Несколько существенных тенденций определяют параметры формирования и реализации внешней политики Украины в последние годы.
На рубеже 1980-1990-х годов в Европе и мире начался процесс изменений, которые и в настоящее время далеки от завершения, и которые, судя по историческому опыту, занимали временной промежуток порядка 30 лет. Поэтому попытки создать некую прочную структуру отношений, в условиях, когда интересы государств носят текущий характер, могут оказаться непродуктивными.
Украина занимает важное геополитическое положение в Восточной Европе. На этом пространстве она выступает в качестве субрегионального объекта политики трех центров силы: России, Европейского Союза и США. Выстраивание внешнеполитических отношений с этими центрами представляет сущность международной политики нашего государства.
Последние 17 лет мы наблюдаем расширение НАТО за счет вступления в блок государств, входивших ранее в “советский блок” или бывших республиками Советского Союза. В 1990 г. в процессе объединения Германии частью последней, а значит и НАТО, становится ГДР. В 1999 г. в НАТО вошли Польша, Венгрия и Чехия. В апреле 2004 г. членами альянса стали Румыния, Болгария, Словения, Словакия, Литва, Латвия и Эстония. Количество государств-участников блока возросло до 26.
В условиях формирования новой системы международных отношений, НАТО, под американским руководством, продемонстрировало готовность и результативность использования военной силы в Югославии в 1999 г., Афганистане в 2001 г. Большинство членов альянса поддержали войну США против Ирака в 2003 г., направив в эту страну свои воинские контингенты.
В 1999 г. принимается новая стратегическая концепции НАТО, подтвержденная в 2006 г. и ориентированная на превращение альянса в средство поддержания мира и безопасности в Европе, форум обсуждения проблем континентальной безопасности, орудие защиты от любой угрозы государств-членов блока. При этом подразумевались возможность расширения НАТО на Восток, расширение географической зоны действия альянса, изменение соотношения системы ответственности между НАТО и ООН в пользу блока.
Процесс расширения НАТО на Восток в целом негативно оценивается в России. “Антироссийская направленность расширения НАТО, - отмечает, например, Л.Г.Ивашов,- прежде всего состоит в закреплении полученных в результате “победы” в “холодной войне” геополитических приобретений с тем, чтобы Россия даже после выхода из кризиса не смогла бы добиться адекватного усиления своего политического влияния в Европе. Кроме того расширение НАТО объективно препятствует реинтеграции бывших советских республик. Прием в НАТО бывших союзников СССР по Варшавскому Договору также нанесет удар по российской экономике, так как стандартизация вооружений стран ЦВЕ в соответствии с требованиями альянса приведет к отказу от импорта военной техники из России”[1,с.254-255]. При этом подчеркивается расширение возможностей оказания давления на Россию с различных направлений; утрата стратегического предполья императив изменения подхода к обороне страны; угроза ликвидации историко-культурной идентичности России.
“Расширение НАТО, - подчеркивает авторитетный российский исследователь А.И.Уткин,- объективно изолирует Россию от западной системы, и вся последующая логика ее действий… будет отныне направлена на то, чтобы создать противовес”[2, c.415]. В одной из работ он еще более категоричен: “Расширять НАТО можно только вооружившись идеей, что Россия никогда не поднимется. Но это может оказаться не так. И следует думать о порядке и о соотношении сил на крупнейшем мировом континенте”[3, c.346-347].
После отказа от ядерного оружия возможности Украины в формировании результативной политики безопасности на внеблоковой основе представляются ограниченными. И в условиях формирования общеевропейской системы безопасности под эгидой НАТО, и системы безопасности в рамках деятельности ОДКБ Украина не входит ни в одну из этих систем.
Мощным центром экономического развития продемонстрировал себя ЕС, объединяющий 27 стран с емкостью рынка в почти 500 млн. человек. С 1990 г. прошло четыре волны расширения этой организации.
