Сегодня даже представители украинского национализма не совсем уверены в существовании украинской нации. Так, один из претендентов на звание «главного украинствующего геополитика» доцент и политолог Олег Баган в статье «Геополітичні виклики перед Україною ХХІ ст.» констатирует наличие несбалансированной, разорванной идентичности жителей Украины, мечущихся между национализмом и малороссийством, пророссийским цивилизационно-культурным имперством (1). В его понимании, конечно же, все, кто не националисты, это какие-то несовершенные украинцы-малороссы, за которых нужно срочно браться, переделывать, формировать.

Украина занимает промежуточное положение между Европой и Евразией, и в обоих занимает периферийное положение. Эту проблему украинствующие идеологи излагали в категориях окцидентализма (ориентации на Запад) и ориентализма (ориентации на Восток).

 

Основоположник украинского интегрального национализма, идеолог ОУН Дмитрий Донцов утверждал, что геополитически Украина по всем признакам относится к Средней Европе: «Ни в геологическом и климатическом отношении, ни в соответствии со своей речной системой Украина не является продолжением Русской равнины, хотя и не имеет с нею чётких разделительных границ. Напротив, через Литву и Польшу и через их систему рек она была скорее продолжением Средней Европы. Главная проблема Украины – избавиться от насильственной ориентации на Восток и пробудить в себе окцидентальные традиции».

 

На Украине в университетской среде уже образовалась группа идеологов навязывания «окцидентальных традиций» всей стране. Правда, традиционным культурно-интеллектуальным «пастбищем» этих панов являются вузы Западной Украины, но они не теряют оптимизма и уже смогли закрепиться в Одессе и выйти на Одесское областное телевидение с циклом «толерантных» и «интеллигентных» передач.

 

Основной их посыл – украинская идея на Украине слаба и неустойчива не только из-за наличия миллионов «несовершенных» русскоязычных украинцев, любящих русскую культуру и живущих в ней, но и по причине неоформленности цивилизационного пространства Центральной Европы, которое в их понимании расположено между Балтикой, Балканами, Альпами и Чёрным морем. И поскольку Центральная Европа становилась ареной жёсткого противостояния между Россией, Оттоманской империей и Германией, проживающие здесь народы, в т.ч. украинцы, которые по их убеждению суть очень древний народ, лишены прочных национальных историко-мировоззренческих категорий.

 

Отсюда вывод: чтобы украинская нация обрела наконец-то окончательные культурно-цивилизационные контуры, необходимо создавать собственную украинскую центрально-европейскую идентичность в рамках кооперации с другими государствами региона и взращивать у народа героическое национальное сознание на принципах идеократии.

 

Становым хребтом этой идеократии должна быть только украинская националистическая идея в её интегральном, ультраправом значении а-ля Донцов, т.к. главным рассадником подобных взглядов на формирование украинского этнического сознания является львовский Научно-идеологический центр им. Д. Донцова, заботливо распространяющий «эпистолярное наследие» этого «мыслителя», провозглашавшего: «Будьте агрессорами и захватчиками, прежде чем сможете стать властителями и обладателями ... Общечеловеческая правда не существует».  В статье «Дух нашего времени» Донцов называл простой люд «упряжным скотом, который идёт, куда ему указано», а националистическое меньшинство наделял правом осуществлять «творческое насилие» над тупой, ничего не соображающей массой: «Мировоззрение вместо партийных параграфов; вера вместо знания; непогрешимость, а также исключительность вместо компромиссов; культ личности и активного меньшинства вместо подчинения “воле народа”; суровость как в отношении себя, так и к другим вместо человечности… Не является пороком предводителя, если порою он будет вынужден спустить гнилую кровь... чтобы заставить разбушевавшуюся стихию смиренно склонить голову...»

 

Но за «героическими» ужимками «улучшателей» качеств украинского народа прослеживаются явные признаки клиентизма и психологии цивилизационной вторичности. То, что они именуют Центральной Европой, соответствует понятию Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ). Авторство термина «Центрально-Восточная Европа» приписывают польскому историку Оскару Халецкому, который вкладывал в это понятие не столько географический, сколько идеологический смысл. Американский учёный Лари Вульф указывал на изначальную политико-культурную неполноценность концепта Восточной Европы по отношению к Европе Западной (2). Восточная Европа необходима Западной Европе как психологический инструментарий для экстраполяции своей политической и культурной парадигмы на фоне восточноевропейских государственных образований и их политических механизмов. Бывшие государства – члены Организации Варшавского договора с развалом СССР попытались втиснуться в этико-политический дискурс Запада и покинуть ряды Восточной Европы.

