Мечты о членстве в ЕС поддерживаются Брюсселем лишь в той степени, в которой это выгодно как самому Евросоюзу, так и определённой прослойке политиков в тех странах, где евроинтеграция возведена чуть ли не в статус государственной религии и наделена сакральным смыслом. Украина для ЕС выступает в качестве удобной буферной зоны, которую в ЕС не примут, но готовы использовать для решения широкого спектра задач, в первую очередь экономических. Для Евросоюза Украина является рычагом, одна из основных задач которого — влиять на Россию в вопросах энергетики.
Финансовый и политический кризис Евросоюза неизбежно отражается на всём, что связано с его деятельностью. В частности, дополнительную остроту приобрёл вопрос расширения ЕС, прежде всего за счёт бывших советских республик. Как известно, за двадцать лет независимости стало понятно — самостоятельно достичь благоденствия не получается, условия, в которых пришлось жить и развиваться, оказались куда жёстче, нежели представлялось ранее. И главной задачей некогда братских республик стала интеграция во что-нибудь богатое, щедрое и перспективное.
До последнего времени, вариантов было немного. Евросоюз виделся чарующим маяком, обещавшим процветание, защиту, всевозможные гарантии и минимум побочных эффектов. Причём для желающих достичь успеха без особенных трудов, этот «европейский путь» был безальтернативным. Что, к примеру, позволяло руководству той же Украины с выгодой и без какого-либо противодействия оперировать мечтой о быстром превращении небогатого украинского обывателя в респектабельного бюргера. Теперь же приходится учитывать как минимум три новых фактора — затяжную болезнь европейской денежной системы, связанную с ней неясность европейских политических перспектив и Таможенный Союз.
Перед украинским общественным сознанием встают вопросы, которые раньше поднимались очень редко. Прежде всего, а куда предполагается вступать? Что понимается под образом Европы, к которой нужно, по мнению национальных элит, присоединяться несмотря ни на что? Достаточно очевидно, что Евросоюз, как кооперативный альянс суверенных государств, разных по своему экономическому потенциалу, но одинаковых по благосостоянию и уровню влияния, не состоится никогда.
Вызывают большие сомнения и перспективы финансовых выгод от тесной связи с ЕС. У европейских органов власти нет пока уверенности в экономической стабилизации даже действующих стран-членов. Все переговоры о наполнении европейского Стабфонда в нужных объёмах пока остаются лишь переговорами. А состояние экономик стран, желающих присоединиться к Евросоюзу, никак не позволяет рассчитывать на то, что новые члены содружества окажутся «стартовым капиталом», грамотное использование которого позволит преодолеть негативные явления.
Ещё хуже обстоит дело с «угрозами независимости» — именно этим тезисом предпочитают оперировать противники Таможенного союза в странах, присоединение которых к ТС можно ожидать в обозримой перспективе. Но при этом совершенно игнорируются многочисленные факты, свидетельствующие о том, что если Евросоюзу и суждено выжить, то с излишним либерализмом и равноправием будет покончено, организационная структура ЕС примет совершенно другой вид, а властные полномочия не будут «размазаны» по всей территории, а сосредоточатся где-то между Берлином и Парижем. Причём речь идёт, в том числе, о тех полномочиях, которые всегда считались прерогативой исключительно национальных институтов и департаментов.
Канцлер Германии Ангела Меркель заявила в своем выступлении в Бундестаге, что бюджетная политика стран, входящих в ЕС, должна быть перестроена в самом ближайшем будущем. «Мы не просто говорим о бюджетном союзе, мы находимся на пороге его реализации. Я говорю о бюджетном союзе с жесткими правилами, как минимум, относительно еврозоны», — сказала Меркель. Канцлер снова подчеркнула, что Европе необходим новый «стабильный союз» с усиленным бюджетным контролем и новым механизмом регулированием уровня госдолга, который будет «ядром стабильности этого союза».
Дополнительно, канцлер Германии сообщила, что процесс преодоления долгового кризиса в еврозоне займет годы. «Правительство всегда ясно давало понять, что долговой кризис нельзя решить одним ударом, и не существует быстрых и простых решений», — сказала она. Причём это заявление госпожи Меркель не является порывом и одиночным явлением. Это часть системы действий, которую в той или иной форме поддерживают государства ЕС, чья экономика пока выглядит прилично на общем неблагоприятном фоне. Для этих стран вопрос концентрации финансовой власти в руках, которые будут действовать во имя спасения всего союза, а не отдельных его членов — один из самых важных, стоящих на повестке дня.
Планируется создать органы управления, имеющие право влиять на внутреннюю политику государств-членов, одобрять или запрещать проекты национальных бюджетов, контролировать приватизацию и обеспечивать выделение новых кредитов проблемным странам залогом из государственной собственности должников. Неизбежность такого шага осознала даже Польша, государство, регулярно демонстрирующее позицию, отличную от мнения Берлина. Глава польского правительства Дональд Туск заявил: «Наше государство, так же, как и другие европейские государства, зависящая от того, что будет с зоной евро.