Власть в Украине декларирует приверженность “европейскому выбору”, стремление вступить в Европейский Союз и НАТО. В то же время существующий политический режим служит интересам привилегированного слоя бюрократии и кланово-олигархических группировок. Проявляется диспаритет между развитием общественных процессов и сформированными моделями государственного управления. Необходимость трансформации “демократии для избранных”, разделения государственной власти и финансово-экономического влияния становится все более очевидной.
Необходимо учитывать инициативы объединенной Европы в достижении самостоятельности в области внешней политики и обороны, стремление Франции и Германии акцентировать отличие своих позиций от подхода США к ряду международных проблем. При учете многих факторов, связывающих два центра западной цивилизации и обеспечивающих их единение в обозримом будущем, есть основания говорить о том, что вектор исторического развития североатлантической зоны начал смещаться с центростремительного на центробежное направление.
Указанные обстоятельства ставят перед Украиной вопрос выбора внешнеполитической ориентации на конкретную военно-политическую силу. Эта проблема приобретает и серьезное внутриполитическое значение, поскольку затрагивает проблему самоидентификации страны, исторические традиции населения, цивилизационную принадлежность регионов Украины.
Исторически, Украина сформировалась как расколотая страна с двумя различными культурами. Эти различия имеют многочисленные проявления, выделяя два региона: Восточную и Западную Украину. Региональные отличия четко проявляют себя на политическом уровне во время выборов.
Механизм формирования и реализации внешней политики страны отражает раскол политических элит в выборе вектора внешнеполитической ориентации, характеризуется обилием разнородных групп влияния в украинском руководстве. При этом особую роль играют представители финансово-промышленных группировок, связанных с черной металлургией, экспорт продукции которой дает две трети валютной выручки. Эти финансово-промышленные круги заинтересованы как в расширении рынков сбыта в Европе, так и в сохранении благоприятного режима поставок энергоресурсов из России.
Проблема выбора внешнеполитической ориентации для Украины связана с тем, что, “говоря о формировании интеллектуальными и политическими элитами Украины образа собственной государственности, отметим, что за последние 200 лет, то есть именно в эпоху национализма и формирования и реализации национальных проектов, в Украине сложилась традиция позиционирования относительно России и Европы… В конце 1980-х она вернулась на территорию Украины и после 1991 г. стала доминирующей в сознании интеллектуальных элит” [4, с.77].
“Тематика западного вектора..,- справедливо отмечает украинский исследователь Г.В.Касьянов, - значительно актуализировалась к середине 1990-х годов, когда неровные и нервные отношения с Россией подсказали украинским политическим элитам идею “многовекторности”, которая вылилась в “стратегическое партнерство” чуть ли не с десятком стран, причем среди партнеров были взаимоисключающие стороны. Де-факто “многовекторность” во внешней политике, критикуемая как внутри страны, так и за ее пределами, превратилась, с одной стороны в элемент балансирования между Европой, Америкой и Россией, с другой – в средство прямого и опосредованного дипломатического шантажа, который привел к так называемой “усталости от Украины” на Западе и временами скрытому, временами явному раздражению на северо-востоке.
В конечном итоге, в украинской политике в 1990-е годы сформировалось четыре варианта выбора между Западом и Востоком, Европой (или Евроатлантикой) и Россией. Первый – “собака на сене” - балансирование между двумя мощными силами с минимальной выгодой для себя. Второй – “блудный сын” - периодическое возвращение то к одной, то к другой силе с покаянными обещаниями остаться в лоне. Третий – “навеки вместе” - обещание фактической реинтеграции с Россией, в основном экономической. И, наконец, четвертый – “не ждали” - решительная интеграция в европейские структуры. Отметим, что два первых варианта существовали и существуют на уровне политических практик, два последних – на уровне проектов”[4, с.80]
С победой “оранжевой революции” проект “не ждали”, казалось, стал приобретать реальные очертания. При президенте Л.Кучме многовекторность имела своим измерением сбалансирование каждого существенного внешнеполитического шага на Запад соответствующими действиями в противоположном направлении. Если 23 мая 2002 г. Совет национальной безопасности и обороны Украины утвердил решение „О Стратегии Украини в отношении Организации Североатлантического договора”, которая определила, что „Украина рассматривает НАТО как основу будущей общеевропейской системы безопасности и поддерживает процесс ее расширения, а также „исходит из того, что конечной целью ее евроинтеграционной политики является вступление в эту организацию как основу общеевропейской структуры безопасности”, то вскоре последовал шаг “на Восток”. В сентябре 2003 г. Украина подписала договор о создании ЕЭП совместно с Россией, Беларусью и Казахстаном, который был ратифицирован украинским парламентом в апреле 2004 г.
