В недавней статье авторы познакомили читателя с парадоксальным наблюдением за ответственностью власти в западных (гражданских) и не-западных (солидарных) обществах [1].
На "свободном-пресвободном" Западе ответственность национального лидера деперсонифицируется, растворяясь в океане всеобщего равного, тайного и честного голосования. Выходит так, что не найти ответственных за "косяки" Саркози и Обамы, Меркель и Кэмерона. Лишь на первый взгляд за их действия отвечают безликие "винтики"-избиратели. На самом деле они и не подумают взвалить на себя чужую вину: психология такова, что человек и собственной-то вины признавать не желает – даже под бременем неопровержимых доказательств.
На не-Западе власть зачастую узурпируется (скажем, хунтой в Мьянме или Египте) либо избирается имитационным путем (в отсутствие подлинного соперничества), как в соцстранах или в нынешних Туркмении, Зимбабве, Азербайджане, etc. А когда выборы в солидарном обществе проходят на основе реальной альтернативности (как на Украине), их честность заведомо ставится под сомнение оппозицией, что и составляет суть "оранжевого" сценария. Отсюда проистекает персональная ответственность правителя: избиратели то ли не отдавали ему голосов, то ли их мнение было искажено (как они сами полагают или как им внушили это предводители проигравшего меньшинства). Посему они освобождены от ответственности – весь ее груз ложится на того, кто "нечестно" управляет страной подобно Шеварднадзе и Акаеву, свергнутым "цветными".
В результате в США или во Франции регулярно чередуются президенты, в Великобритании – премьеры, в ФРГ – канцлеры, и события эти, по большому счету, малозаметны: как говорится, потребление must go on! Однако стоило смениться лидерам Афганистана, Ирака, Египта, Ливии, как этими солидарными обществами овладели терроризм, фанатизм и хаос. Еще недавно власть была строго персонифицирована и отвечала решительно за все – мулла Омар с бин-Ладеном, Саддам Хусейн, Мубарак, Каддафи. Но вдруг случилась деперсонификация, и более спрашивать за успехи и неудачи не с кого. Быстро легитимизировать новую власть при помощи демократических процедур нельзя, они неработоспособны или отсутствуют. Находясь у власти с 2001 года, Карзай правит Кабулом и его окрестностями, а редкие визиты афганского президента в провинции представляют собой крупные войсковые операции.
Вот и в солидарном обществе России смутные времена начинаются с уходом общепризнанного, полномочного лидера: после Ивана Грозного и Алексея Михайловича, Петра I и Екатерины II, Александра I и Николая I, Николая II и Сталина... Всякий раз страна погружается в очередную перестройку с катастрофическими последствиями. Против новой – нелегитимной – власти (не имеет значения, плоха или хороша была ее легитимная предшественница) поднимаются народные массы: "Говорят, царь-то не настоящий" [2]. Недаром большинство советских людей искренне любили деспотичного Сталина и презирали прекратившего репрессии Хрущева. Кстати, в смуты нередко погружалась Римская империя (а на ее территории все общества являлись солидарными, гражданского общества тогда не существовало), когда после "долгоиграющего" императора в разных провинциях появлялись "лженероны", самозваные "августы" да "цезари": начиналась война всех против всех [3].
Как правило, бесполезны и попытки легитимировать власть извне – путем признания ее Западом (пожалуй, временное исключение составляет Саакашвили). "Идея революции в современном контексте означает, что страна мгновенно теряет какую бы то ни было легитимность, а следующую она приобретет уже из рук мирового держателя и раздатчика глобальной легитимности, а именно США, – подмечает Павловский. – Поэтому идея революции в наших условиях – это просто идея сделки, идея легитимация бессилия с передачей права решения какой-то господствующей силе" [4].
Легитимность власти в гражданском обществе обеспечивается честными выборами. А вот легитимация власти в обществе солидарном происходит куда менее формализовано: харизмой, мудростью, силой, хитростью. В итоге сутью англосаксонской демократии является не столько выборность, сколько систематическая сменяемость власти [5]. Но на Руси, как показано выше, смена правителя слишком часто оборачивается всенародной трагедией.
Из сказанного – три принципиальных вывода. Первый: не-западная стабильность гораздо предпочтительнее перенятой у Запада демократии [6]. Второй: требуя сменяемости, "оранжевые" несут беду солидарному обществу, включая самих себя, что на языке психологии назовем безотчетной суицидальностью (Тимошенко с Луценко или Бакиев сотоварищи). Третий: окончательное преобразование солидарного общества в гражданское невозможно, зато обоюдовыгодна частичная конвергенция – обмен лучшими чертами обоих обществ, оптимизация передового опыта человечества [7].
