременно и основным условием его самосохранения.
Под это определение, несомненно, не подпадает мотивация, которая сбивает отдельных индивидов в стаю для агрессивного натиска на другие народы, языковые группы и религиозные общины, отдельные социальные слои или целые классы. Соответственно, все виды ксенофобии — расизм, фашизм, нацизм и большевизм, — столь знакомые по недалекому прошлому, должны быть по определению отметены, когда речь заходит о национальной идее.
Неслучайно классик казахской литературы, постоянный представитель Казахстана в ЮНЕСКО Олжас Сулейменов, отвечая на вопрос украинского журналиста о значении национальной идеи, мудро заметил: «Проблема в том, что все эти поиски национальной идеи очень часто заканчивались обыкновенным национализмом... Противовесом национальной идее в таких многонациональных государствах, как Россия и Казахстан, должен стать интернационализм. Потому что иначе можно заблудиться и зайти слишком далеко, в тупик... И мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем на последнем месте стояла бы моя национальная или этническая принадлежность, а на первом месте — знание».
В нынешних реалиях использование национальной идеи обретает смысл лишь в том случае, если она несет в себе созидательное, конструктивное, жизнеутверждающее начало. Ее отсутствие нередко уподобляет судьбу народа шхуне без руля и без ветрил среди бушующего океана.
И наоборот, как яркую иллюстрацию ее спасительной миссии можно упомянуть отстаиваемую в свое время Арманом де Ришелье идею преодоления политической и религиозной раздробленности Франции, Камилло Бензо ди Кавуром — Италии, Отто фон Бисмарком — Германии; Карлом Густавом Маннергеймом — идею консолидации нации в момент угрозы безопасности Финляндии, Уинстоном Черчиллем — Великобритании, Франклином Рузвельтом — США; Давидом Бен-Гурионом — идею создания Израиля, Мухаммадом Али Джинной — Пакистана.
Необходимо отдать должное идеям, оказавшим благотворное воздействие на развитие как отдельных континентов, так и международного сообщества в целом. Среди них заслуживает внимания идея Вудро Вильсона о создании Лиги Наций, Франклина Рузвельта — ООН, Джорджа Маршалла — о возрождении разрушенной Европы, Робера Шумана — о создании Европейского Союза.
Очевидно, что XX в. внес коррективы в осмысление правовой сути национальной идеи. Она получила признание лишь при условии ее размещения в системе координат общепризнанных принципов и норм международного права, воплощенных во Всеобщей декларации прав человека (ООН, 1948). Суть документа укладывается в аксиому: все, что хорошо для достоинства, свободы и прав человека, хорошо для любого народа, нации и всего человечества.
Поэтому логично провозглашение приоритета этих принципов над внутригосударственным законодательством, что и нашло свое отражение в разделе Х Декларации о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 г. Оно и понятно: иное могло бы привести к другому исходу в правовых притязаниях на государственный суверенитет.
К месту заметить, что в переломные этапы истории глашатаи независимости Украины всегда нуждались в поддержке представителей всех народов, языковых групп и вероисповеданий, исконно проживавших на ее территории. Естественно, что и национальная идея должна была носить объединительный характер.
За примерами далеко ходить не придется. Один, имевший место в 1917 г., привел в фундаментальной книге «Червоне століття» директор Института философии НАНУ Мирослав Попович: «Центральная Рада признала четыре официальных языка — украинский, русский, польский и идиш. Лозунг «Украина — общий дом всех народов, которые живут на ее территории» окончательно победил идеологию «Украина для украинцев»...» Если перевести это на язык современного конституционного права, то речь шла о признании в качестве государственных языков всех коренных народов Украины.
Другой пример относится к осени 1989 г. На первом съезде Народного Руха Украины известный поэт Иван Драч провозгласил с известной долей творческого преувеличения: «Русские должны жить в Украине лучше, чем в России, евреи — чем в Израиле, поляки — чем в Польше...» На языке конституционного права это означало необходимость соблюдения прав человека вне зависимости от этнического происхождения, языка общения, вероисповедания граждан нашей страны.