Поэтому Польша приложит усилия для спасения общей валюты», — сказал Туск. Он уже обсудил вопросы реформирования Евросоюза по телефону с канцлером Германии, заметив, что: «Решение или их отсутствие могут определить будущее континента. Нет времени дальше медлить». Туск добавил, что власти Польши поддерживают усиление полномочий Еврокомиссии и Центрального банка, выразив мнение, что над этими институтами будет всё же возможно осуществлять некий «демократический контроль».
Таким образом, гипотетическое вступление новых стран в Евросоюз не только приведёт к потере их суверенитета (а как ещё понимать положение дел, при котором некие посторонние органы будут управлять бюджетной политикой каждого члена альянса?), но и выгоды от этого можно будет получить лишь спустя неопределённое время. Ведь, будучи в здравом уме, сложно предположить, что Евросоюз решит направить ресурсы не на сохранение себя, как такового, а на незамедлительное повышение уровня жизни неофитов.
Даже в Евросоюзе наступило осознание того факта, что внутренняя пропаганда в потенциальных адептах ЕС настолько далека от реальности, что это переходит всякие границы. В частности, даже чисто протокольные соглашения между Киевом и Брюсселем преподносятся в качестве чуть ли не юридических обязательств Евросоюза принять Украину в свои ряды. Руководитель представительства Европейского Союза на Украине Жозе Мануэль Пинту Тейшейра, весьма удивившись речам, которые произносят украинские политики и общественные деятели, через СМИ обратился с просьбой о предоставлении возможности донести населению истинную картину происходящего. В интервью агентству «Интерфакс-Украина», Тейшера сообщил — никакого членства Украины в ЕС, и даже предоставления гарантий такого рода, никто в обозримой перспективе не рассматривает. А все рассуждения «экспертов» и политиков, которые, пытаясь читать между строк, рисуют публике картину полноправного членства в ЕС в самое ближайшее время — не более, чем вымысел.
«ЕС четко заявил о том, что Соглашение никогда не предусматривало, что ЕС закрепляет перспективу членства, и украинская сторона очень хорошо знала об этом ограничении, когда вступала в переговоры. Украинская сторона знала и о том, что этот вопрос не предлагался в контексте ассоциации. Многие страны, которые сегодня являются членами ЕС, вели переговоры и подписывали Соглашения об ассоциации, которые не включали положение о членстве в ЕС. Однако эти страны были серьезно настроены, они не прятались за слова и использовали те возможности, которые предлагал ЕС для того, чтобы осуществлять изменения, необходимые для членства в ЕС. Я хочу напомнить, что Соглашение о создании ЕС четко устанавливает (статья 49), что любая европейская страна может стремиться к членству в ЕС. Но для того, чтобы начать переговоры о членстве необходимо, чтобы страна была на соответствующем уровне развития» — сообщил Тейшера.
Тем самым было подтверждено то, что мечты о членстве в ЕС поддерживаются Брюсселем лишь в той степени, в которой это выгодно как самому Евросоюзу, так и определённой прослойке политиков в тех странах, где евроинтеграция возведена чуть ли не в статус государственной религии и наделена сакральным смыслом. Для Евросоюза Украина является ресурсом, одна из основных задач которого — влиять на Россию в вопросах энергетики, чтобы в дополнение к имеющимся совместным проектам в области газоснабжения получить дополнительные рычаги давления на российских партнёров.
Так, Европейский парламент высказался за то, чтобы: «помочь украинским властям в проведении переговоров по условиям, регулирующим поставки газа из России, с тем, чтобы обеспечить соответствие в сфере торговых стандартов и цен торговли газом Украины с Россией стандартам ЕС». Термин «помочь», разумеется, можно трактовать в достаточно широком спектре. Но из контекста понятно — Украина для ЕС выступает в качестве удобной буферной зоны, которую в ЕС не примут, но готовы использовать для решения широкого спектра задач, в первую очередь экономических.
Наряду с «газовыми» рекомендациями, которые были направлены Европарламентом прочим органам власти Евросоюза относительно развития взаимоотношений с Украиной, было сделано следующее заявление: «Российская Федерация оказывает чрезмерное давление на Украину с тем, чтобы не вводить зону свободной торговли с Евросоюзом, а вместо этого присоединиться к Таможенному союзу с Россией, Белоруссией и Казахстаном».
Безусловно, в отличие от членства Украины в ЕС, зона свободной торговли несёт Европе сплошную выгоду, и позволить Украине, точнее, её рынку, выскользнуть из дружеских объятий было бы неразумно. Непонятно лишь, о каком давлении со стороны России идёт речь? Никаких ультиматумов Украине никто не ставил, а зависимость нынешней Украины от ЕС намного превосходит любое «давление», которое способна оказывать Россия.
Внимания заслуживает и другое место в резолюции Европарламента относительно Таможенного Союза и ориентации Украины в геополитическом пространстве. Получается, что фактически «еврократы» признали, что впервые в Евразии появилась реальная альтернатива Евросоюзу. И если на протяжении 20 лет особого разнообразия выбора путей развития не существовало, то теперь ситуация изменилась.