Однако победа оппозиции на президентских выборах 2004 г. сделала перспективы этого соглашения весьма сомнительными. В феврале 2005 г. На саммите Комиссии Украина-НАТО в Брюсселе Президент В.Ющенко провозгласил, что членство Украины в НАТО является конечной целью сотрудничества с Альянсом.
Однако, сквозь многочисленные заявления и декларации о “европейском выборе”, “укреплении евроатлантического сотрудничества”, “региональном лидерстве”, “единстве с мировым сообществом”, “членстве в ведущих международных организациях”, внешнеполитических инициативах, направленных на создание новых международных организаций все в большей мере просматривалась поразительная спешка. Это выглядело особенно тревожным на фоне внутреннего положения в стране. К числу внутренних факторов, осложняющих процесс формирования внешней политики, относились замедление темпов экономического роста, перманентная угроза бензинового и газового кризисов, политический раскол в стране, проявившийся на последних президентских, парламентских и внеочередных парламентских выборах и продемонстрировавший проблематичность формирования “украинской политической нации”, трудности в реализации провозглашенных реформ.
Вступление в ЕС – это программная позиция президента В.Ющенко, которая неоднократно подтверждалась властью на различных уровнях. Так заместитель Министра иностранных дел Украины А.Веселовский недавно в структурированном виде характеризуя неизменные стратегические цели внешней политики государства, закрепленные законодательно, отметил, что, важнейшей из них является подготовка Украины к вступлению в Европейский Союз (этап нового усиленного соглашения, кандидатство, членство), присоединение к Организации Североатлантического договора. Он акцентировал, что наиболее масштабным и самым важным интеграционным проектом на европейском пространстве в настоящее время является Европейский Союз, и игнорирование этой реалии автоматически означает маргинализацию страны, ограничение ее политических, экономических возможностей. Осознание этого факта обусловило законодательное закрепление курса на европейскую интеграцию в нашей стране. В настоящее время этот курс определяет деятельность украинской дипломатии на всех направлениях – от диалога со стратегическими партнерами, такими как Россия, США, странами-соседями, до участия в международных усилиях по поддержанию мира или поиска новых перспективных региональных партнеров. ” [5, с.9].
Однако декларации о “европейском выборе” сталкиваются с комплексом сложностей. И дело даже не столько во внутренних проблемах Украины и соответствии ее социально-экономической и политической систем критериям вступления в объединенную Европу, сколько в собственно европейских делах. Так в ходе референдумов 29 мая и 1 июня 2005 г. французы и голландцы не поддержали проект евроконституции. Это событие продемонстрировало миру целый ряд важных обстоятельств.
Во-первых, был преподан урок осознанного волеизъявления, неторопливости в решении проблемы национальной важности в противовес тем, кто принимал решение в ходе кратковременных парламентских слушаний. Во-вторых, это был пример того, что проекты национального значения не могут строиться только на политической воле и инициативности государственных деятелей. В-третьих, фиаско бюрократических усилий по формированию единой Европы показало проблематичность направлений и темпов развития евроинтеграции. Эти обстоятельства, отражающие глубинный кризис евроинтеграции, безусловно, сказываются и на динамике объединительных процессов и на отношении с внешней средой, в том числе с желающими присоединиться к ЕС.
В этих условиях акцентирование скорого вступления Украины в ЕС на высоких государственных уровнях представляется нереалистичным. Выход – в паузе, которая даст время разобраться Украине в европейских процессах с одной стороны, а ЕС увидеть эволюцию внешнеполитических приоритетов Украины после внеочередных выборов.