Россия – "проект", если так можно выразиться, теллурократический, непрофитный, а по сравнению с США или Великобританией и вовсе иррациональный. Заимствование выстраданной за рубежом идеологии убивает нас, поскольку делаем все на широкую ногу, с поистине русским размахом, брутально, тяп-ляп. В 1917-м взялись внедрять "полным комплектом" Marxism, в 1991 году – Invisible Hand of the Market, теперь бездумно, некритично калькируем Civil Society. Опять идем на рифы?
Национальная матрица – штука хрупкая, требующая бережного к себе отношения. Безусловно, она должна меняться, иначе застынем в минувших веках, став уж точно неконкурентоспособными. Только происходить сие должно без резких движений, аккуратно, поступательно, малыми дозами, вменяемо. Конечно, в 1917 году требовалось кардинально улучшить положение рабочих и крестьян, но зачем было абсолютно ликвидировать частную собственность? К 1991 году назрела либерализация экономики, но как можно было напрочь забыть о трудящихся и пенсионерах? В XXI веке мы с прежней тупостью строим гражданское общество, т.е. разрушаем собственное общество солидарное, что благодаря ядерному оружию обернется непредсказуемыми последствиями: пардон за банальность.
Мы не можем заснуть иванами, а проснуться джонами. Об этом следует помнить доморощенным либералам – безоглядным певцам гражданского общества. Другое дело, что в рамках конвергенции теоретически мы когда-нибудь можем прийти, к примеру, к независимости судейского корпуса. А почему нет? Давайте попробуем в одном из регионов выбирать судей из числа адвокатов и ограничим срок их пребывания в должности одним годом, как предлагают некоторые оппозиционеры [8]. Если этот пилотный проект окажется состоятельным, распространим его на всю страну (хотя эффекта может и не быть: помнится, на Украине "оранжевые" ликвидировали ГАИ, взамен создали ДАИ, а взяток на дорогах меньше не стало). Наличие оппозции нормально, в любом обществе есть жаждущие перемен, и к этим неравнодушным необходимо прислушиваться. Причем проку будет куда больше, если оппозиционеры станут "просыпаться" не от выборов к выборам, а отбросят "оранжевые" дела и займутся планомерным просвещением населения, в частности, повышением его правосознания.
В завершение приведем обширную, но уж очень красноречивую цитату из сочинения, написанного в далеком-предалеком 1948 году, и не где-нибудь, а в Швейцарии – цветущей, баснословно нажившейся на грандиозной войне.
"Мы не призваны заимствовать духовную культуру у других народов или подражать им. Мы призваны творить свое и по-своему: русское, по-русски, – формулировал яростный антикоммунист Ильин. – Россия не есть пустое вместилище, в которое можно механически, по произволу, вложить все, что угодно, не считаясь с законами ее духовного организма... Запад нам не указ и не тюрьма. Его культура не есть идеал совершенства. Строение его духовного акта (или вернее – его духовных актов) может быть и соответствует его способностям и его потребностям, но нашим силам, нашим заданиям, нашему историческому призванию и душевному укладу оно не соответствует и не удовлетворяет. И нам незачем гнаться за ним и делать себе из него образец. У запада свои заблуждения, недуги, слабости и опасности. Нам нет спасения в западничестве... Мы западу не ученики и не учителя" [9].
И ведь не поспоришь. Да, гражданское общество (Запад) в чем-то превосходит солидарное общество (не-Запад), но в чем-то ему и уступает. Ни у того, ни у другого нет никаких оснований навязывать себя прочему человечеству в качестве высшей ступени социальной эволюции. Каждый волен жить там, где ему по нраву.
Границы открыты.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1]. Виктор Бирюков, Александр Черницкий. Ещё один парадокс человечества. Об ответственности власти в гражданском и солидарном обществах // Война и мир. – 6 февраля 2012.
[2]. Михаил Булгаков, Леонид Гайдай, Владлен Бахнов. Иван Васильевич меняет профессию. – Мосфильм, 1973.
[3]. Александр Черницкий. История исчезнувших цивилизаций. – Ростов н/Д.: Феникс, 2007. – Сс. 292, 354, 360, 381.
[4]. Выступление Глеба Павловского на общественных слушаниях по теме "Программная инициатива В.В.Путина и гражданская политика" // Kreml.Org. – 25 мая 2005.
[5]. Павел Святенков. Демократия – это не только выборность высшей власти, но и ее сменяемость // KM.RU. – 8 февраля 2012.
[6]. Давид Маркиш. Пар из котла // Еврейское слово. – 15 февраля 2011.
[7]. Виктор Бирюков, Александр Черницкий. Сделаем совражество содружеством? // Война и мир. – 19 января 2012.
[8]. Адвокаты настаивают на "чистке" и ротации российских судей // NEWSru.com. – 15 октября 2009.
[9]. Иван Ильин. О русской идее // Библиотека думающего о России.