Эти примеры со всей очевидностью выявили круг тех, в чьей поддержке нуждалась национальная идея государственного строительства в Украине. И такая поддержка была оказана 1 декабря 1991 г.
Национальная идея была недвусмысленно провозглашена в Декларации о государственном суверенитете Украины. Ее несущими опорами стали основополагающие конституционные ценности: права человека, правовое государство, национальное богатство страны. Очень привлекательно. Но тем самым декларация стала учредительным договором между всеми гражданами государства, независимо от их этнического происхождения, языка общения и вероисповедания. А понятие «национальное» ни в одном из положений не сводилось к этническому содержанию.
Права всех граждан провозглашались равными, неотъемлемыми и нерушимыми. Ибо рассчитывать на всеобщую поддержку для создания государства с доминированием одного этноса в качестве «титульной нации» и его родного языка как единственного государственного вряд ли пришлось бы даже в самых смелых планах самых дерзких прожектеров.
На это обстоятельство обратил внимание американский историк, директор Украинского научного института Гарвардского университета Роман Шпорлюк. Профессор дал добрый совет: «Не надо думать об украинцах и неукраинцах в этническом смысле, лучше ценить тот общественный договор всех граждан Украины, заключенный 1 декабря 1991 г. на референдуме, который стал актом создания украинской политической нации». Совершенно справедливо: на статус национальной вправе претендовать лишь идея, способная объединить людей в единый субъект конституционного права — политическую нацию, то есть народ Украины.
Почему же потерпела крах национальная идея, провозглашенная в Декларации о государственном суверенитете Украины и поддержанная народом 1 декабря 1991 г.?
На мой взгляд, все до обидного просто: она не выдержала конкуренции с этническими чувствами. Усилиями партии, которая объявила своей заветной целью строительство этнического государства, — партии этнической нетерпимости — принципы верховенства права и правового государства были принесены в жертву этническим чувствам ее избирателей. Все события, персоналии, соседние страны, наше прошлое, настоящее и будущее стало оцениваться сквозь призму ярко выраженных этнических чувств. Причем до такой степени назойливых, что впору говорить об этническом «праве», об этническом «правосознании» и «правоотношениях» как господствующих категориях нашего политического бытия.
«Этническое» право стало выполнять функцию фактической конституции, а юридическая стала фиктивной. Под шум и гам национально окрашенной истерии тихо конфисковали национальное богатство страны. Причины подобного феномена налицо: «этническое» право на деле выявило своих пылких сторонников, а конституционное право, увы, нет. Сила этнических чувств продемонстрировала бессилие правового начала. Этническая разобщенность взяла вверх над человеческой солидарностью. Произошла трагическая подмена понятий: этнические чувства части населения стали подаваться под соусом национальной идеи всего народа.
В действительности же вместо новой национальной идеи мы обрели старую этническую рознь. Повсеместная ненависть к представителям других этносов наиболее рьяных приверженцев партии этнической нетерпимости не прошла им даром. На это обратил внимание писатель Олесь Бузина, заметив, что «в Украине не придерживаются не только международного права, но даже простых норм человеческого общежития. Только наш патриот может верить, что дешевый газ бывает за карие очи и черные брови, а хорошее отношение — за плевок в борщ соседу. «Якби ви знали, як нас не люблять!» — часто жаловались мне национально-свидомые упыри. На что получали ответ: «А кого любите вы? Поляки для вас — «ляхи», евреи — «жиды», а все остальные украинцы, кроме вас, — «зрадныки». Чего ж вы хотите?»
Беда, однако, в том, что итогом всего, что они хотят, в реалиях XXI в. может закончиться только новой Руиной. Ибо это и есть крайняя степень взаимной нетерпимости.
Поэтому национальная идея сегодня — это программа преодоления ксенофобии, а еще — созидания гражданского общества, построения правового государства, национализации неправедно конфискованной общенародной собственности (национального богатства). Это программа утверждения достоинства, свободы и прав человека. То есть программа самосохранения, достойной жизни и свободного развития народа Украины!
Вот такая национальная идея позволит любому из нас искренне провозгласить: «Слава Украине!»
2000