В рамках развития евроатлантического сотрудничества по линии НАТО – вопросе достаточно активно обсуждавшемся – также существуют серьезные проблемы, связанные с двойственным, и, в целом, негативным отношением населения Украины к вступлению в эту организацию, фактическим невыполнением большинства совместных программ, собственными сложностями Североатлантического блока, обусловленными отсутствием заметного продвижения в обновлении своей стратегии и фактическим расколом в НАТО в связи с военной операцией в Ираке. Поэтому во время визита в штаб-квартиру НАТО Премьер-министра В.Януковича 14 сентября 2006 г. было сделано заявление о неготовности Украины выполнять План действий по вступлению в НАТО и выражено намерение отложить этот вопрос на определенное время.
Как отметил заместитель Министра иностранных дел Украины В.Хандогий, являющийся сторонником вступления Украины в Альянс, факт формулирования правительством Украины новой, отличной от предыдущей, позиции хотя и был воспринят с пониманием, существенно повлиял на позицию Альянса в отношении приглашения Украины присоединиться к кругу стран-аспирантов [6, с.18].
Таким образом отсутствие внутриполитического консенсуса, как среди политических элит, так и населения страны, определяет границы изменений внешнеполитического курса.
Подводя итоги внешней политики Украины в 2006 г. директор Института внешней политики Дипломатической академии при МИД Украины Г.Перепелица, выступивший в качестве редактора издания “Зовнішня політика України - 2006: стратегічні оцінки, прогнози та пріоритети”, акцентировал при презентации книги внимание на том, что ситуация на европейском и евроатлантическом направлениях, несмотря на определенные успехи, не испытала качественных изменений к лучшему; что диалог с ЕС не был подкреплен адекватними эффективными действиями внутри страны, усложнялся нарастанием политического противостояния в системе государственного управления, что вследствии этого, темпы интеграции с ЕС замедлились, снизилась привлекательность Украины как надежного и перспективного партнера ЕС; что 2006 год можно характеризовать как “период неопределенности” в отношениях с НАТО, поскольку Альянс получил сигнал о снижении темпов интеграции; что ситуация, которая возникла создает угрозу для последующей реализации евроатлантического курса; что системных успехов на американском направлении достичь не удалось, а поддержка США внешнеполитического курса Украины остается фактически нереализованной из-за внутриполитических проблем, и Украина оказалась не готовой к реализации ряда общих инициатив; что состояние отношений Украины и США не в достаточной степени способствует формированию стратегического партнерства между странами; что за 2006 год системного прогресса в отношениях с РФ тоже не удалось достичь[7, с.9-10].
Эти интегрированные оценки позволяют отметить, что “уникальность ситуации состоит в немыслимом ранее “единстве в хладности” между Европой и Россией в отношении к украинским политикам. В ЕС их никто не ждет, а на реальное сближение с Москвой они сами идти не хотят” [8, с.54], и что, по всей видимости правы те авторы, которые отмечают, что “похоже, Запад и Россия исчерпали все привлекательные сценарии интеграции Восточной Европы, оставив открытым вопрос о том, как ее обустроить” [9, с.39].
В такой ситуации Украина подошла к внеочередным парламентским выборам, существенными характеристиками которых было то, что иностранное влияние представляется минимальным, а прошедшую выборную кампанию финансировали в основном представители национального капитала.
Проблемы внешней политики Украины находились на периферии внимания ведущих политических партий во время избирательной кампании в Верховную Раду.
В предвыборной программе Партии регионов “Стабильность и благополучие” и составленных на ее основе агитационных материалах внешнеполитические ориентиры партии практически не освещались. Партийная пресса писала преимущественно о приоритетности “достижения европейских стандартов жизни”, которое “должно стать основой национальной идеи, которая объединит всех граждан страны”. Внешнеполитические сюжеты затрагивались только в выступлениях руководителей партии на национальном уровне, и, главным образом, в связи с намерения регионалов вынести на всеукраинский референдум вопрос о внеблоковом, нейтральном статусе Украины. При этом речь, по сути, шла о равноудаленности страны от двух центров силы России и Европы.