 

Для этого существовавшее уже понятие Центральной Европы (Mitteleuropa), введённое немецким геополитиком Фридрихом Науманном в 1915 году, лишили традиционно германского наполнения, и «центрально-европейскость» превратилась в предел мечтаний европейских околиц. Теперь «восточноевропейскость» приписывалась странам за восточной границей Польши, в т.ч. Украине.

 

Своим жалким топтанием в европейских коридорах Киев демонстрирует благосклонное отношение к своей «второсортности», и попытками «приклеиться» к Центральной Европе, понятой идеологически, демонстрирует согласие с тем, что «восточноевропейскость» равнозначна отсталости во всём – от экономики до культуры, и тем самым расписывается в собственном унижении. Но это – сизифов труд, и даже в случае успеха Киев так и останется в политическом сознании Запада Восточной Европой, и этот «титул» ему будет обещан, вероятно, пожизненно. Дискурс Восточной Европы не окончен. Он не исчерпал себя полностью по той причине, что регион ЦВЕ (терминологический компромисс между «центрально-европейскостью» и «восточноевропейскостью») не обладает геополитической стабильностью. Ряд польских исследователей полагают, что идентичность ЦВЕ базируется на историческом и культурном прошлом Речи Посполитой и монархии Габсбургов. А значит, негласными (но традиционными!) лидерами региона должны быть Польша и Германия, но не Украина.

 

При этом Польша уже давно пропагандирует идею формирования особой региональной идентичности стран, расположенных между Германией и Россией. С недавних пор циркулируют идеи создания обновлённой Речи Посполитой (Польша, Украина, Литва, Белоруссия). Впервые эта мысль была озвучена в книге польского историка и этнографа Ярослава Тадеуша Лещинского (Jaros?aw Tadeusz Leszczy?ski) «Речь Посполитая Четырёх Народов», вышедшей в 2005 году. Я. Лещинский предлагает план не территориального, а духовно-идеологического объединения четырёх народов на основе их общей истории в составе Речи Посполитой. Иными словами, поляки, украинцы, белорусы и литовцы должны приступить к формированию особой региональной идентичности, замешанной на пропольских симпатиях, не лишаясь при этом своей государственности.

 

Как видим, украинство не является автором оригинальных геополитических или этносоциологических теорий, а предпочитает пользоваться зарубежными «заготовками». Геополитика и этносоциология украинства – импортированный продукт, «интеллектуальный дубликат» западной стратегической мысли, прежде всего, польской. Украинство служит эпигоном западного империалистического импульса, стремящегося проникнуть вглубь Евразии. При этом роль Украины на международной арене не меняется. Она по-прежнему остаётся окраинным государством на границе двух миров (Европы и Евразии) без перспективы превращения в сильную державу.

 

В соответствии с геополитическими теориями украинских националистов Украине по умолчанию отводится уже сыгранная роль Польши в противостоянии стран коллективного Запада с Россией. Смещение цивилизационной «линии фронта» с польской территории на территорию Украины освобождает Польшу от необходимости быть постоянной ареной столкновений двух миров, поскольку основные коллизии будут разыгрываться непосредственно на украинских землях. Польша останется в тылу этой борьбы. В социологическом срезе геополитика украинства выражает мнения 15% населения (Западная Украина) против остальных 85% (центр и юго-восток страны). А желание слепить «обновлённого украинца» на закваске «героического» западно-украинского  национализма предполагает отречение от огромной части культурного и исторического наследия народа – от произведений Гоголя и Гребинки, научных и политических изысканий Вернадского и Потебни, от героического прошлого отцов и дедов в годы Великой Отечественной войны.  

 

В переводе с греческого «идеократия» – власть идеи, которая должна довлеть над материалистическими побуждениями человека, в т.ч. в масштабах государственной политики. Но идеи бывают разные, и идеократия сама по себе ещё не залог счастья и процветания. К тому же украинская идея имеет свою специфику – она порядочно подпорчена националистической червоточиной. Но глупость идеи никогда не была препятствием для её распространения, и украинская националистическая идея всё так же находит своих недалёких поклонников, желающих превратить население в злобствующую русофобскую массу.

 

Странно, что носители этой идеологической болезни имеют доступ к информационным ресурсам и свободно курсируют по украинским вузам в поисках неокрепших умов.

 

«Вы выглядите умнее ваших речей». Эта ёмкая фраза полностью характеризует украинствующих идеологов и их взгляды.

 

1) http://dontsov-nic.org.ua/?m=content&d=view&cid=403.

2) Л. Вульф. «Изобретая Восточную Европу» (Век Просвещения, 2006).

Владислав ГУЛЕВИЧ