Премьер-министр В.Янукович акцентировал внимание на том, что “разъединить народы Украины и России невозможно – они объединены многовековыми историческими корнями”, что “мы выстроили нормальные стратегические отношения с Евросоюзом и ставим перед собой задачу быть надежным мостом между Европой и Россией” [10].
Предлагая вынести ряд вопросов общественной жизни на референдум, вице-премьер-министр Украины Д.Табачник особо акцентировал те обстоятельства, что “вопрос об отказе от участия в военных блоках возвращает нас к основоположным источникам новейшей украинской независимости. Они начинаются с Декларации о государственном суверенитете Украины, принятом в июле 1990 года”, в которой провозглашалось, что “Украина является нейтральной, внеблоковой страной”; что “наиболее богатые, развитые и социально обеспеченные общества Европы присущи именно нейтральным государствам: Швейцарии, Австрии, Швеции, Финляндии”; и что “нейтралитет – это панацея от угрозы терроризма, который пикообразно возрастет в случае вступления нашей страны в НАТО”; и что “нейтральный статус позволит Украине с огромным преимуществом конвертировать свою экономику и на Восток и на Запад, использовать транспортные коридоры, не иметь реальных врагов и противников ни в фундаменталистском мусульманском мире, ни в христианском европейском”. При этом подчеркивалось, что нейтральный статус не помешает “стать сперва ассоциированным, а потом и полноценным членом ЕС… Границы НАТО и ЕС не совпадают и эти понятия не тождественны”; что он “устроит и Россию, и Европу, а главное – спасет от раскола Украину” [11]. Он также отмечал, что “членство в крупном военном блоке увеличивает возможность терактов в Украине, повышает опасность участия в глобальных военных конфликтах, да и просто сделает расходы на армию неподъемными” [12].
Руководитель избирательного штаба Партии регионов Б.Колесников отмечал, что “придание Украине статуса внеблокового государства будет означать неприсоединение страны не только к блокам западноевропейских структур, но и СНГ”, что “если у Украины возникнет через 10 лет необходимость участвовать в каком-то блоке и будет осуществлена идея создания объединенных вооруженных сил в Европе, то украинский народ должен сам принять решение”, что страну сейчас нужно оградить “от всех авантюрных попыток участия в любых военных блоках”, а также – от участия украинских войск в любых военных конфликтах.
Таким образом можно сделать вывод о том, что Партия регионов позиционировала себя как политическая сила, ориентированная на практическую равноудаленность от России и Украины с перспективным умеренным эволюционным евроцентризмом.
В “Украинском прорыве” Блока Юлии Тимошенко содержались положения о том, что Украина должна воспользоваться преимуществами своего геополитического расположения и превратиться в международный транзитный коридор, что будут обустроены путем государственно-частного партнерства автомобильные магистрали и железные дороги, построены новые нефте- и газопроводы, аэропорты, произойдет интеграция в европейскую энергетическую систему, будет либерализован транзитный режим для пассажиров и товаров. В программе также говорилось о достройке транзитного газопровода “Одесса-Броды-Плотск”, проведении транзитного газопровода “Каспийский бассейн-Украина”, обеспечении разработки и организации добычи углеводородов на шельфах Черного и Азовского морей. Раздел программы “Гармоничная внешняя политика” характеризовался гармонией неопределенности и провозглашал, что конечной целью внешней политики Украины должна стать полноценная интеграция страны в мировое сообщество с целью обеспечения достойного и равноправного положения граждан Украины в мире.
Таким образом официальные позиции БЮТа характеризовались большим прагматизмом внешнеполитических ориентиров, его транзитно-энергетическим измерением и, в целом, более ускоренным евроцентризмом. Сюжеты, связанные с проблемами вступления Украины в ЕС и НАТО, отношениями с Россией не акцентировались, что, безусловно, связано со стремлением избежать обсуждения в предвыборной борьбе вопросов, разделяющих электорат.
Впрочем, этим проблемам была посвящена большая статья Ю.Тимошенко во влиятельном американском внешнеполитическом журнале Foreign Affairs за май-июнь 2007 г. Статья была приурочена к 61-й годовщине “длинной телеграммы” Дж.Кеннана, идеи которой лежали в основе политики США в отношении СССР пятьдесят лет.
“Сразу после крушения коммунизма,- писала Ю.Тимошенко,- считалось, что имперские амбиции России развеялись, а внешнюю политику по отношению к ней можно строить без учета прежних дипломатических наработок. Между тем необходимость применять их вполне очевидна, поскольку страна, находящаяся в сердце мировой геополитики, является наследницей неизжитой имперской традиции. После крушения коммунизма запад предпочитал вовлекать Россию в позитивные взаимоотношения, используя в качестве средства воздействия поощрение политико-экономических реформ. Однако этот, несомненно, важный инструмент не способен подменить собой серьезные усилия, направленные на противодействие длительной традиции российского экспансионизма и нынешнему стремлению России восстановить свой статус великой державы за счет соседних государств” [13, с.96-97].
“…Цель Путина,- подчеркивала автор,- остается неизменной с самого начала его президентства: возродить величие России… Порядок, власть (включая право участвовать в разделе доходов от добычи природных ресурсов), а также восстановление былого величия на международной арене, но вовсе не демократия или права человека – вот главные приоритеты сегодняшнего Кремля” [13, с.98].
Сегодня, по мнению автора, “благодаря нефтяному возрождению и более жестко организованной системе управления” Москва может бросить серьезный стратегический вызов Западу, особенно в сфере мирового экспорта энергоносителей.
Акцентируя, что “мы видим свое будущее в Европейском союзе” и свою убежденность в качестве евроориентированного политика, Ю.Тимошенко полагала, что “отношения с Россией слишком важны для безопасности и процветания всех нас, чтобы развивать их лишь на индивидуальной и произвольной основе. Если и есть какая-то страна, в отношении которой европейцы и даже весь Запад должны выработать общую внешнюю политику, так это Россия. При высоких ценах на нефть, дающих возможность оправиться от болезненного переходного периода после крушения коммунизма, теперь самое время выработать дальновидный подход к европейской безопасности перед лицом возрождающейся российской мощи” [13, с.101]. Но Запад, по мнению автора статьи, мало делает для того, “чтобы поддержать государства, образовавшиеся после распада СССР, в их попытках стать на твердую международную почву. Пребывание российских войск в Белоруссии, Грузии, Молдавии, Украине и бывших советских республик Средней Азии редко попадает в центр внимания, тем более ставится под вопрос или вызывают протест. Москва де-факто воспринимается как имперский центр, каковым она себя и считает”.
Поэтому, по мнению автора, “западным лидерам надо решительно высказываться против любого отхода от демократии, против путинской политики в Чечне и запугивания соседних государств прекращением поставок энергоносителей. По мере приближения в России президентских выборов в марте 2008-го Западу необходимо настаивать на том, что внесение в Конституцию РФ поправок, позволяющих Путину баллотироваться на третий срок, недопустимо и может привести к исключению России из клуба “Большой восьмерки”. Западным лидерам следует добиваться свободных и справедливых выборов, даже если кандидат Кремля почти наверняка победит” [13, с.104].
Критикуя внешнюю политику Москвы Ю.Тимошенко подчеркивала: “…Нельзя позволить России использовать прецедент обретения краем Косово независимости от Сербии для поддержки раскольнических движений в Абхазии, Нагорном Карабахе, Южной Осетии, Приднестровье и тем более в Крыму с целью дестабилизации национальных правительств. На ближайшую перспективу мирное урегулирование зависит от того, удастся ли убедить российские войска навсегда покинуть территории этих суверенных государств и больше туда не вторгаться. Отношения России с постсоветскими государствами должны расцениваться как международная проблема… Это отнюдь не внутренняя российская проблема, которую Кремль имеет право решать в одностороннем порядке, а Запад будет лишь взывать к доброй воле России, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию.
Усилия Запада должны быть направлены на то, чтобы создать противовесы российскому экспансионизму, не делая ставку лишь на внутреннюю реформу в России. При такой политике все европейские страны поровну разделили бы между собой риск возможной энергетической блокады вместо того, чтобы заключать сепаратные сделки и оставлять других уязвимыми для энергетического шантажа” [13, с.104-105]. “Единственный способ избежать кризиса,- по мнению Ю.Тимошенко,- лишить “Газпром” монополии на трубопроводы и выдать разрешение на экспорт газа независимым производителям… Помощь Европы может заключаться в том, что она открыто увяжет свое согласие на вступление России в ВТО с ратификацией Европейской энергетической хартии и сопутствующего Протокола о транзите, согласно которому конкурентам “Газпрома” должен быть гарантирован доступ к российским трубопроводам.
Любая действенная политика Европы в области энергетической безопасности должна быть направлена на то, чтобы ослабить монополию “Газпрома” на трубопроводы” [13, с.107].
Автор акцентировала внимание и на том, что “помимо стремления ослабить монополию “Газпрома” реалистичная энергетическая политика Европы должна быть направлена на то, чтобы разделить риск возможной энергетической блокады между всеми европейцами, исключая любую возможность сепаратных сделок, превращающих другие страны в жертвы шантажа. Такая политика предполагает общеевропейский консенсус о неподписании с “Газпромом” соглашений, которые подрывали бы планы Европейского союза по строительству трубопроводов из Центральной Азии в обход России. Другой противовес может быть выстроен с помощью торговли. Расширив единый рынок на восток и включив в него Украину, ЕС переместит центр тяжести в региональных торговых отношениях. Нынешние переговоры вокруг “соглашения о создании углубленной зоны свободной торговли” между Украиной и Евросоюзом должны в итоге привести к заключению договора, согласно которому Киев получит статус кандидата на вступление” [13, с.108].
Эти подходы были оценены российскими специалистами, как стремление, вслед за Дж.Кеннаном, “вновь открыть Западу глаза на серьезную угрозу со стороны России и предложить свою стратегию борьбы с ней”; “подтолкнуть Запад, и прежде всего США, во-первых, к еще более активному сдерживанию России и, во-вторых, к скорейшей интеграции Украины в главные евро-атлантические структуры – НАТО и Европейский союз”; “как мастерски выверенный ход в большой пиар-кампании, которую лидеры “оранжевых” проводят с целью втолкнуть Украину в евро-атлантические структуры” [14, с. 111, 114, 115].
Однако, несмотря на достаточно воинственный тон статьи по отношению к России, некоторые обозреватели полагают, что Ю.Тимошенко доказала, что легко может менять свою позицию, и “несмотря на весь евроатлантический флер в ее статьях под броскими заголовками типа “Сдержать Россию”, она хитрый и опытный политик и предпочитает сглаживать противоречия” [15, с.2].
В этом отношении следует отметить, как минимум, двойные стандарты в представлении внешнеполитических ориентиров БЮТа общественности внутри страны и за рубежом, а как максимум – стремление выступить на основе противопоставления Украины России в качестве “евроспринтера”, наступающего на самые больные “мозоли” восточного соседа.
Внешнеполитическая ориентация президента В.Ющенко и поддерживающих его политических сил была подтверждена в ходе ХІ саммита Украина – ЕС, состоявшегося 14 сентября 2007 г., где на высшем уровне было заявлено, что европейский выбор Украины остается неизменным, а в качестве важнейшей части нового соглашения между сторонами была обозначена перспектива создания зоны свободной торговли. А в ходе избирательной кампании лидер блока “Наша Украина - Народная самооборона” Ю.Луценко заявлял, что “цель, которая объединяет Украину, - стать полноценным членом Европейского союза” [16, с.10].
В тоже время реальность темпов интеграции с европейскими организациями была переосмыслена, и министр иностранных дел А.Яценюк призывал, например, во Львове “сограждан признать, что наша страна не готова к вступлению в Европейский союз, равно как и ЕС не готов принимать в свои ряды Украину” [17, с.2].
Блок Литвина делал упор на необходимости превращения Украины в “сильную державу” за счет установления порядка в Раде и стране на основе формирования центра в Верховной Раде – “ядра, платформы, на которой в Парламенте сможет оформиться новая сила”. В “Плане Литвина” нет ни слова о внешней политике Украины.
Коммунистическая партия придерживалась своих традиционных позиций.
Внешнеполитические вопросы в ходе избирательной кампании акцентировали представители партий, у которых шансы на электоральный успех были минимальными.
Из трех лозунгов, вынесенных в название предвыборной программы ПСПУ Н.Витренко, два непосредственно касались внешней политики: “Межгосударственный Союз Украина-Беларусь-Россия” и “Не допустить НАТОвской оккупации!” В этом духе формулировались и конкретные предложения: “вхождение в Единое Экономическое пространство с Россией, Беларусью и Казахстаном”; “высшая степень интеграции” виделась в создании указанного межгосударственного союза; система коллективной безопасности, важным элементом которой “будет базирование Черноморского флота РФ в Крыму; защита “восточнославянской цивилизации и канонического православия”; внеблоковый статус Украины [18, с.2]. Приверженность некоторым из этих положений была подтверждена действиями прогрессивных социалистов во время проведения учений “Си Бриз-2007” в июле в Одессе и Николаеве.
Лидеры избирательного блока “К.У.Ч.М.А.” акцентировали проблему, связанную с претензиями со стороны партии “Великая Румыния” на о. Змеиный и часть Черновицкой и Одесской областей, инициировав “народный ультиматум” Румынии[19].. Они даже провели громкую акцию возле румынского посольства в Киеве под лозунгами типа “Румунія, не лізь на схід, бо Захід не допоможе!”
Результаты выборов 30 сентября 2007 г. привели в парламент Украины пять политических сил, представители четырех из которых – кроме Блока Литвина – находились и в предыдущем составе Верховной Рады. Однако политические ориентиры и волеизъявление избирателей продемонстрировали развитие ряда тенденций, в том числе и в отношении перспектив внешнеполитического курса страны.
В обозримом будущем ни одна политическая сила не будет иметь поддержку двух третей населения. Выборы 2004, 2006, 2007 годов продемонстрировали устойчивую тенденцию: избиратели голосуют приблизительно пополам за две основные политические силы – “оранжевых” и “бело-голубых”. При этом наиболее влиятельные финансово-промышленные группы, по всей видимости, заинтересованы в поддержании равновесия между основными политическими силами страны.
В условиях общей перестройки международных отношений, усиливающейся дифференциации различных групп государств на “центр” и “периферию”, что становится одной из основных тенденций международных отношений, неструктурированности самого “центра”, Украина, разделенная в цивилизационном отношении, вынуждена маневрировать между Западом и Востоком, между США, ЕС, НАТО и Россией. Это маневрирование, как представляется, должно иметь очень плавный характер, без неожиданных шагов в ту или другую сторону, что и предполагает относительное сближение внешнеполитических позиций ведущих политических сил.
В этих условиях вряд ли будут провозглашаться крупные внешнеполитические инициативы. Понятно стремление власти за счет провозглашения активных действий во внешнеполитической сфере компенсировать достаточно скромные успехи работы внутри страны, но отсутствие реального прогресса на международном уровне лишь усугубляет ситуацию.
Внешнеполитическая активность на одном из направлений, при сложном социально-экономическом положении в стране, порождает подозрения в ангажированности власти, принятии невыполнимых обязательств, отходе от национальных интересов.
Дебатируемые вопросы о вступлении Украины в ЕС и НАТО не способствуют консолидации Украины, порождая конвульсивную и непоследовательную в стратегической перспективе внешнюю политику. Любая неподготовленная попытка перетянуть Украину в блоки может нанести серьезную угрозу внутреннему единству страны и региональной стабильности. Вопросы, связанные с изменением вектора долговременного внешнеполитического развития должны проходить серьезную экспертизу, как среди специалистов, так и широких кругов общественности.
yurchenko
